CC BY
99
УДК 316.346.32
Морозова Татьяна Ивановна
Morozova Tatiana Ivanovna
заведующий кафедрой социологии и организации работы с молодежью
исследовательского университета dom-hors@mail.ru
кандидат социологических наук, доцент,
Белгородского государственного национального
PhD in Social Science, Assistant Professor, Head of the Social Science and Youth Outreach Subdepartment, Belgorod State National Research University dom-hors@mail.ru
САМООРГАНИЗУЮЩИЕСЯ ПРОЦЕССЫ В МОЛОДЕЖНОЙ СРЕДЕ
SELF-ORGANIZING PROCESSES IN THE YOUTH ENVIRONMENT
Аннотация:
Summary:
В статье рассматривается самоорганизация в молодежной среде как одна из важнейших характеристик молодежного сознания и поведения. Многоуровневый и многовекторный процесс самоорганизации позволяет рассматривать данный феномен в различных аспектах: институциональном, субкультурном, внутриорганизацион-ном, личностном.
The article regards self-organization in the youth environment as a principle feature of young people’s consciousness and behaviour. Multilevel and multi-vector process of the self-organization allows considering the phenomenon in some aspects: institutional, subcultural, organizational, and personal.
Ключевые слова:
самоорганизация, молодежь, молодежное сознание и поведение, аутсайдерство, субъектность.
Keywords:
self-organization, youth, young people’s consciousness and behavior, outsider, personality.
Социологические исследования по молодежной проблематике, проводимые в последние годы, фиксируют противоречивое состояние сознания российской молодежи. В его структуре отчетливо выражены позитивные установки на общение со сверстниками, на личное участие в каких-либо ассоциациях по интересам. Но, наряду с этим, российская молодежь демонстрирует низкий уровень готовности к взаимодействию и самоорганизации, в то время как самоорганизующиеся процессы в глобализирующемся мире становятся наиболее естественным воплощением магистральных тенденций его развития. Научная мысль отреагировала на них конституиро-ванием синергетики как науки «о кооперативных (коллективных) процессах и явлениях самоорганизации в открытых неравновесных системах произвольной природы. Очень часто термин “синергетика” используется как синоним понятия “самоорганизация”» [1, с. 6].
В исследованиях последних лет все чаще (и вполне обоснованно) делается акцент на изучение социальных связей, представляющих собой форму социального взаимодействия (взаимосвязи) и отражают его основные рациональные характеристики. По нашему мнению, такой подход является исключительно перспективным применительно к анализу ситуации в молодежной среде. Важнейшим его аспектом является анализ общественных связей, которые становятся все более рационально детерминированными, приобретают подлинно социальный характер, то, если следовать М. Веберу, становятся целеориентированными и учитывающими реакцию окружающей среды (М. Вебер подчеркивал: «социально только то действие, которое по своему смыслу ориентировано на поведение других» [2, с. 626].
Эти связи формируются в процессе обмена различными видами деятельности индивидов и социальных групп и характеризуются взаимообусловленностью, устойчивостью, регулярностью, интенсивностью и глубиной. Р.Я. Цибриенко подчеркивает, что такие связи «можно определить как социальные контакты в схеме индивиды - группы - общество, отличающиеся длительностью и деятельностным характером. Такие характеристики устойчивого взаимодействия неизбежно предполагают наличие различных комбинаций общих интересов, ценностей и целей. Это дает основание характеризовать социальные связи как отражение определенного состояния единства участников этих связей». В соответствие с ее позицией, состояние этого единства может быть представлено в формах:
- «консолидации» как общего объединения субъектов деятельности вокруг объекта (ценности), представляющего (или аккумулирующего) их социальный интерес в конкретной предметной области;
- «социальной сплоченности», представленной как «интеграция группового поведения в результате социальных обязательств, привлекательности или «сил», удерживающих членов группы в интеракции в течение какого-то времени»;
- «социальной солидарности» как проявления интеграции групп друг с другом или обществом [3, с. 241].
