CC BY
27
переносить духовные напряжение своей личности на право и государство.
Итак, консерватизм, обосновывая право, стремится подчинить его высшим нормативным системам, прежде всего религии и социальной этике. Подобная позиция долгое время рассматривалась как выражение сугубо религиозного мироощущения русских мыслителей, как их, на первый взгляд, бесперспективное стремление противопоставить христианские ценности логике развития современной цивилизации, которая утверждает самодостаточность исключительно нормативистского понимания мира, выдаваемого за высшую реальность. И все же высшая нормативность не может характеризоваться исключительно в юридических терминах. Подобно тому, как грех, зло и преступление так и не стали сугубо юридическими категориями, их метафизическая сущность остается непреодолимой, постольку и метафизический, нравственный порядок мироздания не может быть исчерпан одними лишь юридическими понятиями. Поскольку исходные представления об идеале общества, госу-
дарства и права обосновываются консерваторами с помощью ценностных суждений, постольку для них характерен примат социальной этики, тесно связанной с национально-культурной традицией, над правом. Актуальность философии консерваторов сегодня зависит от способности современного человечества осмыслить этот метафизический порядок мироздания.
1 Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России. СПб., 1914. С.106 - 108.
2 Там же. С. 107.
3 Карамзин Н.М. Избр. соч. В 2 т. М.; Л., 1964. Т. 2. С. 293.
4 Карцов Ф.С. Правовая идеология русского консерватизма, М., 1999. С. 51.
5ИльинИ.А. О сущности правосознания // Собр. соч. в десяти тт. Т.4. М., 1994. С. 309.
6 Ильин И.А. Корень зла // Собр. соч. в десяти тт. Т. 9-10. М., 1999. С.1 97.
7 Ильин И.А. Основные задачи правоведения в России // Собр. соч. в десяти тт. Т. 9-10. М., 1999. С. 221.
8ИльинИ.А. Указ. раб. С. 222.
САМОИДЕНТИФИКАЦИЯ ИНДИВИДА CONTRA ХАОС И ПРОИЗВОЛ ВОЛЬНОСТИ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ГРАЖДАНСКОЙ КУЛЬТУРЕ
НАТАЛЬЯ ФЕДОРОВНА МЕДУШЕВСКАЯ,
доктор юридических наук, кандидат философских наук, доцент кафедры философии Московского университета МВД России Научная специальность 09.00.11 - социальная философия;
Рецензент: доктор исторических наук Чертищев А.В.
E-mail: Sapfo2@yandex.ru
Аннотация. Рассматриваются специфические особенности российской истории, связанные с привычностью хаоса социальной жизни и пониманием свободы как неограниченной вольности; их влияние на становление современного гражданского общества в России. Отмечается, что условием развития гражданской культуры является самоидентичность индивидов и их ответственность.
Ключевые слова: гражданское общество, самоидентичность, самость, ценность, личность, право, государство, власть, хаос, вольность, свобода, гражданская культура.
Annotation. The article considers specific features of Russian history connected with the familiarity of chaos in social life and understanding of freedom as unlimited liberty, their influence on the development of civil societyin Russia. It is noted that self-identity of ndividuals and their responsibility are the condition of development of civil culture.
Keywords: civil society, self-identity, selfness, value, personality, right, state, power, chaos, liberty, freedom, civil culture.
С развитием индустриальной цивилизации традиционные связи человека и общества с природой претерпели существенные изменения, культура стала пониматься не как способ реализации природной сущности людей, а как продукт истории, в ходе которой происходит формирование самости и самоидентификация человека, что становится ус-
ловием роста самостоятельности и самодостаточности индивидов. Понятие самости используется для объяснения механизма достижения нарушенной целостности «Я» или способа ее формирования, что весьма актуально для отечественного правосознания, поскольку в силу целого спектра причин эта целостность оказалась в России нарушенной.
Влияние образа «Я» на деятельность личности, выбор поступков, определение жизненных программ и реализацию жизненных практик можно рассматривать как механизм самодетерминации, наряду с другими формами обусловленности поведения. Представления человека о самом себе, оценка им жизненного пути как свободного личного выбора, его установки, убеждения и личностные идеалы, усвоенные нормы и цели - все это компоненты одной из ипостасей той же сущности «Я», формы глобальной организации, которые взаимосвязаны друг с другом. Итак, проблема выявления самости связана с самоидентификацией индивида, осуществляемой в микро- и макромире. «Самоидентификация - это, по буквальному смыслу, процесс достижения тождества с собой, или самоотождествление»1.
