CC BY
56
УДК 74.01 /.09
Роль новизны в творчестве В.Н. Ляхова (на основе дневниковых записей)
М.А. Кречетова
Московский государственный университет печати имени Ивана Федорова 127550, Москва, ул. Прянишникова, 2А e-mail: krechetova_mary@mail.ru
Рассматривается поездка В.Н. Ляхова с выставкой советского книжного искусства в Америку в 1961 г. Впечатления от поездки, встреч с иностранными коллегами, дискуссии и дебаты, в которых он принимал активное участие, - все это помогло ему по-новому увидеть состояние отечественного искусства в целом и искусства книги в частности. Все свои впечатления от поездки В.Н. Ляхов заносил в дневник, на основе которого и было проведено данное исследование.
Ключевые слова: искусство книги, советское искусство, американское искусство, книжная графика, В.Н. Ляхов.
Свою творческую жизнь Воля Николаевич Ляхов посвятил книге в самом широком понимании этого слова. Искусствовед А.А. Сидоров писал о В.Н. Ляхове: «Книгу и связанную с ней графику В.Н. Ляхов изучал в жизни нашей современности. Он был живым искателем, творцом, художником наших дней и дел. Вся жизненная деятельность Ляхова была одновременно художественно-практической и высоко-идейной, теоретической, оставаясь в орбите общественных наук» [3].
В 1961 г. В.Н. Ляхов в составе группы советских художников совершил поездку в Америку с большой книжной выставкой. С 3 июня
379
по 31 июля он посетил Нью-Йорк, Кливленд, Денвер и Вашингтон. В каждом из городов он устраивал выставки отечественного книжного искусства, читал лекции о проблемах современного искусства СССР и искусства книги в частности. Воля Николаевич остро реагировал на все новое, увиденное им в поездке, был полон эмоций, впечатлений и свежих идей, которые заносил в свой дневник. Благодаря Наталье Николаевне Розановой рукопись оказалась доступна для прочтения. По ней можно сделать выводы о состоянии советского и американского искусства в тот период и узнать объективное, емкое мнение В.Н. Ляхова об остро стоящих проблемах новизны во всех аспектах творчества. Удивительно, что его наблюдения и мысли не потеряли актуальности до наших дней. Доброжелательность Воли Николаевича, его объективность, глубокий ум, способность в любой дискуссии оставаться на высоте видна в каждой строчке дневника.
Автор дневника описывает свои дискуссии с представителями американских художественных учебных заведений, искусствоведами и просто интересующимися нашей страной гражданами. В ходе этих диалогов, отвечая на неожиданные вопросы, Ляхов смог увидеть состояние отечественного искусства с нового ракурса, выявить те проблемы, которые ошибочно казались незаметными или незначительными, и по достоинству оценить достижения. Он пытался во всем увиденном найти пользу для советского искусства, собирал опыт, вступая в диалоги с американцами, вникая в их жизнь, видя их интерес к России. Пытливый и внимательный взгляд Воли Николаевича улавливает внутренний ритм и живую конструктивность даже в наблюдении городского пейзажа с Empire State Building, со сто второго этажа, о чем он так записал в дневнике: «Большинство улиц с односторонним движением, и это вносит свой ритм, свой пульс в жизнь города». Умел находить красоту контраста в ржавом железе пожарных лестниц окраинных домов, которое «диссонирует с блестящими плоскостями мозаичных фризов, алюминиевые поверхности небоскребов - с закопченными стенами соседних домов», и записал философскую мысль об этом контрасте как об олицетворении старого и нового, «величии технического прогресса ХХ века и унылой серости прошлого» [1].
