CC BY
154
10. Panchenko A. M. Russkaja kuPtura v kanun petrovskih reform [Of Russian culture on the eve of the Petrine reforms]. Leningrad, Nauka Publ. [Science Publ.], 1984. 205 p.
11. Panchenko A. M. Russkaja stihotvornaja kuPtura XVII veka [Of Russian poetic culture of the XVII century]. Leningrad, 1973.
12. Belokurov S. A., ed. Pis'ma russkih gosudarej i drugih osob carskogo semejstva. Pis'ma carja Alekseja Mihajlovicha [Letters of Russian rulers and other persons of a Royal family. Letter of Tsar Alexei Mikhailovich]. Moscow, 1896. Volume V.
13. Bartenev P., compiler Sobranie pisem carja Alekseja Mihajlovicha [Collection of letters of Tsar Alexei Mikhailovich]. Moscow, 1856.
14. Faizov S. F. «Gde Moskva, gde vostok, gde zapad?»: pochemu krymskij han Muhammed IV ne soglasilsja s carem Alekseem Mihajlovichem v voprose o tom, kto mozhet vladet Vostokom i Zapadom [«Where Moscow, where the East, where the West?»: why Crimean Khan Mohammed IV disagreed with the king of Alexei Mikhailovich in on who may own the East and the West]. Available at: http://www.idmedina.ru/books/ materials/faizhanov/3/hist_faizov-2.htm (accessed: 17.01.2014).
РОССИЙСКАЯ ПЕРИОДИЧЕСКАЯ ПЕЧАТЬ КАК ЗЕРКАЛО ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОТДЕЛЕНИЙ ИМПЕРАТОРСКОГО РУССКОГО МУЗЫКАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX — НАЧАЛЕ XX ВЕКА
УДК 008(091):70 Т. Ю. Зима
Московский государственный университет культуры и искусств
В статье анализируются публикации преимущественно провинциальной прессы, посвящённые деятельности Отделений Императорского Русского Музыкального общества (ИРМО) с момента его открытия в 1859 году и до ликвидации в 1917-м. Исследуется и столичная периодика, на страницах которой обнаруживаются различного рода материалы по интересующей нас тематике, и в этом контексте определяется особая роль «Русской музыкальной газеты». Тотальный просмотр газетно-журнального массива дореволюционной прессы помогает выявить забытые, но знаковые имена тех, кто стоял у истоков зарождения региональной музыкальной журналистики, а также дополнить панораму культурной жизни огромной евразийской страны с акцентом на становлении отечественной системы профессионального музыкального образования и приобщении широкой публики к лучшим образцам мировой классической музыки.
Ключевые слова: музыкальная журналистика, периодическая печать, провинция и столица, Отделения Императорского Русского Музыкального общества (ИРМО), конец XIX — начало XX века.
ЗИМА ТАТЬЯНА ЮРЬЕВНА — кандидат искусствоведения, доцент Московского государственного университета культуры и искусств
ZIMA TAT'IANA IUR'EVNA — Ph.D. (History of Arts), Associate Professor, Moscow State University of Culture and Arts
e-mail: zima-ta@yandex.ru © Зима, Т. Ю., 2014
T. Yu. Zima
Moscow State University of Culture and Arts, Ministry of Culture of the Russian Federation (Minkultury), Bibliotechnaya str., 7, Khimki city, Moscow region, Russian Federation, 141406
RUSSIAN PERIODICAL PRINT AS A MIRROR OF ACTIVITY BRANCH OF THE IMPERIAL RUSSIAN MUSIC COMPANY IN THE SECOND HALF OF XIX — EARLY XX CENTURIES
The article analyzes the provincial press publications mainly on the activities of the departments Russian Musical Society (RMS) since its opening in 1859 and prior to liquidation in 1917. Investigated and metropolitan periodicals on which pages the aforesaid materials exhibit different subjects, determined special role «Russian music paper». Total viewing newspaper and magazine array helps to identify the names of iconic figures, who stood at the origin of regional music journalism, as well as get a general picture of the cultural life of the vast Eurasian country with an emphasis on establishing the national system of professional music education and familiarizing the general public to sample world classical music.