Таким образом, в теоретическом отношении проблема самоорганизации молодежи все чаще находит свое осмысление в русле системного и синергетического подхода.
В общественно-политической (праксеологической) сфере, в том числе и области государственной молодежной политики, отражением самоорганизационных процессов стали попытки стимулирования молодежных объединений, проведения различного рода конгрессов и форумов, ориентированных на развитие коммуникаций в молодежной среде и на мобилизацию ее потенциала. Но, во-первых, пока довольно трудно говорить об успехах подобного рода действий, тем более что они охватывают лишь небольшую часть молодых людей. Среди молодых людей выделяется относительно небольшая («форумоангажированная») часть, которая отмобилизована молодежными структурами и объединениями. Она участвует в различного рода мероприятиях, создавая в ходе такого участия, главным образом, своеобразный эмоциональный фон. При этом молодые активисты, фактически, оторваны от основной массы своих сверстников, являются своеобразной «квазиаристократией» и не выступают проводниками общественно-политических (государственных и партийных) проектов. Основная же часть молодежи остается пассивной. Социальные институты последовательно ею не занимаются, чаще всего перекладывая организационные задачи на учреждения образования. Но в большинстве образовательных учреждений к работе с молодежью относятся упрощенно, ограничиваясь реализацией массовых мероприятий.
Рассматривая феномен самоорганизации, - и это является наиболее важным, - необходимо учитывать, что понятие «самоорганизация молодежи» требует более широкой трактовки, способной существенно изменить вектор практической политики.
По нашему мнению, самоорганизация молодежи в современных условиях не может интерпретироваться упрощенно одномерно и прямолинейно. Более того, является ошибкой сведение самоорганизации только созданию (добровольному или принудительному) молодежных общественных объединений. Такому подходу противоречит ряд общих тенденцией, определяющих современное общественное развитие.
Прежде всего, следует иметь в виду, что в конце XX и начале XXI в. российский социум постепенно становится все более дифференцированным, что вполне очевидно и не требует специфических доказательств. Однако значительно менее очевидно - и это не всегда подмечается исследователями, - что дифференциация приводит к отказу от концентрации траекторий развития вокруг одного или от минимального количества аттракторов, что имело место в советском обществе. В настоящее время количество аттракторов, представляющих собой реальные структуры в пространстве и времени, на которые выходят процессы самоорганизации в открытых нелинейных сферах и которые как бы притягивают к себе все множество «траекторий» системы, определяемых разными начальными условиями [4, с. 39], существенно возросло. В качестве их выступают, наряду с традиционными социальными институтами, новые институции. В частности, неформальные общественные объединения, сетевые сообщества. В отличие от недавнего прошлого все более значимым аттрактором становится личность, нередко замыкающая на себя синергию больших социальных пространств и развивающихся в их рамках движений.
Происходит своеобразная социальная «расфокусировка» пространства самоорганизации. Оно становится максимально фрагментарным; при этом процессы, протекающие в отдельных фрагментах реальности, далеко не всегда связаны друг с другом.
Более того, процессы самоорганизации все чаще принимают характер нелинейных систем, которые по своим свойствам заметно отличаются от линейных. В ходе исследования нелинейных процессов самоорганизации представляется необходимым использовать теорию развития открытых диссипативных структур И. Пригожина, способных переходить от предельного состояния энтропии к более высокой степени упорядоченности. В данном случае обладает значительным эвристическим потенциалом принцип «минимума диссипации энергии» Н. Моисеева, в соответствии с которым, «если допустимо не единственное состояние системы (процесса), а целая совокупность состояний, согласных с законами сохранения и связями, наложенными на систему (процесс), то реализуется то состояние, которому отвечает... минимальный рост энтропии» [5, с. 167]. Под энтропией понимается мера внутренней неупорядоченности системы. Поэтому, поскольку нелинейным системам свойственен обмен энергией и веществом с окружающей средой, то одной из ведущих тенденций их развития является стремление в наибольшей степени использовать энергию внешней среды, уменьшая тем самым свою локальную энтропию.