Интересно, что многие задаваемые ему американцами вопросы об искусстве наталкивали Ляхова на иной взгляд на проблему или на более глубокое понимание уже исследованных им тем. К примеру, живо иллюстрирует эту ситуацию такой сюжет из дневника: «А интерес к русской литературе, к искусству 20-30-х годов? Он чувствуется и в среде студенческой молодежи, и среди интеллигенции, и в среде простых рабочих. Интерес более глубокий, чем можно было предполагать». Ляхов рассказывает, как после прочитанной им лекции студентка художественного колледжа задавала ему вопросы, которые «...радовали напором и
380
горячностью, точностью и логикой». Также Воля Николаевич упоминает об интересе американцев к нашему искусству: «Часов восемь в общей сложности длился у меня разговор с одной очень симпатичной парой... характер их вопросов сразу как-то заставил весь разговор повернуть к высоким, пожалуй, даже философским материям» [1].
Объективно оценивает Воля Николаевич достоинства и недостатки в искусстве книги СССР и Америки. «Трудно отрицать, что по полиграфии наши книги во многих случаях хуже американских. Та очевидная истина ни для кого из полиграфистов и издателей не являлась тайной, - пишет Ляхов. - Однако тех, кто на основе этого делал печальный для нас вывод по всем остальным статьям, ошибался. И, если стать объективным хотя бы на минуту, то легко убедиться в несомненно большей культуре нашей книжной графики по сравнению с американской. Да и имен, таких как Лебедев, Чарушин, Васнецов, у американцев нет. Даже в понимании декоративного мы стоим выше. Конашевич, например, с его изысканной манерой, кажется настоящим джентльменом среди стилизаторов от правого до левого «уклона». Благородство и чистота стиля - явление здесь редчайшее. Почему? На это трудно ответить. Возможно потому, что у американцев еще нет устойчивых национальных традиций в искусстве, а, возможно, и потому, что коммерческий подход к творчеству заедает индивидуальность и толкает ее на удобную для рекламирования манерность. А, может быть, есть другие, не совсем ясные для меня причины» [1].
В.Н. Ляхов косвенно находит эти причины, характеризуя американскую нацию как практичную, бездуховную, меркантильную, однако выделяет положительные стороны в ее исторически сложившихся особенностях. «Гений американцев дал миру много - в накопленных за сравнительно короткое время ценностях сказалась талантливость нации, у которой в борьбе за существование развились прежде всего инженерные способности, практическая сметка и предприимчивость. Она видна повсюду, в большом и малом». Также Ляхов говорит о смысле жизни американцев как о «торжестве меркантильности«: «Вероятно, узость культурного кругозора большинства американцев объясняется их практицизмом, который заставляет смотреть на вещи иначе, чем у нас. Это легко заметить даже по количеству книг, которые можно найти далеко не в каждом доме» [1]. Несмотря на довольно жесткую критику культурных ценностей американцев, Ляхов отдает должное их бытовому и архитектурному дизайну, умению организовывать пространство, и теперь уже критика достается нашему, отечественному дизайну. «Формотворчество в чистом виде наиболее интересно тогда, когда оно проявляется в скульптуре. Материал, фактура, вес - все это как элементы эстетической формы, конечно, недооценено нами. Поэтому у нас так мало красоты в бытовых вещах, где тема, социальная идея отсутствуют
381
и выступают на первый план функция и материал. Когда смотришь витрину с лампами, стульями, пишущими машинками, оформленными художниками Баухауса, то это становится особенно понятным и важным. Продолжением этой линии развития являются очень многие из хороших вещей в Америке - мебель, ткани, посуда. Простота формы, технологичность и цельность ансамбля заставляют любоваться ими. Нас же еще до сих пор заедает иллюстративность, которая как принудительный ассортимент включается повсюду, навязывает свою традиционность даже там, где она чужда. Мы часто поэтому в сегодняшнем ищем вчерашний день и не можем создать новое, не повторив предварительно старое: не копируя шелковый абажур поначалу, не можем найти форму пластмассового светильника» [1].