Keywords: music journalism, periodical print, the capital and the province, the Departments of the Imperial Russian Musical Society (IRMS), the end of the XIX — early XX centuries.
Русское Музыкальное общество (РМО) — уникальное явление в истории российского общества — возникло на пороге великих реформ XIX столетия (в 1859 году) и к началу XX века «проросло» десятками своих Отделений на территории от Варшавы до Владивостока и от Кронштадта до Астрахани. Все они удачно встраивались в систему ценностных координат местной культуры, становясь очагами музыкального просвещения и профессионального образования, решая сложнейшую задачу воспитания у населения вкуса к классической музыке и подготовки отечественного музыканта-профессионала. Для страны, пребывавшей к тому времени в неком музыкально-культурном летаргическом сне, учреждение РМО явилось, бесспорно, инновацией. Как видно сегодня, с расстояния более чем полутора-вековой исторической дистанции, это нововведение применительно к музыкальной жизни пореформенной России с первых лее шагов своей деятельности отчасти доказывало, что не всякая «инновация несёт в себе потенциал разрушения существующего порядка» (по А. Флиеру); наоборот, РМО, не опровергая права на существование и дру-
гих форм бытования музыки, лишь дополнило собою социокультурный ландшафт, заняв прочное и в то же время особое место в ряду всевозможных просветительских Обществ Российской империи.
Рассматривая функционирование Русского Музыкального общества как «культурный текст», то есть с позиции ключевой для культурологии категории, невозможно постичь его содержание, не прибегнув (помимо прочего) и к помощи ценнейшего информационно-фактологического источника, коим является периодическая печать того времени. Так, на страницах дореволюционных журналов и газет как в зеркале отразился весь опыт РМО, этой строгой системы организации и регуляции совместных действий представителей разных социальных слоёв, возрастов, образовательного ценза, вероисповедания и половой принадлежности. В организационно-регулятивной деятельности РМО наиважнейшую роль играл личностный фактор. И подтверждение тому находится во всех публикациях по интересующей нас теме.
Антон Григорьевич Рубинштейн (1829— 1894), вернувшийся в 1848 году на роди-
ну после длительном европейской поездки с концертами, мгновенно уловил витавшую в воздухе российского общества идею — идею постановки музыкального образования на профессиональные рельсы. Он понимал, что необходима организация, которая сможет реализовать этот стратегический проект по выстраиванию грандиозной музыкально-образовательной системы. Об этом он говорил с великой княгиней Еленой Павловной (1806—1873)1 и заручился поддержкой августейшей особы, чтобы учредить в Российской империи Русское Музыкальное общество (РМО). Так, в столице огромной евразийской страны было положено начало деятельности нового социального института, призванного дополнить традиционную российскую культуру европеизированными формами музыкальной практики, о чём российского читателя в октябре 1859 года информировал не только столичный орган печати «Санкт-Петербургские ведомости», но и многие провинциальные «Губернские ведомости».
С этого момента РМО занималось достижением цели, определённой первым параграфом его Устава — «развитие музыкального образования...». При этом если для учреждения РМО А. Рубинштейну хватило лишь того, чтобы в личных беседах убедить в его необходимости влиятельную представительницу малого двора, то открытие в Российской империи первого специального музыкально-учебного заведения потребовало поддержки широкого круга людей, чего Рубинштейн добился с помощью прессы.
Так, газета «Век» в 1861 году опубликовала статью Антона Рубинштейна, в которой он доказывал, что страна, наполненная музыкантами-дилетантами, нуждается в музыкантах-профессионалах с определёнными привилегиями и общественным статусом «свободного художника» [10]. На эту публикацию незамедлительно отреагировал
1 Супруга великого князя Михаила Павловича, (внука Екатерины Великой). До замужества — принцесса Вюртем-бергского королевского дома.
