CC BY
219
РУССКИЕ ДРЕВНОСТИ 2011
Д. М. Котышев
«СЕ БУДИ МАТЕРЬ ГРАДОМЪ РУСЬСКИМЪ»: ПРОБЛЕМА СТОЛИЧНОГО СТАТУСА КИЕВА СЕРЕДИНЫ XI - НАЧАЛА XII ВЕКА
Проблема «старейшинства» Киева или его столичного статуса для современной науки не является новой. Когда в 1996 г. А. В. Назаренко задался вопросом — а была ли столица в Древней Руси, он признавался в некоторой «скандальности» его постановки1. Однако почти 15 лет спустя после того, как данный вопрос прозвучал, многое изменилось в восприятии научным сообществом проблемы древнерусской государственности. Как нам представляется, без дополнительного уточнения статуса Киева в ХІ-ХІІ вв. изучение целого ряда аспектов развития древнерусской государственности затруднительно.
Стоит отметить, что в основном досоветская историография оценивала столичный статус Киева однозначно и без комментариев — город рассматривался в качестве столицы Древнерусского государства со времени Олега почти всеми без исключения историками. Традиция эта была заложена Н. М. Карамзиным, увидевшим в Киеве главный город Руси еще во времена Владимира и Ярослава, схожей точки зрения придерживались С. М. Соловьев, М. П. Погодин, В. О. Ключевский, С. Ф. Платонов.
Правда, уже в начале ХХ в. по этом поводу высказывались скептические замечания. В частности, А. Е. Пресняков говорил, что «основой для старейшинства Киев мог бы стать, если бы действительно был “политическим средоточием” в смысле центра политической власти над остальными волостями русской земли. А таким он был
© Д. М. Котышев, 2011
только для небольшой киевской волости...»2. Однако это замечание большинством советских историков было незаслуженно проигнорировано, что привело к появлению расхожего клише относительно Киева как «столицы Древнерусского государства», кочующего из работы в работу. Только в последние десятилетия стали обращать внимание на сакрально-религиозный статус Киева как одну из причин его «столичного» статуса3.
Можно сказать, что в отечественной науке был создан своеобразный историографический миф, превращавший вопрос о столич-ности Киева в своего рода заколдованный круг — Киев не может не быть столицей Древнерусского государства, а если отказаться от столичного статуса Киева, то как быть с существованием самого государства? Хотя еще на рубеже 80-90-х годов ХХ в. И. Я. Фроя-новым была сформулирована идея о том, что вплоть до конца Х в. то, что обычно было принято называть Древнерусским государством, представляло собой конфедерацию (суперсоюз) племен, и столица вплоть до времени Владимира Святославича не отождествлялась с Киевом4.
В сходном направлении двигался украинский историк А. П. Толо-чко, заявивший в начале 90-х годов ХХ в.: «Хорошо известно, что государства с названием “Киевская Русь” никогда не существовало... Киевская Русь — понятие ученое и книжное»5. Понимание Древнерусского государства как своеобразного историографического мифа ставит под сомнение принятую в научной литературе концепцию столичного статуса Киева. Естественным, на наш взгляд, выходом в сложившейся ситуации, является попытка ответить на вопрос — а каким образом осмыслялся столичный/старейший статус Киева в Х1-Х11 вв. современниками?
На первый взгляд, свидетельства источников подтверждают сложившуюся историографическую традицию. Под 882 г. «Повесть временных лет» сообщает о захвате Киева Олегом: «И сЪде Олегъ княжа в КиевЪ и рече Олегъ: “Се буди мати градомъ русьскимъ”»6. Однако в тексте Новгородской первой летописи младшего извода данного сюжета нет, но излагается краткая версия о занятии Киева Олегом и Игорем7.
С момента появления основополагающих работ А. А. Шахматова по истории русского летописания утвердилось мнение о первичности
текста НПЛ до 6523 г. по отношению к ПВЛ. Согласно гипотезе
А. А. Шахматова, данный текст отражает Начальный летописный свод, положенный впоследствии в основу ПВЛ8. Данная концепция разделялась учениками и последователями А. А. Шахматова9. Среди современных исследователей наблюдается большее разнообразие мнений касательно истории текста НПЛ и судьбы Начального свода, отразившегося на ее страницах10. Ряд историков и филологов полагают, что Начальный свод (как целиком, так и отдельными частями) дошел до нас в позднейшей новгородской переработке XIII в.11, другие склонны видеть в Начальном своде переработку так называемого Древнейшего свода и свода 1072 г., послужившую основой для летописания конца XI - начала XII в., в том числе для Киево-Печерской летописи и собственно «Повести временных лет». Вторая точка зрения, развиваемая А. А. Гиппиусом в его работах, представляется нам наиболее обоснованной, поэтому вслед за ним мы склонны считать, что появление в ПВЛ вставки о захвате Киева Олегом, цитированной выше, является результатом работы автора-состави-теля ПВЛ12.