Личность формируется в процессе социализации в социально организованном обществе, в котором есть твердый правовой и государственный порядок, структурированность общественной жизни, гражданская культура и ответственность индивида за себя и свои поступки. Там, где царит хаос, человек становится бунтарем или анархистом, совершает безумные поступки, руководствуясь звериными инстинктами. Вспомним описание хаоса первых послереволюционных лет, о котором писал М. Горький в своем произведении «Несвоевременные мысли».
Российская история изобилует примерами, когда хаос становился нормой социальной жизни, которую П.Я. Чаадаев характеризует следующим образом: «Это все еще хаотическое брожение предметов нравственного мира, подобное тем переворотам в истории земли, которые предшествовали образованию нашей планеты в ее теперешнем виде»2. Анализируя в начале XIX столетия российский путь, он писал, что страна пребывает в хаосе, в ней нет гарантий неприкосновенности собственности, отсутствует свобода и осознание личностью значимости свободы и своих прав, а высшим смыслом бытия остается верность патриархальным устоям. Власть в русской ментальности овеяна ореолом сакраль-ности, а семейные отношения распространяются на социальные институты, высшим из которых объявляется государство. П.Я. Чаадаев отмечает: «Мы не говорим, например, я имею право сделать то-то и то-то, мы говорим: это разрешено, а это не разрешено. В нашем представлении не закон карает провинившегося гражданина, а отец наказывает непослушного ребенка. Наша приверженность к семейному укладу такова, что мы с радостью расточаем права: отцовства по отношению ко всякому, от кого зависим»3.
Первые шаги Российской империи сопровождались мерами по правовому оформлению государства с целью преодоления хаоса социальной жизни на основах законности и правопорядка. Многонациональное российское государство нуждалось в
объединяющем принципе, на основе которого могла создаваться структура и социальная организация империи. Таким принципом для Петра I стала толерантность по отношению ко всем народам, населяющим Россию. Он надеялся, что идеальное законодательство, регламентирующее все сферы общественной жизни, будет способствовать воспитанию нравов, стремился к упорядочению всей социальной жизни, включая и новый быт. Будучи «устроителем империи»4, Петр боролся с хаосом как внутри страны, так и в столкновениях с внешним врагом. Но осуществлялось это путем развития полицейского государства с жесткой регламентацией всех сторон жизни, что не препятствует хаосу социального бытия, не превращает его в организованное единство, где торжествует правопорядок и законность.
В России власть проявляла свое господство и принуждение даже в мелочах, не создавая предпосылок для развертывания самодеятельности подданных. Поэтому народ, лишенный прав и справедливых законов, привык добиваться желаемого силой и произволом. Н.Г. Чернышевский писал: «Основное наше понятие, упорнейшее наше предание - то, что мы во все вносим идею произвола. Юридические формы и личные усилия для нас кажутся бессильны и даже смешны, мы ждем всего, мы хотим все сделать силою прихоти, бесконтрольного решения; на сознательное содействие, на самопроизвольную готовность и способность других мы не надеемся, мы не хотим вести дела этими способами; первое условие успеха, даже в справедливых и добрых намерениях, для каждого из нас то, чтобы другие беспрекословно и слепо повиновались ему. Каждый из нас маленький Наполеон или, лучше сказать, Батый»5. Действительно, татарское иго с его произволом также способствовало отречению русского народа от своих прав в пользу власти.
С эпохи Ивана Грозного разрастается движение русской вольницы с пониманием свободы как воли и достигает своего апогея в Смутное время, эпоху Стеньки Разина и Емельяна Пугачева, в идеалах казачества. Казацкая вольница формировалась на славянских общинных началах и идеалах, ее отличает полное отсутствие начал права и распределения функций. Поэтому власть в казацкой вольнице не менее деспотична, чем официальная государственная власть.
Русские крестьяне долгое время жили идеалами русской вольницы, казацкого вольного товарищества, что соответствовало стихийности и анархизму отечественного массового правосознания. Эти идеалы не были идеологически оформлены, но нашли отражение в поэтическом творчестве, русском народном героическом эпосе, сказаниях, былинах, песнях. Народная мечта воспевала стихию воли, свободы, вольности. В русских былинах чувствуется высокий накал православной религиозности,
а собственно властные отношения носят случайный характер и отражают свободное согласие. Русь представляется стихией, где свободно и вольно возникают политические отношения, поэтому характер отношений богатырей к князю определяется не долгом повиновения и служения, а свободной волей. Богатыри действуют как бы по воле случая, воспевается мужицкая сила, не знающая стеснения княжеской властью.
