CC BY
107
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 28 (243).
Филология. Искусствоведение. Вып. 59 . С. 78-82.
Е. В. Олешко
РОЛЬ ШРИФТА В ФОРМИРОВАНИИ КАРТИНЫ МИРА ЛИЧНОСТИ
Шрифт как важный компонент современной информационной культуры общества и элемент новой модели информационного взаимодействия играет при этом одну из важнейших ролей, поскольку способствует трансляции смыслов. И поэтому важно определить роль шрифта как «перевозчика смысла» в формировании того, что в современной науке получило название «картина мира».
Ключевые слова: картина мира, шрифт, информационный взрыв.
Сегодня фактом реальности стало явление, получившее название информационный взрыв. Перманентное увеличение объемов информации в обществе, совершенствование каналов и способов ее трансляции указывается среди прочих симптомов, свидетельствующих о начале информационной эпохи. В 2008 году в России была принята Государственная стратегия развития информационного общества, а в 2010 году -Государственная программа «Информационное общество 2011-2020»1, что свидетельствует об актуальности данной проблематики для всех сфер жизнедеятельности. Но реализация данных стратегических разработок, по мнению экспертов, пока идет медленно и трудно, в частности, из-за наличия институциональных, технологических, экономических, мотивационных и других проблем, а в целом «Россия в настоящий момент времени находится на начальной стадии роста в жизненном цикле информационного общества. И <...> имеются основания предположить, что в 2041 г. развитие российского человека в российском информационном обществе будет существенно отставать от развития человека в информационно высокоразвитых странах мира»2.
Данной проблематике и прогнозированию процессов информатизации современного общества посвящено немало исследований. Причем важно отметить, что в большинстве из них отмечается, что количественные характеристики объемов информации тесно взаимосвязаны с качественными. А зачастую даже вступают с ними в противоречие. К примеру. при общем росте объемов различных видов информационных продуктов российскую общественность не может не волновать тенденция повсеместного снижения тиражей книг, а также журналов и газет немассового характера. С 1988 года социологи Левада-центра ведут мониторинг, по результатам которого стало известно, что, к примеру, совокупный тираж
книг в РФ упал с 1990 года в 2,5 раза. Более того, в 2008 году 34 % респондентов с высшим образованием вообще не читали книг, а упование на компенсацию данных пробелов интернет-контентом опровергается теми фактами, что читают при посредстве Сети тексты по специальности лишь 6 % из них и ровно столько же ищут там учебные тексты3.
К сожалению, не менее тревожная ситуация и с систематическим чтением периодических изданий, адресованных немассовой аудитории. Ее усугубляют к тому же факторы экономического характера - прежде всего, высокая подписная стоимость печатной продукции и фактическое превращение сети киосков «Роспечати» в магазины мелкооптовой торговли, засилье развлекательных СМИ, обилие псевдобесплатных рекламно-информационных газет и журналов. Пожалуй, «ничто так сильно не тормозит, не сдерживает процессы личностного развития, не консервирует инфантильные, примитивные структуры нашего сознания, как массовая культура. К ней неприменима формула В. Ф. Асмуса “чтение как труд и творчество” - скорее, говорить надо о чтении как отдыхе и упрощении»4, - делает вывод по этому поводу коллега-журналист.
В докладе Центра поддержки чтения США, символично озаглавленном «Чтение в опасности!», был использован очень яркий образ: «.если человечество в течение 20 лет не переломит ситуацию, то вернется в исторический период до XIV века. То есть это будет мир, где читают специально обученные люди в специально отведенных местах, а остальные не читают вообще. Это не означает катастрофы мировой цивилизации, просто цивилизация будет другая. Хотим ли мы этого?»5
Все это доказывает, что воспитание культуры общения с письменным текстом не может быть сегодня прерогативой только семьи и
школы. Мы говорим и пишем, чтобы передавать другим людям свои мысли. Слушая и читая, мы узнаем мысли других людей. Устная и письменная формы общения - два диалектично взаимодействующих проявления одного и того же языка. Они сходны по своему содержанию, различны же по средствам выражения и восприятия. Электронные СМИ - радио и телевидение
- в определенной мере упрощают для человека эти процессы, делают содержание более наглядным, визуализируя его, но, вместе с тем, чаще всего в общем потоке данного рода информации нивелируются смысловые доминанты.