критик В. В. Стасов (1824—1906) в «Северной пчеле» (1861, № 45, С. 181—182), где с пафосом «самобытности» и неким недоумением выяснял, чем учебное заведение европеизированного типа может быть лучше своего, народного? С этой «битвы титанов», собственно, и начался отсчёт музыкальной журналистики в России, связанной с освещением жизни Русского Музыкального общества [4]. В 1862 году, как известно, РМО всё же открыло Музыкальное Училище («консерватория» — слово иностранное и для России, конечно, не годится, по ироничному замечанию Рубинштейна) для всех желающих получать системное музыкальное образование.
В год пятилетия Петербургской консерватории вслед за В. Стасовым Цезарь Кюи (1835—1918) в «Санкт-Петербургских ведомостях» (1867, № 31) продолжал тревожиться за то, что «обучение русских певцов поручено иностранцам». Однако он лее в 1896-м вынужден был признать со страниц издания «Новости и биржевая газета» (1896, № 314) и то, сколько выдающихся музыкальных деятелей она дала стране за свои 32 выпуска! Кстати сказать, благодаря сохранившимся газетам и журналам видно, как «оттачивали перо» первые отечественные музыкальные критики. Тот же Ц. Кюи (частенько под псевдонимом из трёх звёздочек, составляющих перевёрнутый треугольник) выступал в различных жанрах и в разных органах печати — в «Вестниках (Санкт-Петербургском и Северном), в «Неделе», «Гражданине», «Новом времени» и др. А. Серов, В. Стасов, В. Одоевский, Г. Ла-рош, Ц. Кюи закладывали основы русской музыкальной критики на газетно-журналь-ных страницах.
Зафиксировать региональную музыкальную историю старались провинциальные меломаны. В местных органах печати прочное место среди экономико-политической информации занимала социокультурная рубрика типа «Театр и музыка», в которой публиковались развёрнутые анонсы на кон-
церты, на сочинения, включённые в их программы, представления исполнителей, а также рецензии с претензией на профессиональный разбор прозвучавших произведений и оценку концертантов. То были ростки провинциальной музыкальной критики.
Очень скоро после учреждения столичного РМО в разных городах стали открываться его Отделения, а затем (а в некоторых случаях и одновременно), согласно Уставу РМО, и Музыкальные классы. К 1917 году более чем в пятидесяти российских населённых пунктах существовали «микромодели» этого царского детища, образовательный сегмент которого состоял из 5 консерваторий, 25 Училищ и 23 Музыкальных классов. Столь колоссальная конструкция, остававшаяся далее после судьбоносного залпа «Авроры» фундаментом советской музыкально-образовательной системы, по идеологическим сообралсениям была в СССР предана забвению почти на весь период социалистического строительства. Поэтому периодическая печать дореволюционной России долгие годы оставалась для научных изысканий хранилищем исторической памяти.
Но сегодняшним исследователям эти сильно полселтевшие газетно-лсурнальные страницы позволяют воссоздать по, казалось бы, незначительным деталям наиболее полную картину бытования классической музыки в российском обществе пореформенной поры и между двух революций, а также воскресить забытые имена тех культуртрегеров, усилиями которых проходило привитие вкуса к музыкальной классике среди широких слоёв населения. Пульс этого процесса и по сей день ощущается на страницах столичной и провинциальной периодики, ставшей неоценимым источником системного знания о музыкальной культуре России.
Деятельность Отделений Русского Музыкального общества, ставшего с 1873 года Императорским (ИРМО), так или иначе, находила отражение на страницах местной
прессы. Этому находятся подтверждения как в центральных органах печати («Русский музыкальный вестник», Санкт-Петербург, 1880—1882; «Театр и искусство», Санкт-Петербург, 1897—1918; «Музыкально-театральный вестник», Санкт-Петербург, 1900—1917; «Музыкальный труженик» и многие другие), так и на страницах многочисленных провинциальных «Вестников» и «Справочных листков» [7; 8]. Из «Кронштадтского вестника» за 1874 год, например, узнаём о подготовке к открытию в этой северной гавани Музыкального общества с образовательными классами и о приглашении великолепного скрипача Станислава Осиповича Таборовский (1832—1890). Его газета назвала «поистине приобретением нашего города». Таборовский в короткие сроки смог организовать хор и оркестр, с успехом выступить с ними в концерте, сбор с которого пошёл «в пользу Кронштадтского окружного правления Общества подания помощи при кораблекрушениях...» (№ 41, С. 164).