Примечательно, что в дальнейшем на пространстве текста ПВЛ старейшим городом Киев однозначно определяется только под 1096 г. («...и прид^та Киеву на столъ отець наших и дЬдъ наших, яко то есть старейший градъ въ земли во всей, Кыевъ, ту достойно снятися и порядъ положити»13, — обращаются к Олегу Святославичу Свято-полк и Мономах).
Возникает любопытная ситуация — на протяжении XI в. Киев никак не зафиксирован на страницах летописей как старейший город. «Ряд», или завещание, Ярослава здесь не исключение. Представляя собой, по убедительному мнению А. В. Назаренко, попытку внедрения сеньората14, «ряд» 1054 г. о статусе Киева не упоминает ни словом. Однозначно говорится лишь о статусе Изяслава («поручаю в собе мЬсто столъ старейшему сыну моему и брату вашему Изяславу Кыевъ»)15. Можно, конечно, априори предположить, что старейшинство Изяслава подразумевало и старейшинство Киева, но такой подход представляется откровенной натяжкой.
Что же означало выражение «мати градомъ русьскимъ» в понимании древнерусского летописца? Сегодня большинство исследователей склоняются в пользу того, что данная фраза представляет собой
кальку с греческого цптролоХц и является результатом применения к Киеву одного из эпитетов Константинополя16.
Подтверждением этой мысли исследователя является факт неоднократного упоминания подобного термина в литературных памятниках древнерусского времени, не зависящих, заметим, от летописной традиции. Ряд таких примеров приводит в своей работе сам А. В. Назаренко, дабы не повторяться, приведем здесь наиболее красноречивые из них, чтобы перейти непосредственно к изложению собственных соображений.
В одной из стихир службы святому князю Владимиру дословно читается следующая фраза: «славнодержавный Владимире, на высоте стола седя матере градовом богоспасеннаго Киева»17. «Память и похвала» современными исследователями датируется третьей четвертью XI в.18
Аналогичное чтение встречается и в другом памятнике — «Службе на память освящения церкви св. Георгия». Там имеется фраза «от первопрестольного матери градом, Богом спасенего Киева»19. Хотя в отношении древности, а следовательно, и аутентичности данного известия существуют определенные сомнения, на наш взгляд, его достоверность подтверждается наличием данного оборота («матери градом») в других памятниках ХІ-ХІІ вв., таких как «Слово на обновление Десятинной церкви» и служба св. князю Владимиру20.
По справедливому замечанию А. В. Назаренко, данная терминология тесно связана со «специфически церковным определением, употреблявшимся по отношению к первенствующим кафедрам — греч. лрютобро^, прюхоє5ро^»21.
Когда же в отношении первенствующей кафедры на Руси начинает использоваться определение прютоє5ро^? Помочь с ответом, на наш взгляд, помогут данные сфрагистики. В связи с этим укажем на печать митрополита Ефрема, занимавшего киевскую кафедру с 1054 по 1061/62 гг.22 На этой печати титул митрополита звучит как «коріє Рог|0єі ‘Ефроф прютопроє5рю кт, цт|трогсоАдтг| ‘Рюоіш;» — «Господи, помози Ефрему, протопроедру и митрополиту России»23.
Сама титулатура на печати весьма необычна, на это неоднократно указывали исследователи, обращавшиеся к данной проблеме. Еще
В. Лоран, пытаясь разрешить вопрос о двух Ефремах — «митрополитах России», был склонен относить появление данного титула
к 80-м годам XI в., поскольку первый митрополит с титулом прото-проедра, согласно В. Лорану, — Иоанн Сидский24. Построения В. Лорана вызвали критические замечания целого ряда исследователей, и наиболее полно они были сформулированы И. С. Чичуровым. Опираясь на наблюдения В. Грюмеля о том, что первые упоминания мит-рополитов-проедров относятся к середине - второй половине 80-х годов XI в.25, И. С. Чичуров резонно замечал, что «если считать Иоанна Сидского первым носителем титула протопроэдра, то тогда придется допустить, что сначала был создан титул протопроэдра и лишь затем — проэдра»26.