Письменная речь - это речь, фиксированная постоянными зрительно воспринимаемыми знаками на бумаге, камне, металле, дереве, коже, ткани или других материалах. Академик Я. К. Грот в свое время отмечал, что без письма язык оставался бы лишь мгновенным «орудием сообщения», с ним же он является сильнейшим рычагом общежития, знания. И хотя современные технологии позволяют хранить и воспроизводить человеческую речь в ее подлинном звучании, но обычное письмо, приумноженное кажущимися порой беспредельными возможностями современной полиграфии, не только не утрачивает своего былого значения, но упрочивает и расширяет его.
Среди преимуществ печатных (шрифтовых) текстов немаловажными являются простота их использования, особенно при чтении, отсутствие необходимости в какой-либо аппаратуре (если это не сетевые тексты), в дополнительной энергии. Они к тому же дают возможность чтения «про себя», не создающего каких-либо помех другим, а также предоставляют возможность вернуться к прочитанному, что-то сохранить, переосмыслить и т. п. Звуковой язык
- это необходимая материальная оболочка нашего мышления, письмо же - изобретение человека, причем, столь значительное, что в прошлом его создание приписывали богам.
«Без письма не было бы культуры, - так начинает свою книгу «Развитие письма» известный чешский ученый Ч. Лоукотка. - В наше время оно настолько тесно связано с развитием цивилизации, что мы вообще не можем представить себе цивилизацию без письма; письмо является ее неотъемлемой частью, так как только благодаря ему сохраняются для будущего мысли и достижения человека, плоды настоящего. Письму мы обязаны и сравнительно быстрой эволюцией человечества от начала исторического бытия до наших дней»6.
Программы медиаобразования в качестве одного из приоритетных направлений выделяют как раз воспитание культуры чтения. Но, на наш взгляд, благодаря стремительному охвату интернет-технологиями всех групп общества, оно должно приобретать вневозрастной и внегрупповой характер, потому что СМИ по прежнему остаются важнейшими каналами самой различной, в том числе базовой - мировоззренческой - информации. Ведь современные информационные процессы динамизируют также сам факт качественного изменения содержательных компонентов печатной продукции и увеличение информационной емкости всех видов массовой коммуникации.
Шрифт как важный компонент современной информационной культуры общества и элемент новой модели информационного взаимодействия играет при этом одну из важнейших ролей, поскольку способствует трансляции смыслов. В. М. Березин дифференцировал современные средства массовой коммуникации на два типа: вербальные (устные и словесные) и визуальные7. Последние, в свою очередь, разделил на процессуально-динамические (то есть коммуникационные процессы в действии -кино, телевидение, театр) и статические (технические - любые невербальные проявления, в которых человеческое выражается опосредованно, через вещное, материализованное).
Можно обратиться для примера к современной российской газетно-журнальной практике. Хотя, как нам кажется, в новейших исследованиях в русле анализа конвергентных возможностей журналистики нельзя не учитывать и тот факт, что шрифты, представленные в интернет-продукции, благодаря современным технологиям, в интерактивном режиме обладают и некоторыми признаками процессуальнодинамических средств массовой коммуникации. Эта тенденция, а также собственно семиотическая проблематика, очень важны для системного анализа данной проблемы. Ведь важно определить роль знаковых систем в целом и шрифта как «перевозчика смысла» в частности в формировании того, что в современной науке получило название «картина мира».