Русский народ ощущает силу казацкой стихии, «воровских» людей, дикой вольницы и даже склонен к идеализации этой силы. В казацком идеале преобладает не князь и элита, а народ как главная политическая сила, он символизирует богатырскую силу, но силу анархическую, в которой нет ни организующего начала, ни, тем более, права. Русская история знает примеры воплощения в жизнь идей русской вольности в бунтах, разбойничестве, в избраниях царя-самозванца.
Итак, издавна россияне склонны поэтизировать вольность, бунт, считая их вполне адекватными формами проявления политической активности. Вольность есть рефлексия народа на бесправие, отсутствие системных принципов правопорядка. Свободу заменяет подавление человека, в правовой системе доминирует карательная практика. Русский человек мечтает и воспевает вольность, понимаемую как произвол, т.е. формальную свободу.
Особенности российского понимания свободы как воли и вольницы привели в ХХ в. к установлению привычного режима единоличной власти, действующей не в целях охраны свободы частного лица, а от имени целого, в котором человек является винтиком, придатком. Основа авторитаризма - наличие надындивидуалистических структур, в которых свобода вовсе не является доминантой. В России революционные интеллигенты, будучи выходцами из народа, так же опирались на произвол, как и властные структуры, которые, захватив власть незаконными насильственными способами, быстро этот произвол легитимировали. Как отмечал П.Б. Струве, «интеллигентская доктрина служения народу не предполагала у народа никаких обязанностей и не ставила ему самому никаких воспитательных задач»6.
Социальная свобода - фундаментальная ценность мировой цивилизации, благодаря которой у индивидов появляется возможность самореализации. Но, как отмечает В.К. Кантор, «вольность / произвол противопоставлены в русской ментально-сти понятию свободы, имеющей ограничение или продолжение в свободе другого человека»7. В России отсутствие внешней свободы компенсируется
утверждением приоритета внутренней свободы, что приводит к готовности принять государственную опеку и попечительство взамен внутренней раскрепощенности и самоволия в частной жизни.
Сильное государство и власть невозможны без развитого гражданского общества и гражданской культуры, которая способна восстановить атомизированное общество на основании общего понимания цели и смысла социального бытия, духовной общности людей. Но, несмотря на несистемность и хаотичность, неорганизованность и отсутствие четко выраженной платформы, а главное, целей и обозначенных перспектив, можно констатировать просыпающиеся сдвиги по части самоорганизации общества и общественной жизни. Правда, «процесс роста политической турбулентности, общественного «разогрева», наметившийся с начала зимы 2011 - 2012 гг., пока охватил лишь отдельные общественные слои, и, как показывают результаты исследований ИС РАН, страна в целом продолжает находиться в состоянии «политического сна», хотя признаки возможного скорого пробуждения налицо»8.
Эти споры отражают настроения гражданского общества, состоящего из разных групп, слоев и персонажей. Но идейные дискуссии только тогда плодотворны, когда приводят к консенсусу, вырабатывают общую политическую платформу, основанную на базовых национальных ценностях, представлениях о социальной справедливости и современном видении будущего политического устройства страны, учитывают продуктивные предложения критически настроенной оппозиции, а индивид осознает свою всеобщность, сам ее достигает и обосновывает, т.е. обретает свою собственную самоидентичность.
1 Теоретическая культурология. М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга; РИК, 2005. С. 277.
2 Чаадаев П.Я. Сочинения. М.: Правда, 1989. С. 20.
3 Чаадаев П.Я. Сочинения. М.: изд-во «Правда», 1989. С. 201.
4 Русская философия права: философия веры и нравственности. Антология. СПб.: «Алетейя»,, 1997. С. 69.
5 ЧернышевскийН.Г. Полн.собр.соч. Т.т М.: ГИХЛ, 1950. С. 616.
6 Струве П.Б. Интеллигенция и революция // Вехи; Интеллигенция в России: Сб. ст. 1909 - 1910. М.: Молодая гвардия, 1991.С. 147.
7 Кантор В.К. Санкт-Петербург: российская империя против российского хаоса. К проблеме имперского сознания в России. М.: РОССПЭН, 2008. С. 448.
8 О чем мечтают россияне: идеал и реальность / Под ред. М.К. Горшкова, В. Крумма, Н.Е. Тихоновой. М.: Весь Мир, 2013. С. 79.
