CC BY
104
Н. С. Гусев (Москва)
Русские и болгары после Балканских войн: взаимное разочарование
В статье рассматривается возникшее после Балканских войн взаимное разочарование русских и болгар, планировавшиеся в Болгарии, согласно данным разведки, убийства посла в Сербии и главы МИД России. Также делается попытка ответить на вопрос, появились ли эти настроения благодаря усилиям руководства Болгарии или же возникли среди народа стихийно. Ключевые слова: Россия, Болгария, Балканские войны, антирусские настроения, российская заграничная агентура.
Летом 1913 г. закончилась Вторая балканская война. На идее всеобщей славянской взаимности был поставлен крест, впрочем, как и на Сан-Стефанской Болгарии. К Софии со стороны всех границ двигались армии вчера еще союзных Сербии, Греции, Черногории, нейтральной Румынии и едва примиренной Турции. Болгарии ничего не оставалось, кроме как капитулировать и временно забыть о большей части Македонии, ради которой и были начаты обе Балканские войны.
Российская дипломатия приложила немало усилий для создания Балканского союза, который вопреки планам Петербурга повернулся не против Австро-Венгрии, а против Турции. К разочарованию России, победившие союзники рассорились при дележе добычи -каждый претендовал на значительные территории Македонии и не обращал внимания на призывы Николая II к мирному решению проблемы. «Кратко говоря - их испортил "квартирный вопрос"», - как выразился по этому поводу отечественный историк В. И. Косик1.
Итог Балканских войн привел к появлению в разгромленной Болгарии негативного восприятия российской балканской политики, отметим, что уже не в первый раз за краткую историю существования этого молодого государства. В связи с этим интересным представляется вопрос: было ли это чувство стихийным, идущим «снизу», или навязываемым «сверху»?
Автор, опубликовавший статью в болгарском журнале под псевдонимом «Дублве», утверждал, что продавались «карты войны, напечатанные в России, где сербские полки берут Чаталджу», изображения взятия Лозенграда черногорцами, «видели русские картины, как Шукри-паша
сдается сербской армии»2. Другой автор, также скрытый под псевдонимом, зафиксировал на страницах периодического издания ходившие во время Второй балканской войны слухи, что «русские высадили десант в Варне и Бургасе и претендуют на часть Болгарии»3. Житель Охрида Евтим Янкулов и после обеих войн считал, что «трагедия Болгарии состояла в том, что не было ясных заявлений со стороны России, будет арбитраж в рамках договора или вне их»4. Таким образом, он виновником несбывшихся мечтаний считал не политику Сербии и Болгарии, не неуступчивость балканских правителей, а молчание России, которая на самом деле в тот момент пыталась найти компромисс между своими клиентами. Во время Межсоюзнической войны Россия части болгарского общества казалась еще и верхом коварства, кукловодом, использующим русофилов «втемную» для достижения исключительно своих целей. И опять вина перекладывалась с плеч болгарского руководства, с больной головы на здоровую. Генерал-майор К. Жостов 21 июля 1913 г. записал в своем дневнике: «Утром ходил домой к Ляпчеву. За наши несчастья возлагает вину на нас, а не на русских! Но не подло ли с русской стороны использовать так коварно глупость и доверчивость наших правителей»5. Происходила и некоторая персонализация отрицательного отношения к русской политике. Болгарский посланник в Петербурге С. Бобчев в воспоминаниях отметил, что «у нас есть доморощенные патриоты», негативно относящиеся к Николаю II. Но тот любил Болгарию и болгар, о чем было известно6. В качестве подтверждения тому Бобчев приводил тот факт, что во время переговоров в Бухаресте российский император высказал твердое желание, чтобы степень унижения Болгарии и болгар-
^ »7
ского народа не дошла до крайней'.
Чешский журналист Владимир Сис, бывший в это время корреспондентом «Народни листы» («Кш^ш listy») в Болгарии, естественно, находившийся под влиянием атмосферы, царившей в стране, записал в своем дневнике 23 июня (08.07 по н. ст.), что в Петербурге «не только допустили распад четверного союза, но и непосредственно помогли этому», так как созданный на Певческом мосту Балканский союз должен был стать послушным орудием русской политики, болгары же вышли из-под контроля, показали свою самостоятельность, поэтому было принято решение о ликвидации этого внешнеполитического проекта, сделав ставку на послушный Белград8.