Российские исследователи массмедиа8 исходят из того, что гуманитарные дисциплины нового поколения - коммуникативистика (М. Кастельс), семиология (Р. Барт), когни-тология (Дж. Лакофф), социожурналистика (С. Г. Корконосенко), методология моделирования (Р. Дебре, М. Вартофский), а в особен-
ности синтезированные на их основе методы познания, способы интериоризации и осмысления бытия вызвали к жизни методы, не традиционные для анализа массово-коммуникационной практики эпохи формирующегося информационного общества. Во многом благодаря им, в частности, теории когнитивного диссонанса, семиотического моделирования, обнаружилось множество новых явлений и характеристик, которые не всегда вписываются в иерархию накопленных знаний о структурах, системах, формах и содержательности функционирования журналистики.
Одним из этих феноменов явилась и картина мира как «совокупность знаний о реальности, предъявляемой социуму системой журналистики в период становления информационного общества»9. Образ реальности, создаваемый системой СМИ, по мнению В. Д. Мансуровой, имеет свои особенности. Представая в форме картины мира, она играет ключевую роль в самоопределении современного человечества. К слову, достаточно широко используется данный термин сегодня и в практической журналистике - чаще всего в контексте расширения тематического диапазона СМИ и совершенствования их моделей и форматов10. А амбивалентный образ массмедиа, который одновременно отражает и конструирует действительность, активно изучается исследователями современных контркультур11. Медиареальность в их транскрипции выступает в качестве посредника, легитимизирующего существование множественных миров и объединяющего их в единое целое, а средства массовой коммуникации делают потребление более насыщенным.
Следовательно, поскольку в эпоху Интернета человек живет как бы в нескольких культурных пространствах, то рухнули и границы, которые задавали прежние способы массовых коммуникаций. Однако технологическое развитие средств передачи информации, усложнение взаимосвязей массмедиа с различными типами реальностей, областями теоретического и эмпирического познания выявили потребности в определении роли, значения, тенденций развития конкретных видов комму-ницирования с аудиторией. М. В. Загидуллина, анализируя данную тенденцию, отмечает тот факт, что «практически мы наблюдаем следующую картину: технические новшества, характерные для сегодняшних СМИ, обеспечивают возможность микрогрупп и демассификацию СМИ. Но вектор подражания аннулирует эту
возможность и заставляет локальные СМИ бороться не за свою уникальность, но за свою “клоновость”, идентичность Центральным образцам»12. В связи с этим, по мнению исследователя, совершенно особое значение приобретает типология своего рода «фильтров», неизбежно возникающих при сборе, трансформации и даже трансляции информации на ту или иную аудиторную группу. И. В. Рогозина, проведя исследование данной проблематики, предложила даже ввести специальный термин ‘селект’, понимая под ним «вербализованный результат ментально-когнитивной деятельности группы индивидов по сбору, отбору и обработке информации о социальной и природной реальности, поступающей из различных информационных источников, с целью ее дальнейшей медиации»13.
Все это, как нам кажется, тесно взаимосвязано с новейшими исследованиями философов и культурологов14, сформулировавших главную проблему XXI столетия - как в глобальном мире реализовать идею непротиворечивого сосуществования не только государств и народов, но и разных культур? Парадигма толерантного подхода к деятельности СМИ позволяет нам выдвинуть гипотезу, что эффективный межкультурный диалог в современном российском обществе обусловлен как изменениями ментального (содержательного) характера, так и собственно технологическими новациями.
Приведем только один пример. На смену модели всеобщего приоритета печатного текста - основного на протяжении почти пяти веков способа фиксации представлений о мире -пришли формы аудиовизуальной, гипертекстовой, сетевой, супермобильной системы коммуникации. «Человечество вступило в эпоху господства коммуникативных средств, вводящих его в органичный для восприятия реальности баланс чувств и эмоций. Звук, цвет и даже запах становятся “конфигурантами” воспроизводимой в массовой коммуникации картины реальности. Шрифтовой и иллюстративный материал дополняется несущественными ранее акцидентными средствами - разнообразием и видом гарнитуры, ее цветовыми решениями, существенно повышающими уровень семантического и эстетического восприятия»15.
