CC BY
37
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2012. №2(28)
УДК 811.362
РОЛЬ ЯЗЫКОВЫХ СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ МОДЕЛЕЙ В ОПРЕДЕЛЕНИИ СТЕПЕНИ БЛИЗОСТИ СЛАВЯНСКИХ И БАЛТИЙСКИХ ЯЗЫКОВ
© Э.А.Балалыкина
В статье рассматриваются словообразовательные модели, которые являются чрезвычайно близкими балтийским (и прежде всего - литовскому) и славянским языкам и свидетельствуют об их родстве и генетической близости. Материалом для исследования послужили адъективы с древнейшим индоевропейским формантом *16, функциональные особенности которых совпадают в сопоставляемых языках.
Ключевые слова: языковое родство, словообразовательные модели, производные адъективы.
Проблема балто-славянских языковых отношений остается наиболее дискуссионной в лингвистической литературе до сих пор. Решение этой проблемы проливает свет на происхождение отдельных языков индоевропейской семьи и способствует восстановлению древнейшего языкового состояния, не отраженного в памятниках письменности. Удивительная близость славянских и балтийских (и прежде всего - литовского) языков была отмечена многими лингвистами с давних пор. Исследователи по-разному объясняли причины близости между этими языками, что и послужило основой возникновения и развития разных теорий, связанных с определением степени сходства балтийских и славянских языков и их генетической близости. Некоторые лингвисты даже полагали, что балтийские языки могли быть по своему происхождению связаны с праславян-ским. Вот как об этом писал известный болгарский лингвист В. Георгиев: «Между балтийским и славянским существует настолько большая близость, что консервативный в области фонетики и морфологии литовский язык может в известной мере заменить незасвидетельствованный праславянский язык» [1: 50].
Удивительное сходство славянских и балтийских языков признается практически всеми. В качестве аргументов, свидетельствующих об их близости, обычно приводят лексический материал, сходства в пределах тех или иных лексем. О важности изучения литовского языка для «лингвистических целей» писал и И.А.Бодуэн де Куртенэ: «Из живущих в настоящее время арио-европейских языков литовский язык сохранил древнейшее состояние как со стороны звуков, так и со стороны форм. В этом отношении он немногим уступает санскриту. Но изучение литовского языка для чисто лингвистических целей гораздо важнее изучения санскрита, а именно потому, что санскрит сохранился только в пись-
менных памятниках, а литовский язык живет до сих пор в устах народа» [2: 32].
Однако приведенные доказательства генетического родства исследуемых языков на лексическом уровне имеют некоторые недостатки, связанные с тем, что очень трудно разграничить исконную лексику и ранние заимствования в любом языке. Другое дело - продуктивные словообразовательные модели. О важности привлечения к изучению балто-славянских языковых отношений подобного словообразовательного материала писал в свое время В.В.Мартынов: «Продуктивность набора генетически тождественных словообразовательных формантов двух родственных языков <...> является наиболее сильным диагностирующим показателем того, что данные два языка восходят к одному праязыку» [3:7]. При сопоставлении разного рода балто-славянских словообразовательных моделей очень важно, чтобы в рамках этих моделей можно обнаружить значительное количество лексических совпадений. Это касается многих суффиксальных образований, которые относятся к числу и такой важной части речи для любого языка, как производные адъективы. При учете общности происхождения тех или иных генетически родственных адъективных морфем в славянских и балтийских языках, сходстве в их функциональных особенностях, тенденциях в развитии и т.д. можно определить и степень близости этих языков. Адъективные форманты издавна образуют продуктивную группу слов с общим значением признака. Причем чрезвычайно важным оказывается то обстоятельство, что родственные языки могут использовать как древнейшие аффиксы, так и их более поздние модификации, приводящие к функционированию разных вариантов одной морфемы.
Однако надо иметь в виду, что структура балтийских языков более архаичная, чем
славянских, в связи с чем некоторым литовским бессуффиксным адъективам в славянских языках соответствуют образования, осложненные тем или иным формантом. Это касается, в частности, и.е.суффикса *-ik-, который осложнил и при этом своеобразно «расширил» древнейшие славянские адъективы *-й основ. В качестве примера можно привести русско-литовские соответствия типа: va^s - варкий, glodщs - гладкий, grumщs -громкий, edщs - едкий, jamщs - емкий, lavщs ловкий, metщs - меткий, naлщs - ноский, raihщs резкий, saldщs - сладкий, virtщs - верткий и т.д. Наличие столь большого количества лексических соответствий в пределах одной словообразовательной модели свидетельствует о том, что только словообразовательные отношения могут пролить свет на происхождение славянского адъективного форманта -ъкъ, который некогда перевел прилагательные *-й- основ в *-ö- основы. Подобные словообразовательные отношения (наряду с другими) выделяют славянские и балтийские языки из других ареалов индоевропейского языкового сообщества и помогают определить древнейшие отношения между этими языками.
