CC BY
114
УДК 003
С. А. Ан, О. А. Ворсина
САКРАЛЬНО-ЭТИЧЕСКИЕ СМЫСЛЫ АЛТАРЯ В КИТАЙСКОЙ ПИСЬМЕННОЙ ТРАДИЦИИ
Представлена попытка обосновать выбор иероглифов для записи слов, обозначающих алтарь. Показано влияние составной части иероглифа «алтарь» на его смысловую нагрузку. Соотнесено творчество каллиграфа и архитектора.
Ключевые слова: сакральность, этика, смысл, алтарь, китайская письменность, традиция, образ, храм предков, архитектура
The authors have made an attempt to prove the choice of hieroglyphs for writing the words, denoting the altar. They have shown influence of a component of the hieroglyph “altar” on its semantic field. There have been coordinated creativities of calligrapher and architect.
Keywords: sacral status, ethics, meaning, the altar, Chinese written language, tradition, image, temple of ancestors
Китай относится к числу тех стран, где религия, этика и письменность развивались непрерывно и последовательно на протяжении тысячелетий, сплавляясь в единое ментальное мировоззрение, обеспечивая многовековую устойчивость традиций. Сакрально-этические смыслы китайской духовной культуры выражают органическое взаимодействие фенотипа регулярных обновлений и генотипа вечного «возвращения к духовности» (фугу). Следование традиции обуславливает ее самоидентичность, исчисляющуюся несколькими тысячелетиями, и беспрецедентную устойчивость: сакральные сооружения и каллиграфические почерки сохранялись веками, так же как древняя живопись и стихи, они актуальны и популярны и сегодня. Важный визуальный и семантический «архетип» данного феномена заключен в специфике китайской письменности, состоящей из универсальных символов -иероглифов, восходящих к древним пиктограммам, архаическим знакам - рисункам. Заняв центральное положение в культуре, иероглиф определил высший статус кали-графии, связанной с аксиологией нравственности и соответствующей особенностью изобразительных и декоративно-прикладных искусств, а также особой ролью символической визуальности.
В науке устоялось мнение, что китайская письменность насчитывает около шести тысяч лет, китайцы придавали огромное значение письменному отражению окружающей их реальности. Иероглифы, которые когда-то были рисунками, вобрали в себя всю гармонию мировосприятия китайского народа. Именно поэтому мы считаем необходимым представить китайскую культовую архитектуру посредством разбора этимологического смысла китайских иероглифов, имеющих связь с культовыми постройками Китая.
Вплоть до XX в. сами китайцы не предпринимали каких-либо попыток изучения своей собственной архитектуры. Первым, кто начал ее исследовать и систематизировать, был Лян Сычэн (1901-1972). В свою очередь европейские ученые гораздо раньше проявили интерес к этой теме. Уже в XVIII в. вышли первые труды, авторы которых пробовали описывать и систематизировать храмовые застройки Китая. Однако попыток проанализировать выбор иероглифов, использованных для записи слов, касающихся храмовых застроек, в том числе алтарей, на данном этапе практически нет.
В этой статье авторы стремятся обосновать выбор иероглифов для записи слов, обозначающих в Китае алтарь: т^, ^^, Ай, ^
92
с^. Более того, нами показано влияние составной части иероглифа «алтарь» на его смысловую нагрузку. Методологическим подспорьем нашему исследованию явились идеи Г. А. Ткаченко, который многие годы размышлял и трудился над составлением того, что он сам называл «тезаурус культуры», т. е. своеобразного идеологического словаря, в котором показаны семантические отношения между лексическими единицами «несущей конструкции» китайской культуры [7].
Как известно, каллиграфию и архитектуру соединила незримая нить творчества и бессмертные канонические устои традиционного Китая. Творчество каллиграфа можно сравнить с творчеством архитектора, конечный результат в обоих направлениях неизбежно глубоко символичен.