Отметим и то обстоятельство, что в процессе текстообразования и смыслообразова-ния все большую роль начинают играть пара-лингвистические средства. По мере развития
информационных технологий, разработки новейших методов их внедрения в повседневную журналистскую практику происходит и все более ощутимая диверсификация форм отражения реальности, усложняется характер коррелирования содержательных и формальных структур воспроизводимых образов и схем. Философское определение Н. С. Рыбаковым факта как «представленности бытия в ином»16 помогает нам констатировать: современные средства массовой коммуникации, отражающие и формирующие картину мира во все более сложных, знаковых и символьных системах, требуют от аудитории мобилизации не только рациональных способов постижения действительности. Избыточность информации, наличие в транслируемых при посредстве СМИ ее потоках содержательных единиц ма-нипулятивного характера, а зачастую также случайность и неравномерность востребованности массовой информации, обусловленные субъективностью реципиентов коммуникационного процесса, существенно затрудняют адекватность «перевода» социальнозначимого содержания тех или иных сообщений.
Все многообразие адаптаций к различным видам и формам массовой информации, присутствующих в моделях поведения, вырабатывается в процессе развития культуры и характеризует коммуникационный опыт отдельных реципиентов и различных аудиторных групп СМИ. Особое значение при этом приобретает изучение проблематики кодирования и раскодирования различных знаковых систем транслируемых массмедиа, их восприятия, интерио-ризации смыслов и т. п.
Вместе с тем в трудах современных ученых газетно-журнальный шрифт до сих пор чаще всего рассматривался и рассматривается лишь как вспомогательный элемент текстовой куль-туры17. И если на «доцифровом» этапе развития полиграфии в целом и периодической печати в частности это было закономерно, то в сегодняшних условиях, как мы убеждены, газетно-журнальный шрифт становится не просто равноправным компонентом формирования и развития информационной культуры общества, но и своего рода законодателем моды в безбрежном интернет-пространстве.
Вызвано это, во-первых, тем, что подавляющее большинство пользователей привыкли к традиционным шрифтовым гарнитурам и их начертаниям, а изменения в процессе восприятия даже с психологической точки зрения, не
говоря об удобочитаемости, эргономичности и т. д., трудно прогнозировать. Во-вторых, создание чего-то нового в данной сфере требует немалых финансовых и организационных затрат. И, наконец, в-третьих, обусловлено это также несовершенством отечественного законодательства об авторском праве и смежных правах, не позволяющем, как показывает практика, возместить эти затраты разработчикам новых продуктов, даже если их создать и провести в пространство сети, считающееся почему-то в силу всеобщего пользования бесплатным.
Хотя необходимо отметить, что интернет-культура (а зачастую, и технологические возможности, которые Интернет предоставляет квалифицированным пользователям) накладывает отпечаток на процессы выпуска бумажных и особенно электронных версий газет и журналов. Исследования же функциональной разновидности визуального языка, определение принципов оптимального использования выразительных ресурсов шрифта чаще всего представляются лишь на примере текстов, обслуживающих сугубо информационные или рекламные коммуникации. Все это, безусловно, не позволяет исследователям делать выводы расширительного характера, поскольку данные изобразительные компоненты, как правило, рассматриваются не в контексте составляющих информационной культуры, а лишь как инструменты дизайна СМИ. На наш взгляд, газетно-журнальный шрифт как объект исследования обладает не только большим смысловым и эмоциогенным потенциалом, но и более «встроен» в комплекс знаковых систем общества на конкретном этапе его развития. Именно это дает в итоге возможность определять его соответствие/несоответствие требованиям, предъявляемым к тем или иным шрифтам творческим, профессиональным сообществом дизайнеров СМИ, а также аудиторией, потребляющей данного рода информационную продукцию.
Более того, в связи с фиксацией данной тенденции, можно выдвинуть еще одну актуальную для современной медийной практики научную гипотезу: активное взаимодействие с прессой и интернет-средой - чаще всего в вербальных проявлениях являющейся аналогом представленного «бумажной» прессой шрифтового комплекса - формирует у этой аудитории определенный тип визуальной культуры, поддающейся не только описанию, но и в
некоторых случаях и при определенных условиях динамическому развитию.
