CC BY
119
УДК 821.161.1-1
САМОРЕФЛЕКСИЯ В ПОЭЗИИ Б. Б. РЫЖЕГО:
ВАРИАНТЫ РЕАЛИЗАЦИИ
Казанцев А. Г.
В данной статье исследуется проблема саморефлексии лирического героя в поэзии Бориса Борисовича Рыжего. Б. Б. Рыжий (1974 — 2001) — уральский поэт, который жил в городе Екатеринбурге. Для его лирического героя характерна амбивалентность. С одной стороны, лирический герой осознаёт себя поэтом, интеллектуалом, высокообразованным человеком, а с другой стороны, осознаёт себя хулиганом, который любит пить, драться и флиртовать со всеми женщинами, которые окружают его. Чтобы изучить процесс саморефлексии как можно более тщательно, необходимо исследовать все варианты его реализации, к которым относятся концепция искусства в контексте авторской рефлексии, метасюжет судьбы лирического героя как процесс (результат) саморефлексии (на примере творческого поведения, автобиографического мифа и самономинации) и оппозиция «Петербург — провинция», через которую выражается амбивалентность лирического героя.
Цель статьи: выявление вариантов реализации саморефлексии в поэзии Б. Б. Рыжего.
Методология работы: сочетание элементов типологического, системноцелостного подходов к анализу литературного явления.
Результаты исследования:
1. Для лирического героя в творчестве Б. Б. Рыжего характерна амбивалентность саморефлексии, потому что в его внутреннем мире присутствуют два разных начала, которые можно обозначить как «Поэт» и «Хулиган».
2. Эти два начала в душе лирического героя не противоборствуют, а дополняют и обогащают друг друга, таким образом, личность героя является целостной.
3. В творчестве Б. Б. Рыжего огромное внимание уделяется самореализации и самоидентификации лирического героя в окружающем мире, рефлексии над процессами формирования личностных начал.
Область применения результатов заключается в возможности их использования при проведении занятий по современной русской литературе, а также в общетеоретических литературных курсах.
Ключевые слова: саморефлексия, рефлексия, варианты реализации, лирический герой, амбивалентность, концепция искусства, автор, метасюжет судьбы, творческое поведение, автобиографический миф, самономинация, оппозиция.
THE SELF-REFLECTION IN THE POETRY OF B. B. RYZHIY:
THE REALIZATION VARIANTS
Kazantsev A. G.
In the article the problem of self-reflection of the lyrical hero in the poetry of Boris Borisovich Ryzhiy is researched. B. B. Ryzhiy (1974 — 2001) is a Ural poet who lived in Yekaterinburg city. The ambivalence of the lyrical hero is typical for his poetry. On the one hand, the lyrical hero perceives himself as a poet, an intellectual, a high-educated person, but on the other hand, he perceives himself as a hooligan who likes to drink, to fight and to flirt with all the women who surround him. To study the self-reflection process as well as possible, it is necessary to research all the variants of its realization which include the art conception in the author’s reflection context, the lyrical hero fate metaplot as a process (a result) of the self-reflection (on the example of the artistic behavior, the autobiographical myth and the self-nomination)
and the “Saint-Petersburg — the province” opposition by which the ambivalence of the lyrical hero is expressed.
Purpose of the article: the detection of the self-reflection realization variants in the poetry of B. B. Ryzhiy.
Methodology: the combination of the elements of typological, total-system methods of the literary phenomenon analysis.
Results:
1. The ambivalence of self-reflection is typical for the lyrical hero in the creation of B. B. Ryzhiy because there are two different origins in his inner world which can be signed as “a Poet” and “a Hooligan”.
2. These two origins in the soul of the lyrical hero do not oppose but complete and enrich each other, so the lyrical hero personality is integral.
3. A great attention in the poetry of B. B. Ryzhiy is given to the self-realization and self-identification of the lyrical hero in the world surrounding him, to the reflection of the personality origins forming processes.
