CC BY
116
ИСТОРИЯ
УДК 947
И. В. Чемоданов
СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО И КРЕСТЬЯНСТВО ВЯТСКОГО РЕГИОНА ПРИ ПЕРЕХОДЕ ОТ ПОЛИТИКИ «ВОЕННОГО КОММУНИЗМА» К НЭПУ (1920-1922)
В статье рассматриваются тенденции и процессы, происходившие в вятской деревне в 1920-1922 гг. при переходе от политики «военного коммунизма» к НЭПу. Освещается реализация в вятской деревне мероприятий, которые осуществлялись в русле политики «военного коммунизма» и в первые годы НЭПа. Особое внимание уделяется первым шагам в деле организации социалистических форм землепользования (колхозов и совхозов), анализируется динамика колхозного строительства в аграрном секторе Вятской губернии в 1920-1922 гг. Оценивается влияние военных и революционных потрясений на развитие аграрного сектора Вятской губернии. Жизнь и хозяйственная деятельность вятского крестьянства рассматриваются в общероссийском контексте, при этом раскрывается региональная специфика.
The article is about tendencies and processes which took place in Vyatka countryside in 1920-1922s during the transition from a policy of «war communism» to the NEP. The realization of measures in Vyatka countryside in terms of "war communism" and the first years of the NEP are observed. A special attention is given to the first steps of collective and soviet farms' organization, the dynamics of collectivization in Vyatka province agricultural sector in 1920-1922s. The influence of war and revolutionary upheavals on the development of the agricultural sector Vyatka province. The vital and economic activity of Vyatka peasantry is shown in Russian context together with the regional specific.
Ключевые слова: крестьянство, сельское хозяйство, Вятский регион, политика «военного коммунизма», продразверстка, продналог, колхозы, коммуны, артели.
Keywords: peasantry, agriculture, Vyatka region, politics of "war communism", provision assessment, provision tax, collective farms, communes, cooperatives.
Вопросы, связанные с жизнью и хозяйственной деятельностью российского крестьянства в условиях перехода страны от состояния полномасштабной Гражданской войны к послевоенному восстановлению при серьезной корректиров-
© Чемоданов И. В., 2014 22
ке большевистским руководством экономического курса, являются весьма перспективными для исследования. Изучение истории российского крестьянства в региональном разрезе позволяет выявить новые грани проблемы, более детально исследовать малоизвестные аспекты. В данной статье состояние аграрного сектора при переходе от политики «военного коммунизма» к НЭПу рассматривается в масштабе Вятской губернии. Документы региональных архивов в комплексе с материалами историко-бытовых экспедиций позволяют скорректировать и уточнить прежние оценки социально-экономического положения вятского крестьянства и по-новому взглянуть на ряд ключевых явлений в вятской деревне начала 1920-х гг.
Две войны (Первая мировая и Гражданская) поставили сельское хозяйство всей страны и Вятского региона в крайне тяжелое положение. В период Гражданской войны южные и восточные уезды Вятской губернии дважды подвергались нашествию белогвардейцев. И хотя, в связи с удалением Восточного фронта за Урал, губерния из прифронтовой становилась тыловой, наступавший 1920-й год сулил вятскому крестьянству новые испытания. В стране продолжалась полномасштабная Гражданская война. Поэтому основной задачей руководства губернии оставалось проведение продразверстки, значение которой усиливалось растущим голодом во многих районах разоренного войной Советского государства. Но и в самой Вятской губернии ситуация вырисовывалась более чем сложная. Лето 1920 г. выдалось на Вятке жарким и засушливым. В деревнях пожары стали почти обыденным явлением. Выгорали хлеба. Тысячи горожан были отправлены на спасение урожая. Однако силы вятской деревни были на исходе и, несмотря на все предпринятые усилия, государственные заготовки хлеба составили на конец ноября только 7,7 млн пудов. В 1920 г. начался голод, который охватил в основном население северной части губернии [1]. Однако, несмотря на это, с 1 июля 1920 г. по 1 января 1921 г. в дореволюционных границах Вятской губернии в счет разверстки было собрано 9 250 496 пудов хлеба [2]. Всего за годы Гражданской войны вятчане дали стране около 40 млн пудов хлеба [3].
