CC BY
105
ОБРАЗОВАНИЕ ПРАКТИКА НАУКА
Т. Н. Тумусова
РОССИЙСКИЙ ПРАВОВОЙ ДИСКУРС В СФЕРЕ ЗАЩИТЫ ПРАВ КОРЕННЫХ МАЛОЧИСЛЕННЫХ НАРОДОВ
В современных условиях проблемы развития коренных народов мира вызывают повышенный интерес, что обусловлено глобализацией и возрастающей актуальностью вопросов идентичности этнических сообществ. Цель работы - анализ российского правового дискурса в области защиты прав коренных малочисленных народов. Исследованы нормы российского законодательства в данной сфере, установлено, что под коренными малочисленными народами понимаются моноэтнические, социально и исторически состоявшиеся группы населения, характеризующиеся четко выраженными этническими признаками и соответствующие количественному критерию.
Обращение к историческим и социологическим данным показало, что этнические границы, проводимые между группами коренных малочисленных народов согласно ФЗ «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации», являются условными, подверженными изменениям, а этническим признакам свойственна динамичность. Существующий в российской практике узкий и формальный подход к интерпретации этнической идентичности коренных народов ограничивает как индивидуальные права лиц, осознающих себя членами коренных этнических сообществ, так и коллективные права этнических групп, идентифицирующих себя в качестве коренных, но не подходящих по формальным критериям правового определения коренных малочисленных народов. На основе анализа российской юридической доктрины и судебной практики сделан вывод о необходимости переосмысления концептуальных основ и подходов правового регулирования общественных отношений в сфере защиты прав коренных народов в свете новой парадигмы конституционализма.
Ключевые слова: правовой дискурс, коренные народы, коренные малочисленные народы, идентичность, этническая идентичность, конституционализм
Правоотношения Российского государства с коренными народами, населяющими его территорию, имеют длительную историю развития. Однако понятие «коренные малочисленные народы» в российском правовом дискурсе, а также правовой институт, регулирующий отношения в сфере защиты прав данных народов, являются относительно новыми для российской правовой действительности. В Конституции Российской Федерации 1993 г. коренные малочисленные народы были впервые признаны особым субъектом конституционно-правовых отношений, им были гарантированы права в соответствии с общепризнанными принципами, нормами международного права и международными договорами Российской Федерации.
Следует отметить, что в международном праве универсальной дефиниции понятия «коренные народы» не существует, что объясняется многообразием исторических и правовых основ регулирования отношений, связанных с коренными (аборигенными, автохтонными) народами, а также спецификой существования этнических групп. В российской правовой системе используется концептуально построенная на признаке этничности категория «коренные малочислен-
ные народы». Это подтверждает проведенный нами анализ норм российского законодательства в сфере защиты прав коренных малочисленных народов. В нем главными критериями отнесения этнической группы к коренным народам являются проживание на территории традиционного расселения своих предков, сохранение традиционного образа жизни, хозяйствования и промыслов, осознание себя самостоятельными этническими общностями (п. 1 ст. 1 Федерального закона от 30 апреля 1999 г. № 82-ФЗ «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации»; далее - Закон). Однако понятие «этничность», лежащее в основе определения коренных народов, не имеет единой трактовки и обладает правовой неопределенностью. Тем не менее в той части Закона, которая касается этнологической экспертизы, термин «этнос» присутствует, но его дефиниции нет.
В научный оборот понятие «этнос» впервые ввел в 1923 г. русский ученый-антрополог С. М. Широкогоров, создавший теорию этносов [Широкогоров 2000]. В современной юридической науке оно широко применяется российскими учеными в доктринах, разрабатываемых
в отношении коренных малочисленных народов и национальных меньшинств. Так, Т. Я. Хабрие-ва в доктрине самоопределения этносов предлагает концепцию правового обеспечения сохранения этнического самосознания общин коренных малочисленных народов, их самобытности через идею коллективного права этноса на национально-культурную автономию [Хабриева 2010].
Анализ нормативных положений рассматриваемого Закона позволяет утверждать, что под коренными малочисленными народами в нем понимаются моноэтнические, социально и исторически состоявшиеся группы населения. Последние характеризуются четко выраженными отличительными свойствами, которые дают возможность отнесения каких-либо лиц и социальных групп к категории коренных малочисленных народов (например, внешние этнические признаки, показатель численности данных сообществ -менее 50 тыс. чел.).
