CC BY
16
РОЛЬ НЕПРЕДИКАТИВНЫХ КОНСТРУКЦИЙ В СИНТАКСИЧЕСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ДИСКУРСА
Е.О. Менджерицкая
Ключевые слова: когнитивный синтаксис, дискурс,
парцелляция, непредикативные конструкции.
Keywords: cognitive syntax, discourse, parcellation, non-predicative constructions.
Перед тем, как обратиться непосредственно к проблемам синтаксической организации дискурса, мне хотелось бы вспомнить ключевые для данной работы исследования в области синтаксиса вообще и английского синтаксиса в частности.
Это прежде всего А.И. Смирницкий с его классическим определением синтаксиса как науки о построении речи, О.С. Ахманова и ее книга в соавторстве с Г.Б. Микаэлян «Современные синтаксические теории» [Ахманова, Микаэлян, 2003] и многие их ученики и
последователи. В главе из этой книги, посвященной основным принципам синтаксического исследования, утверждается, что для синтаксиса важны не слова и их формы, как таковые, а те отношения, в которые слова вступают в процессе создания речевых произведений, закономерности этих взаимоотношений, которые и создают способы или правила построения предложений. То есть, по мнению авторов, синтаксис изучает закономерности тех взаимоотношений, в которые вступают слова в их конкретном грамматическом оформлении в процессе речи.
В пособии «Methods of Linguistic Research» («Методы лингвистических исследований») [Methods of Linguistic Research, 1988] под редакцией О.В. Александровой и Т.Б. Назаровой в главе, посвященной синтаксису и написанной Т.Н. Шишкиной, говорится о неприемлемости многих методов синтаксического исследования с методологической точки зрения, ибо нельзя, с одной стороны, исходить из абстрактных схем и обобщений, считая их первичными, так и, с другой стороны, сводить лингвистическое исследование к простому описанию эмпирических фактов. Непосредственное наблюдение не может быть оторвано от абстрактного мышления. Накопление реальных языковых данных требует их объяснения ученым, обобщения и создания соответствующих теорий.
Здесь же признается тот факт, что деление сверхфразового единства на предложения в большинстве случаев носит не синтаксический, а синтактико-стилистический характер. И дело здесь не в том, что создатель текста стремится произвести какой-то стилистический эффект, а в том, что членение на предложения во многом зависит от намерений автора, т.е. подвержено свободному варьированию, являясь тем самым стилистическим.
В свете последних достижений в области когнитивных исследований речь в данном случае должна идти о корреляции между когницией, мышлением в самом общем смысле этого слова, и построением речи. Именно в этом случае можно говорить о когнитивном синтаксисе. Кроме того, все большее число ученых признают необходимость учета не только лингвистической, но и экстралингвистической реальности при анализе грамматики, тем самым переходя с формально-логического уровня на уровень мыслей, чувств, психологии адресанта и адресата информации.
Придерживаясь эмпирического подхода к анализу языковых явлений, можно назвать еще одну немаловажную причину необходимости приложения когнитивного подхода к синтаксису:
невозможность объяснить некоторые явления синтаксического порядка при помощи существующих теорий.
Прежде, чем перейти непосредственно к непредикативным конструкциям, заявленным как объект анализа в данной статье, мне хотелось бы привести весьма интересное с точки зрения современных подходов в лингвистике рассуждение А.М. Пешковского о категории сказуемости и глагольности: «...сказуемость построена на
глагольности .Мы видели, что в глаголе (имеем в виду собственно-глагол) есть особый волевой оттенок, отличающий его от всех других частей речи .в глаголе и только в глаголе мы имеем то сцепление воли с представлением, которое рождает мысль. Психология учит нас, что процесс мышления тем именно и отличается от простой ассоциации представлений, что в нем мы соединяем наши представления, а не они соединяются в нас. Здесь имеет место сознательный выбор представлений и сознательный контроль над соответствием или несоответствием их самих и их взаимоотношений с действительностью., здесь происходит работа (недаром многие ленятся думать), а всякая работа связана с волевым импульсом. Если многие мысли столь просты, что не кажутся нам результатом этой внутренней работы (например, мысль, что снег бел, что огонь жжется, что один да один - два), то это объясняется только тем, что эту работу мы проделали в самом раннем возрасте, когда впервые продумали эти мысли, и с тех пор привыкли пользоваться результатами этой работы, не вспоминая о самой работе. Итак, мысль есть активное соединение представлений, а глагол выражает действие, то есть активное отношение предмета к своему признаку. Нельзя не видеть здесь полного соответствия. Очевидно, именно такое соотношение представлений (соответствующее, конечно, наблюдениям над собственными действиями и действиями животных) и должно было дать первый материал для мысли, создать языковую мысль» [Пешковский, 2001, с. 17-176].