Многочисленные мобилизации, отвлекая наиболее трудоспособную часть сельского населе-
ния, пагубно сказывались на состоянии аграрного сектора. С августа 1918 по август 1920 г. Вятский губвоенкомат провел 60 призывов, под которые попало 29 возрастов. В основном это были крестьяне. Какое-то количество вятских крестьян было призвано служить в войска белых (точные данные на этот счет отсутствуют) [4]. Партийно-государственное руководство пыталось хотя бы частично решить проблему посредством организации всевозможных кампаний, направленных на мобилизацию временно свободных трудовых ресурсов города на работу в деревню в наиболее «горячее время» (посевная, сенокос, уборочная). 1—7 мая 1920 г. в губернии прошла Неделя сельского хозяйства: для оказания помощи малоимущим и красноармейским семьям в засеве полей губпродкомом было выделено 2 млн пудов зерна, 69 тыс. пудов железа, изготовлено и отправлено в села и деревни 18 820 кос и 2014 плугов. Наркомзем отпустил 500 тыс. руб. для выдачи сельскохозяйственным коллективам губернии.
С 21 ноября 1920 г. во всех уездах и волостях была проведена Неделя помощи красноармейцу-тыловику. В 1920 г. в деревнях Вятской губернии насчитывалось почти 214 тыс. красноармейских хозяйств; для оказания помощи им Советское правительство отпустило 150 млн руб. На эти средства были обеспечены семенами почти 32 тыс. красноармейских хозяйств; 1188 хозяйств получили рабочий скот, 845 хозяйств — коров, около 45 тыс. хозяйств были снабжены инвентарем и материалами; более 98 тыс. хозяйств получили помощь в сельскохозяйственных и строительных работах [5].
В августе-сентябре 1920 г. в Вятской губернии была проведена Неделя крестьянина. В инструкции ЦК РКП(б) данная кампания определялась как «непосредственная радикальная помощь крестьянам», которая включала проведение следующих работ: уборка урожая, сенокос, починка сельскохозяйственных машин и инвентаря, ремонт дорог, мостов, расчистка зарослей и т. д. Предполагались также мероприятия, направленные на осуществление широкой агитации и пропаганды «коммунистических идей и основ советского строя», ликвидацию безграмотности и проведение другой культурно-просветительной работы. В рамках Недели крестьянина в деревню направлялись рабочие остановившихся предприятий, а также служащие учреждений, которые без ущерба для своей основной деятельности имели возможность «выделить свободных работников для деревни», кустари и прочие лица из числа «не занимающихся сельским хозяйством и общественно полезным трудом». Оплата труда работников, задействованных в кампании, производилась за счет командирующих предприятий и учреждений, а привлеченных из других губер-
ний и уездов — за счет соответствующих губернских и уездных исполкомов [6].
Губернский комитет РКП(б) мобилизовал на уборку урожая более 100 коммунистов. Из Вятки и уездных городов выехали для участия в сельскохозяйственных работах отряды, насчитывавшие в общей сложности около 2800 рабочих и служащих. В тех волостях, куда рабочие посланы не были, по инициативе местных партячеек формировались отряды из крестьян и советских служащих. Так, в Куменской волости (Вятский уезд) в оказании помощи семьям красноармейцев принимало участие до двух тысяч крестьян. Их помощью были охвачены 122 семьи, обработано 219 дес. В 9 волостях Северо-Вятского горного округа было организовано 7 сельскохозяйственных дружин, в которых было 127 чел. квалифицированных специалистов и 131 чел. чернорабочих. Среди мобилизованных преобладали рабочие заводов, члены партии и комсомольцы. За время Недели крестьянина ими было отработано 44 959 часов, налажено 765 сельскохозяйственных орудий, исправлено и изготовлено 1036 предметов домашнего обихода, подковано 154 лошади, отремонтировано 84 жилища и строения, сжато и обмолочено 11 003 снопа ржи и овса, поправлено 1255 сажен изгородей и проделано много другой работы. На помощь крестьянам было израсходовано 186 232 руб., 109 пудов стали, 500 пудов железа и 60 коробов угля. Читались лекции и доклады (главным образом, по сельскому хозяйству), проведено более 20 бесплатных спектаклей [7].