На несоответствие признака малочисленности коренных народов общепризнанным нормам и принципам международного права, а также на нецелесообразность его закрепления в нашем законодательстве указывают многие российские ученые [Андриченко 2005; Задорин 2015; Регеда 2009 и др.].
Кроме того, расплывчатость содержания и нечеткость используемых в Законе терминов «территории традиционного проживания», «традиционный образ жизни», «традиционные виды хозяйствования и промыслов» коренных малочисленных народов, на наш взгляд, способствуют возникновению на практике ряда проблем. Предпринимаемые же федеральным законодателем попытки систематизировать данные понятия путем перечисления коренных малочисленных народов, территорий их проживания, а также осуществляемых ими видов хозяйствования, вряд ли способствуют эффективному их разрешению.
В качестве примера приведем решение Верховного суда Республики Саха (Якутия) от 18 декабря 2002 г. № 3-119/02 по делу о признании противоречащим федеральному законодательству п. 1 ст. 2 Закона Республики Саха (Якутия) от 11 апреля 2000 г. «О перечне коренных малочисленных народов Севера и местностей (территорий) их компактного проживания в Республике Саха (Якутия)». К коренным малочисленным народам им были отнесены так называемые северные русские старожилы, которые в Едином перечне коренных малочисленных народов Российской Федерации (далее - Перечень) не значатся. Однако согласно пояснениям эксперта «русские арктические старожилы» представляют собой этнические группы
общей численностью не более одной тысячи человек, сохранившиеся лишь в двух регионах Якутии - Нижней Колыме и Нижней Индигирке, и обладающие способом хозяйствования, близким к способу хозяйствования северных якутов и юкагиров; занимающиеся в основном охотой и рыболовством. Не приняв во внимание данные аргументы, суд постановил, что самостоятельное внесение субъектом Федерации северных русских старожилов в Перечень неправомерно.
Изложенное свидетельствует об узком подходе не только к определению критериев отнесения этнических групп к коренным народам, но и к конституционному разграничению предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией и ее субъектами. На наш взгляд, невозможность создания субъектом Федерации по предметам совместного ведения собственного законодательства, отклоняющегося от норм федеральных законов, с учетом местной специфики и интересов субъекта, не может способствовать должному обеспечению прав и законных интересов граждан.
Изучение исторических и социологических источников показало, что этнические границы, установленные между коренными малочисленными народами, перечисленными в Перечне, недостаточно четки, а маркеры их этнической идентичности (язык, религия, культура, образ жизни и пр.), возникающие, в частности, при смешанных браках, миграционных процессах, динамичны и подвергаются изменениям в зависимости от ряда условий и факторов.
Рассмотрим этническую группу эвенов, часть которых проживает в Республике Саха (Якутия). В дореволюционный период они относились к этнографической группе тунгусов, к которой также причислялась современная этническая группа эвенков. Лишь в 1930 г. их выделили в самостоятельную этническую группу. Существует гипотеза, согласно которой этническая группа эвенов сформировалась в результате взаимодействия тунгусов с коряками и юкагирами [Генетическая история народов Якутии 2015: 23].
Еще один пример - это долганы, проживающие в Республике Саха (Якутия), а также в Красноярском крае. Впервые в исторических источниках они упоминаются лишь в XIX в., в трудах исследователей Сибири А. Ф. Миддендорфа и М. А. Кастрена [Миддендорф 1878]. Этнический состав долган попытались установить советские ученые, среди которых был Б. О. Долгих. Он представил их происхождение следующим образом: «50-52 % тунгусы, 30-33 % якуты, 15 % русские и 3-4 % самодийцы» [Долгих 1963].