Итак, если для А.М. Пешковского была очевидна связь глагольности с мыслительными репрезентациями действия, выраженными в категории сказуемости, то что же происходит в том случае, когда употребляются непредикативные конструкции?
В данном случае мы не будем анализировать то, что в «The Oxford English Grammar» под ред. Sidney Greenbaum [Faircllough, 1995] описывается как Incomplete Sentences (Elliptical Sentences; Unfinished Sentences; Non-Clauses (Backchannels, Greetings, Expletives, Noun
Phrases). Все вышеупомянутые явления в основном встречаются в устной речи или при передаче речи персонажей на письме.
Мне же хотелось бы обратиться к такому явлению, которое можно назвать парцеллированными непредикативными конструкциями. В пособии О.В. Александровой и Т.А. Комовой «Современный английский язык. Морфология и синтаксис» в разделе, посвященном парцелляции, говорится: «It is very important to remember.. .that practically every piece of discourse can be divided into sentences at will. We can rearrange them in different ways to suit the speaker’s purports: both syntactic and stylistic» [Александрова О.В., Комова Т.А., 2007, с. 191]. Но не только.
Приведем несколько примеров таких конструкций, взятых методом случайной выборки из произведений английских и американских писателей разных жанров, эпох, стилей:
... And little Alfred, seated cross-legged between the children who must be sisters and with one of whom he will shortly fall in love, do those eyes, heavy and solemn, shadowed with the strain of behaving well, bear in them the portent of a life spent obeying orders, working hard, being a credit, being a consolation, being a balm for his mother’s heart, a companion in her isolation? For her husband, their father, is absent, gone before, dead, mildly disgraced. Gambling, they say. In any event, he was an older man, scarcely compatible, out of reach for his young children, amused by his young wife but easily bored by her inflexible dignity. Out of it in every sense.
And now I see that it is in fact a wedding photograph. The bride and the groom were there all the time, in the centre, as they should be. A good-looking couple. But lifeless, figures from stock._Above the bridegroom’s shoulder, standing on something, perhaps, Sofka gazes ahead, with her family’s future before her. No one to touch her. As it proved (A. Brookner «Family and Friends»).
He needed to calm down. He searched the rearview mirror. No one followed. They had come to the church asking questions. Questions about Jeffreys. He was safe. They knew nothing. Even the newspaper reporter had insinuated that Danny’s murder was a copycat. Someone copycatting Jeffreys. Why hadn ’t it occurred to any of them that Jeffreys was the copycat? The fact that Jeffreys had also been a cold-blooded murderer had simply made him the perfect patsy. (A. Kava «A Perfect Evil»).
But Bilbo had not finished. Seizing a horn from a youngster near by, he blew three loud hoots. The noise subsided. I shall not keep you long, he cried. Cheers from all the assembly._ I have called you all together for a Purpose.
Something in the way that he said this made an impression. There was almost silence, and one or two of the Tooks pricked up their ears.
Indeed, for Three Purposes! First of all, to tell you that I am immensely fond of you all, and that eleventy-one years is too short a time to live among such excellent and admirable hobbits. Tremendous outburst of approval.
I don’t know half of you half as well as I should like; and I like less than half of you half as well as you deserve. This is unexpected and rather difficult. There was some scattered clapping, but most of them were trying to work it out and see if it came to a compliment.
Secondly, to celebrate my birthday. Cheers again. I should say: OUR birthday. For it is, of course, also the birthday of my heir and nephew, Frodo. He comes of age and into his inheritance today. Some perfunctory clapping by the elders; and some loud shouts of ‘Frodo! Frodo! Jolly old Frodo,’ from the juniors. The Sackville-Bagginses scowled and wondered what was meant by ‘coming into his inheritance ’.
Together we score one hundred and forty-four. Your numbers were chosen to fit this remarkable total: One Gross, if I may use the expression. No cheers. This was ridiculous. Many of the guests, and especially the Sacville-Bagginses, were insulted, feeling sure they had only been asked to fill up the required number, like goods in a package. ‘One Gross, indeed! Vulgar expression.’