Самоорганизующиеся процессы в современных условиях становятся процессами диверсифицированными, внутренне противоречивыми и, несмотря на общую взаимную обусловлен-
ность, во многих случаях - автономными, а потому не сводимыми только к одной или минимальному количеству форм. На данное обстоятельство указывает Ю.А. Зубок, которая отмечает: «Социальная самоорганизация состоит в упорядочении спонтанных процессов внутрикол-лективного взаимодействия путем их саморегулирования. Наиболее известными формами самоорганизации являются лидерство, образование неформальных групп, участие в выработке и принятии решений и др.» [6, с. 37].
В силу данного мы рассматриваем самоорганизацию в молодежной среде как одну из важнейших характеристик молодежного сознания и поведения. В широком значении данного понятия самоорганизация молодежи представляет собой процесс упорядочивания внутренних и внешних связей молодежи, как особой социально-демографической группы, ее отдельных подструктур и личностей под влиянием изменений молодежной среды и социального окружения. Самоорганизация проявляется как многоуровневый и многовекторный процесс, в рамках которого допустимо выделить несколько аспектов: институциональный, субкультурный, внутриорга-низационный и личностный.
Институциональный аспект связан с тем, что, как уже отмечалось выше, самоорганизация представляет собой формирование системы связей между молодежью и различными социальными институтами. В условиях России - в первую очередь - между молодежью и государством. Это направление самоорганизации позволяет молодежи обрести статус субъектности. Отметим в данной связи, что под социальной субъектностью в отечественной социологии понимается «способность общества, социальных групп, человека выступать в качестве активного начала (деятеля, творца) социальной реальности. Эта активность проявляется в воспроизводстве и обновлении общественных отношений, в социальном конструировании и проектировании реальности, включая ее ценностно-нормативную сферу, в различных формах социальной деятельности. Она находит отражение и закрепляется различными формами социальной идентификации» [7, с. 150].
Субкультурный аспект самоорганизации выражается в упорядочивании межличностных отношений между молодыми людьми, которые носят по преимуществу неформальный характер и находят свое выражение в продуцировании специфических молодежных субкультур. Под субкультурой обычно понимают «наиболее крупные сегменты целостных локальных культур (этнических, национальных, социальных), отличающиеся определенной местной спецификой тех или иных черт (или комплексов черт). В принципе любая культурно-специфическая группа в своих культурных особенностях может быть названа субкультурой (вплоть до «субкультуры императорского семейства»), но, как правило, наука до таких крайностей не доходит и определяет в качестве субкультур лишь культуры сравнительно крупных, компактно и относительно изолированно поселенных или иным образом выделяющих себя групп. Помимо субкультур, отличающихся от основной культуры какими-либо этническими, лингвистическими или конфессиональными признаками (выделено нами, здесь религиозность присутствует лишь в качестве «признака». - Т.М.), существует множество субкультур, основанных на социальной или возрастной специфике. Например, молодежная субкультура, субкультура пенсионеров и людей пожилого возраста, субкультура среды инвалидов, субкультура гомосексуалистов и т.п.» [8, с. 152, 153].
В данном контексте понятие несет по преимуществу негативный оттенок, что, безусловно, некорректно как в философско-теоретическом, так и в историческом и конкретносоциологическом отношении. Следует, скорее, согласиться с позицией О.Н. Римской, в соответствии с которой субкультуры, в том числе и молодежные субкультуры, существовали всегда и несли в себе как деструктивный, так и созидательный потенциал. Она вполне обоснованно пишет: «Субкультуры нами понимаются как ценностные локальные миры, противостоящие базовой - «большой», «взрослой», «материнской» - культуре («социалистической», «либеральной», «христианской» и т.п.); индивидуальные и коллективные стереотипы поведения и деятельности, воплощенные в специфических знаково-символических манифестациях, социокодах, формах сознания и структурах личностной идентичности; субсистема стилей и стилевого поведения; групповые формы культурных стандартов и специфических продуктов духовного производства (в том числе и масскультовского)» [9, с. 45].