В тот же год в Забайкальском крае крупный золотопромышленник М. Н. Бутин (1835—1907) открыл Отделение РМО с Музыкальными классами в Нерчинске1. Местные газеты — существовавшие тогда повсеместно «Губернские ведомости», с их «строгим письмом» и дозированной информацией по вопросам культуры, не сочли это событие достойным освещения, но о бывшей примадонне Императорских театров Дарье Михайловне Леоновой (1835—1896), совершавшей в 1874/75 годах беспрецедентную поездку по Сибири, Дальнему Востоку, Японии и США, не смогли умолчать («Иркутские губернские ведомости», от 15 февраля 1875 года). Сама певица позднее в «Историческом вестнике» [2] в своих «Воспоминаниях» с восторгом отзывалась о том, как принимали вокальную классику в далёких от столиц уголках (Кунгур, Тюмень, Барнаул, Томск, Красноярск, Кяхта, Чита и др.), а также рас-
1 К сожалению, в 1880-х годах оно закрылось из-за разорения своего основателя.
сказала и о существовании в знаменитом месте каторги и ссылки прекрасного Бутин-ского оркестра...
Невольно возникает предположение, что оглушительно успешные выступления Д.М. Леоновой подвигли сибирских меломанов к активизации, в результате чего один за другим прошло учреждение Отделений ИРМО в Омске (1876), Тобольске (1878) и Томске (1879) [5]. Ни томские, ни тобольские «Губернские ведомости» (далее в части неофициальной) — не отозвались на эти события, а частных и иных периодических изданий на тот момент в Западной Сибири не существовало. Это позлее, на страницах появившихся «Акмолинских ведомостей», «Степного края», «Сибирской газеты», особенно в «Сибирском вестнике» и «Сибирской жизни», нашла себе место «вторая реальность» западносибирских Отделений ИРМО. В газете «Восточное обозрение» и «Сибирь» в XIX веке относительно регулярно публиковались сообщения о музыкальной леизни Иркутска, в котором Отделение ИРМО открылось лишь в 1901 году. Газета «Сибирь» за 1910 год от 8 сентября и за 1912 год от 20 сентября напечатала состав преподавателей Музыкальных классов ИО ИРМО (внезапно закрывшегося в 1914-м, о чём стало известно тоже из газет).
На периферии газетная полоса слулеи-ла «опытным полем» для пишущих людей, где получали развитие специфические журналистские леанры — рецензии, репорта-леи, информации, анонсы, статьи о музыке и композиторах. Тут лее молено обнарулеить и концертные программы, позволяющие делать выводы об уровне профессиональной подготовки региональных исполнительских сил, и репертуар гастролирующих оперно-оперетточных трупп, для спектаклей которых оркестр, как правило, формировался из местных музыкантов. В связи с этим особо хотелось бы отметить казанскую прессу, со страниц которой предстаёт картина вовлечения национального слушателя в новую для него худолеественную инфраструк-
туру. На концертах Казанского отделения ИРМО или светских музыкантов-гастролёров, следующих из Европы в Азию, прогрессивная татарская бурлеуазия знакомилась с русским и западноевропейским академическим музыкальным искусством, а среди публики постепенно, наряду с мужчинами, занимала место и мусульманская женщина. Не только в лексикон, но и в казанскую городскую жизнь входили такие понятия/ явления, как «афиша», «артист», «профессиональный музыкант», «рецензия». Ещё одно наблюдение любопытно отметить: благодаря газетному «зеркалу» художественной жизни этого полиэтнического «котла» (казана), легко заключить, что для многих концертантов «с именами из столиц» Казань была, как правило, последним пунктом в их гастрольном маршруте, далее редко кто следовал (во всяком случае, до XX века, до окончательно установившегося железнодорожного сообщения).