Несмотря на то, что слово алтарь наделено глубоким сакральным смыслом, оно также часто употребляется в быту. При этом зачастую его сакральный смысл не утерян, а лишь адаптирован для быта. В случае китайского языка алтарь, как ключевая графема, включенная в состав иероглифа, может утратить свой сакральный смысл и лишь указывать на действия, отдалено связанные с возможными манипуляциями с таким культовым предметом, как алтарь. Сам по себе иероглиф также интересен для изучения и анализа. Являясь изначально изобразительным, он представлял собой абрис алтаря для культовых жертвоприношений. Как видно из иллюстрации иероглиф восходил к изображению жертвенного стола или возвышения с ровными очертаниями, такая форма свойственна большинству алтарей: «Алтарный камень характерен своей плоскостью, горизонтальной или слегка наклоненной поверхностью... Со временем алтарной плите придается все более правильная - прямоугольная форма. Постепенно намечается и развитие алтаря по вертикали» [6, с. 28]. Мы хотим особо отметить, что данный иероглиф не был един для записи всех алтарей, будь то алтарь земли, неба, злаков или же маленький домашний алтарь для жертвоприношений духам предков в крестьянском доме. Этот факт очень интересен,
так как для обозначения храмов, в зависимости от их назначения и размера, также употреблялись разные иероглифы - образы.
Мы не можем согласиться с мнением К. И. Голыгиной, которая в сознании китайцев ханьского периода не видела образности: «мифологическое сознание, элементы которого еще можно фиксировать по ханьским изображениям на камне, не было образным» [2, с. 7]. Наше возражение основывается на том, что в наскальном рисунке был образ, и иероглиф, который возник именно в ханьский период, изначально был изобразительным. Однако вполне разделяем мнение данного исследователя о том, что мир и природа в сознании человека в поздней древности возникли и существовали как реализованная функция космоса, заключающаяся в рождении и воспроизведении объектов природы божественными силами. В объектах природы подчеркивался утилитарный аспект: растения и животные полезны или вредны для человека. Для социума и его субъектов предусматривалось исполнение предназначенности, определенной небом, при этом космос являл свою волю и функцию через образы, усматриваемые в звездах. Коммуникативные функции между миром инобытия и миром человека строились как обменные отношения.
Цель обряда у алтаря - реализация все тех же обменных функций: выпрашивание у богов урожая, дарования здоровья, потомства, удачи в опасном морском путешествии в обмен на выставленное на алтаре угощение. Если на ранних этапах развития социума человеческое сознание обращено к буквальной мифологии (термин А. Ф. Лосева), то к началу новой эры общество поглощено угадыванием судьбы по звездному небу. Созерцание небесной сферы стало толчком к появлению астрономии и сопутствовавшей ей астрологии, к созданию календаря и выработке концепции времени.
Близкую к нам позицию мы находим в книге М. Е. Кравцовой «История искусства Китая», где отмечено, «что образная система китайского искусства, начавшаяся с древно-
93
сти, прошла приблизительно тот же путь развития, что и художественно-эстетический канон, с той только существенной разницей, что период предметно-творческой деятельности продолжался до конца существования императорского Китая» [5 с. 356]. Поскольку важной типологической особенностью китайской образной системы правомерно считать наделение знаменательной функцией не только фигуративных изображений и орнаментальных мотивов, но и практически всех морфо-лого-семантических образов и иероглифов.
Чтобы раскрыть многообразие вариантов иероглифического изображения алтаря, заметим, что жертвы божествам природы (духам гор и водоемов) приносились на открытом воздухе, а предкам - в домашних храмах. Позже, с постройкой храмов, жертвы духам природы также уже приносятся и в закрытых помещениях, но сохраняется традиция жертвоприношений в храмовых комплексах на открытом воздухе, рядом с храмом. В Пекине сегодня такой алтарь есть в составе храмового комплекса, известного как Храм Неба [Тянь-тань Гуньюань]. Мы обращаем внимание на то, что особое место в государственном (имперском) культе занимали алтари почвы [шэ] и посева [ши], служившие символами государственности и одновременно указателями пределов сфер власти: император приносил жертвы небу и земле, почве и посеву, горам и рекам всей страны. Местные властители [чжухоу] обладали правом жертвоприношений только локальным божествам.
Интересно, что конфуцианский и даосский алтари соответственно представляли ту часть храма (как правило, они были похожими на обыкновенные столики), где находились таблички с именами Конфуция и его учеников или, в случае даосского храма, курильницы [лу] и другие принадлежности ритуалов. В народной же религии первостепенное значение имели изображения домашних и общинных божеств, помещавшиеся соответственно в доме. Так, в доме обычно ставилась скульптурка или чертилось графическое изображение мужского божества Цзао вана.