Молодежные субкультуры всегда функциональны. Их функции заключаются в следующем:
- самоидентификация - она осуществляется молодежью, принадлежащей к субкультуре, через противопоставление «миру взрослых», обществу, сверстникам;
- социализация, которая происходит посредством восприятия и усвоения молодыми людьми специфических субкультурных норм и ценностей;
- просвещение как элемент социализации, реализующееся через понимание предпосылок формирования и развития данной субкультуры, ее истории, основных деятелей, принципов и идеологии;
- самореализация - молодые люди осуществляют ее через творчество, формирование особого стиля и образа жизни, свойственных субкультуре;
- легитимация конфликта и агрессии - многие субкультуры идеологически обосновывают правомерность и необходимость конфликта между ее представителями и обществом или другими контрагентами. Таким образом, агрессивность, присущая многим молодым людям, оправдывается и возводится в доблесть (группировки скинхедов, естественно, не просто дерутся или убивают, а борются за право русских жить в своей стране);
- коммуникация. Принадлежность к субкультуре дает возможность молодым людям найти круг общения, которого они очень часто лишены в семье, образовательных учреждениях, на работе и т.д. То, что это общение часто носит виртуальный характер (субкультура «хакеров»), в принципе, не имеет значения;
- организация развлечения и досуга. Субкультура обеспечивает проведение молодым людям свободного времени;
- компенсация маргинальности и исключенности - групповая субкультурная идентичность способствует адаптации молодых людей к низкому аутсайдерскому социальному статусу в обществе;
- социальные изменения. Эта функция реализуется уже не по отношению к молодежи, а по отношению ко всему обществу. Очень часто под воздействием той или иной субкультуры изменяются и базовые ценности и институты общества. В некоторой степени хиппи способствовали формированию большей толерантности в американском обществе по отношению к тем, кто одеждой и образом жизни отличается от большинства. Под влиянием субкультур может меняться язык, в нем получают распространение некоторые слова, употребление которых ранее было свойственно лишь «посвященным» (например, лагерная лексика, вошедшая в 1990-е гг. в разговорную и даже литературную речь в России, слово «тусовка» из хипповской «Системы» и др.).
Внутриорганизационный аспект означает, что самоорганизационные процессы в молодежных объединениях идут по-разному в зависимости от разделения последних на «формальные» и «неформальные. Безусловно, в какой-то степени оно условно, поскольку любая организация, однажды возникнув, развивается в направлении формализации своей деятельности. Тем не менее «формальные» организации характеризуются рядом черт, влияющих на характер внутриорганизационного взаимодействия. Они создаются «взрослыми» структурами под заранее определенную, более или менее ясно осознаваемую цель. Задача реализации данной цели определяет структуру организации, принципы ее функционирования, идеологию. В абсолютном большинстве случаев подобное построение предопределяет высокую степень формализации связей и отношений, и самоорганизация в данном случае подменяется ее имитациями, то есть демонстрациями, декларациями и декорациями. Не случайно «формальные» организации, инициированные, как правило, государственными структурами или политическими партиями исключительно склонны к проведению публичных акций.
Формализация деятельности общественных объединений порождает безличность. Отношения между членами такой организации, характер ее деятельности практически не зависят от желаний ее отдельных членов и строятся по программе, определяемой конечными целями и корректируемой достаточно узкой группой функционеров. В результате декларируемые лозунги о взаимодействии и единстве, фактически, прикрывают реальную отчужденность собранных в них молодых людей. Это противоречие является весьма значимым для развития молодежных объединений и сложность его разрешения порождает множество конфликтов и коллизий, обусловливая нестабильность сформированных структур.
Существенно, что членство в подобных объединениях рационально мотивировано, обосновано на логически сформулированных и по-своему легитимированных целях, соответствующих общей политике союза. Самоорганизация в данном случае рассматривается как законный способ достижения этих целей. Но при такой постановке проблемы она исключает или, по меньшей мере, минимизирует возможность эмоционального фундирования межличностного взаимодействия.