Как известно, продуктивность же той или иной модели проявляется независимо в каждом из языков. Вот почему сходство в их пределах -одно из объективных доказательств родства и близости языков на словообразовательном уровне. П.С.Кузнецов отмечал, что «мы имеем право сравнивать лишь такие морфемы родственных языков, которые обнаруживают определенные соответствия и могут быть возведены к общему первоисточнику как в структурном, так и в семантическом отношении» [4: 148]. В качестве примера можно привести балто-славянские адъективы, оформленные древнейшими и продуктивными аффиксами *tö и *-stö. Индоевропейский формант *-tö, столь необычайно распространившийся в ряде индоевропейских языков в качестве причастной морфемы, осложняющей страдательные причастия прошедшего времени, некогда был независим от глагольной системы и производил прилагательные, связанные с глагольными основами. Правда, прилагательных, содержащих древний формант *-tö в чистом виде, в современных языках немного, да и выделение его связано с немалыми трудностями в силу закончившегося процесса деэтимологизации. К числу наиболее древних адъективов подобного типа, носящих балто-славянский характер, могут быть отнесены такие, как: русск. густой, желтый, простой, пустой и др., польск. tiusty, syty, wwi^, ïyity и др., чешек. hustэ, prosty, иistэ, иastэ и др., лтш. balts, prasts, sarts, salts и др.. О том, что эти формы действительно содержали некогда
производящий аффикс *-tö, напоминают лишь балтийские прилагательные, поскольку формы на -tas в подобных адъективах еще сохраняют живые связи с глагольными основами: b6ltas ‘белый’ при b6lti ‘белеть’, geitas ‘желтый’ при geisti ‘желтеть’, skэstas ‘жидкий’ при skэsti ‘сжижаться’; то же в латышском: karsts ‘горячий’ при karst ‘нагреваться’, rügts ‘горький’ при rügt ‘прокисать’ и т.д.
И.е. формант *-tö, представлен на балто-славянском фоне в виде двух вариантов *-tö или его модификацией *-stö. В славянских языках это прежде всего производные суффиксы -aty и -asty.
Суффикс -aty, возникший некогда на базе осложнения -*а- основ, получил различное распространение в отдельных славянских языках. Однако общей особенностью этого суффикса необходимо признать его стремление закрепиться в определенной сфере мотивирующих основ, представляющих собой соматическую лексику, что необходимо отнести к области грамматической лексикологии. Отсюда: русск. бородатый, вло-сатый, крылатый и др., укр. волосатий, крита-тий, рогатий и др., белор. барадаты, валасаты, вусаты и др., польск. brodaty, nosaty, uchaty и др., чешск. bradat, hlavaty, hrbaty и др., сербохорват. bradat, rogat, vlasat и др. Основное словообразовательное значение всех приведенных прилагательных: «обладающий в изобилии, с излишком чем-либо» (и прежде всего - какой-либо частью тела) во всех славянских языках.
Однако не все славянские языки используют формант -aty с равной степенью употребительности. Так, в чешском языке это один из продуктивных аффиксов, осложняющих различные основы: субстантивные, адъективные и даже глагольные (при выражении степени признака): dlouhaty ‘очень длинный’, stojaty ‘стоящий’, su-katy ‘суковатый’ и др.
Славянский -aty оказывается удивительно близким литовскому -(u)otas, сохранившему древнейшие особенности этой морфемы, которая способна иметь разный фонетический облик в зависимости от основообразуюшего гласного производящего слова. Ср. barzdotas (при barzda) , но üsuotas ( при üsas) и т.д. [5: 206]. Современному же латышскому языку этот формант почти неизвестен. Он был вытеснен суффиксом -ains, который является очень продуктивным при любых производящих основах. Отсюда: bardains ‘бородатый’, kuprains ‘горбатый’, matains ‘волосатый’ и т.д.