По-разному складывалась судьба периодических изданий. Необычаен, скажем, такой пример: редактор стоящего на грани закрытия всероссийского журнала «Гитарист» Валериан Алексеевич Русанов (1866—1918) в 1906 году продал свой журнал тюменскому самоучке A.M. Афромееву (1868—1920). Алексей Максимович не стал увольнять прежних сотрудников, но изменил название — на «Музыку гитариста». В этом юридически теперь уже провинциальном журнале новый хозяин слегка изменил редакционную политику, добавив рубрику «Почтовый ящик», куда писали авторы со всего зауральского региона, и продолжал печатать материалы не только по технике игры, но и посвящённые музыкальной культуре всей страны. Так, в одном из номеров появилась перепечатанная из «Голоса Москвы» статья А. Сабанеева [9], по-свящённая деятельности Императорского Русского Музыкального общества, отделения которого к тому времени существовали на необъятной территории Сибири, поэтому такого рода материал был небезынтересен
большому кругу читателей.
Другой пример: после падения сибирского Правительства Колчака, целыми баржами затапливалась всякого рода документация и подшивки газет/журналов, поэтому малая толика сохранившейся периодики не позволяет в полной мере представить картину музыкальной жизни военно-казачьего Омска, чего нельзя сказать про универ-ситетско-купеческий Томск, который, находясь в стороне от «столбовой дороги», со дня открытия университета жил насыщенной духовной жизнью, довольно полно отражённой на страницах местной периодики. Появившаяся в социальном составе населения патриархального города профессорско-преподавательская и студенческая прослойка сразу изменила слушательскую аудиторию [1], которая до того «болела» общеизвестными болячками малокультурное™ [6]. Многолетнее решение вопроса о создании Музыкальных классов при Томском отделении ИРМО находило отклик в «Сибирском вестнике», и 10 февраля 1893 года в газете появилось объявление об их открытии [5, с. 236]. Классы переживали разные времена, но при всех перипетиях (выносимых далее на газетные полосы) пололсительная динамика была очевидной: «...в 1909 году томичи на экзаменационном публичном спектакле услышали оперы "Сын мандарина" Кюи и "Рафаэль" Аренского», — писала «Сибирская лсизнь», а столичная «Русская Музыкальная Газета» в 1910 году сообщала о постановке «Вралсьей силы» Серова и «Риголетто» Верди (№ 3. С. 93). Через два года «Сибирская жизнь» в № 7 от 10 января подробно описала процесс проведения торлсественного акта реорганизации Музыкальных классов Томского ИРМО в Музыкальное училище, а затем подробный репорталс с этого события поместил центральный елсенедельник «Музыка» (1912, № 63 от 11 февраля). Он же и в этом же году опубликовал вслед за газетой «Голос Урала» (1912, № 118) информацию о щедром подарке «новоролсдённому» Екатеринбургскому отделению ИРМО извест-
ным горнозаводчиком Дмитрием Павловичем Соломирским (1838—1923) прекрасного концертного зала с репетиториями, музыкальными инструментами и мебелью.
Вообще, 1912 год — это год наивысшего расцвета всех сфер России в целом и её профессиональной музыкальной культуры в частности. На воллсских берегах, например, в 1912 году готовились к открытию третьей российской консерватории. С при-блилсением валеного не только для города, но и для всей страны события, в «Хронике» «Саратовского листка» появилась рубрика «К открытию консерватории», где регулярно сообщались все новости на данную тему. Накануне акта преобразования Музыкального училища СО ИРМО в консерваторию к «Саратовскому листку» (№ 231 от 21 октября) прилагался специальный вкладыш с фотопортретами преподавателей и их биографиями. В других номерах воллсанам сообщалась Программа самого торлсества, решение об устройстве 21 октября светского раута и план его проведения (до мелочей), список приглашённых, в числе коих «... по 1 представителю от "Саратовского листка", "Саратовского вестника" и "Волги"». Это ли не драгоценные сведения для реконструкции далёкого исторического события, некогда включённого в концепцию государственной культурной политики?!