Practical implications include the possibility of using the results in the contemporary Russian literature studies and in the general-theoretic literary courses.
Keywords: self-reflection, reflection, the variants of realization, lyrical hero, ambivalence, the art conception, author, the fate metaplot, the artistic behavior, autobiographical myth, self-nomination, opposition.
Саморефлексия в поэзии Б. Б. Рыжего — сложное психологическое и художественное явление, которое требует многоаспектного освещения. Психологическим, на наш взгляд, оно является потому, что, исследуя это явление, мы имеем дело с внутренним миром лирического героя, а художественным — потому, что оно выражается в творчестве Б. Б. Рыжего.
Цель настоящей статьи — выявление вариантов реализации саморефлексии в поэзии Б. Б. Рыжего.
Задачи:
1) выявление концепции искусства в контексте авторской рефлексии;
2) исследование метасюжета судьбы лирического героя как процесса (результата) саморефлексии на примере творческого поведения, автобиографического мифа и самономинации как результата саморефлексии.
Актуальность нашего исследования обусловлена тем, что поэзия Б. Б. Рыжего стала выражением судьбы всего поколения, к которому принадлежал поэт. Его лирический герой старые советские идеологемы уже отверг, но новой идеологии ещё не нашёл. Это становится причиной его маргинальности.
Для полного и многогранного понимания сути явления саморефлексии рассмотрим все варианты его реализации, начиная с концепции искусства в контексте авторской рефлексии.
Принимая участие в телепередаче «Магический кристалл», созданной в 2000 году режиссёром Элеонорой Корниловой, Борис Рыжий сказал: «Вот говорят: поэту нужна трагедия. Да трагедия поэта — в том, что он поэт. Вот и всё. Больше никаких трагедий у него не должно быть» [4]. Однако то, о чём в стихах Бориса Рыжего говорит его лирический герой, отличается от сказанного самим поэтом. Например, в стихотворении «Так гранит покрывается наледью...» (1997) [2, с. 117-119] лирический герой, обращаясь к абстрактному образу поэта, прямо призывает его писать о «горе»:
Больше неба, тепла, человечности.
Больше чёрного горя, поэт.
Ни к чему разговоры о вечности, а точнее, о том, чего нет.
Свою концепцию искусства, то, какими, в его представлении, должны быть поэт и поэзия, Борис Рыжий раскрывает в «Переписке» с Ларисой Миллер [3]: «Не от контекста должен зависеть поэт, а от «музыки времени». Я сейчас вспоминаю слова любимой мной Софии Парнок: мы последнее поколение, понимающее стихописательство как духовный подвиг. Или что-то вроде того. Как бы вернуть это понимание. А что касается «информационного повода»,
поэзия никогда им не была и не будет. И слава Богу». Здесь Б. Б. Рыжий выражает свою концепцию искусства сам, в отличие от стихов, в которых концепция искусства выражается, прежде всего, лирическим героем.
В стихах Б. Б. Рыжего трудно найти само слово «искусство», однако его художественным эквивалентом становится слово «музыка», которое расширяет рамки своего значения и начинает обозначать искусство вообще. Так, в стихотворении «Над саквояжем в чёрной арке...» (1997) [2, с. 62] выражается своеобразная концепция искусства. Лирический герой мечтает:
.в рубахе белой с чёрным бантом играть ночами на ветру.
Чтоб, улыбаясь, спал пропойца под небом, выпитым до дна, — спи, ни о чем не беспокойся, есть только музыка одна.
Высшее предназначение искусства, по мнению героя, — создавать гармонию в душе человека, ощущение, что, кроме искусства, ничего нет, «есть только музыка одна». Лирический герой Б. Б. Рыжего относится к искусству как к чему-то божественному, священному, неземному. «Музыка» для него находится на недосягаемой высоте, она для героя — воплощение идеального, даже — нравственный ориентир.
При этом стремление описывать судьбу поэтов как трагическую тоже характеризует концепцию искусства в творчестве Б. Б. Рыжего.