В свое время В. Грюмель выдвигал идею о том, что титул прото-синкелла был введен для одного из соратников патриарха Михаила Ки-рулария — болгарского архиепископа Льва27. На основании этой идеи А. Поппэ сформулировал предположение о том, что титул протоп-роэдра мог быть создан по случаю поставления Ефрема на русскую митрополию28. Именно предположение А. Поппе послужило основой для мысли И. С. Чичурова о том, что титул протопроедра мог быть пожалован Ефрему по случаю назначения последнего «митрополитом Росии», особенно принимая во внимание внутри- и внешнеполитические аспекты церковной политики византийского правительства после схизмы 1054 г.29 В целом, данное предположение представляется нам вполне обоснованным. После схизмы 1054 г Русская митрополия играла одну их ключевых ролей в деле противостояния «латинскому» Западу. Принимая во внимание некоторую космополитичность в религиозной политике Ярослава и его потомков30, следует допустить, что озабоченность правящих кругов Константинополя состоянием дел в русской епархии могла сподвигнуть на присылку нового митрополита, облаченного высоким придворным чином.
Не отрицая обоснованности аргументации И. С. Чичурова, рискнем предположить, что титул протопроэдра, прилагаемый к Ефрему, мог иметь и дополнительный смысл. Как известно, во второй половине XI в. на Руси, помимо киевской, появляются еще две титульные митрополии — Черниговская и Переяславская31. На основании последних изысканий время возникновения титульных митрополий относится к рубежу 60-70-х годов XI в.32
Наличие почетного титула «председателя проэдров» в титула-туре митрополита Ефрема, чье пребывание на киевской кафедре
закончилось в 1061 г., позволяет, на наш взгляд, внести некоторые коррективы в определение времени появления титульных митрополий. Как нам представляется, титул протопроедра на русской почве мог осмысляться еще и как указание на приоритетное положение киевского митрополита в среде тогдашних русских иерархов, включая черниговского и переяславского митрополитов, то есть он был в определенной мере дополнительным идеологическим аргументом в пользу концепции «киевского сеньората», сформулированного завещанием Ярослава. Вероятно, с этого времени можно говорить о том, что положение Киева в среде остальных городов южной Руси (в первую очередь, Чернигова и Переяславля) подчеркнуто выделяется как положение города «старейшей» митрополии.
Являлась ли это старейшинство своеобразной проекцией старейшинства, установленного «рядом» Ярослава, — однозначно трудно ответить; по нашему мнению, эта тема требует продолжения изысканий, начало которым было положено исследованием А. В. Назаренко. Но не может не обращать на себя внимание то обстоятельство, что в нарративной традиции представление о старейшинстве Киева появляется только в 80-90 годы XI в.33, то есть к тому времени, когда титульные митрополии в Киеве и Переяславле становятся достоянием истории.
Любечский съезд, сформулировав принцип «отчины», то есть семейного, а не общеродового наследования, по меткому определению А. Е. Преснякова, подготовил «падение киевского старейшинства»34. В послелюбечские времена Киев в административно-политическом смысле остается центром только для Русской земли, а со второй половины XII в. — лишь для днепровского правобережья. В сложившихся условиях общерусский статус город сохранял благодаря своему положению сакральной (религиозной) столицы Русской земли (как в узком, так и в широком смысле этого слова). Именно это представление о Киеве как о «мати градомъ русьскимъ» и нашло отражение на страницах ПВЛ, будучи спроецированным древнерусским книжником на более ранние времена истории Руси.
Таким образом, данные источников позволяют, на наш взгляд, предположить, что столичный статус Киева со второй половины XI - начала XII в. определялся не межкняжескими отношениями, а сакральным статусом города как резиденции митрополита «всея
Руси». Это положение окончательно оформилось после упразднения титульных митрополий, когда к титулу киевского митрополита стали добавлять «всея Руси». Именно данное обстоятельство в условиях новых политических реалий позволило Киеву сохранить свой общерусский статус вплоть до монгольского нашествия.
1 См.: Назаренко А. В. Была ли столица в Древней Руси? Некоторые сравнительно-исторические и терминологические наблюдения // Столичные и периферийные города Руси и России в средние века и раннее Новое время (XI-XVIII вв.): Тезисы докладов науч. конф. Москва, 3-5 декабря 1996 г. М., 1996. С. 69-72, особенно С. 69. — Расширенный и переработанный вариант статьи см. в издании: НазаренкоА.В. Древняя Русь и славяне. М., 2009. С. 103-113 (далее ссылки даются на это издание).