Отношения между государствами были бесповоротно испорчены. А между народами?
Журнал «Аз знам всичко», болгарский аналог русской «Нивы», уже по завершении боевых действий очень часто размещал материа-
лы о России. Тут и распорядок дня императорской семьи, и дело Бей-лиса, и гибель поселка рыбаков на о. Новая Земля, и многое другое9. Однако о жителях Силистры говорится, что они «проявили чудеса храбрости, чтобы дать свободу порабощенному брату (македонским и адрианопольским болгарам. - Н. Г.), а сами в Петербурге (курсив наш. - Н. Г) были обречены на рабство»10. Это весьма аполитичное издание возлагало вину за потерю Добруджи на русскую дипломатию, заметим, что небезосновательно: Россия была сторонником компенсации для Румынии ради сохранения мира. Однако о преобладании симпатий журнала к освободительнице свидетельствует первый его номер за 1914 г., в котором говорится с сожалением: «В России сегодня смотрят с неприязнью на Болгарию не только официальные круги, но и народные массы», в подтверждение чему приводилась почтовая открытка, где портрет царя Фердинанда, изображенный на марке, «русские чиновники замазали кровавыми чернилами»11. О том, что, несмотря ни на что, благодарность и теплота по отношению к России оставались, свидетельствует и следующий факт. Участник Балканских войн К. Аврамов с грустью записал в своем дневнике в октябре 1915 г. об объявлении войны Сербии: «Поскольку Россия, наша освободительница, в союзе с Сербией, значит, что мы в войне и с ней... До чего мы дошли!»12
Архив бюро заведующего российской заграничной агентурой Департамента полиции в Константинополе предоставляет крайне интересный материал, помогающий в освещении затронутой нами проблемы. Этот массив материалов известен, однако исследователи не задей-
13
ствовали данные архива в рамках поставленного в статье вопроса13.
Российская разведка сообщала, что негативное отношение к России подогревалось царем Фердинандом и правительством В. Ра-дославова, которые через печать распространяли среди населения мнение, что виновницей болгарских несчастий является Россия, ведшая политику превращения Болгарии в «Задунайскую губернию»14. Тем самым из арсенала противников Петербурга был вытащен уже изрядно запылившийся жупел, задолго до того использовавшийся С. Стамболовым. В Департамент полиции сообщали и то, что болгарский посол в Румынии С. Радев, «интимный друг министра иностранных дел Геннадиева», распространял слухи, что в Бухаресте окончательно узнал, что «Румыния напала на Болгарию не только с согласия, но даже по требованию России»15.
Эта позиция правительства и «большей части болгарской интеллигенции» привела к активной миграции в побежденную страну
русских революционеров, где им сочувствовали, видимо, пытаясь таким образом совершить свою маленькую если не месть, то пакость. В присоединенном порту Дедеагач (ныне - Александруполис) «некая артистка Роза Попова» даже открыла свою гостиницу, где привечала русских противников режима, и уже к январю 1914 г. их там собралось 20 человек16.
По сообщениям российских агентов, болгарские власти проявляли изрядную фантазию, стараясь очернить Петербург в глазах соотечественников. В июне 1914 г. начальник болгарской охранной полиции Стойлов арестовал жителя Свиленграда Владимира Робева. Тот во время Балканских войн служил в одном из отрядов Русского общества Красного Креста, вместе с которым уехал на некоторое время в Россию. По возвращении его обвинили в работе на секретную службу Петербурга и подготовке покушения на царя Фердинанда. Тот, однако, отказался признаваться в этих обвинениях. В отсутствие иных доказательств полиции ничего другого не оставалось, кроме как ограничиться высылкой Робева в родной город Свиленград. По мнению бюро заведующего заграничной агентурой, это произошло потому, что Стойлов, «как вообще все чины полицейского розыска», этим задержанием желал выслужиться перед начальством, поскольку «при нынешнем болгарском правительстве, враждебно настроенном к России, чины болгарской полиции за всякую свою деятельность, направленную к подорванию престижа России на Балканском [полуострове] и в особенности Болгарии, получают поощрения»17.