Разумеется, чисто экономические результаты подобного рода кампаний были более чем скромными. Помощь, оказываемая городом, составляла лишь ничтожно малую долю того, в чем нуждалась разоренная Первой мировой и Гражданской войнами российская (и вятская) деревня. Однако не стоит недооценивать морально-психологическое и политико-воспитательное значение этих кампаний. Как известно, Советская власть с самого начала четко позиционировала себя как власть рабочих и крестьян, призванная защищать интересы трудящихся. Однако именно на этой почве между ней и крестьянством часто и возникали трения. Уже в первые годы Советской власти в сознании крестьянства получает широкое распространение феномен «ревности» по отношению к жителям города, в первую очередь — к рабочим, которые в глазах значительной части сельского населения воспринимались как люди, занимающие привилегированное положение, пользующиеся особой заботой Советской власти и потому живущие намного лучше крестьян, хотя работали они, по крестьянским меркам, значительно меньше. Неделя крестьянина и другие аналогичные мероприятия как раз и
призваны были изжить подобного рода настроения, наглядно демонстрируя крестьянской массе, что Советская власть и рабочий класс знают о страданиях крестьян, пытаются в меру своих скромных возможностей помогать им, а если не дают большего — то лишь по причине сложного внутреннего и международного положения Советской республики. Важно было укрепить доверие крестьян к Советской власти, показать, что союз рабочего класса и трудового крестьянства — это не только пропагандистский лозунг, что «рабочий от работы не отлынивает и всегда готов помочь крестьянину, чем может» [8].
Значительная (с учетом имевшихся возможностей) культурно-просветительская работа проводилась отделом по делам национальностей при Вятском губисполкоме среди нерусского крестьянства губернии. Всего действовало три секции: марийская, татарская и вотская. Марийская секция организовала собственное издательство, которое выпускало газету «Мари коммунист», а с 1920 г. начало выпуск газеты «Мари илыш». Вышло 24 номера (по 3000 экземпляров каждый), а также несколько брошюр. Татарская и вотская секции также участвовали в выпуске газет на родном языке. Марийский, татарский и вотский культурно-просветительские кружки регулярно ставили спектакли, организовывали митинги и концерты на национальных языках [9]. В с. Сер-нур (Уржумский уезд) в ноябре 1920 г. курсантами Сернурских педагогических курсов мари спектакли на русском и марийском языках ставились почти еженедельно [10].
Первые месяцы Советской власти стали временем возникновения в российской деревне социалистических форм землепользования — колхозов и совхозов. В Вятской губернии реализация Декрета о земле завершилась к осени 1918 г. Беднота и середняки получили дополнительно около 172 тыс. дес. земли за счет конфискованных частновладельческих, казенных, монастырских земель. Кроме того, были перераспределены излишки кулацких земель. Для организации совхозов и коллективных хозяйств предназначалось около 3 тыс. дес. земли [11].
Сельскохозяйственные коммуны появились в Вятской губернии весной 1918 г., сначала в Гла-зовском, Вятском и Слободском, а затем — и в других уездах. Поначалу организация коммун осуществлялась при отсутствии руководящих указаний со стороны центра и соответствующей правовой базы. Стихийный рост коллективных хозяйств первоначально был настолько велик, что местные земельные органы не успевали инструктировать их и отводить им землю. Обеспечение молодых колхозов землей было объективно затруднено ввиду отсутствия в губернии сколько-нибудь значительных ресурсов государственных
и помещичьих земель. Землеустройство затягивалось из-за бюрократической волокиты. 21 июля 1918 г. был издан «Примерный устав земледельческой трудовой коммуны», в ноябре организуется губернское бюро коммун.
Получили развитие и другие формы общественного хозяйства — сельхозартели и товарищества по совместной обработке земли (ТОЗы). Заметим, однако, что само понятие «ТОЗ» входит в обиход вятского крестьянства сравнительно поздно (лишь со второй половины 1920-х гг.). Поэтому многие колхозы с неполным обобществлением средств производства с легкой руки именовались «артелями», хотя по организационной структуре их скорее следовало бы отнести к ТОЗам.