It is also, if I may be allowed to refer to ancient history, the anniversary of my arrival by barrel at Esgaroth on the Long Lake; though the fact that it was my birthday slipped my memory on that occasion. I was only fifty-one then, and birthdays did not seem so important. The banquet was very splendid, however, though I had a bad cold at the time, I remember, and could only say ‘thag you very buch ’. I now repeat it more correctly: Thank you very much for coming to my little party. Obstinate silence. They all feared that a song or some poetry was now imminent; and they were getting bored. Why couldn ’t he stop talking and let them drink his health? But Bilbo did not sing or recite. He paused for a moment.
Thirdly and finally, he said, I wish to make an ANNOUNCEMENT. He spoke this last word so loudly and suddenly that everyone sat up who still could. I regret to announce that - though, as I said, eleventy-one years is far too short a time to spend among you - this is the END. I am going. I am leaving NOW. GOOD-BYE! (J.R.R. Tolkien «The Fellowship of the Ring»).
Sullivan shook his head. «The only answer I can see, Jonathan, is that you are pretty well a one-in-a-million bird. Most of us came along ever so slowly. We went from one world into another that was almost exactly like it, forgetting right away where we had come from, not caring where we were
headed, living for the moment. Do you have any idea how many lives we must have gone through before we even got the first idea that there is more to life than eating, or fighting, or power in the Flock? A thousand lives, Jon, ten thousand! And then another hundred lives until we began to learn that there is such a thing as perfection, and another hundred again to get the idea that our purpose for living is to find that perfection and show it forth. The same rule holds for us now, of course: we choose our next world through what we learn in this one. Learn nothing, and the next world is the same as this one, all the same limitations and lead weights to overcome» (R. Bach «Jonathan Livingston Seagull»).
С точки зрения формально-логического синтаксиса выделенные структуры везде одинаковы - это непредикативные конструкции, как бы отделенные от основного предложения. С точки зрения функционального подхода все они выполняют функцию воздействия, столь привычную для художественной литературы.
Но в то же время нельзя не заметить, что в каждом случае они выполняют свою роль. В первом примере у современной британской писательницы Аниты Брукнер данные конструкции служат для акцентирования внимания на чем-то значимом, перебивая долгие и сложные по структуре предложения и как бы выделяя главное в ходе этих рассуждений, а также часто выступают в качестве знака конца абзаца. В триллере современного американского автора они тоже призваны выделить главное в ходе размышлений героя. В жанре фэнтази у Толкиена им также отводится ключевая роль в передаче эмоций героев отрывка, но они уже скорее напоминают ремарки в пьесе. В последнем примере из Р. Баха это скорее краткий ответ на вопрос, имитация диалогической речи, но в то же время вновь удачный способ обратить внимание читателя на нечто важное для понимания смысла повествования.
Итак, несмотря на некоторые различия в употреблении парцеллированных непредикативных конструкций мы не можем не обратить внимания на универсальность этого явления, его всепроникающий характер, его использование в речи самых разных авторов (мужчин и женщин, представителей разных национальнокультурных сообществ, представителей разных периодов, жанров, стилей литературы). Еще одной универсальной характеристикой этой конструкции является то, что с ее помощью автору всегда удается выделить главное, максимально емко обобщить сказанное, сосредоточить внимание читателя на самой сути описываемого. Таким
образом, мы можем предположить, что речь идет об отражении неких мыслительных категорий средствами языка.
Более того, мы можем обнаружить примеры подобных конструкции и в русской прозе и прийти к тем же выводам:
Но конец наступил. Самый обыкновенный. Какого и следовало ожидать. (Ф. Сологуб).
В Катиной школе не было ни одного учителя-мужчины, да и за девочками никогда не приходили папы. Были в классе девчонки, которые рассказывали про мужчин истории, леденящие кровь, а тень позора падала и на ту, которая рассказывала, и на ту, которая, замирая, слушала. Из стен школы Катя вышла, презирая мужчин. Так, вообще, на всякий случай (Н. Толстая «Свободный день»).
... Наши лодки стояли в камышах, а над озером на холме чернела церковь, построенная без единого гвоздя, а у подножия холма в тихой заводи стоял наш катер. Катер с мягкими сиденьями и эта церковь. Термосы и костер. Щуки и спиннинг._Мне казалось, что я смог бы построить такую церковь, но разобраться в моторе катера было мне не под силу (В. Аксенов «Катапульта»).
