CC BY
41
ЛИТЕРАТУРА. ЛИНГВИСТИКА ^А^йшфа^ ¿1ч ^ ¿{ч ¿щ ^ ¿'А
Р.Г. Бикбаев УДК 82.4-512.141
РУБАИ ОМАРА ХАЙЯМА В ПЕРЕВОДЕ РАМИ ГАРИПОВА НА БАШКИРСКИЙ ЯЗЫК
Рубай Омара Хайяма насыщены глубоким философским смыслом. Их переводу посвятил много сил и времени башкирский поэт Рами Гарипов. Им переведено на башкирский язык триста двадцать шесть строф. Эти переводы Р. Гарипова стали для башкирской литературы очень важным приобретением и существенно обогатили ее.
Ravil T. Bikbaev
RUBAIS BY OMAR KHAYYAM IN RAMI GARIPOV'S TRANSLATION INTO BASHKIR
Rubais by Omar Khayyam are imbued with a deep philosophical sense. The Bashkir poet Rami Garipov devoted his energies and time to translating them. He translated 326 quatrains by Omar Khayyam into the Bashkir language which have become important acquisition for Bashkir literature and have essentially enriched it.
Ключевые слова: рубай, башкирская литература, развитие башкирской философской лирики, перевод, мотив, башкирская культура.
Key words: rubai, Bashkir literature, the development of Bashkir philosophic lyrics, translation, motif, Bashkir culture.
Самая мощная преграда, разделяющая народы исстари, — не высокие горы и не непроходимые лесные чащи, не голые пустыни и не бурные реки, а языковой барьер. И тем не менее человечество научилось его преодолевать благодаря переводу — одному из самых необходимых условий прогресса. Чем крепче связь той или иной нации с духовным богатством, накопленным всем человечеством, тем она сильнее. Изучение чужого опыта способствует расширению кругозора каждого народа, открывает перед ним новые перспективы для роста.
Перевод — очень сложный процесс, требующий кропотливого и ответственного труда. Первые опыты в области перевода Рами Гарипов начал делать в годы учебы в Литературном инсти-
туте им. М. Горького (Москва). Как бы предчувствуя, сколько сил ему понадобится, чтобы дать возможность соплеменникам ознакомиться на башкирском языке с лучшими образцами мировой поэзии, 18 марта 1952 г. молодой поэт написал в своем дневнике: «Я уже сейчас отчетливо вижу, какое невероятное богатство даст мне перевод! Удивительно полезный труд. Ищешь слова, какие и в голову тебе не приходили! Будто сам пишешь. Для самоусовершенствования, для обогащения языка и для привития себе поэтической культуры перевод — самое нужное, самое полезное дело, самое интересное и увлекательное! Отныне цель моя и мой девиз: «Учись, переводя, обогащайся, воспитывай себя».
Бикбаев Равилъ Тухватович, доктор филологических наук, член-корреспондент АН РБ, Председатель Комитета по образованию, науке, культуре, спорту и делам молодежи Государственного Собрания — Курултая РБ, e-mail: kobraz@gsrb.ru
© Бикбаев Р.Т., 2013
В башкирскую поэзию Рами внес ощутимый вклад не только как поэт, но и как переводчик, заставляя «говорить» по-башкирски великих стихотворцев других народов. Занимаясь этим, он выявлял скрытые доселе грани родного языка, открывал его безграничные возможности. Переводы Рами Гарипова стали для нашей литературы очень важным приобретением, существенно обогатили ее.
Как переводчик, больше всего сил и времени Рами Гарипов посвятил прославленному персидско-таджикскому поэту Омару Хайяму. Количество рубаи, переводом которых он занимался регулярно и последовательно, из года в год неуклонно росло: если в 1972 году он перевел всего одно, в 1974 году — два, то в 1975 году — уже семьдесят три, а в 1976 году — двести десять, за январь—февраль 1977 г. — сорок. Всего же им переведено на башкирский язык триста двадцать шесть строф.1
Состоящие всего лишь из четырех строк ру-баи Омара Хайяма насыщены глубочайшим философским смыслом, представляя собой в мировой лирике ни с чем не сравнимое явление. Каждый из читателей Омара Хайяма воспринимает их по-своему, сообразно собственным вкусам и взглядам. Бытует мнение, будто он прославляет развлечения, винопитие. Однако вино в рубаи Омара Хайяма — это всего лишь способ показать бренность нашего бытия. Жизнь человека очень коротка, и поскольку жизненный срок его ограничен, он должен дорожить каждым мгновением. Вот о чем напоминают его четверостишия. Никто в этом мире не вечен — ни царь, ни гений:
И пылинка — живою частицей была, Черным локоном, длинной ресницей была, Пылъ с лица вытирай осторожно и нежно: Пылъ, возможно, Зухрой яснолицей была! 2
Был сац да бит теп-тере бер бвртвк булган, Кара толом йэки озон керпек булган. Бак кына керт ул сацды Нин, — кем белэ куц, — Эллэ Зекрэ мицендэге бер тек булган? [3, с. 252].