В этот же день, 21 октября, но только 1904 года в Ярославле состоялся первый симфонический концерт Отделения ИРМО по случаю открытия Музыкальных классов. Они стали тридцать восьмыми за 45 лет функционирования Русского Музыкального общества, и их педагогический коллектив состоял в основном из выпускников столичных консерваторий, что лишний раз подчёркивало: в России окончательно сложился новый класс людей — музыкантов-профессионалов (о чём и мечтал А. Рубинштейн). Они вольны были свободно передвигаться по стране с целью трудоустройства. По сообщениям периодики молено прослеживать их передвижения. Так, объявленный педа-
гогом по сольному пению в Ярославских Музыкальных классах Иван Васильевич Матчинский (1847 — не ранее 1906) вернулся в европейскую часть России после двух лет работы в Томском отделении ИРМО. Отсюда же, из Сибири, годом раньше уехал в Самарское отделение ИРМО другой вокальный педагог — Яков Яковлевич Карклин (1867—1960)1, возглавивший на волжских берегах только открывшиеся Музыкальные классы. Для занятий в них, как писала «Самарская газета», купец 1-й гильдии Аким Григорьевич Жоголев (18.?—1912) безвозмездно предоставил собственный дом на ул. Дворянской, 120 и беспроцентную ссуду в тысячу рублей, а владелец музыкального магазина Г. Ф. Бем — два рояля. Позднее на второй этаж его магазина переехали Музыкальные классы Самарского ИРМО, где долгие годы продолжал директорствовать Я. Я. Карклин.
Такого рода сведения, как правило, приводились и в местной прессе, и в столичной «Русской Музыкальной Газете» (РМГ), с 1894 года ставшей для всей музыкальной общественности России главным печатным органом. Основатель и бессменный издатель-редактор «РМГ» — Николай Фёдорович Финдейзен (1868—1928) превратил своё любимое детище в координирующий центр российской музыкальной культуры [3]. За первое десятилетие «РМГ» в его специальный раздел «Музыка в провинции» только из Зауралья были присланы сообщения из Тюмени (1), Барнаула (1), Омска (3), Томска (16), Красноярска (7), Иркутска (3), Порт-Артура (2), Владивостока (1). В период между двумя революциями Императорское
1 Досадные ошибки обнаруживаются во 2-м томе солидной «Музыкальной энциклопедии» (Москва, 1974, стлб. 724) относительно того, что Екаб Карклиньш (он же Я. Я. Карклин на русский манер) был «директором Музучилищ в Томске (1899— 1902) и в Самаре (1902—1920)». На самом деле в эти годы в Томске не существовало ещё Музыкального училища, а в функционирующих там с 1893 года Музыкальных классах ТО ИРМО он состоял рядовым педагогом по вокалу, причём в числе учащихся его класса трое являлись полустипендиатами (то есть Я. Карклин занимался с ними за половинную плату). Отсюда он действительно уехал в Самару, но не в Училище, а в Музыкальные классы (это разные ступени образовательного процесса).
Русское Музыкальное общество продолжало разрастаться своими Отделениями. В связи с этим авторы «РМГ» освещали проблемы провинциальных ИРМО, обсуждали вопросы учебных программ, экзаменационные требования, уровень профессиональной подготовки и т.п. На эту тему сам Фин-дейзен (член Главной Дирекции ИРМО) не раз выступал на страницах «РМГ», а одну из статей задолго до очередного московского съезда директоров музыкально-учебных заведений (25—30 мая 1904 года) так и назвал — «Болячки наших консерваторий и музыкальных школ» (1900, № 33).