Более того, ту же самую синтаксическую конструкцию можно часто встретить в публицистических текстах, как английских, так и русских.
I mention Bustamante because his campaign says a lot about Californian elections: they are dirty. Really dirty. Which also helps to explain why, when Californians go to the polls in today’s primary elections (the runup to November’s contest for the governorship), Arnold Schwarzenegger will probably be lighting up a cigar and chuckling gently to himself («The Times»).
... Think about the texture of your voice. Some modulation and light and shade in delivery is crucial. But the key to everything is self-confidence. Fake self-confidence._ You have to have utter self-belief that when you open your mouth you ’ll hit all the right notes... («The Times»).
I’ve tried my hardest over the years to get into the barbecue thing, I really have. I’m not sure why, because I hate cooking and can’t bear burnt meat, but every summer some primeval instinct drives me to wear a girlie apron, make fire and render a perfectly good food carcinogenic. Slowly, and one sausage at a time.
Now if you’ll excuse me, I have sausages to burn. Slowly, and one at a time. Ugg («The Times»).
I honestly thought we had moved out of the Dark Ages when a judge could rubbish a female victim’s character because she was wearing the wrong rind of knickers when she got attacked. Obviously not («Daily Mail»).
First, the fashion report. Miss Sharapova was wearing an all-white dress with wings. The latest creation for the world’s highest-paid female athlete was inspired by Swan Lake. Or so we had been told.
«I am glad you got the point», Sharapova told to admirer. «I hope everyone else did».
It transpired that she neither identified - or felt any kinship - with the bird. Nor the ballet, for that matter («Daily Mail»).
Sensitive people the Germans. Sensitive to the truth.
Polish Prime Minister Jaroslav Kaczynski made a great point when he objected to changes to the voting system in the EU to one based on population («The Sun»).
Leung puts his money where his mouth is. He works part time as a programming consultant to an e-commerce site and invests everything he makes.
All of it.
«I don’t really see that many movies. I don’t really buy any cloths. I just do stuff like tennis that doesn’t cost money», he says («The Moscow Times»).
Чем еще банкам удается привлекать клиентов? Не в последнюю очередь быстротой обслуживания. Хотя в среднем срок обслуживания заявки (от подачи всех документов до принятия решения) составляет около двух недель, многие банки укладываются в пять-семь дней, а, например, в БИН-банке «старый» клиент и вовсе может получить кредит в течение одного дня... («Формула карьеры»).
Все кандидаты: лидер партии регионов Виктор Янукович, премьер-министр Юлия Тимошенко, бывший спикер парламента Арсений Яценюк и несколько менее известных - стремились выделиться и запомниться избирателю. И почти все небезуспешно («Власть»).
...С момента создания Госнаркоконтроля в 2003 году многие утвердились во мнении, что борьба с наркоторговлей и наркоманией для наркополицейских - второстепенная задача. Теперь им предстоит доказать, что это не так. Не перегибая палку («Русский Newsweek»).
...Он напоминает, что когда-то жители Вышнего Волочка перекрывали автотрассу Москва-Петербург. Вице-премьер поправляет: все-таки сейчас это не так болезненно. Просто обидно («Русский Newsweek»).
Перед саммитом Россия - ЕС госслужащим преподают культуру поведения.
Половина страны спорит о том, как правильно достать пакетик чая из чашки. Положить его на салфетку? Или на блюдечко? Возможно, кто-то знает другой нехитрый способ?
На таком значимом мероприятии наверняка подадут хороший чай. Явно не в пакетиках («Комсомольская правда»).
...Оппозиция заявила вечером, что Курманбек Бакиев бежал из страны на частном самолете по примеру своего предшественника. И его опустевший дом грабят мародеры. Однако позже поступило официальное опровержение - Бакиев находится в стране. По крайней мере - пока («Комсомольская правда»).
Если весь мир - театр, то МВД - театр клоунады. Или абсурда («Комсомольская правда»).
Из приведенных примеров явствует, что и в публицистике рассматриваемая синтаксическая конструкция выполняет ту же роль средства организации не только текста, но и мысли, ибо с ее помощью удается выделить главное и привлечь к этой информации внимание читателя. Это средство отражает определенные ментальные категории и носит универсальный характер.
Необходимо при этом оговориться, что для адекватного анализа и художественная литература, и публицистика должны рассматриваться как типы дискурса. А почему не текста?