Неформальные связи между индивидами при этом подчиняются функциональным целям и опять-таки подменяются их имитационными формами, приобретающими массовый характер. Доверие и дружба, в частности, в таком контексте может быть лишь общим доверием и общей дружбой. Горизонтальные связи становятся вторичными, приоритетными являются связи вертикальные и, как и в бюрократических структурах, происходит жесткое распределение по статусам. Оно может проявляться в большей или меньшей степени, что, в конечном счете, зависит от уровня «формализации» организации. К тому же распределение по статусам в различной степени влияет на положение и поведение членов организации. В большей степени оно значимо для руководящей группы, определяющей внешний облик («лицо») союза. Она отчетливо со-
знает свои цели, достаточно свободно ориентируется в общественных процессах, социальной конъюнктуре направляет и контролирует деятельность других членов, а потому выступает в качестве инициатора самоорганизации. В зависимости от характера организации, ее масштаба группа может быть более или менее однородной. Как правило, в ней имеется несколько фракций, борющихся за влияние. Члены руководящей группы в значительной степени свободны от требования целиком подчинять внеслужебные связи функциональным целям своего союза, но некоторых общих правил они вынуждены придерживаться, чтобы не подвергаться критике и иметь соответствующий имидж в глазах рядовых членов. Для последних распределение по статусам значимо заметно меньше.
Но в любом объединении существует собственный бюрократический аппарат, «функционеры» полностью подчинившие себя работе в организации, получающие за нее денежное вознаграждение и возможность сделать карьеру. Они представляют разновидность бюрократии, для которой характерны признаки, присущие бюрократии в целом.
По несколько иным моделям развиваются самоорганизующиеся процессы в «неформальных» объединениях, для которых типично спонтанное возникновение. Зачастую их создатели не имеют четкого представления о системе своих целей, не имеют программ и уставов, фиксирующих последние. При складывании таких союзов огромную роль играет эмоциональный момент. В основе их деятельности лежат межличностные связи, это союзы единомышленников. В «неформальных» объединениях огромную роль играет личностный фактор. Деятельность их в гораздо меньшей степени бюрократизирована, а потому не возникает противоречия между декларируемыми принципами самоорганизации и их практической реализацией. Однако согласно «железному закону» олигархии любое неформальное объединение молодежи в перспективе имеет тенденцию к формализации своей деятельности. В результате этого неизбежно происходит деформация принципов самоорганизации и возникает противоречие между ее первоначальными основаниями и последующими формально-бюрократическими формами внут-риорганизационной среды.
Наконец, новым явлением самоорганизации молодежи является возникновение и развитие сетевых сообществ. Они представляют собой новую форму социального взаимодействия молодых людей - это относительно неустойчивые группы людей, взаимодействующих посредством системы интернет-коммуникаций, обеспечиваемых службами сети Интернет, обладающих общностью интересов и осуществляющих совместную деятельность в виртуальном пространстве [10, с. 15].
Виртуальное взаимодействие имеет ряд особенностей, которые делают интернет-среду привлекательной для самоорганизации молодежи. Во-первых, анонимность и возможность конструировать идентичность по своему выбору позволяют удовлетворять потребность в самоидентификации и самовыражении в ситуациях, когда персонификация личности осложнена внешними обстоятельствами. Такие ситуации являются довольно типичными для современного российского общества, в котором явственно ощущается разрыв между имитируемой и реальной жизнью. При этом имитируемая социальность в массовом порядке продуцируется средствами массовой информации и коммуникации. А.С. Запесоцкий, в частности, подчеркивает: «Телевидение не информирует зрителя о реальности, а дает ее собственную интерпретацию, более того, создает в сознании аудитории иную реальность - это производство, фабрика смыслов» [11, с. 11]. Значительная часть молодежи в силу особенностей своего сознания очень остро (чаще всего не на рациональном, а на эмоциональному уровне) ощущает негативные последствия такого разрыва. И обычно это наиболее интеллектуально развитая часть, сравнительно благополучная в материальном отношении, для которой Интернет является не просто доступным, но выступает в качестве необходимого элемента повседневных практик.