Если бы автор не понимал смысла бытия, не осознал, что то, что называется жизнью, — всего лишь краткий миг вечности, наверное не родились бы следующие строки:
Эй, гончар! И доколе ты будешъ, злодей, Издеватъся над глиной, над прахом людей? Ты, я вижу, ладонъ самого Фаридуна Положил в колесо. Ты безумец, ей-ей! 3
Эй, сулмэксе! Купме шулай Нин келмэксе, Келгэн тедле мэхлугенэн бер урмэксе? Бин бит, ахмак, кул тэлгэшен Фэридундыц Тэгэрмэскэ калып шулай ейермэксе!.. [3, с. 290].
Я вчера наблюдал, как вращается круг, Как спокойно, не помня чинов и заслуг, Лепит чашу гончар из голов и из рук, Из великих царей и последних пъянчуг.4
Карап торгом эшен кисэ сулмэксенец, Бар тип белмэй атын-затын дэу-кесенец. Якай бирэ сулмэктэрен баш-кулынан Бейек шактыц, кэр берэзэк эскесенец!.. [3, с. 291].
Омар Хайям не приглашает к винопитию, он прославляет величие жизни. Призывает рушить искусственные преграды, ограничения, защищает свободу личности, разоблачает показную святость, например, ревнителей религиозного благочестия:
Эй, муфтий, погляди... Мы умней и делънее, чем ты. Как с утра мы ни пъяны, мы все же трезвее, чем ты. Кровъ лозы виноградной мы пъем, ты же кровъ
своих ближних, — Сам суди — кто из нас кровожадней и злее, чем ты?
Эй, кин мефти, кузец эштэн алыдырак: Лэх булкак та, без бит кинэн айныгырак. Без эсэбез йезем, э кин — эзэм канын, — Уйлап кара: кайкыбыз куц канхурырак?.. [2, с. 103].
То, что поэт критикует муфтия, вовсе не говорит о его безбожии. Вера в Аллаха не предполагает
1 Рубай Омара Хайяма переведены на многие языки. Хотя многие приписывают ему до пяти тысяч рубай, исследователи считают его автором четырехсот четверостиший. Существует и другое мнение, что из имеющихся древних рукописей Омару Хайяму принадлежат только шестьдесят шесть рубаи.
2 Перевод Г. Плисецкого.
3 Перевод Г. Плисецкого.
4 Перевод Г. Плисецкого.
46
Р.Т. Бикбаев
бездумное следование религиозным догмам. Когда-то и Мажит Гафури, доведенный до отчаяния несправедливостью, воскликнул: «Видно нет тебя, Аллах!». Он позволил себе усомниться в существовании Всевышнего, но он, конечно же, не был безбожником, вероотступником. Дерзкие для того времени слова Бабича «То ли Алла, то ли сатана дурачит нас» тоже не следует расценивать как отказ от религии, от веры. И Хайям не выступает против религии, он лишь разоблачает тех, кто, прикрываясь своей религиозностью, творит зло.
Смысл жизни для Омара Хайяма — в веселом времяпрепровождении и являющейся основой всей нашей жизни — любви:
Боюсъ, что в этот мир мы вновъ не попадем, И там своих друзей — за гробом — не найдем. Давайте ж пироватъ в сей миг, пока мы живы, Бытъ может, миг пройдет — мы все навек уйдем.5
Был донъяга килешмэбез бит тагы ла, Тегендэ лэ курешмэбез бер табында. Эйзэ, дудтар, идэн сакта гер килэйек, — Бэлки, иртэн йерешмэбез донъякында!.. [3, с. 57].
В рубаи Омара Хайяма много разных мотивов, переживания здесь то возвышенные, то мрачные, поэт предстает то задумчивым, то бесшабашным. Пусть жизнь преходяща и коротка, пусть со всех сторон ему строят козни, одолевает несправедливость, и пусть он даже порою впадает в грех, все равно человек прекрасен и совершенен. А выраженные в философских четверостишиях разнообразные мысли и чувства лишь всецело подтверждают эту истину:
Конечно, целъ всего творенья — мы, Источник знанъя и прозренъя — мы. Круг мироздания подобен перстню, Алмаз в том перстне, без сомненъя, — мы.6
Был гэлэмдец маяк ташы, бейек тэ — без, Ац-гилемдец шишмэ башы, бейек тэ — без! Йыкан узе туцэрэк бер йезек булка, Шул йезектец алмас кашы, элбиттэ, — без! [3, с. 62].