В год 50-летия ИРМО в самой отдалённой восточной окраине Российской империи — во Владивостоке — открылось ещё одно его Отделение. В силу исторически сложившейся специфики этого города, в нём преобладала музыка береговых и корабельных оркестров, о выступлениях которых регулярно писали местные газеты. Так, в 1907 году в № 5 «Дальний Восток» сообщал о концерте соединённых военных оркестров (десяти!) Владивостокского гарнизона в пользу инвалидов Русско-японской войны, который состоялся 8 апреля в театре «Тихий океан». Ранее такие «инвалидные концерты» проводились в Кронштадте под управлением Н. А. Римского-Корсакова. Они, ставшие образцом и для приморцев, дополнили «партитуру» концертной жизни этого российского «края света» и, помимо благотворительной составляющей, немало способствовали подготовке «слушательского уха» к восприятию классической музыки. Не менее органично вписались в музыкальное пространство тихоокеанского побережья и публичные выступления членов ВО ИРМО (о которых писала и ежедневная газета «Театр и музыка»(!), начавшая выходить во Владивостоке с осени 1912 года). В целом, новая для этих мест форма бытования музыки с первых шагов имела хорошую прессу. В деятельности ВО ИРМО наиболее сильной стороной оказалась образовательная составляющая. Несмотря на колоссальные
расстояния, выпускники столичных консерваторий смело ехали в Приморье, где получали не только отличную педагогическую практику, но и в полной мере могли реализовать себя в качестве исполнителей, концертмейстеров, музыкальных журналистов, организаторов концертов. Газета «Далёкая окраина» (12 мая 1915 года) открыла для приморцев Екатерину Георгиевну Хуциеву, выпускницу Петербургской консерватории по классу С.Ляпунова, выбравшую себе местом жительства восточную оконечность Российской империи. Она открыла свою Музыкальную школу в Харбине и преподавала в Музыкальных классах ВО ИРМО. На газетных страницах дальневосточной прессы встречаются имена и других, не менее талантливых музыкантов, тоже выпускников столичных консерваторий, состоящих в рядах членов ВО ИРМО — П. Добромыслов, П. Виноградов, О. Гезехус, Н. Понафидина.
Как уже было сказано, крепкая профессиональная подготовка музыкальных педагогов помогала им открывать Частные
школы (по газетным сообщениям) — в Чите («Забайкальская новь»), в Порт-Артуре («Новый край»), в Хабаровске («Приамурье»), а Владивостокское отделение ИРМО стало феноменальным явлением ещё и потому, что продолжало функционировать какое-то время после революционного переворота 1917 года, а затем вынужденно покинувшие Россию передовые люди организовали Русское Музыкальное общество в Шанхае.
Изучение центральной и провинциальной периодики приводит к выводу о том, что она помогает наиболее полно воссоздать общую картину отечественной музыкальной культуры и вместе с тем является своеобразной кладовой «подсказок», побуждающей к активным действиям. Обнаруженное в печати имя или событийный факт становятся для исследователя отправным пунктом в дальнейшем научном поиске, уводящем его (для подтверждения истинности) к другим источникам, более достоверным, таким как законодательные акты или архивные документы.
Примечания
1. Александров А. Н. Воспоминания, статьи, письма. Москва, 1927.
2. Исторический вестник. 1891. № 1—4 (Леонова).
3. Космовская М. Л. История музыкальной культуры в наследии Николая Финдейзена : монография. Курск, 2006. 308 с.
4. Краткий исторический обзор деятельности ИРМО // Русский музыкальный вестник. Санкт-Петербург, 1888. № 31.
5. Куперт Т. Ю. Музыкальное прошлое Томска (в письмах к А. Г. Рубинштейну). Томск, 2006. 767 с.
6. Лащенко С. К. Музыкальная публика русской провинции (по материалам «РМГ» 1890-х:—1910-х годов) // Келдышевский сборник. Музыкально-исторические чтения памяти Ю. В. Келдыша. Москва : ГИИ, 1999. С. 252.
7. Ливанова Т. Музыкальная библиография русской периодической печати XIX века. Москва, 1960— 1979. Вып. 1—6.
8. Лисовский Н. М. Библиография русской периодической печати 1703—1900 гг. Санкт-Петербург, 1915. 608 с.