2 Пресняков А. Е. Княжое право в Древней Руси: Лекции по русской истории. Киевская Русь. М., 1993. С. 57.
3 См.: Данилевский И. Н. Зарождение государственной идеологии в Древней Руси // Ярослав Мудрый и его эпоха. М., 2008. C. 134-152; Ричка В. М. «Київ — Другий Єрусалим»: (З історії політичної думки та ідеології середньовічної Русі). Київ, 2005.
4 См.: ФрояновИ. Я. К истории зарождения Русского государства // Из истории Византии и византиноведения. Л., 1991. С. 57-93.
5 Толочко А. П. Князь в древней Руси: Власть, собственность, идеология. Киев, 1992. С. 185.
6 Повесть временных лет. СПб., 1996 (далее—ПВЛ). С. 14.
7 Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950 (далее—НПЛ). С. 107.
8 См.: Шахматов А. А. 1) О начальном киевском летописном своде // Шахматов А. А. История русского летописания. СПб., 2003. Т. 1. Кн. 2. С. 56-70; 2) Начальный Киевский летописный свод и его источники // Там же. С. 175-184.
9 См., например: Приселков М. Д. История русского летописания XI-XIV вв. СПб., 1996; Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М., 1947; Черепнин Л. В. «Повесть Временных лет», ее редакции и предшествовавшие ей летописные своды // Исторические записки. М., 1948. Т. 25. С. 293-333; НасоновА.Н. История русского летописания XI - начала XVIII в. М., 1969.
10 Критику основных положений концепции А. А. Шахматова, предпринятую в работах В. М. Истрина и С. А. Бугославского (см.: ИстринВ. М. Замечания о начале русского летописания: (По поводу исследований А. А. Шахматова в области древнерусской летописи) // ИОРЯС. 1922. Т. 26; 1924. Т. 27. С. 207-251; Буго-славский С. А. 1) «Повесть Временных лет»: Списки, редакции, первоначальный
текст // Старинная русская повесть: Статьи и исследования. М.; Л., 1941. С. 7-37; 2) Текстология Древней Руси. Т. 1: Повесть Временных лет. М., 2006. С. 55-76), можно считать несостоятельной после появления критических работ Я. С. Лурье (Лурье Я. С. О шахматовской методике исследования летописных сводов // Источниковедение отечественной истории. М., 1976. Вып. 2), А. Тимберлейка (Timber-lake A. Redactions of the Primary Chronicle // Русский язык в научном освещении. 2001. № 1. С. 219-238) и А. А. Гиппиуса (ГиппиусА.А. О критике текста и новом переводе-реконструкции Повести временных лет // Russian Linguistics. 2002. Vol. 26. Nr. 1. P. 63-126).
11 Подобная точка зрения характерна, в первую очередь, для В. Я. Петрухина (Петрухин В. Я. Начало этнокультурной истории Руси IX-XI вв. М.; Смоленск, 1995. С. 69-74). В дальнейшем эта мысль была развита исследователем (Петрухин В. Я. 1) К ранней истории русского летописания: О предисловии к Начальному своду // Слово и культура. Памяти Н. И. Толстого. М., 1998. Т. 2. С. 354-363; 2) Древняя Русь: Народ. Князья. Религия // Из истории русской культуры. Т. 1: Древняя Русь. М., 2000. С. 69-77.
12 См.: Гиппиус А.А. Два начала Начальной летописи: К истории композиции Повести Временных лет // Вереница литер: К 60-летию В. М. Живова. М., 2006. С. 60-61 и след.
13 ПВЛ. С. 97.
14 См.: Назаренко А. В. 1) Порядок престолонаследия на Руси X-XII вв.: Наследственные разделы и попытки десигнации (типологические наблюдения) // Из истории русской культуры. Т. 1. С. 500-519; 2) Древнерусское династическое старейшинство по «ряду» Ярослава Мудрого и его типологические параллели—реальные и мнимые // Ярослав Мудрый и его эпоха. М., 2008. С. 30-54. — Современные историографические и исторические проблемы интерпретации «ряда» Ярослава были рассмотрены нами в отдельной работе: КотышевД.М. «Ряд» Ярослава 1054 г.: Историографические и исторические проблемы // Историк и его дело: Судьбы ученых и научных школ: Сборник статей Международной науч.-практ. конф. К 90-летию со дня рождения профессора Василия Евгеньевича Майера. Ижевск, 2008. С. 182-190.