Наибольшее озлобление против России царило среди членов Внутренней Македонско-Одринской Революционной Организации, никак не видевшей будущее Македонии в составе Сербского королевства. Российская агентура следила за планами этих горячих голов. 10 сентября 1913 г. ее заведующий отправил в Петербург сообщение, где говорилось, что «в августе сего года в с. Княжеве (в 9 километрах от Софии) состоялось тайное собрание македонского революционного комитета «"внутренней организации" - преемников Бориса Сарафова», где «все ораторы осудили русскую политику» в отношении Болгарии. «Некоторые из главарей, как то: Матей Геров, Димитр Гурин-Ляпин*, Александров, Даскалов и Матов, высказались за необходимость отмстить России за ее политику... и настаивали на убийстве русского посланника в Сербии Гартвига и его жены, а также за отправление в Россию террористов для убийства
Видимо, имеется в виду Димитр Николов Ляпов-Гурин.
министра иностранных дел Сазонова»18. Отметим, что планов по убийству российского императора члены ВМОРО не строили. Его фигура, по всей видимости, казалась им слишком охраняемой или не имевшей влияния на события, или же невиновной в «первой национальной катастрофе».
Николай Генрихович Гартвиг не без причины был нелюбим в Македонии: будучи посланником в Белграде, он активно защищал его интересы перед Петербургом, часто действуя вопреки директивам Певческого моста19. В Софии к тому же считали, что именно он советовал сербскому королю дезавуировать сербско-болгарское соглашение20. Поэтому нет ничего странного в том, что, согласно донесению агентуры, «идея об убийстве Гартвига и его супруги нашла многих сторонников среди македонских революционеров, и предполагается даже отправить для этого нескольких лиц в Белград»21. По этой же причине не кажется удивительным сообщение сербской газеты «Мали журнал» о том, что смерть Гартвига в 1914 г. была отпразднована в болгарской дипломатической миссии «разливом шам-
22
панского и криками "ура"»22.
Относительно же посланника в Софии, А. В. Неклюдова, это собрание решительных борцов за счастье Македонии решило посмотреть на «поведение его во время происходящих переговоров болгар с турками». Но ограничиваться этим революционеры не собирались. Они также считали, что Россия, покровительствуя Сербии и Греции, сподвигнув Румынию, привела Болгарию к разорению. «Если Россия в ближайшем будущем не изменит своей болгарофобской политике, следует в Болгарии уничтожить навсегда всякую память о России». Для этого предполагалось совершить ряд серьезных террористических актов. Взрывами предполагалось стереть с лица земли памятник Царю-Освободителю в Софии и памятник-мавзолей в Плевне, не допустить освящения незадолго до того достроенного в Софии храма Св. Александра Невского.
Заведующий агентурой закончил донесение следующим соображением. Главные активисты организации были близки к главе находящегося у власти кабинета министров Радославову и главе МИД Ген-надиеву. Из этого делался вывод, что «можно предположить, что собрание в Княжеве было устроено нынешним кабинетом министров»23.
Началось наблюдение за попытками реализации этих планов. В конце декабря разведка направила в Петербург донесение, где сообщалось, что в начале месяца двое македонцев в одежде сербских солдат пытались проникнуть в Сербию, были сняты с поезда, разо-
блачены и казнены. «По сведениям, исходящим от сербской администрации, поездка этих македонцев имела будто бы целью покушение на российского посланника в Сербии, г. Гартвига»24. Как явствует из тона донесения, сам заведующий агентурой не был уверен в точности имеющейся информации.
С предполагаемыми убийцами С. Д. Сазонова дело обстояло сложнее. Главе Одесского жандармского управления П. П. Заварзину 19 октября телеграфировали: «Сегодня выедут [из] Варны [в] Одессу пароход[ом] для покушения [на] министра Сазонова македонцы Зогра-фов и Наумов», далее сообщались их приметы, а от руки карандашом в донесении подписаны их имена: «Михаил» и «Цветко» соответственно25. Аналогичная информация была послана по адресу: Петербург, ул. Фонтанка, 16, где тогда находился Департамент полиции26.