9. Музыка гитариста : музыкально-литературный журнал / ред.-изд. А. Афромеев. Тюмень, 1910. № 11—12.
10. Рубинштейн А. Г. О музыке в России // Век. 1861. № 1. С. 33—37.
References
1. Aleksandrov A. N. Vospominanija, stafi, pis'ma [Memoirs, articles, letters]. Moscow, 1927.
2. Istoricheskij vestnik [Historical Bulletin], 1891, № 1—4 (Leonova).
3. Kosmovskaja M. L. Istoriya muzykaPnoy kuPtury v nasledii Nikolaya Findeyzena [The history of musical culture in the heritage of Nicholas Findeizen]. Kursk, 2006. 308 p.
4. Kratkij istoricheskij obzor dejatel'nosti IRMO [A brief historical overview of the activities Irmo]. Russkij muzykaPnyj vestnik [Russian music Gazette]. St. Petersburg, 1888, № 31.
5. Kupert T. Ju. MuzykaPnoe proshloe Tomska (v pis'makh k A. G. Rubinshteynu) [Musical past Tomsk (in letters to A. Rubinstein)]. Tomsk, 2006. 767 p.
6. Lashhenko S. K. Muzykal'naya publika russkoy provintsii (po materialam «RMG» 1890—1910 godov) [Russian musical audience province (based on «RMG» 1890s - 1910s)]. Keldyshevskiy sbornik. MuzykaPno-istoricheskie chteniya pamyati Yu. V. Keldysha [Keldysh compilation. Musical-historical readings memory V. Keldysh]. Moscow, 1999, p. 252.
7. Livanova T. MuzykaPnaja bibliografija russkoj periodicheskoj pechati XIX veka [Musical bibliography of Russian periodical printing of the XIX century]. Moscow, 1960-1979. Issue1-6.
8. Lisovskij N. M. Bibliografiya russkoy periodicheskoy pechati 1703—1900 gg. [Bibliography of Russian periodicals 1703—1900 years], St. Petersburg, 1915. 608 p.
9. Afromeev A., ed. Muzyka gitarista: muzykaPno-literaturnyy zhurnal [Guitarist Music: musical-literary magazine]. Tyumen, 1910, № 11—12.
10. Rubinshteyn A. G. O muzyke v Rossii [About music in Russia]. Vek [Century], 1861, № 1, pp. 33—37.
УДК 719
Н. В. Переслегин
Московский архитектурный институт (государственная академия)
Драматическая судьба в советский период Марфо-Мариинской обители милосердия и её возрождение в последние годы вызывают большой интерес учёных-историков. В настоящей статье рассматривается история обители в качестве охраняемого объекта культурного наследия столицы в 1917—1991 годы. Этот аспект до сих пор оставался вне поля зрения исследователей, однако именно он явился основополагающим для возрождения обители. С позиций микроистории автор анализирует проблемы сохранения архитектурного комплекса Марфо-Мариинской обители в нескольких контекстах: общей социально-политической ситуации советского государства, истории органа государственной охраны памятников архитектуры столицы и эволюции концепции охраны культурного наследия от охраны отдельных архитектурных произведений до комплексного градостроительного подхода к сохранению памятников материальной культуры.
Ключевые слова: Марфо-Мариинская обитель милосердия, охрана культурного наследия, Управление государственного контроля охраны и использования памятников истории и культуры г. Москвы, А. В. Щусев.
Переслегин Николай Владимирович — аспирант кафедры истории архитектуры, Московский архитектурный институт (государственная академия)
Pereslegin Nikolaj Vladimirovich — doctoral student of Department of history of architecture, Moscow Institute of architecture
АРФО-МАРИИНСКАЯ ОБИТЕЛЬ МИЛОСЕРДИЯ В МОСКВЕ В КОНТЕКСТЕ ОХРАНЫ ПАМЯТНИКОВ АРХИТЕКТУРЫ (1917—1991)
e-mail: pereslegin@gmail.com © Переслегин Н. В., 2014