15 ПВЛ. С. 70.
16 См.: НазаренкоА.В. Была ли столица в Древней Руси? С. 106-107.
17 Речь идет о службе, сопровождавшей один из древнейших списков «Памяти и похвалы князю Владимиру» в так называемом Мусин-Пушкинском сборнике 1414 г.—См.: Срезневский В. И. Мусин-Пушкинский сборник 1414 года в копии начала XIX-го века // Записки Императорской Академии Наук. СПб., 1893. Т. 73. Приложение № 5. С. 68-69. — Описание рукописи см.: Срезневский И. И. Сведения и заметки о малоизвестных и неизвестных памятниках // Записки Императорской Академии Наук. СПб., 1866. Т. 9. Приложение № 3. С. 84-87.
18 По мнению А. А. Шахматова, основой для «Похвалы» стали два не сохранившихся до нашего времени жития князя Владимира, датированные исследователем XI веком. А. И. Соболевский был склонен полагать, что основное ядро «Памяти и похвалы» было сформировано на рубеже XII—XIII вв. С. А. Бу-гославский считал временем возникновения памятника середину XIII в. (см.: Бугославский С. А. К литературной истории «Памяти и похвалы» князю Владимиру // ИОРЯС. 1925. Т. 29. С. 105-159; СоболевскийА.И. Памятники древнерусской литературы, посвященные Владимиру Святому // Чтения в историческом обществе Нестора-летописца. 1888. Кн. 2. Отд. 2. С. 7-14; Шахматов А.А. Корсунская легенда о крещении Владимира // Сборник статей в честь В. И. Ламан-ского. СПб., 1096. С. 16-18). Точка зрения А. А. Шахматова, развитая впоследствии в трудах Н. И. Серебрянского (Серебрянский Н. И. Древнерусские княжеские жития: (Обзор редакций и тексты) // Чтения Общества истории и древностей российских. М., 1915. Кн. 3 (254). С. 32-36, 43-51) в вопросе датировки «Памяти и похвалы» разделяется современными исследователями (Фет Е. А. Память и Похвала князю Владимиру // Словарь книжников и книжности Древней Руси. XI - первая половина XIV века. Л., 1987. С. 288-290).
19 В своей работе О. В. Лосева при цитировании данного отрывка ссылается на издание И. В. Ягича (Лосева О. В. Русские месяцесловы XI-XIV вв. М., 2001. С. 96, примеч. 3; Ягич И. В. Служебные минеи за сентябрь, октябрь и ноябрь в церковнославянском переводе по русским рукописям 1095-1097 гг. СПб., 1886. С. 61). Однако более внимательное обращение к данному факту побудило А. В. Назаренко внести некоторые коррективы: исследователь отмечает, что в тексте И. В. Ягича указанных слов нет, а читаются они в икосе канона св. Георгию в рукописи XVI в. (данная рукопись была описана еще А. В. Горским и К. И. Невоструе-вым: Горский А. В., Невоструев К. И. Описание рукописей Московской Синодальной библиотеки. М., 1917. Отд. 3. С. 177.) Это обстоятельство дает основание А. В. Назаренко для определенного скепсиса в отношении древности данного известия (НазаренкоА. В. Была ли столица в Древней Руси? С. 107, примеч. 18).
20 «И присный заступниче стране рустей, и венче преукрашенный славному и честному граду нашему и велицей митрополии же мати градом...» (Карпов А. Ю. «Слово на обновление Десятинной церкви» по списку М. А. Оболенского // Архив русской истории. 1992. Вып. 1. С. 109); «На высотЬ стола сЬдя матере градовомъ богоспасеннаго Киева...» (Серегина Н. С. Песнопения русским святым: По материалам рукописей певческой книги XI-XIX вв. «Стихирарь месячный». СПб., 1994. С. 306). Приведенная цитата содержится в рукописи РНБ. КБ 586/843. Л. 653.
21 См.: Назаренко А. В. Была ли столица в Древней Руси? С. 107.