П. П. Заварзин ответил, что указанные лица не прибывали27. В Петербург сообщили, что они «не могли выехать[,] находятся в Вар-не[,] наблюдаются»28. 3 ноября доносилось, что они еще не выехали29, после чего данные о них не встречаются в архивном фонде до 11 июня 1914 г. В этот день было доложено, что они при помощи сообщников из России тайно под иностранными паспортами попытаются совершить задуманное30. После этого ни Зографов, ни Наумов в документах не появляются, однако, как известно, Сергей Дмитриевич Сазонов умер своей смертью намного позже в Ницце. В своих воспоминаниях он также не упоминает о покушении на себя. Вероятно, министр даже не знал о его подготовке.
По мнению Бюро заведующего заграничной агентурой в Константинополе, ВМОРО все-таки совершила месть, но в отношении короля Греции, для чего был использован «неврастеник Скинас, бывший одно время в числе террористов названного комитета»31. После Балканских войн много говорили о болгарском следе убийства Георгиоса I, но подтверждений он не находит. Вскоре Скинас погиб при загадочных обстоятельствах, а документы и улики исчезли. По мнению современных исследователей, вероятнее всего, за терактом стоял Берлин, руками младотурок изменивший вектор внешней политики Афин32.
ВМОРО была не единственной македонской проблемой, интересовавшей разведку. В октябре из Константинополя доносили об опасности отпадения македонских болгар от православия. Причиной того являлось исчезновение их права на собственные церкви и школы, в связи с чем представители Австрии усилили пропаганду унии с католичеством, обещая покровительство императора Дунайской империи и папы Римского. Эта идея активно приобретала сторон-
ников, что, по мнению заведующего бюро, угрожало «пресечением духовной связи с Россией и ее влияния»33.
Активно действовали в Болгарии и члены армянской партии «Дашнакцутюн». Бюро заведующего заграничной агентурой в Константинополе не могло не следить за ними. Те на своих митингах высказывались против России, считая, что ее позиция по поводу независимости Турецкой Армении будет негативной. Связывали они это с предполагаемыми опасениями Петербурга относительно армянского национального вопроса в Российской империи34. Одновременно один из лидеров партии высказывался в следующем ключе: Петербург симпатизировал турецким армянам, дабы иметь повод вмешаться и оккупировать населенные ими земли35. При этом члены «Дашнакцутюн» опасались того, что вмешательство России в эту проблему могло привести к резне армян турками36.
Естественно, не все в Болгарии обвиняли Россию в своих бедах. Российский посланник А. В. Неклюдов отправлял на Певческий мост иные донесения: «Солдаты открыто говорят, что шваб-король и изменники министры втравили народ в ненужную и братоубийственную войну против воли русского царя. То же говорят среди простого люда столицы и окрестностей, а также и в провинции»37. Российская агентура также сообщала об озлоблении против бывшего во время Межсоюзнической войны председателем Совета министров С. Данева и царя Фердинанда. Недовольные ими, «которых в Болгарии и до войны было значительное число», вели пропаганду в пользу свержения монарха, «и даже раздаются в стране голоса, что следовало жестоко отомстить и царю, и Даневу за те жертвы, которые из-за них принесены Болгарией»38.
Бюро заведующего заграничной агентурой Департамента полиции в Константинополе большую часть своей деятельности посвятило слежке за гражданами России за границей, прежде всего за «неблагонадежными элементами». Но и обойти проблемы отношения к России на Балканах оно не могло. Донесения вкупе с источниками болгарского происхождения приводят нас к неутешительному выводу о падении русского престижа в Болгарии, уменьшении симпатий в этой стране к своей освободительнице. Газета «Народни права» подытожила результаты конфликта 1913 г.: «Поведение русского правительства в болгаро-сербском споре отняло у всего болгарского общества, в том числе у самых безоглядных русофилов, любую веру в справедливость с ее стороны по отношению к Болгарии»39. Немало усилий к тому приложили пришедшие к власти политические силы. Как ни удивительно, фигура царя Фердинанда осталась практически
незапятнанной в сообщениях агентуры. «Лисица» опять вытащил каштаны из огня чужими руками. А именно он был больше всех заинтересован в подогревании антирусских настроений.