Отметим, при пиетете китайцев к предкам главное место в культе занимают усопшие родственники. В семьях из поколения в поколение передается книга с жизнеописаниями прародителей мужского пола. Заглянув в нее, современный китаец может прочитать о своих предках, живших сотни, а то и тысячи лет назад. Когда и в какой семье они родились, где жили, чем занимались, чем отличились. В доме обязательно имеется алтарь с изображениями (в виде рисунков и фото) усопших, благовониями и различными подношениями.
Конечно, умершие поколения чтят везде, но в китайской традиции своя и значительная специфика. Главная особенность заключается в том, что предки превращались в сознании китайцев в богов, причем, в отличие от официальных небожителей, в близких и любимых. «Бытовало мнение, что предки в состоянии помочь живущим, и это, по существу, является их обязанностью» [1, с. 32]. В свою очередь потомки должны оказывать услуги усопшим -приносить подношения в виде пищи, бумажных копий одежды и денег, мебели и лошадей. А также спасать их от ада примерным поведением и молитвами. Если происходило стихийное бедствие - эпидемия, засуха, землетрясение, - китайцы винили в этом злых духов и искали защиты у справедливых богов, но никогда у предков. Напротив, просили покровительства и для самих предков.
Ничего не знать о своих родителях или не иметь детей - ситуация, нежелательная для человека любой национальной культуры (это известно нам из истории России, Израиля и других стран). Для китайцев такое положение дел всегда было тяжелым вдвойне, поскольку человек в данной ситуации оказывался без духовных корней и без будущего. В сакрально-этическом аспекте жизни древних китайцев человек постепенно возвысился до положения члена величественного союза: небо-человек-земля. Он должен был представлять собою «уравновешивающую, раскрывающую, сопутствующую силу» [3, с. 12]. Заключая в себе законы, управляющие всеми вещами, человек
94
должен был участвовать в достижении гармонии на земле.
То, что человек - полномочный участник в тройственном союзе, обозначающем порядок вещей, стало возможным в результате изменения статуса неба. Этот медленный процесс модификации наглядно прослеживается в семантической трансформации понятия неба, которое из верхнего божества постепенно стало превращаться в природную сущность, лишенную чувств или воли, присущих людям. Оно стало считаться регулирующим принципом, который, впрочем, эффективен был лишь постольку, поскольку небо «укрывало» человека, земля «носила». Человек же способствовал их взаимодействию. Поэтому мы можем допустить, что человек не столько поклонялся небу, сколько проявлял к нему уважение.
Подобная эволюция взглядов привела к особому видению моральных ценностей. Нравственный закон уже не заключался в том, чтобы следовать божественным повелениям, нисположенным в ответ на молитвы у алтаря, нужно было реализовывать закон, согласующийся с законом мира. Подобное установление связи между небом, землей и человеком, такой подход к определению морали наполнены чувством гармонии человека с миром. Человек, живущий в окружении животных, растений, птиц, гор, морей и рек, соучаствует в жизни мира, становится неотъемлемой частью его, и это ставит человека в должное положение по отношению к другим мировым частицам. Именно идея поиска должного места и лежит в основе морали. И если даже в современном Китае религиозный подтекст упомянутых убеждений где-то и не существует, осталась традиция, определяющая образ мышления и действия китайцев. И сегодня знаменитые ханьские праздники Новый год и Цинмин выражают идею встречи у домашнего алтаря всех родственников, в том числе и ушедших в мир иной.
Также широко практиковались частные приношения предкам на их могилах, причем захоронения производились у принадлежащего семье поля или в горах. Посещение этих
семейных кладбищ, посадка там деревьев, уборка могил и ритуальная трапеза совершались в праздник Цинмин, приходившийся на 106-й день после зимнего солнцестояния, т. е. примерно на 4-6 апреля. Традиция посещения могил в это время соблюдается как китайцами, так и корейцами, ритуальная культура которых во многих элементах совпадает с китайской.