ОБРАЗОВАНИЕ ПРАКТИКА НАУКА
У современных этнографов нет единой позиции относительно дифференциации долган и якутов. По мнению одних ученых, долгане - самостоятельный этнос с присущей им самобытной культурой, с точки зрения других - это субэтнос якутского народа, относящийся к подгруппе северных якутов-оленеводов [Генетическая история народов Якутии 2015: 36]. Отметим, что сами якуты не обладают статусом коренных малочисленных народов в силу количественного критерия. Установление
В российской правоприменительной практике критерий индивидуального осознания лицом своей принадлежности к коренному народу не принимается во внимание
этнических границ путем обращения к истории, с нашей точки зрения, весьма спорно и ставит под сомнение целесообразность жесткой количественной и географической взаимосвязи при определении принадлежности тех или иных этнических сообществ к категории коренных малочисленных народов, указанных в Перечне.
Проблемным остается и вопрос об установлении принадлежности отдельного лица к тому или иному коренному малочисленному народу. Известно, что осознание личностью своей принадлежности к той или иной социальной группе - одно из главных ее свойств. Однако анализ российской судебной практики показывает, что наши суды не считают самоидентификацию индивида и осознание им своей принадлежности к какой-либо этнической общности основаниями для определения факта его принадлежности к коренным малочисленным народам.
Так, один из жителей поселка Энмелен Чукотского автономного округа обратился в органы загса и Провиденский районный суд с заявлением об установлении его национальной принадлежности к коренным малочисленным народам - чукчам. Свою просьбу он обосновал тем, что с 1968 г. живет в местах традиционного проживания чукчей, добывает и употребляет традиционную для чукчей пищу, ведет традиционный для чукчей образ жизни, занимается косторезным искусством. Суд первой инстанции иск не удовлетворил, мотивировав отказ тем, что отец и мать заявителя по национальности русские. Получив отказ, тот подал жалобу в суд Чукотского автономного округа. В ней он просил изменить решение суда первой инстанции в силу его противоречия ч. 1 ст. 26 Конституции РФ, согласно которой каждый вправе определять и указывать свою национальную принадлежность. Однако судебная коллегия указала,
что доминирующим фактором в установлении принадлежности гражданина к коренным малочисленным народам является принадлежность его предков (родителей) к соответствующей этнической общности. Самоидентификация же, по мнению суда, связанная с осознанием принадлежности заявителя к чукчам, не служит основанием для установления данного факта (апелляционное определение Суда Чукотского автономного округа от 28 января 2016 г. по делу № 33-8/16).
Еще пример. Судебная коллегия Приморского краевого суда в определении от 20 октября 2015 г. по делу № 33-9292 согласилась с выводами суда первой инстанции об отказе заявителю в назначении социальной пенсии по старости как лицу, принадлежащему к малочисленным народам Севера. Суд мотивировал отказ тем, что истец не представил доказательств своей принадлежности к коренным малочисленным народам - нанайцам. При этом суды не приняли в качестве доказательств приведенные истцом доводы о национальной принадлежности матери к нанайцам, а также представленую справку о членстве в Ассоциации коренных малочисленных народов Приморского края.
Данные примеры свидетельствуют о том, что в определении национальной принадлежности лиц доминируют факторы биологического характера (этническая принадлежность родителей, место рождения). Проведенный нами анализ показал, что в российской правоприменительной практике критерий индивидуального осознания лицом своей принадлежности к коренному народу не принимается во внимание. Этническая идентичность интерпретируется как некая статичная историческая и объективная заданность. Из изложенного следует, что в российском юридическом дискурсе превалирует приморди-алистский подход к определению идентичности коренных народов. Такой подход - один из трех (примордиалистский (эссенциалистский), инструменталистский и конструктивистский) научных подходов к интерпретации понятия этнической идентичности, получивших отражение в правовой науке и судебной практике.
Примордиализм основывается на восприятии этнического сообщества как изначально заданной объективной реальности, являющейся частью окружающей среды [Толковый словарь обществоведческих терминов 1999: 156]. Согласно ему отличие одних этнических сообществ от других строится на естественно-правовых характеристиках, присущих их членам [Энциклопедия эпистемологии и философии науки 2009: 234]. К сторонникам этой концепции относятся Л. Н. Гумилев, Ю. В. Бромлей, С. М. Широкогоров и др.
Приверженцы инструменталистского подхода (Д. Миллер, Э. Смит, Дж. Бентли, М. Н. Гу-богло, Л. М. Дробижева, Ю. В. Арутюнян) воспринимают этничность как продукт политических мифов, создаваемых культурными и политическими элитами для использования в качестве инструмента в достижении своих интересов.