Другой вариант и.е. форманта *-tö, связанный с древними -* i- основами, представлен в славянских языках в виде суффикса -ity. В восточнославянских языках, а также в болгарском
РУССКИЙ ЯЗЫК И ЛИТЕРАТУРА В ТЮРКОЯЗЫЧНОМ МИРЕ:
СОВРЕМЕННЫЕ КОНЦЕПЦИИ И ТЕХНОЛОГИИ
этот аффикс крайне непродуктивен. Русск. знаменитый, маститый, именитый; белор.
знамяшты, масцгты,; укр. маститий, именитий и др. В чешском же языке это один из самых продуктивных аффиксов, осложняющих различные основы (как глагольные, так и именные): ЬагуЩ, катвт(у, р!ва(у и др., и в этом отношении он оказывается близким сербохорватскому, также использующему эту морфему с высокой степенью продуктивности: катвпК, гагИШ, ги-men.it и др.
В современном польском языке формы на -^ - это единичные образования, относящиеся обычно к разряду русизмов: pospolity, гпаквтЩ и др.
В балтийских языках (и прежде всего - литовском) прилагательные на -ytas, сохраняющие живые связи с *-1 основами, относятся к числу немногочисленных форм с предметнопритяжательным значением: ausytas ‘с ушами’, dantytas ‘с зубами, зубастый’, akytas ‘с глазками, пористый’ и др.
Таким образом, в плане использования морфем -aty и -ity можно объединить в одну группу чешский и литовский или чешский и сербохорватский языки.
Особое место в синонимическом взаимодействии аффиксов -aty и -ity с другими формантами занимают суффиксы -asty и -isty, представленные в большинстве славянских языков и очень ограниченно - в литовском. Согласно общепринятой точке зрения, элемент -st- в пределах вторых морфем - результат обычного диссимилятивного процесса [6: 9].
Суффикс -asty известен славянским языкам в разной степени. Более всего он получил распространение в словенском языке, несколько меньше - в сербохорватском, в русском насчитывается около 100 прилагательных на -астый, в польском языке - это малопродуктивная морфема, в чешском - отсутствует почти полностью. Таким образом, различия между -aty и -asty оказываются чрезвычайно важными на славянской почве.
Прилагательные на -астый малопродуктивны в восточнославянских языках, поскольку обычно выступают при тех же мотивирующих основах, что и -атый, выражая признак в очень большой степени. Ср. бородатый - 'с бородою’, бородастый - ‘с очень большой бородою’, усатый - 'с усами’, усастый - ‘с очень большими усами’. Подобный параллелизм не носит в других восточнославянских языках столь же последовательного характера. Они используют этот суффикс и при других основах (а не только при соматической лексике): укр. вугластий, гребенястий, кулястий и др., белор. дуплясты, iгласты,
мышасты и др. Однокоренные образования на -aty, -asty отсутствуют и в польском языке. Здесь формант -asty образует прилагательные с общим значением: ‘подобный чему-либо’, ‘состоящий из чего-либо’. Например: сеЬиkopulasty, gгaniasty, iglasty, kгzewiasty и др. Формант -asty практически отсутствует в чешском языке. Неизвестен он и болгарскому языку, который использует варианты той же морфемы в ином виде -ест или -ист.
Суффикс -isty оказывается чрезвычайно отдаленным от своего предполагаемого «родственника» - форманта -ity в плане основного словообразовательного значения (выражение обладания чем-либо в очень большой степени) и близким указанному выше -asty. Ср. русск. ветвистый, холмистый, голосистый; белор. балощсты, валасiсты, галаасты; польск. Ьaг-wisty, falisty, goгzysty и т.д. В болгарском языке суффикс -ист ограничен мотивирующими основами лишь определенного содержания, называющими явления природы, что позволяет отнести изучение особенностей подобных форм к области грамматической лексикологии: блатист, горист, породист, скалист и др. Чешскому и сербохорватскому языку подобный формант практически неизвестен, а потому межславян-ские соответствия имеют следующий вид: русск. волнистый, мглистый, болг. вълнист, мъглист, польск. falisty, mglisty, чешск. уЫЩтШЩ, сер-бохорв. валовит , магловит и т.д.