На мой взгляд, на этот вопрос с синтаксической точки зрения отвечает М.В. Всеволодова в своем учебнике «Теория функционально -коммуникативного синтаксиса». В разделе «Текст» в параграфе «Текст и дискурс» автор ссылается на несколько определений текста: «Текст (письменный и устный) всегда отражает определенные ментальные характеристики носителей данного языка и/или микросоциума, которые нужно учитывать при обучении межнациональному общению во избежание коммуникативных неудач [Красных, 1998], и текстология теснейшим образом связана с культурологией [Гудков, 1999]. Текст -это сложное и многофакторное целое. Слово «текст» имеет тот же корень, что и слово «текстиль» [Шмелева, 1998].» [Всеволодова, 2000, с. 337].
Здесь же М.В. Всеволодова выдвигает гипотезу о том, что если говорят о том, что предложение в тексте обогащается новым смыслом, имеют в виду абстрактное предложение. На самом же деле любое предложение изначально возникает в тексте, и уже в момент своего возникновения обогащается всеми объективными и субъективными
смыслами, необходимыми для данного текста в целом. (Что мы и наблюдали в приведенных примерах).
Дискурс же, согласно автору, - это коммуникативное единство текста и внеязыковых факторов, влияющих на продуцирование / восприятие текста. Автор также предлагает определить дискурс - как единство и взаимодействие текста и внелингвистических условий и средств его реализации. Продуцирование текста предполагает со стороны автора представления о том, каков у адресата объем знаний о предполагаемом предмете речи. Этот объем информации называется пресуппозицией (презумпцией)» [Всеволодова, 2000, с. 338].
Существуют разные подходы к пониманию дискурса и целый ряд определений этого термина в отечественной и зарубежной лингвистике. Проанализировав разные подходы к пониманию дискурса, можно сделать вывод о том, что дискурс следует считать когнитивным процессом, отражением мышления средствами конкретного языка.
Будучи когнитивным процессом, дискурс включает в себя особенности представления и подачи информации, а также особенности ее восприятия. Таким образом, хотелось бы предложить собственное определение дискурса: дискурс - это передача когнитивного
содержания, вкладываемого адресантом, адресату через посредство текста в его лингвистическом воплощении и заложенных в нем определенных стратегий подачи информации [Менджерицкая, 2005, с. 55].
С этой точки зрения употребление непредикативных конструкций можно рассматривать как одну из стратегий подачи информации в художественном и публицистическом дискурсах.
Уже признанным фактом является то, что для адекватного понимания сообщаемой информации необходимо совпадение так называемых когнитивных баз, или фоновых знаний, участников коммуникации, т.е. наличие определенных знаний и представлений, характерных для членов данного национального языкового сообщества. Очевидно, необходимо также совпадение ментальных репрезентаций. Ибо, как отмечают в своей статье «О контурах новой парадигмы знания в лингвистике» Е.С. Кубрякова и О.В. Александрова «Анализ дискурса не может обойтись без изучения ментальных моделей, которые дают реальную основу для отбора нужной коммуникативной информации в стратегических целях построения как общих, так и частных семантических структур» [Кубрякова, Александрова, 1999, с. 195] Именно это и имелось в виду, когда речь шла об универсальности
непредикативных конструкций: их появление в английском и русском дискурсах говорит о наличии универсальных ментальных моделей.
И в этой связи хотелось бы привести еще один интересный пример использования непредикативных конструкций в английском и русском художественном дискурсе. Речь в данном случае пойдет о двух рассказах, написанных от лица домашнего питомца, что неочевидно в начале прочтении: в английском тексте (Jeffrey Archer «Just Good Friends») рассказчиком оказывается кошка, а в русском тексте (Ольга Михайлова «Чужая чистота») - собака. И в том, и в другом случае употребляются подобные конструкции:
Brr. Brr. Brr. That damned alarm. I wished I could have buried it. The noise would go on and on until at last Roger decided to stir himself. I once tried to stretch across him and put a stop to its infernal ringing, only ending up knocking the contraption on to the floor, which annoyed him even more than the ringing. Never again, I concluded. Eventually a long arm emerged from under the blanket and a palm dropped on to the top of the clock and the awful din subsided. I am a light sleeper - the slightest movement stirs me. If only he had asked me I could have woken him far more gently each morning. After all, my methods are every bit as reliable as any man-made contraption.