В апреле 1920 г. создается Вятский губернский союз сельскохозяйственных коллективов, а 26—29 мая на съезде сельскохозяйственных коллективов Вятской губернии принято решение организовать и уездные отделения Союза, которые позднее были образованы во всех уездах, за исключением Сарапульского и Котельничского [12].
Организаторами первых колхозов Вятской губернии были Ф. П. Конышев (коммуна «Циви-лия» Глазовского уезда), А. И. Кассин (Тума-новская коммуна Вятского уезда), М. М. Жаворонков (артель «Земледелец» Орловского уезда), Т. А. Пирогов (коммуна «Образцовая» Мал-мыжского уезда). На I Всероссийском съезде земледельческих коммун и сельскохозяйственных артелей (декабрь 1919 г.) они представляли 182 коммуны и артели, в которых состояло 9 740 чел. В декабре 1920 г. в губернии насчитывалось 38 совхозов и 236 колхозов (сельхозком-мун, артелей и товариществ), насчитывавших 11 956 чел. [13]
Инициаторами разного рода новаций в деревне, в том числе и создания колхозов, часто выступали фронтовики (бывшие солдаты царской армии, а позднее — демобилизованные красноармейцы), которых отличал богатый жизненный опыт, более высокий уровень грамотности и сознательности. Те из них, которым довелось воевать в районах развитого помещичьего землевладения, имели возможность воочию убедиться в преимуществах крупного хозяйства перед мелким. Это наводило их на мысль «объединить свой изношенный за время войны инвентарь, как живой, так и мертвый, и общими силами обрабатывать тот или иной кусок земли». Дополнительным стимулом для создания колхозов являлось получение от государства различных льгот (удобной земли, техники, кредитов, агрономической помощи и пр.). Создавая сельхозартель на своих надельных землях, крестьяне просили «соединить их надельные полосы в один участок, ибо видели, что на крупных
участках урожай всегда лучше, чем у них, зачастую на саженных полосах» [14].
Однако при организации колхозов вятским крестьянам приходилось рассчитывать в основном на собственные силы. Показательна в этом отношении судьба уже упоминавшейся сельхозартели «Земледелец», организованной в мае 1919 г. В ней числилось 40 едоков при 18 трудоспособных, из них 6 человек было мобилизовано в Красную армию. В первое лето члены артели работали дружно, не покладая рук. Однако положение усугублялось тем, что артель создавалась на надельной земле, и поэтому ее пахотные и сенокосные угодья располагались чересполос-но. Кроме того, в артели состояло два безлошадных хозяйства, и, поскольку это были семьи красноармейцев, наделы их обрабатывались бесплатно. Колхоз помогал беднякам выживать. В следующем году артели так и не удалось устранить чересполосицу. Стало еще хуже: весной под яровой посев ей выделили самую плохую землю, так как большая часть общины выступала против создания колхоза [15].
Как видим, отношение основной массы крестьянства к мероприятиям по социалистическому переустройству аграрного сектора было весьма неоднозначным. С одной стороны, образование советских хозяйств (совхозов) в целом приветствовалось. На базе их организовывались племенные рассадники скота, обслуживавшие нужды сельского населения. Терпимым было отношение и к тем коммунам, которые организовывались на вненадельных землях (казенных, частновладельческих, монастырских), так как возникновение подобного рода хозяйств, как правило, не ущемляло интересов крестьян-единоличников. А вот создание колхозов на крестьянских надельных землях (как, впрочем, в недалеком прошлом насаждение столыпинских отрубов и хуто-
ров) нередко встречало недовольство со стороны крестьянства.
Втягивание страны в состояние полномасштабной Гражданской войны негативно сказывалось и на темпах колхозного строительства. В связи с приближением фронта мобилизации подлежали лучшие политико-административные и производственные кадры, в том числе и организаторы коллективных хозяйств. Вместо них во главе колхозов становились люди, которые, ввиду низкого профессионального (а нередко — и морального) уровня, не пользовались авторитетом среди местного населения и, соответственно, не могли убедить крестьянство в преимуществах коллективного землепользования перед единоличным. Активизировавшиеся антибольшевистские силы распространяли о колхозах всевозможные порочащие слухи. Так, например, крестьянам внушали, что «тех, кто запишется в коммуну, заставят жить в казармах». В районах, занятых белыми, колхозы и совхозы ликвидировались, а члены их подвергались репрессиям.