В процессе самоидентификации Б. Б. Рыжий выстраивает собственную модель творческого поведения, которую можно охарактеризовать как «хулиганскую». В этом он следует традиции С. А. Есенина. Опыт Рыжего интересен тем, что практически в каждом его стихотворении прослеживается мотив хулиганства. Он, на наш взгляд, реализуется в трёх основных аспектах. Такими аспектами являются:
1) «любовь» героя к алкоголю;
2) стремление флиртовать с женщинами;
3) стремление доказывать свою правоту посредством драки.
«Любовь» к алкоголю обнаруживает себя в ряде стихотворений, таких как
«Поэзия должна быть странной...» (1997) [2, с. 58-59]:
<...> давайте с вечера до ночи — в квартире, за углом, на даче —
<...>
пить за шумиху, за успех.
Стремление флиртовать со многими женщинами также характеризует героя как хулигана, который считает, что чем больше у него женщин, тем он успешнее и тем большим уважением пользуется у своего окружения. При этом в отношениях с женщинами для него характерна некоторая наглость, как, например, в строках из стихотворения «Поэзия должна быть странной.» (1997) [2, с. 58-59]:
Она, конечно, не просила, но я её поцеловал.
Ещё один из аспектов проявления мотива «хулиганства» связан со склонностью лирического героя к дракам. Герой уверен в себе и в своих силах, и умение постоять за себя он считает проявлением мужественности. Спровоцировать драку, например, может чувство ревности лирического героя к соперникам, проявляющим излишние знаки внимания к его даме — такая ситуация возникает в стихотворении «Бар “Трибунал”» (1996) [2, с. 10-11]:
.А тебя грузин
пригласил на танец.
<...>
Ребра бы сломал,
только нас разняли.
Таким образом, герой сознательно выбрал для себя стереотип поведения, характеризующий его как хулигана, потому что это позволяет ему
самоутвердиться в обществе, в котором на первое место выходит культ силы, а моральные качества человека практически ничего не значат.
Саморефлексия лирического героя находит воплощение и в автобиографическом мифе, потому что посредством мифа он создаёт свой образ таким, каким он хочет быть воспринятым со стороны читателей.
Для поэта Бориса Рыжего характерна эстетизация судьбы, непосредственно соотносимая с автобиографическим мифом. Ему свойственна амбивалентность модели его жизни. С одной стороны, он осознаёт себя поэтом. А для поэта, в понимании Рыжего, характерен трагизм личности. Причем в интерпретации этой семы Рыжий находится в русле сложившейся в русской культуре традиции представлений о поэте. С другой стороны, Борис Рыжий осознаёт себя «хулиганом». Такое самовосприятие имеет автобиографический и традиционный, идущий от С. А. Есенина, исток.
Эти две составляющие автобиографического мифа взаимодействуют в стихотворении «Я работал на драге в посёлке Кытлым» (1999) [2, с. 261]:
Там тельняшку такую себе я купил, оборзел, прокурил самокрутками пальцы.
А ещё я ходил по субботам на танцы и со всеми на равных стройбатовцев бил.
Стремление быть принятым окружающими людьми, «стать своим» для них было характерно для лирического героя, но при этом он осознает, что многие его поступки — это только бравада:
Да, наверное, все это — дым без огня и актерство: слоняться, дышать перегаром.
Итак, исследуя автобиографический миф в творчестве Б. Б. Рыжего, мы приходим к выводу об амбивалентности двух центральных сем: «Поэт» и «Хулиган». Б. Б. Рыжий предвидел свою судьбу, осознавал, что отчасти пишет ее сам.
Результатом саморефлексии является самономинация. Амбивалентность саморефлексии лирического героя отражается и на характере его самономинации. Так, с одной стороны, он называет себя словом «поэт», отражающим высокие устремления его души, а с другой, именует себя «спортсменом полудебилом», «боксёром», то есть словами, которые характеризуют его по-другому.
В стихотворении «Ни разу не заглянула ни.» (1998) [2, с. 202-203]:
Я, представляющий шпану спортсмен полудебил.