Кроме того, импровизированные алтари, как отмечает синолог Г. А. Ткаченко [7, с. 7], иногда сооружались на улице или во дворе дома [тяньзцин] и на праздник середины осени Чжунцю, отмечавшийся в 15 день восьмого месяца по лунному календарю [нунли]. В этот праздник, связанный с полнолунием, мужчины любовались полной луной [шанюэ], а женщины возводили во дворах алтарь, на котором ставили фигурку Лунного Зайца (кролика) [Юэ Ту] и тринадцать лунных лепешек [юэ бин], по числу месяцев високосного лунного года [жунянь], состоявшего из 383 или 384 дней. Лепешки предназначались в жертву предкам и, вероятно, Лунному Старцу [Лао Юэ], который устраивает судьбы будущих супругов. Оформление же монументальных общественных святилищ следовало буддийским образцам, так как именно буддизм привнес в Китай храмовую архитектуру и скульптуру [7, с. 7]
Обратившись к этимологии иероглифа «алтарь» [ши], можно определить, что он
состоит из двух составных частей: «два» — и «маленький» Ф. На первый взгляд, эти две составные части не связаны с алтарем и теми функциями, которые он выполнял как сакральный предмет. В переведенном нами на русский язык Китайском этимологическом словаре [9] можно увидеть, что цифра два в китайском языке символизирует небо и землю, а иероглиф «маленький» восходит к изображению песчинок земли [8]. А, как уже говорилось ранее, первые алтари были каменными или возводились из земли путем ее спрессовывания специальными устройствами. Таким образом, можно представить, что алтарь изначально был неким земляным объек-
95
том, медиатором между человеком, совершающим на нем жертвенные обряды, и землей, небом, являющимися для китайцев самым большим из всего сущего. Подтверждение выдвинутой нами идеи можно увидеть у
Н. Л. Павлова в работе «Алтарь, ступа, храм: архаическое мироздание в архитектуре индоевропейцев»: «Алтарный камень изначально служил земным основанием мировой оси, верхний конец которой отмечался в зените, соотносимом днем с точкой полуденного стояния солнца, а ночью - с Полярной звездой. По естественной логике древнего человека, алтарный камень, как ключевой элемент вселенной, служащий основанием axis mundi, должен был представлять на земле всю мировую ось, а следовательно все мироздание... Алтарный камень, как важнейшая для людей нижняя опора вселенской оси, рано или поздно должен был зримо представить на земле все миро-здание» [6, с. 29] и определить сакральные смыслы отношения к нему человека.
Слово алтарь состоит из двух иероглифов И& с?. Иероглиф lil имеет следующие значения: 1) молиться, поклоняться, приносить жертву (духам, предкам); 2) поминать, поминание, жертвоприношение, приносить жертву. Иероглиф с? переводится как: 1) земляная терраса, земляные уступы; 2) сцена, арена; 3) башня, вышка. То есть алтарь - это земляная терраса или сцена для поминовения предков или жертвоприношения.
Алтарь Att «даше» также состоит из двух иероглифов: А [да] - «большой, крупный, великий, огромный» и tt[nie] - «общество, открытый алтарь [духу земли], храм земли». Таким образом, мы можем дословно перевести: алтарь «даше» - это большой алтарь. Значимость понимания этимологии иероглифа [ше], по нашему мнению, очень важна, это связано с тем, что через призму китайской иероглифики мы можем понять, как китайский народ видел и понимал мироздание и переносил его в дальнейшем на архитектуру.
Иероглиф [ше] состоит из двух частей: «алтарь» (в сокращенном написании) и «земля». Можно предположить, что для китайско-
го народа общество начинало свое становление и дальнейшее развитие только при наличии алтаря, что подтверждается одним из значений этого слова - «общество», однако до того, как иероглиф приобрел это значение, он переводился как «алтарь земли», который устанавливался в каждом племени. Затем, утратив свое первичное значение, он, в эпоху династии Чжоу, стал употребляться для обозначения сельской общины, состоящей из 25 дворов с общим алтарем земли; далее, в эпоху династии Хань, - общины в пять или десять дворов. Таким образом, прослеживается трансформация значений данного иероглифа от «алтаря» до «общества». В этом случае мы можем говорить о том, что алтарь является фактором, объединяющим природные и социальные процессы. Данную мысль подтверждает Н. Л. Павлов: «Древние отмечали центр или фокус обитаемой местности алтарями, святилищами, храмами. Каждое обитаемое пространство: площадь, двор, дом, комната, пещера имело свой смысловой центр, зафиксированный алтарем, киотом, очагом. Алтарь служил земным центром бытия, основанием вертикального канала, связывающего каждое конкретное пространство обитания с пространством космоса, с небом, с божеством. Для каждого конкретного пространства обитания алтарь был мировым центром, осью, вокруг которой вращалось бытие» [6, с. 28]. При этом не стоит путать реальный центр пространства с Центром в его сакральном понимании. Алтарь могли поместить в место, связанное с каким-либо культом или урочищем. Однако его местоположение все равно считалось центральной точкой отсчета жизнедеятельности членов данного общества.