Однако процессы самоорганизации не сводятся только к межгрупповым и внутригрупповым аспектам. В своем четвертом значении самоорганизация проявляется как саморегулирование личности конкретного молодого человека, упорядочивание его диспозиции, определение жизненной стратегии. Последнее направление, возможно, является наиболее важным, поскольку именно на диспозиционном уровне формируются основные интенции личности, проявляющиеся впоследствии в его конкретных действиях.
В то же время вполне объяснимо стремление практиков свести самоорганизующиеся процессы главным образом к проблемам общения и объединения. Именно эти проблемы чаще всего фиксируются социологами и специалистами по работе с молодежью, которая довольно стремительно перестает быть коллективистской и «взаимопонимающей». По меньшей мере, такая тенденция проявляется на уровне больших социальных групп, что, безусловно, не вполне типично для отечественной культурной традиции. Общение, во-первых, переводится на уровень компаний друзей или в формальных группах типа студенческих зачастую становится единственным видом
коллективного действия для большого числа молодых людей. Во-вторых, и это - следующий шаг, вообще минимизируется и становится формально-демонстрационным. Дефицит полноценного общения нередко очень болезненно переживается молодыми людьми, несмотря на то, что он, как правило, спровоцирован ими самими и репрезентируется в качестве своеобразной жизненной позиции. Сублимацией подобного дефицита становятся различные аддикции, разновидности девиантного поведения, в том числе и в виде его крайней формы - суицида.
«Атомизация» молодежи создает весьма сложную конфигурацию условий для самоорганизации и саморегулирования поведения отдельного молодого человека. На первый взгляд, усиление индивидуализма и минимизацию коллективистских структур должны были выступить, в качестве факторов, мобилизующих личность, повышающих уровень ее социальной активности. В реальной жизни это ведет к обретению свойства субъектности. В контексте идеи субъектности социальное развитие молодежи рассматривается как «объективный и вместе с тем направленный процесс изменения ее социального положения в системе общественного производства и детерминированных им сущностных сил (потенциальных и побудительно мотивационных), отражающихся в специфических формах социальной деятельности» [12, с. 452].
Обретение молодежью (и конкретным молодым человеком) свойства субъектности является своеобразным критерием его социальной зрелости и, следовательно, его способности к организации собственной жизни, формированию ее стратегии и регулированию поведения в ходе достижения жизненных целей. Безусловно, формирование этого свойства было очень затруднено в 90-е гг., поскольку в этот период большинство молодых людей фактически оказались в положении социальных аутсайдеров, ориентированных главным образом на то, чтобы просто выживать, а не строить привлекательные жизненные стратегии.
Деформация социальной субъектности в современном обществе (и не только российском) является следствием его массовизации и навязывания неадекватных социальных стандартов в сфере потребления. А.С. Запесоцкий в связи с этим особенно отмечает негативную роль рекламы, под воздействием которой «понятие “уметь жить” начинает сводиться для молодежи к формуле “иметь”: носить модную одежду, посещать дорогие клубы и дискотеки, не утруждать себя тяжелой работой» [13, с. 12]. Детерминированная СМИ и рекламой массовизация общественного сознания сочетается с тенденцией к индивидуализации жизненных практик - «акцентировании ориентации преимущественно на собственные силы. понимании личных достижений как результата собственных усилий» [14, с. 129]. А это стимулирует распространение агрессивного варианта личностной самоорганизации, ориентирующей человека не на взаимопонимание с контрагентами, но на конфронтацию с ними. Подобный стиль жизни становится предпочтительным еще потому, что в массовом молодежном сознании сохраняют инерционное влияние особенности мировосприятия, вызванные ситуацией социального аутсайдерства, которое можно определить как дис-позиционное. В содержательном отношении данный тип аутсайдерства характеризуется неспособностью к реалистической оценке жизненной ситуации и шансов на успех избранной жизненной стратегии. Молодые люди в данном случае некритичны и недостаточно реалистичны в отношении комплекса внешних и внутренних обстоятельств, влияющих (или способных повлиять) на реализацию их жизненных планов и склонны к их идеализации. Однако это не идеализация в духе романтизма, который традиционно приписывали молодежи, но конструирование симулякров в полном соответствии с духовной ситуацией постмодерна.