Последователи наиболее обоснованного, по нашему мнению, конструктивистского подхода (Ф. Барт, Э. Хобсбаум, П. Бурдье, В. А. Тишков и др.) понимают под этнической идентичностью представления, разделяемые членами сообщества и являющиеся продуктом социального и политического конструирования. Идентичность здесь приобретает динамический характер с постоянно изменяющимися свойствами, на первый план выдвигается процесс самоидентификации, связанный с человеческим сознанием.
Думается, что этническая идентичность выступает также результатом социальной идентификации личности, представляющей собой непрерывный социальный процесс, а содержание идентичности, обусловленной социокультурным контекстом, носит множественный и подвижный характер. Свидетельство данного
утверждения - те случаи, когда человек может приписывать себя одновременно к двум или нескольким этническим сообществам, обладая множеством маркеров этнической идентичности. Кроме того, этническая самоидентификация личности может изменяться во времени в зависимости от конкретных ситуаций, а также ряда исторических, экономических, политических и иных факторов. Из этого следует, что критерий самоидентификации должен учитываться в правотворческой и правоприменительной деятельности органов государственной власти как при определении отдельных лиц в качестве представителей коренных малочисленных народов, так и при отнесении этнических групп к категории коренных малочисленных народов.
Таким образом, основы российской правовой конструкции в сфере защиты прав коренных малочисленных народов Российской Федерации требуют переосмысления с учетом современных научных подходов к проблемам и целям развития коренных народов. На наш взгляд, это особенно актуально в условиях человеко-центрист-ской парадигмы Конституции, в которой человек и его правовой статус признаются высшей ценностью.
Список литературы
Андриченко Л. В. Регулирование и защита прав национальных меньшинств и коренных малочисленных народов в Российской Федерации. М.: Городец, 2005. 384 с.
Генетическая история народов Якутии и наследственно обусловленные болезни / под ред. С. А. Федоровой, Э. К. Хуснутдиновой. Новосибирск: Наука, 2015. 328 с.
Долгих Б. О. Происхождение долган // Сибирский этнограф. М.: Изд-во АН СССР, 1963. Т. 5. C. 92-141.
Задорин М. Ю. Конституционное право коренных малочисленных народов на развитие: дис. ... канд. юрид. наук. М.: РУДН, 2015. 203 с.
Миддендорф А. Ф. Путешествие на Север и Восток Сибири. СПб.: Тип. Императ. Акад. наук, 1878. Ч. 2. Отд. 6. С. 619-833.
Регеда Е. В. Коллективные права этнических общностей в конституционном праве Российской Федерации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Пенза: ПГУ, 2009. 27 с.
Толковый словарь обществоведческих терминов / под ред. Н. Е. Яценко. СПб.: Лань, 1999. 524 с.
Хабриева Т. Я. Современные проблемы самоопределения этносов: сравнительно-правовое исследование. М.: Ин-т законодательства и сравнит. правоведения при Правительстве РФ, 2010. 288 c.
Широкогоров С. М. Место этнографии среди наук и классификация этносов // Личность, культура, общество. 2000. Т. 2. Вып. 4. С. 126-147.
Энциклопедия эпистемологии и философии науки / под ред. И. Т. Карсавина. М.: Канон+; Реабилитация, 2009. 1248 c.
Туйаара Николаевна Тумусова - аспирант кафедры конституционного права юридического факультета Санкт-Петербургского государственного экономического университета (Санкт-Петербург). 191093, Российская Федерация, Санкт-Петербург, ул. Садовая, 21. E-mail: ttumusova@ gmail.com.
ОБРАЗОВАНИЕ ПРАКТИКА НАУКА
Analysis of the Russian Legal Discourse in the Field of Protection of the Rights of Indigenous Small-Numbered Peoples
In modern conditions, the problems of development of indigenous peoples are of increasing interest due to globalization, as well as to the relevance of identity issues of ethnic communities. The purpose of this work is a legal analysis of the Russian legal discourse in the field of protection of the indigenous small-numbered peoples' rights. The normative provisions of the Russian legislation in this area are analyzed. It is established that indigenous small-numbered peoples are understood as monoethnic, socially and historically held population groups with well-defined ethnic characteristics corresponding to the quantitative criterion.