Некоторые исследователи полагают, что приведенные различия между формами на -ity и -isty являются очень древними и важными при изучении словообразовательных особенностей каждого из славянских языков, а потому эти языки можно условно подразделить на группу -ity и группу -isty и определить подобное различие между морфемами как праславянское..
Суффикс *-stд обычно относят к славянским новообразованиям, считая, что другим индоевропейским языкам он неизвестен. Однако он представлен и в балтийских (и прежде всего -литовском), хотя и относится здесь к числу непродуктивных формантов, чрезвычайно отдаленных от соответствующего *-Ю. Литовский суффикс -stas,-л>tus осложняет основы прилагательных при выражении безотносительной степени интенсивного признака: daгЬus-daгЬл>tus ‘трудолюбивый, работящий’, laipus-laipstus ‘искусно лазающий’, вegus- Ьegstus ‘хорошо бегающий’ и т.д. При этом обращает на себя внимание отсутствие параллелизма (столь характерного для славянских языков) между прилагательными, содержащими суффиксы с элементами -^ и ^-.
Любопытно, что и славянские языки способны использовать суффикс -аст-, -ast- при осложнении адъективных основ для выражения полноты (или неполноты) признака. Например: укр. білястий, круглястий; сербохорв. sivast, rudast; словацк. kyslasty, horkasty и т.д. Неслучайно некоторые исследователи полагают, что суффикс *-sto - не только славянский: его появление необходимо отнести к балто-славянской эпохе. Он предельно отдален от соответствующего *-to и, видимо, связан с тем индоевропейским показателем степени, который мы обнаруживаем в ряде других европейских языков (ср. англ. old - the oldest). Таким образом, словообразовательные отношения, представленные в адъективах, осложненных и.е. формантами *-to,*-sto в славянских и балтийских языках, позволяют судить не только о сходстве и различиях в пределах исследуемых морфем, но - что особенно важно - определить те отношения между ними, которые свидетельствуют о совпадении отдельных словообразовательных типов и моделей, содержащих морфемы общего происхождения. В результате перед нами явление, не знающее аналогии в других индоевропейских языках, выделяющее балтийские и славянские языки из общего ареала индоевропейских языков и свидетельствующие об их чрезвычайном сходстве на словообразовательном уровне. При этом сложившиеся оценки
большей или меньшей близости этих языков могут быть подвергнуты пересмотру, поскольку все славянские и балтийские языки должны быть объединены в определенные группы не только на основании родства по происхождению, но и на базе сходства в использовании тех или иных индоевропейских морфем и соответственно - словообразовательных моделей.
1. Материалы к Международному съезду славистов // Вопр. языкознания. - 1958. - № 1. - С. 36 - 55.
2. Бодуэн де Куртенэ И.А. Несколько слов о сравнительной грамматике индоевропейских языков // Журнал Министерства народного просвещения.-СПб.,1881. - Ч. 213. - С. 269 - 321.
3. Мартынов В.В. Праславянская и балто-
славянская суффиксальная деривация имен. -Мн.: Наука и техника, 1973. - 60 с.
4. Кузнецов П. С. Значение грамматики для сравнительно-исторического языкознания // Вопросы грамматического строя. - М.: АН СССР. - 1955. -С.140 - 172.
5. Балалыкина Э.А. Русское адъективное словообразование на балто-славянском фоне. - Казань: Казан. гос. ун-т, 2007. - 270 с.
6. Winkler-Leszczycska I. Sufiksy przymiotnikowe -ity,-
isty,-aty,-asty w j^ku polskim na tle
ogуlnosіowiaсskim //Prace j^koznawcze. -
Wrociaw, 1964. - № 40. - Str. 48 - 66.
THE ROLE OF LANGUAGE WORD-FORMATION PATTERNS IN THE DEFINITION OF THE PROXIMITY OF THE SLAVIC AND BALTIC LANGUAGES
EA.Balalykina
The article deals with the word-formation patterns that are extremely close to the Baltic (primarily Lithuanian) and Slavic languages and indicate their relationship and genetic proximity. The material for the study were the adjectives from the ancient Indo-European formant *to, which functional features are the same in the compared languages.
Key words: cognate of languages, models of word-formation, derivative adjectives.
Балалыкина Эмилия Агафоновна - доктор филологических наук, профессор кафедры современного русского языка и методики его преподавания Института филологии и искусств Казанского федерального университета.
E-mail: ebalalyk@yandex.ru
Поступила в редакцию 01.06.2012