Рано или поздно поиск виновников «первой национальной катастрофы» указал бы на него, и дни монархии оказались бы сочтены. Фердинанд это понимал, понимали это и в Вене, и в ноябре 1913 г. перед аудиенцией у австрийского императора он опасался, что Франц-Иосиф будет настаивать на отречении Кобурга в пользу своего сына, дабы сохранить династию на престоле40. Как известно, пятью годами позже Фердинанд все же будет вынужден передать корону. А в 1913 г. прекрасным выходом из ситуации казался поиск внешнего врага и виновника сложившегося положения. И если Сербия казалась недостаточно сильным противником для такого масштабного поражения, то Россия идеально подходила на роль коварного «злого гения», доведшего Болгарию до катастрофы.
При этом нельзя забывать, что амбиции Фердинанда никуда не делись. Уже в приказе о демобилизации армии 28 июля 1913 г. он заявил: «Истощенные и уставшие, но не побежденные, мы должны свернуть свои славные знамена до лучших времен»41. Однако македонская проблема не могла быть решена при помощи Антанты. Желаемое мог обещать лишь Берлин, и в этом случае столкновение с Россией становилось неизбежным. Общественное сознание необходимо было к этому подготовить заранее, поскольку в одно мгновение ни один пропагандистский аппарат не может превратить «освободительницу» во врага. Как справедливо заметила отечественный исследователь Е. С. Сенявская, «любая война начинается задолго до ее объявления, которому обязательно предшествует идеологическая и психологическая обработка населения официальными пропагандистскими структурами»42. И это, можно предположить, являлось второй причиной обвинения России в бедах Болгарии.
Нельзя отрицать и шедшие «снизу», стихийно складывавшиеся антирусские настроения. Вряд ли всерьез можно рассматривать решения ВМОРО, но они все же симптоматичны, показывают резкое озлобление в среде жителей Македонии, что нашло свой выход и в успехе агитации австрийских проповедников. Сложно винить в этом поведение России, которая, что очевидно, должна была преследовать свои внешнеполитические интересы, а не идти на поводу своей балканской клиентелы. Тяжело возлагать вину и на сами балканские государства, которые, решив, что уже достаточно самостоятельны, повели независимую внешнюю политику.
Действия Болгарии привели к тому, что и в России в ней разочаровались. Еще во время боевых действий в русском обществе разгорелись споры, фактически бывшие сербо-болгарской информационной борьбой, в которой Белград одержал сокрушительную победу43. В итоге на Софию возложили ответственность за разрушение союза славянских народов, развязывание братоубийственной войны, одновременно происходило сознательное противопоставление руководства и жителей страны44. Русскому болгарофильству также пришел конец. И уже через год Л. Андреев назовет болгар «торгующими во храме»45, а еще через год Николай II будет вынужден объявить войну Болгарии.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Косик В. И. Крыло бабочки // Модернизация vs. война. Человек на Балканах накануне и во время Балканских войн (1912-1913). М., 2012. С. 60.
2 Дублве. Дайте ни истински картини от войната // Народ и армия. 1914. Кн. 15, 16, 17, 18, 19, 20. С. 745.
3 Войник. Военни писма // Народ и армия. 1913. Кн. 1. С. 45.
4 Георгиев Г. Н. Спомени на Евтим Янкулов за Балканските войни и Охридско-Дебърското въстание (1912-1913) // 110 години от Илин-денско-Преображенското въстание и българската национална идея от Сан Стефано до Букурещ (1878-1913). София, 2014. С. 548.
5 Захариева С., Алексиев К. Между написано и преживяно: Дневник-тетрадка на генерал-майор Константин Жостов, воден в периода 16 март 1913 - 12 март 1914 г. // 110 години от Илинденско-Преобра-женското въстание и българската национална идея от Сан Стефано до Букурещ (1878-1913). София, 2014. С. 570.
6 Бобчев C. Страници из моята дипломатическа мисия в Петроград. 1912-1913. София, 1940. С. 64.
7 Ibid. C. 212.
8 Сис В. Критични дни на България // Народ и армия. 1914. Кн 15, 16, 17, 18, 19, 20. С. 677-679; Он же. Критични дни на България. София, 2005. С. 40.