Крупномасштабное наступление Деникина (лето-осень 1919 г.) потребовало от советского руководства максимального сосредоточения имеющихся сил и ресурсов на нужды обороны. Материальная поддержка колхозного строительства была урезана до минимума, что привело к значительному сокращению числа колхозов. Если к июлю 1919 г. в губернии насчитывалось 165 коммун и артелей, то к началу 1920 г. — лишь 141, т. е. количество их сократилось на 14,5%. Провозгласив курс на союз с середняком, партийно-государственное руководство вынуждено было отказаться от ускоренного насаждения коммун. Теперь приоритет отдавался более приемлемой для основной массы крестьянства форме колхозов — сельхозартели. Поэтому к концу Гражданской войны мы наблюдаем как относительное,
Таблица 1
Количество и состав колхозов в Вятской губернии на 1 июля 1920 г.
Наименование уездов Коммуны Артели
Кол-во Общее число едоков Кол-во Общее число едоков
Вятский 4 141 2 78
Глазовский 7 238 10 415
Слободской 8 182 11 404
Котельничский 2 65 6 458
Орловский 3 80 4 132
Нолинский 3 102 4 157
Советский 3 112 3 134
Сарапульский -
Яранский 1 30 1 40
Уржумский 10 456 3 149
Малмыжский 9 335 10 524
Елабужский Нет сведений
Всего 50 1741 54 2491
так и абсолютное сокращение числа сельхозком-мун. К 1 июля 1920 г. в вятской деревне насчитывалось 50 коммун и 54 артели (см. табл. 1) [16].
Вятские колхозы были невелики. Если в целом по стране в среднем на колхоз приходилось около 60 чел., то по губернии в среднем на коммуну приходилось 35 чел., а на артель — 46 чел. К началу 1920-х гг. колхозы и совхозы Вятской губернии поистине «представляли собой островки в океане индивидуальных крестьянских хозяйств» [17].
Страшный голод 1921—1922 гг., охвативший значительную часть страны, прошелся и по южным уездам Вятской губернии. Необходимо напомнить, что в Вятском регионе голод начался еще в 1920 г., а его последствия сказывались вплоть до 1924 г. В этом отношении 1921/22 хозяйственный год следует рассматривать не как начало, а как пик голода [18]. Это бедствие было в определенном смысле закономерным, ибо оно явилось следствием не только засухи, но и, прежде всего, предельного перенапряжения и истощения производительных сил деревни. Далеко не все земледельцы дожили до мирного времени, другие вернулись с фронтов калеками, инвалидами. Правда, радикальное сокращение численности Красной армии (с 5,3 млн чел. в конце Гражданской войны до 1,6 млн к концу 1921 г. и до 600 тыс. к февралю 1923-го) несколько смягчило эту проблему, но не могло решить ее полностью.
Посевная площадь, составлявшая в 1913 г. 100% пашни (с перелогами), а до революции — 57%, к 1921 г. охватывала лишь 39%, а в 1922 г. — 29% пашни. По сравнению с 1916 г. посевы зерновых к 1921 г. сократились на 47,5%, льна — на 66,8%, картофеля — на 62,4%, а валовые сборы зерна и других сельскохозяйственных культур уменьшились в два-три раза [19]. Катастрофически упала урожайность основных зерновых культур. Об этом свидетельствуют данные табл. 2 [20].
В южных и восточных уездах, дважды подвергавшихся нашествию белогвардейцев, у населения было отобрано более 1,5 млн пудов хлеба, уничтожено хлебов на корню более 3 тыс. дес. [21]
В годы Гражданской войны сильно пострадало и животноводство. Поголовье лошадей уменьшилось против 1916 г. на 24,8%, крупного рогатого скота — на 45,8%, овец — на 73,2%, свиней —
на 80,2% [22]. Общая численность лошадей по губернии в расчете на одно крестьянское хозяйство к весне 1922 г. уменьшилась на 27% против 1916 г., почти треть дворов были безлошадными. В 1922 г. в среднем на хозяйство приходилась всего одна корова, на 21 хозяйство — одна свинья. На рабочую лошадь приходилось свыше 11 дес. пашни (для сравнения: в 1912 г. — 8,8 дес.), тогда как максимальная нагрузка могла составлять не более 10 дес. [23] Налицо был явный недостаток тягловой силы.