Последний тип алтарей, рассмотренный нами, - {йс? (домашний алтарь). Это слово состоит из двух иероглифов, второй из них -с? авторами рассматривался ранее. Первый иероглиф - $ [гун] имеет множество значений, например: «снабжать», «предоставлять» и так далее, но все они произошли от его первого этимологического значения - «совершать
96
приношение, приносить в жертву, приносить в дар». Как видно из рисунка Пн, слева изображен человек, а справа - руки, поднимающие что-то вверх. Согласно О. М. Готлибу, составная часть й восходит к изображению «рук, подающих сосуд» [3, с. 128]. Таким образом, мы приходим к выводу: ‘(йп’ - это некое возвышение (в данном случае - стол), на которое человек возносит сосуд в качестве жертвоприношения.
Поскольку алтарь, являясь axis mundi, устанавливался в каждом китайском доме, дворе, храме и в императорском дворце, можно утверждать, что для всех китайцев алтарь - доступная форма общения с богами и духами предков, которая влечет за собой возможность проникновения в иероглифику сакрально-этической составляющей. Кроме того, иероглифы, имеющие ее в своем составе, также могут употребляться на бытовом уровне в значениях, не связанных с духовными и культовыми обрядами.
Влияние алтаря на духовную жизнь китайцев просто невозможно оспорить. Не так много культур имели алтарь как предмет ритуальных и культовых обрядов в прямом доступе для обычного человека, не служителя культа, независимо от социального положения. Алтарь по сути своей сыграл огромную роль в духовном единении жителей Поднебесной. Алтарные действия совершались практически каждым членом китайского общества, именно поэтому он так основательно вошел в иероглифику, став неотъемлемой частью не только сакральных обрядов, но и китайской письменности.
Этика и ритуал в Китае всегда играли огромную роль, были скрепами традиционного общества, лежали в основе его структуры, «определяли привычную систему ценностей и норм, выступали в качестве регенерирующих и стабилизирующих сил, в нередких случаях сокрушительных исторических катаклизмов и катастроф» [10, с. 51].
1. Бажанов, Е. П. Страна веселых богов (религиозный мир китайцев) / Е. П. Бажанов, Н. Е. Бажанова. - М.: Восток-Запад, 2008.
2. Голыгина, К. И. Великий предел. Китайская модель мира в литературе и культуре (I - XIII вв.) / К. И. Голыгина. - М.: Вост. лит.: РАН, 1995. - 364 с.
3. Готлиб, О. М. Основы грамматологии китайской письменности / О. М. Готлиб. - М.: Восток-Запад, 2006.
4. Каменарович, И. Класический Китай / Иван Каменарович. - М.: Вече, 2006. - 416 с.
5. Кравцова, М. Е. Мировая художественная культура. История искусства Китая / М. Е. Кравцова. - СПБ.: Лань: ТРИАДА, 2004. - 960 с.
6. Павлов, Н. Л. Алтарь. Ступа. Храм. Архаическое мироздание в архитектуре индоевропейцев: дис. ... д-ра архитектуры / Н. Л. Павлов. - М., 2003.
7. Ткаченко, Г. А. Культура Китая: слов.-справ. / Г. А.Ткаченко. - М.: Муравей, 1999.
8. Ханьцзы Хюньгэнь. 300 ле. - Шаньдун, Мэйшу, 2005.
9. Цзо Минан. Сишо Ханцзы. - Пекин, 2005.
10.Этика и ритуал в традиционном Китае: сб. ст. / под ред. А. А. Бощанина и др. - М.: Наука, 1988. - 329 с.
Сдано 09.01.2013
97