Разнонаправленную, разностороннюю творческую деятельность В.Н. Ляхова характеризовал искусствовед А.А. Сидоров: «Нельзя отрывать всю деятельность В.Н. Ляхова от книговедения как комплекса всех знаний, книге так или иначе посвященных. В иных гранях общей тематики своей жизненной работы В.Н. Ляхов прикасался к проблемам эстетики, морфологии как философской дисциплины, с другой стороны - техники, технологии, педагогики и, конечно, изобразительного искусства» [3, с. 9].
В.Н. Ляхов пишет о своем недоумении по поводу состояния нашего дизайна: «Верно, что новая эстетика, связанная с техническим прогрессом, должна быть революционна. Нонсенс - в технике мы охотно и смело идем на революционные методы, проскакивая целые эпохи, а в оформлении технической продукции консервативно эволюционны...» [1]. Воля Николаевич видел, что промышленный дизайн как явление практически отсутствовал в нашей стране в то время, знал причины этого и пути преодоления данной проблемы.
Лейтмотивом дневниковых записей проходит тема новизны и неразрывная связь художественного и технического начал в сфере искусства и промышленности. Это и должно было, по мнению Ляхова, помочь отечественному дизайну начать свое развитие. Опять возвращаясь к статье А.А. Сидорова, находим такие слова: «Если и раньше, и теперь пользуются словами «художник Книги», а в 20-е годы говорили о книгоконструкторе, то В.Н. Ляхов, стоя на новой достигаемой им ступени развития всего книжного дела в современности, правомерно определял и себя, и искомый им тип книго-созидателя как «художника-конструктора». Этим он сближает работу над книгой с дизайном; но вместе с тем «художественное конструирование» В.Н. Ляхова отождествлять с последним не надо» [3].
Чуткое стремление к новому во всех сферах искусства дало стимул дальнейшей творческой деятельности Ляхова и повлияло на его педагогический и теоретико-практический труд. Благодаря посещению
382
Америки Ляхов сумел увидеть и оценить новые веяния в окружающей среде, в появлении новых материалов, в планировке зданий, помещений и площадей, в рациональности американского быта. Открытием для него стало более раскрепощенное, чем у россиян, свободное общение американцев, их открытость и коммуникабельность. В подтверждение записанных мыслей Ляхова Сидоров отмечает его принципиально новый подход к собственной творческой деятельности и подчеркивает сознательность этого подхода: «В.Н. Ляхов близок к «структурализму» и вновь его безоговорочно не принимает; «конструктивизм» 1920-х он изучает как историк, не как подражатель. Вся его деятельность... была сознательно НОВОЙ«[3].
В 1961-1976 гг. В.Н. Ляхов пишет множество теоретических трудов о поисках и находках в книжной графике, о целостности книги в аспекте проблем книжного синтеза, о жанровой определенности и много других статей, объединенных единым желанием - омолодить книжное искусство. В 1972 г. выходит статья, посвященная десятой выставке книжной графики московских художников ««Раскниживание» книжной графики?», в которой Ляхов отмечает, что «.наша книжная графика еще не включилась в процесс «омоложения» книги» [2, с. 229]. Этим Ляхов объясняет увядание традиционных форм искусства оформления книги, так как не видит его существование вне книги. Завершает статью замечание, полностью соответствующее опыту, полученному из поездки в Америку. Ученый говорит о важности взгляда со стороны, о новом критическом контексте: «Только широкий общественный просмотр дает истинный масштаб явления, заостряет внимание на главном, на том, что в суете повседневности не бросается в глаза».
Библиографический список
1. Дневник В.Н. Ляхова. Рукопись. Архив Розановой Н.Н.
2. Ляхов В.Н. Искусство книги. Избранные историко-теоретические и критические работы. - М. : Советский художник, 1978. -248 с.
3. Сидоров А.А. В.Н. Ляхов - теоретик-новатор книжного искусства // В.Н. Ляхов. Искусство книги. Избранные историко-теоретические и критические работы. - М. : Советский художник, 1978. -248 с.
383