Но ее доказательство или опровержение -это уже тема следующей статьи.
Примечания
1 Их содержание представлено на информационном сайте Министерства связи и массовых коммуникаций РФ. URL : http://minkomsvjaz.ru
2 Давыдов, А. А. Траектория развития человека в информационном обществе : прогноз для России. URL : http:// www.isras.ru/files/File/ Blog/Internet_HDI_1.pdf.
3 Дубин, Борис. 34 % россиян с высшим образованием никогда не читали книг. И не хотят // Новая газ. 2010. 28 июня. С. 2.
4 Леонтьев, Д. Чтение как труд и чтение как отдых // Лит. газ. 2003. 18-24 июня. № 25. С. 13.
5 Цит. по: Архангельский, Александр. Культура в бизнесе. Бизнес в культуре // Время культуры : сб. материалов проекта. Екатеринбург, 2009. С. 8.
6 Лоукотка, Ч. Развитие письма. М., 1950. С. 3.
7 Березин, В. М. Массовая коммуникация : сущность, каналы, действия. М., 2003. С. 131-142.
S Землянова, Л. М. Коммуникативистика и средства информации : англо-русский толковый словарь концепций и терминов. М., 2004; Лозовский, Б. Н. Журналистика : техника безопасности. Изд. 2-е, испр. и доп. Тюмень, 2004; Олешко, В. Ф. Моделирование в журналистике : теория, практика, опыт. Екатеринбург, 2000 и др.
9 Мансурова, В. Д. Журналистская картина мира как тип социокультурной реальности : дис. ... д-ра филос. наук. Барнаул, 2003. С. 6.
10 См., к примеру: Касютин, Владимир.
Расширение картины мира : (Молодые журналисты Кавказа модернизируют модели своих газет) // Журналистика и медиарынок. 2010. № 4.С. 18-21.
11 Громова, И. Б. Контркультура как адаптивный механизм трансляции социального опыта // Социол. исслед. 1991. № 10; Кормер, В. Ф. О карнавализации как генезисе «двойного сознания» // Вопр. философии. 1991. № 1; Кравченко, А. И. Культурология : учеб. пособие для вузов. 3-е изд. М., 2001; Харитонов, В. В. Продуктивная и функциональная структура культуры. Екатеринбург, 2001.
12 Загидуллина, М. В. Локальная информационная картина мира : типология фильтров // Провинциальный мегаполис в современном информационном обществе : материалы Междунар. науч. конф. Челябинск, 2010. С.187.
13 Рогозина, И. В. Коммуникативные модели СМИ как фрагменты картины мира // Зарубежная и российская журналистика : трансформация картины мира и ее содержания : коллект. моногр. Барнаул, 2003. С. 189.
14 См. об этом подробнее в выступлениях А. А. Гусейнова, В. В. Подороги и др.: Культурология как наука : «за» и «против» : материалы «круглого стола» (Москва, 13 февр. 2008 г.). СПб. : Изд-во СПбГУП, 2009.
15 Мансурова, В. Д. Журналистская картина мира. С. 8.
16 Рыбаков, Н. С. Факт. Бытие. Познание. Екатеринбург, 1994. С. 24.
17 См., к примеру: Баева, Н. А.
Интертекстуальность как текстовая категория. Кемерово, 2006; Валгина, Н. С. Теория текста. М., 2003; Ворошилова, М. Б. Креолизованный текст : аспекты изучения // Политическая лингвистка. Вып. 1 (21). Екатеринбург,
2007; Гриценко, В. П. Культура как знаково-семиотическая система : дис. . д-ра фи-лос. наук. Краснодар, 2000; Сулимов, В. А. Коммуникативное пространство современной культуры : знаки и символы / В. А. Сулимов, И. Е. Фадеева // Филос. науки. 2004. № 4; Язык средств массовой информации. М., 2008 и др.