Вот так проницательный взгляд Омара Хайяма выявляет творческую сущность человека. Поэт возвысил его до космических высот. Мастер ру-
5 Перевод Вл. Державина.
6 Перевод Вл. Державина.
баи, ценивший гармонию и свободу личности выше схоластических взглядов, сияет неповторимым блеском среди таких ярчайших звезд Востока, как Рудаки, Хафиз, Джами, Саади, Руми, Навои, его произведения вошли в сокровищницу мировой лирики.
Появление рубаи Омара Хайяма в переводе Рами Гарипова стало для башкирской литературы важным событием. Этот труд обогатил ее, оказав большое влияние на развитие башкирской философской лирики. Вот как оценил его значение в своем докладе на научно-теоретической конференции, проводившейся в Башкортостане в Дни советской литературы в 1977 году, башкирский писатель Ахияр Хакимов: «Не могу не напомнить о беззаветном, самоотверженном труде так рано ушедшего от нас Рами Гарипова. Он был талантливым поэтом, превосходно знал родной язык и, может быть, именно поэтому относился с таким великим почтением к языкам и культуре других народов. Мы все помним его совершенные, будто отлитые, классические переводы на башкирский язык Есенина, Блока, Омара Хайяма. На мой взгляд, лучшего переводчика Омара Хайяма, чем Рами Гарипов, не было. Я знаю, о чем говорю, потому что мне самому приходилось читать разные переводы великого Хайяма. И для башкирских критиков должно стать делом чести дать достойную оценку его труду. Как поэзия, так и переводы Рами Гарипова входят в число наивысших достижений башкирской культуры».
Поэт всецело заслужил такие слова своим многолетним титаническим и бескорыстным трудом. Прежде чем приступить к переводу Омара Хайяма, он изучил жизненный путь и творчество поэта, провел тщательный сопоставительный анализ имевшихся русских переводов, ознакомился с публикациями на узбекском и других языках. Чтобы услышать, как звучат рубаи на персидском, вдохнуть воздух, которым дышал великий мудрец, проникнуться духом его народа, в августе—сентябре 1975 года Рами Гарипов посетил памятные места, связанные с его пребыванием: в Ташкенте, Самарканде, Бухаре. Несколько дней он провел в Душанбе, поработал в библиотеках, побывал на новом водохранилище при Нурекской ГЭС.
В богатом, не имеющем себе равных, архиве Гарипова хранится солидный рукописный том в
твердом переплете. В нем есть составленная с присущей Рами аккуратностью и педантичностью таблица с четверостишиями Хайяма, а также переводы О. Румера, Г. Плисецкого, В. Державина, И. Сельвинского и др. На каждой странице дается по несколько русскоязычных, также местами по 4—5 вариантов перевода самого Рами. В конце он поместил наиболее удачные из них и записал дату завершения работы. По всем тремстам двадцати шести переведенным им рубаи он провел настоящее исследование, что уже само по себе может рассматриваться как весомый научный труд.
Вот, оказывается, сколько поисков, сравнений, проб и «превращений» предшествовало появлению переводов Омара Хайяма, считающихся одними из лучших в мировой литературе. Безусловно, деятельность Рами Гарипова в этой области требует специального изучения.
Рубаи Омара Хайяма в переводе Р. Гарипова на башкирском языке были изданы отдельной книгой (со вступительной статьей академика АН РБ, доктора филологичесикх наук Г.Б. Хусаино-ва) только в 1992 году.
Дух мудреца, поэта и ученого был ряцом с ним до последнего вздоха. 18 февраля 1977 г. Рами перевел следующее рубаи:
Когда Вселенную настигнет день конечный, И рухнут небеса, и Путь померкнет Млечный, Я, за полу схватив создателя, спрошу: «За что же ты меня убил, владыка вечный?»7
Ахырызаман етеп, коне байыганда, Кук кыйралып, Кош юлы ла юк булганда, Ьакалынан келкеп тотоп Тэцренец мин: «Шулмы эшец, — корармын, — был Йыканда?»
Это последние стихотворные строки, начертанные рукой Рами Гарипова... Из огромного количества рубаи башкирский поэт выбрал те, которые были ближе всего его беспокойному духу.
ЛИТЕРАТУРА
I. Бикбаев Р. Рами. Книга о поэте. — Уфа: Гилем, 2008. — 608 с.
2 Гумэр Хэйэм. Робагщар. — Вфо: Башкортостан «Китап» нэшриэте, 1992.
3 Гумэр Хэйэм. Робагщар. — Вфо: Китап, 2007.
Вфо: Башкортостан «Китап» нэшриэте, 1992. — 352 б.
7 Перевод В. Румера. ПРВБЛЕМЫ ВВСТВКВВЕДЕНИЯ. 2013/1 (59)