Сокращение поголовья скота в начале 1920-х гг. было связано и с особенностями налоговой политики. Дело в том, что до 1923 г. сельхозналог взимался в натуральной форме, и вятские крестьяне предпочитали выплачивать его продуктами животноводства. Сдавать скот было выгоднее, чем хлеб. При уплате налога один пуд ржи можно было заменить 8 фунтами говядины, баранины или 6 фунтами свинины. В результате к 1 января 1923 г. население губернии сдало в счет налога 186 529 пудов мяса. Кроме того, по восьми уездам (Вятский, Нолинский, Омутнинский, Орловский, Слободской, Советский, Уржумский и Яранский) было сдано 15 337 голов крупного рогатого скота, 8495 овец и 7315 свиней. Из этого количества большая часть сданного скота приходилась на животноводческие уезды — Орловский, Слободской и Вятский [24].
Крайне изношенным оказался сельскохозяйственный инвентарь, причем в начале 1920-х гг. ситуация продолжала ухудшаться. И хотя с окончанием военных действий и началом стабилизации хозяйственной жизни в деревню возобновились поставки сельскохозяйственного инвентаря, они были слишком малы, чтобы компенсировать изношенность технической базы. За 1922 г. в вятской деревне количество плугов сократилось на 0,1%, сох-косуль и железных борон — на 1,4%, обычных сох — на 6,1% и лишь число борон деревянных выросло на 2,3%.
В марте 1921 г. X съезд РКП(б) положил начало новой экономической политике, приняв решение о замене продразверстки продналогом. Положительно восприняв идею продналога, крестьянство в то же время болезненно реагировало на требования погасить долги по разверстке. Между тем продовольственная ситуация в губернии оставалась тяжелой, особенно острый недо-
Годы обследования Урожайность зерновых (пуд. с дес.)
Рожь Овес
1912-1917 47 43
1920 31 35
1921 10 13
Таблица 2
статок продовольствия ощущался в Котельничс-ком, Малмыжском, Уржумском и Яранском уездах. Весной 1921 г. в ряде районов на этой почве имели место конфликты между населением и представителями властей. Так, в Яранском уезде крестьяне самовольно захватили транспортируемые в г. Котельнич продовольственные грузы. В губернии действовали вооруженные банды, которых на март 1921 г. насчитывалось около полусотни.
Летом 1921 г. продовольственная ситуация в губернии продолжала ухудшаться. Попытки наладить товарообмен между городом и деревней оказались малорезультативными: ослабленная и частично разрушенная городская промышленность немногое могла предложить остро нуждающейся в ее изделиях деревне. Первые результаты сбора нового урожая оказались удручающими. В южных уездах не хватало семян для посева озимых. В 1922 г. валовая продукция вятской деревни опустилась до показателя 35% от уровня 1913 г. Если в начале века потребление крестьянами хлеба составляло 17,82 пуда на душу населения в год, то в 1922 г. — лишь 10,78 пуда, причем 50% потребляемого хлеба составляли суррогаты (картофель, мякина и даже жирная глина) [25]. Усилилась распродажа крестьянами скота и инвентаря. По сообщениям спецслужб, крестьянское население губернии, «променяв на хлеб весь свой скарб и скот, вынуждено было значительную часть года питаться различными видами суррогатов (например, кора липы и других деревьев, древесные опилки, желуди дуба, дикий клевер и проч.)» [26].
Переход от политики «военного коммунизма» к НЭПу, от продразверстки к продналогу, призванный облегчить положение крестьянства, стимулировать его производственную деятельность, разрядить социальную напряженность, первоначально не оказал в регионе должного эффекта. Дело в том, что земледельческие губернии, многие из которых пострадали больше Вятской (Среднее Поволжье, Южная Украина и др.), оказать ей помощь, естественно, не могли. Внутри губернии в 1921 г. основные сельскохозяйственные уезды (Малмыжский, Советский, Уржумский и Яранский) как наиболее пострадавшие от засухи были освобождены от уплаты налога, его вносили лишь северные уезды, которые вынуждены были выступать в качестве доноров по отношению к южным, а налоговая система играла роль механизма перераспределения продуктов питания от более благополучных регионов и местностей к тем, которые переживали катастрофу. В целом же продналог 1921 г. в Вятской губернии оказался не меньше задания по продразверстке предыдущего года, а больше его в полтора раза [27].