Зачем тогда он не припёр меня к стене, мой свет?
Он точно знал, что я боксёр.
А я поэт, поэт, —
образ «спортсмена полудебила» позволяет герою бравировать перед возлюбленной. Гораздо более важным в смысловом отношении является контекстуальное самообозначение «поэт», возникающее в заключительной строфе стихотворения, поскольку герой сам просит, чтобы его считали именно поэтом, а не спортсменом.
Таким образом, для самономинации лирического героя Б. Б. Рыжего характерна амбивалентность. Самономинация в стихах Рыжего выполняет следующие функции: во-первых, через неё выражается самовосприятие
лирического героя (то, каким он видит себя), а во-вторых, посредством её создаётся эпатаж.
В процессе саморефлексии лирического героя создаётся оппозиция «Петербург — провинция», отражающая особенности его саморефлексии. Оппозиция «Петербург — провинция» соответствует амбивалентности его саморефлексии: петербургские фонтаны, статуи, памятники архитектуры ассоциируются у него с чем-то возвышенным, в то время как образ Екатеринбурга связан в представлении героя со «шпаной».
Величавость Петербурга отражена в стихотворении «Я скажу тебе тихо так, чтоб не услышали львы.» (1994) [1]:
Я скажу тебе тихо так, чтоб не услышали львы, ибо знаю их норов, над обсидианом Невы.
Образ родного для лирического героя города Екатеринбурга, в отличие от образа Петербурга, нисколько не опоэтизирован (например, в стихотворении «Так гранит покрывается наледью.» (1997) [2, с. 117-119]):
Я родился — доселе не верится — в лабиринте фабричных дворов в той стране голубиной, что делится тыщу лет на ментов и воров.
Таким образом, в результате анализа мы пришли к выводу о том, что наиболее важными вариантами реализации саморефлексии в поэзии Б. Б. Рыжего являются концепция искусства (в контексте авторской рефлексии), творческое поведение: опыт Б. Б. Рыжего (на примере мотива хулиганства), автобиографический миф, самономинация (как результат саморефлексии) и возникновение оппозиции «Петербург — провинция» (посредством которой выражается амбивалентность лирического героя), что в целом является традиционным для русского классического поэта.
Список литературы
1. Рыжий Б. Б. Стихи // Урал, 2001, №8. С. 3-13.
2. Рыжий Б. Б. Типа песня. М.: Изд-во Эксмо, 2006. 352с.
3. Рыжий Б., Миллер Л. Переписка // Урал, 2003, №6. С. 140-152.
4. Телепередача «Магический кристалл», 2000. URL: http://video.yandex.ru/users/nik-kolyada2011/view/18/# (дата обращения 02.09.2012).
References
1. Ryzhiy B. B. Stikhi [The Poems]. Ural, no. 8 (2001): 3-13.
2. Ryzhiy B. B. Tipa pesnya [Approximately a Song]. Moscow: Publishing House “Eksmo”, 2006. 352 p.
3. Ryzhiy B., Miller L. Perepiska [The Correspondence]. Ural, no. 6 (2003): 140-152.
4. Teleperedacha “Magicheskiy Kristall” [A telecast “Magic Crystal”], 2000. http://video.yandex.m/users/nik-kolyada2011/view/18/# (accessed September 2, 2012).
ДАННЫЕ ОБ АВТОРЕ
Казанцев Андрей Георгиевич, аспирант кафедры Истории литературы и фольклора
Курганский государственный университет ул. Пролетарская, д. 62, Курган, Россия secragent@list. ru
DATA ABOUT THE AUTHOR
Kazantsev Andrey Georgiyevich, postgraduate of the History of Literature and the Folklore Chair
Kurgan State University
62, Proletarskaya Street, Kurgan, Russia
secragent@list. ru
Рецензент:
Нежданова Надежда Константиновна, преподаватель, кандидат филологических наук, доцент кафедры Истории литературы и фольклора, Курганский государственный университет