9 Аз знам всичко. 1913. 3 нояб.; 17 нояб.; 8 дек.; 15 дек.; 29 дек.
10 Ibid. 1913. 15 дек.
11 Ibid. 1914. 5 янв.
12 Аврамов К. На фронта спокойно (из дневника на един войник). София, 1932. С. 86.
13 Каширин В. Б. Русская охранка на берегах Босфора: Бюро заведыва-ющего агентурой Департамента полиции в Константинополе (1910-
1914) // Общественные движения у народов Юго-Восточной Европы и Россия в XVIII - начале ХХ в. М., 2011.
14 ГАРФ. Ф. 529. Оп. 1. Д. 25. Л. 84-84об.
15 Там же. Л. 67об.
16 ГАРФ. Ф. 529. Оп. 1. Д. 26. Л. 1.
17 Там же. Л. 56-56об.
18 ГАРФ. Ф. 529. Оп. 1. Д. 25. Л. 65а.
19 См.: Штрандман В. Балканске успомене. Београд, 2009.
20 Пешев П. Историческите събития и деятели от навечерието на осво-бождението ни до днес. София, 1993. С. 408.
21 ГАРФ. Ф. 529. Оп. 1. Д. 25. Л. 65а.
22 Силянов Х. Сръбско-българският спор и Русия. София, 1915. С. 18.
23 ГАРФ. Ф. 529. Оп. 1. Д. 25. Л. 65аоб.
24 Там же. Л. 92.
25 Там же. Л. 86.
26 Там же. Л. 88.
27 Там же. Л. 87.
28 Там же. Л. 89.
29 Там же. Л. 101.
30 Там же. Л. 44.
31 Там же. Л. 111.
32 Улунян А. А. Незаконченное следствие // Цареубийства: Гибель земных богов. М., 1998. С. 453-454.
33 ГАРФ. Ф. 529. Оп. 1. Ед. хр. 25. Л. 84.
34 Там же. Ед. хр. 11. Л. 39.
35 Там же. Л. 11.
36 Там же. Л. 7об., 67.
37 Цит. по: Исаева О. Н. Царь болгар Фердинанд Саксен-Кобург-Гот-ский // До и после Версаля. Политические лидеры. М., 2009. С. 117.
38 ГАРФ. Ф. 529. Оп. 1. Д. 25. Л. 52.
39 Балканските войни по страниците на Българския печат 1912-1913. София, 1999. С. 184.
40 Из тайния архив на българския цар Фердинанд I. Документи за военната и политическата история на България. София, 2001. С. 114.
41 Цит. по: Кокеров Г. Кошмарното лято на 1913 // Ние. 2001. № 6. С. 1.
42 Сенявская Е. С. Противники России в войнах ХХ века: Эволюция «образа врага» в сознании армии и общества. М., 2006. С. 62.
43 Гусев Н. С. Русский «фронт» борьбы за Македонию // Родина. 2014. № 6. С. 82-85.
44 Гусев Н. С. Болгарское военное руководство в оценках русских журналистов в период Балканских войн // Российско-болгарские научные дискуссии. Российская и болгарская государственность: проблемы взаимодействия. ХК-ХХ! вв. М., 2014. С. 138; Он же. Тема славянского единства в русской периодической печати во время Балканских войн 1912-1913 годов // Историки-слависты МГУ: Кн. 8: Славянский мир: в поисках идентичности. М., 2011. С. 468.
45 Андреев Л. Н. В сей грозный час. Пг., 1915. С. 27.
Gusev N. S.
The Russians and the Bulgarians after the Balcanic Wars: the Mutual Dissapointment
The article considers anti-Russian sentiments, which arose in Bulgaria after the Balkan Wars, and the Russian intelligence-service reports concerning the plans of the Internal Macedonian Revolutionary Organization (IMRO) to assassin the Russian ambassador in Serbia and the head of the Russian Ministry of Foreign Affairs. It strives to answer the question, whether these sentiments were inspired by the Bulgarian authorities, or emerged spontaneously. Keywords: Russia, Bulgaria, Balkan Wars, anti-Russian sentiments, Russian intelligence-service abroad.