Таким образом, Первая мировая и Гражданская войны, революционные потрясения, иностранная военная интервенция и введенная Антантой экономическая блокада Советской России — все это имело для сельского хозяйства и крестьянства Вятской губернии поистине катастрофические последствия. До предела сократилась посевная площадь, сильно уменьшилось поголовье скота, практически прекратилось обновление сельскохозяйственного инвентаря, в деревне ощущалась острая нехватка рабочих рук и квалифицированных управленческих кадров. В 1920 г. в Вятской губернии разразился голод, пик которого пришелся на 1921—1922 гг.
Первые годы НЭПа не стали переломными в восстановлении сельского хозяйства Вятской губернии. Относительно суровые, по сравнению с другими регионами, природные условия края, послевоенная разруха, недостаток семян, инвентаря, рабочего и продуктивного скота не позволяли вятскому крестьянству быстро достичь не только довоенного, но и дореволюционного уровня. В целом вятские крестьяне, по сравнению с крестьянством других губерний, в значительно меньшей степени испытали на себе позитивные стороны НЭПа (сокращение налогового бремени, возможность свободного распоряжения излишками произведенной ими продукции) и вынуждены были восстанавливать хозяйство при минимальной поддержке государства, опираясь, в основном, на собственные силы. Реальное улучшение ситуации в аграрном секторе будет заметным лишь с середины 1920-х гг.
Примечания
1. Загвоздкин Г. Г. Гражданская война // Памяти Геннадия Григорьевича Загвоздкина - ученого, историка, человека... СПб.: Нестор, 2008. С. 89-97.
2. Леконцев О. Н. Государство и крестьянство в условиях голода 1921 года. Ижевск, 2010. С. 29.
3. Очерки истории Кировской области. Киров, 1972. С. 291.
4. История и культура Вятского края / под ред. И. Ю. Трушковой. М.; Киров, 2005. С. 246.
5. Очерки истории Кировской организации КПСС: в 2 ч. Ч. 2: 1918-1968. Горький, 1969. С. 77-85.
6. Государственный архив социально-политической истории Кировской области (ГАСПИ КО). Ф. П-1. Оп. 1. Д. 329. Л. 119.
7. Очерки истории Кировской организации КПСС ... С. 86; ГАСПИ КО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 329. Л. 180, 246.
8. ГАСПИ КО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 329. Л. 61.
9. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. Р-1318. Оп. 14. Д. 4. Л. 28об.
10. Там же. Д. 2. Л. 14.
11. Очерки истории Кировской организации КПСС ... С. 41.
12. ГАСПИ КО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 407. Л. 8.
13. Очерки истории Кировской области . С. 294-295.
14. ГАСПИ КО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 407. Л. 8.
15. Там же. Д. 345. Л. 56.
16. Там же. Д. 407. Л. 9.
17. Кирюхина Е. И. Под знаменем Октября. Кировская область за 60 лет Советской власти. Киров, 1977. С. 67.
18. Аеконцев О. Н. Указ. соч. С. 7.
19. Кокурин Т. П. Социалистические преобразования сельского хозяйства // Пятьдесят советских лет, 1917-1967: Кировская область. Киров, 1967. С. 140.
20. ГАСПИ КО. Ф. П-1. Оп. 2. Д. 250. Л. 170-172.
21. Очерки истории Кировской организации КПСС ... С. 72.
22. Кокурин Т. П. Доля крестьянская. вряд ли труднее сыскать // Энциклопедия земли Вятской: Откуда мы родом? Т. 3. Кн. 2. Крестьянство. XX век. Киров, 2005. С. 9.
23. ГАСПИ КО. Ф. П-1. Оп. 2. Д. 250. Л. 173; Оп. 3. Д. 183. Л. 12.