Таким образом, сложные и внутренне противоречивые процессы самоорганизации требуют глубокого анализа, без которого невозможно не только регулировать их, но и осмыслить нелинейный характер развития молодого поколения.
Ссылки:
1. Буланичев В.А., Серков Л.А. Синергетическое моделирование образовательных процессов. М., 2007.
2. Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.
3. Цибриенко Р.Я. Корпоративный ресурс: гносеологический подход // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия «Философия. Социология. Право». 2010. № 2 (73). Вып. 11.
4. Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Законы эволюции и самоорганизации сложных систем. М., 1994.
5. Моисеев Н.Н. Человек и ноосфера. М., 1990.
6. Зубок Ю.А., Чупров В.И. Социальная регуляция в условиях неопределенности. Теоретические и прикладные
проблемы в исследовании молодежи. М., 2008.
7. Ковалева А.И., Луков В.А. Социология молодежи: теоретические вопросы. М., 1999.
8. Флиер А.Я. Культурология для культурологов. М., 2000.
9. Римская О.Н. Феноменология субкультурных религий: диссер. ... канд. филос. наук. Тула, 2011.
10. Реутов Е.В., Колпина Л.В., Реутова М.Н., Бояринова И.В. Социальные сети в региональном сообществе. Белгород, 2011.
11. Запесоцкий А.С. Молодежь России: проблемы социализации // Социология образования. 2011. № 11.
12. Социология молодежи. Энциклопедический словарь / отв. ред. Ю.А. Зубок и В.И. Чупров. М., 2008.
13. Запесоцкий А.С. Указ. соч.
14. Петров А.В. Социальные практики молодежи: механизмы структурирования и идентификации // Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология. 2006. № 3.
References (transliterated):
1. Bulanichev V.A., Serkov L.A. Sinergeticheskoe modelirovanie obrazovatel'nykh protsessov. M., 2007.
2. Veber M. Izbrannye proizvedeniya. M., 1990.
3. Tsibrienko R.Y. Korporativniy resurs: gnoseologicheskiy podkhod // Nauchnye vedomosti Belgorodskogo gosudarstven-nogo universiteta. Series «Filosofiya. Sotsiologiya. Pravo». 2010. № 2 (73). Issue 11.
4. Knyazeva E.N., Kurdyumov S.P. Zakony evolyutsii i samoorganizatsii slozhnykh sistem. M., 1994.
5. Moiseev N.N. Chelovek i noosfera. M., 1990.
6. Zubok Y.A., Chuprov V.I. Sotsial'naya regulyatsiya v usloviyakh neopredelennosti. Teoreticheskie i prikladnye problemy v issledovanii molodezhi. M., 2008.
7. Kovaleva A.I., Lukov V.A. Sotsiologiya molodezhi: teoreticheskie voprosy. M., 1999.
8. Flier A.Y. Kul'turologiya dlya kul'turologov. M., 2000.
9. Rimskaya O.N. Fenomenologiya subkul'turnykh religiy: disser. ... kand. filos. nauk. Tula, 2011.
10. Reutov E.V., Kolpina L.V., Reutova M.N., Boyarinova I.V. Sotsial'nye seti v regional'nom soobshchestve. Belgorod, 2011.
11. Zapesotskiy A.S. Molodezh' Rossii: problemy sotsializatsii // Sotsiologiya obrazovaniya. 2011. № 11.
12. Sotsiologiya molodezhi. Entsiklopedicheskiy slovar' / ex. eds. Y.A. Zubok and V.I. Chuprov. M., 2008.
13. Zapesotskiy A.S. Op. cit.
14. Petrov A.V. Sotsial'nye praktiki molodezhi: mekhanizmy strukturirovaniya i identifikatsii // Vestnik Moskovskogo universiteta. Series 18. Sotsiologiya i politologiya. 2006. № 3.