22 Первоначальная датировка пребывания Ефрема на киевской митрополии — 1054-1065 (или даже 1068) гг. (ЩаповЯ.Н. Государство и церковь Древней
Руси X-XIII вв. М., 1989. С. 193-194; Поппэ А. Митрополиты и князья Киевской Руси // Подскальски Г. Христианство и богословская литература в Киевской Руси (988-1237 гг). СПб., 1996. С. 451). На основании исследования Ю. Д. Рыкова и А. А. Турилова И. С. Чичуров уточнил время получения митрополичьей кафедры преемником Ефрема Георгием 1061-1062 гг (РыковЮ. Д., ТуриловА.А. Неизвестный эпизод болгаро-византийско-русских связей XI в.: (Киевский писатель Григорий Философ) // Древнейшие государства на территории СССР. 1982. М., 1984. С. 171-172). Речь идет об одной из рукописей второй четверти XV в. из собрания М. И. Чуванова, где циклу поучений на седмицу предпослан киноварный заголовок следующего содержания: «В лето ¿S6O Григория Философа пришедшаго из ЦарАграда съ митрополитомъ Георгиемъ при кНзи ИзАславЪ сна МрославлА словесъ седмъ» (Коллекция старопечатных книг XVI-XVII вв. из собрания М. И. Чуванова: Каталог. М., 1981. С. 3-6). Новая датировка пребывания на митрополии Ефрема дается в работе: Чичуров И. С. Антилатинский трактат киевского митрополита Ефрема (ок. 1054/55-1061/62 гг) в составе греческого канонического сборника VAT. GR. 828 // Вестник ПСТГУ I: Богословие. Философия. 2007. Вып. 3 (19). С. 107-132. — Пользуюсь случаем, чтобы выразить благодарность И. В. Ведюшкиной, указавшей мне на эти работы.
23 См.: Янин В. Л. Актовые печати Древней Руси X-XV вв.: В 2 т. М., 1970. Т. 1. С. 174. № 42.
24 См.: Laurent V. Le corpus des sceaux de l’empire Byzantin. Paris, 1963. T. V. 1. P. 602 (№ 783).
25 См.: Grumel V. Titulature de Metropolites Byzantins. I. Les metropolites syn-celles // Revue des etudes byzantines. 1945. T. 3. P. 104.
26 Чичуров И. С. Антилатинский трактат киевского митрополита Ефрема. С. 120.
27 См.: Grumel V. Titulature de Metropolites Byzantins, C. 96 и след.
28 См.: Poppe A. La tentative de reforme ecclesiastique en Russie au milieu du XIe siecle // Acta Poloniae Historicae. 1972. Т. 25. P. 26.
29 См.: Чичуров И. С. Антилатинский трактат киевского митрополита Ефрема,
С. 120.
30 Здесь идет речь о культурных и династических связях Изяслава и Святослава с западными и северными странами. — См. об этом: Назаренко А. В. 1) Несостоявшийся «триумвират»: Западноевропейская политика Ярославичей (вторая половина XI века) // Назаренко А. В. Древняя Русь на международных путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX-XII вв. М., 2001. С. 505-558; 2) Чудо св. Пантелеймона о «русском короле Харальде»: Монастырь св. Пантелеймона в Кёльне и семейство Мстислава Великого (конец XI - начало XII века) // Там же. С. 585-616; Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Монастырь св. Симеона в Киеве и русско-немецкие связи второй половины XI в. // Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Траектория традиции:
Главы из истории династии и церкви на Руси конца XI - начала XIII века. М., 2010. С. 9-20.
31 См.: Поппэ А. Русские митрополии Константинопольской патриархии в XI столетии // Византийский временник. 1968. Т. 28. С. 85-108; Назаренко А. В. Митрополии Ярославичей во второй половине XI века // Назаренко А. В. Древняя Русь и славяне. М., 2009. С. 207-245 (Здесь же подробная историография вопроса).
32 На основании анализа перечня русских епархий в поШае episcopatuum А. Поппэ приходит к заключению, что черниговская епископия получила статус митрополии в 1059-1071 гг. (Поппэ А. Русские митрополии Константинопольской патриархии. С. 98-101). А. В. Назаренко уточняет датировку этого события, полагая, что возникновение титульных митрополий отражает серьезные изменения в отношениях между старшими Ярославичами, и связывает это с событиями 1069-1070 гг. (НазаренкоА.В. Митрополии Ярославичей... С. 236).
33 См., например, трактовку, содержащуюся в несторовом Житии Феодосия Печерского, где говорится, что Изяслав «то же тако тъ прогнанъ бысть от града стольнаго» (Житие Феодосия Печерского // Памятники литературы Древней Руси. XI - начало XII в. М., 1978. С. 376).
34 Пресняков А. Е. Княжое право... С. 62.