Appeal to historical and sociological data showed that ethnic boundaries between groups of indigenous peoples according to the Federal law «On Guarantees of the Rights of Indigenous Peoples of the Russian Federation» are relative and changeable, and ethnic characteristics are dynamic. The narrow and formal approach to the interpretation of the ethnic identity of indigenous peoples in Russia restricts the individual rights of persons who are aware of themselves as members of indigenous ethnic communities as well as the collective rights of ethnic groups which identify themselves as indigenous but are not recognized as indigenous by the law. Analysis of the Russian legal doctrine and judicial practice allowed making a conclusion on the need to rethink the conceptual foundations and approaches to the legal regulation of social relations in the field of protecting the rights of indigenous peoples in the light of a new paradigm of constitutionalism.
Keywords: legal discourse, indigenous peoples, small-numbered indigenous peoples, identity, ethnic identity, constitutionalism
References
Andrichenko L. V. Regulirovanie i zashchita prav natsional'nykh men'shinstv i korennykh malo-chislennykh narodov v Rossiiskoi Federatsii [Regulation and Protection of the Rights of National Minorities and Indigenous Peoples in the Russian Federation], Moscow, Gorodets, 2005, 384 p.
Dolgikh B. O. Proiskhozhdenie dolgan [The Origin of Dolgans], Sibirskii Etnograf [Siberian Ethnographer], Moscow, Izd-vo AN SSSR, 1963, vol. 5, pp. 92-141.
Fedorova S. A., Khusnutdinova E. K. (eds.) Geneticheskaya istoriya narodov Yakutii i nasledstvenno obuslovlennye bolezni [Genetic History of the Peoples of Yakutia and Hereditary Diseases], Novosibirsk, Nauka, 2015, 328 p.
Karsavin I. T. (ed.) Entsiklopediya epistemologii i filosofii nauki [Encyclopedia of Epistemology and Philosophy of Science], Moscow, Kanon+, Reabilitatsiya, 2009, 1248 p.
Khabrieva T. Ya. Sovremennye problemy samoopredeleniya etnosov: sravnitel'no-pravovoe issledo-vanie [Modern Problems of Self-Determination of Ethnos], Moscow, In-t zakonodatel'stva i sravnit. pra-vovedeniya pri Pravitel'stve RF, 2010, 288 p.
Middendorf A. F. Puteshestvie na Sever i Vostok Sibiri [Travel to North and East of Siberia], Saint-Petersburg, Tip. Imperat. Akad. nauk, 1878, ch. 2, sec. 6, pp. 619-833.
Regeda E. V. Kollektivnye prava etnicheskikh obshchnostei v konstitutsionnom prave Rossiiskoi Fe-deratsii [Collective Rights of Ethnic Communities in the Constitutional Law of the Russian Federation]: auto-abstract of a cand. jur. sc. thesis, Penza, PGU, 2009, 27 p.
Shirokogorov S. M. Mesto etnografii sredi nauk i klassifikatsiya etnosov [The Place of Ethnography Among the Sciences and the Classification of Ethnoses], Litchnost', cultura, obschestvo, 2000, vol. 2, no. 4, pp. 126-147.
Yatsenko N. E. (ed.) Tolkovyi slovar' obshchestvovedcheskikh terminov [Explanatory Dictionary of Social Science Terms], Saint-Petersburg, Lan', 1999, 524 p.
Zadorin M.Yu. Konstitutsionnoe pravo korennykh malochislennykh narodov na razvitie [The Constitutional Right of Indigenous Small-Numbered Peoples to Development]: cand. jur. sc. thesis, Moscow, 2015, 203 p.
Thyaara Thmusova - post-graduate student of the Chair of constitutional law, Faculty of Law, Saint-Petersburg State University of Economics (St. Petersburg). 191093, Russian Federation, St. Petersburg, Sadovaya str., 21. E-mail: ttumusova@gmail.com.
Дата поступления в редакцию / Received: 09.02.2018
Дата принятия решения об опубликовании / Accepted: 30.03.2018