24. Государственный архив Кировской области (ГАКО). Ф. Р-1062. Оп. 1. Д. 806. Л. 416об.
25. Перфильев Б. Питание сельского населения Вятской губернии в 1921, 1922 и 1923 году // Вятская жизнь. 1923. № 5-6. С. 26.
26. ГАСПИ КО. Ф. П-1. Оп. 2. Д. 250. Л. 172-173.
27. Бакулин В. И. Радость со слезами на глазах: Вятская губерния при переходе от 7-летней войны к нэпу // Самобытная Вятка: история и культура: сб. науч. тр. / отв. ред. А. Г. Поляков. Киров, 2008. С. 9-12.
УДК 947.06 (470.1)
А. К. Гагиева
КОМИ КРЕСТЬЯНКА В РЕГИОНАЛЬНОМ СОЦИУМЕ XVIII в.
В статье обсуждаются вопросы, связанные с местом и ролью коми крестьянки в XVIII в. Впервые в исторической науке показана роль коми женщины в повседневной крестьянской жизни.
In article are discussed issues related to the place and the role of the Komi peasant in the XVIII century. For the first time in historical science the role of the Komi women in everyday peasant life was shown.
Ключевые слова: община, уезд, крестьянка, региональный социум, надельная земля, мирской сход.
Keywords: community, district, peasant, regional society, allotment land, village gathering.
Постановка проблемы о роли женщины в региональном социуме, в нашем случае на территории Вологодской губернии, заселенной коми-зырянами, относится к досоветской историографии. Советские историки, обращаясь к данной теме в контексте изучения традиционной культуры народа коми (Д. Л. Балуева, Л. Н. Жеребцов), неоднократно подчеркивали особую роль женщин в трудовой жизни коми деревни Европейского Севера. Она состояла в более высоком
© Гагиева А. К., 2014
правовом и социальном статусе женщины, по сравнению с женщинами европейской части страны, где существовали жесткие формы крепостничества. Но и тем и другим были свойственны тяготы женской доли, полная подчиненность семье, мужу и так далее [1].
Современные историки достигли определенных успехов в изучении роли женщин в XVIII-XX вв. В работах Н. А. Миненко, В. В. Рабцевич, Е. Ю. Апкаримовой и других не только содержится уникальный материал по изучаемому вопросу, но и приводятся новые источники, не введенные до настоящего времени в научный оборот [2]. Вместе с тем следует отметить, что для региональных социумов вопрос о роли женщины в обществе до настоящего времени остается открытым.
Цель нашей статьи - рассмотреть место и роль коми крестьянки в XVIII в. Основными источниками для подготовки данной работы стали архивные документы, сосредоточенные в фондах Ярен-ской воеводской канцелярии Российского государственного архива древних актов. Неопубликованные документы были представлены как краткими погодными записями о рассмотренных делах, так и конкретными делами [3].
Коми край - термин условный. Он получил свое название по имени народа, населявшего бассейны различных рек: Вычегды, Печоры, Двины и их притоков на северо-востоке страны. В административном отношении эта территория не оставалась неизменной. К началу изучаемого периода она входила, по реформам Петра I, в Ар-хангелогородскую и Сибирскую губернии, которые делились на уезды. Губернатору подчинялись уездные власти. Однако, в силу обширности территорий, руководить ими из губернского центра было сложно, поэтому в 1719 г. губернии были разделены на провинции. Архангельская губерния стала состоять из четырех провинций: Двинской (или Холмогорской), Вологодской, Ве-ликоустюжской и Галицкой. Уезды упразднялись, вместо них вводились дискриты. Однако на изучаемой территории дело свелось к переименованию уездов в дискриты. Пустозерский дискрит вошел в Двинскую губернию, Сольвычегодский и Яренский дискриты - в Великоустюжскую провинцию. Хлыновский дискрит находился в составе Вятской провинции Сибирской губернии [4].
В 1726 г. отменяется искусственное деление провинций на дистрикты и восстанавливается историческая административная единица - уезд. В 1727 г. городовые магистраты полностью подчиняются губернаторам и воеводам, а их компетенция значительно сокращается. Система местного управления была закреплена специальной инструкцией от 12 сентября 1728 г. Она устранила неразбериху в местном управлении и админи-