И в кухне чисто! Или врет, что одинокий, или такой аккуратный. Не знаю, что хуже. Ах, не заметила сразу: в мойке посуда осталась после завтрака, не вымыл. Уже лучше. Кисло пахнет сосисками, резко - кетчупом, тошнотворно - баночным кофе. Завтрак холостяка. Если я здесь останусь - никаких сосисок. Парное мясо, овсянка, гречка и овощи. И непременно прогулки. Только так и сохраняют красоту.
То, что писатели в одной и той же ситуации в разных языках прибегают к одному и тому же средству, сигнализирует нам, что они описывают одинаковые мыслительные процессы, а стало быть, употребление данной единицы когнитивно обусловлено.
Таким образом, сохраняя приверженность традиционному подходу к синтаксису как науке о построении речи и принимая современную парадигму в лингвистике, можно признать правомерным применение к синтаксису термина «когнитивный», тем самым определяя его как науку о построении дискурса и рассматривать его как универсальное явление, а употребление в разных языках одних и тех же синтаксических конструкций, выполняющих сходные роли, свидетельством наличия универсальных ментальных моделей и стратегий их представления в речи.
Литература
Александрова О.В., Комова Т.А. Современный английский язык. Морфология и синтаксис. М., 2007.
Ахманова О.С., Микаэлян Г.Б. Современные синтаксические теории. Издание второе, стереотипное. М.,УРСС, 2003.
Всеволодова М.В. Теория функционально-коммуникативного синтаксиса. Фрагмент прикладной (педагогической) модели языка. М., 2000.
Ксензенко О.А., Менджерицкая Е.О. Mass Media Language. Учебное пособие по языку современных англоязычных СМИ. М., 2002.
Кубрякова Е.С., Александрова О.В. О контурах новой парадигмы знания в лингвистике // Структура и семантика художественного текста. М., 1999.
Менджерицкая Е.О. Когнитивная основа синтаксического построения текста художественной литературы (на материале современной английской литературы). Дис. ... канд. филол. наук. М., 1993.
Менджерицкая Е.О. Когнитивный синтаксис художественной литературы. Современный английский язык. М., 1997.
Менджерицкая Е.О. Дискурсный подход к анализу художественной литературы // Функциональные исследования. М., 1996. Вып. 2.
Менджерицкая Е.О. Термин «дискурс» в современной зарубежной лингвистике // Лингво-когнитивные проблемы межкультурной коммуникации. М., 1997.
Менджерицкая Е.О. Публицистика как тип дискурса // Язык, сознание, коммуникация. М., 1999. Вып. 7.
Менджерицкая Е.О. Особенности национального публицистического дискурса // Язык, сознание, коммуникация. М., 1999. Вып. 9.
Менджерицкая Е.О. Когнитивный синтаксис : к вопросу о термине // Экология языка как прагматическая сущность (Журнал «Экологический вестник научных центров Черноморского экономического сотрудничества»). Краснодар, 2004.
Менджерицкая Е.О. Когнитивный синтаксис как часть когнитивной лингвистики // Сб. материалов международной научно-практической конференции «Модернизация филологического образования: проблемы и перспективы», Оренбург, 2004.
Менджерицкая Е.О. Термин «дискурс» и типология медиадискурса // Вестник Московского Университета. Серия Журналистика. N° 2. 2005.
Менджерицкая Е.О. Когнитивный синтаксис аналитической финансовой статьи (на материале современной англоязычной прессы) // Сб. научн. трудов «Филология как средоточие знаний о мире». М. ; Краснодар, 2008.
Менджерицкая Е.О. Когнитивный синтаксис современного английского языка: предмет и принципы анализа // Вестник Самарского госуниверситета. 2009. № 5 / 6.
Менджерицкая Е.О. Когнитивный синтаксис как универсальное явление // Многоязычие в образовательном пространстве. М., 2009. Ч. 1 : Филология. Лингвистика.
Менджерицкая Е.О. Синтаксис современного английского языка в когнитивном освещении // Сб. статей к 65-летию профессора В.И.Тхорика. Краснодар, 2010.
Mendzheritskaya E. Media Discourse Analysis // Категоризация и концептуализация в языках для специальных целей и профессиональном дискурсе». М., Рязань, 2009. Вып. 6.
Methods of Linguistic Research. Методы лингвистических исследований. М., 1988.
Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. М., 2001.
Crystal D. Encyclopedia of the English Language. Cambridge, 1994.
Coulthard M. An Introduction to Discourse Analysis. Longman, 1993.
Teun A. van Dijk Text and Context. Explorations in the Semantics and Pragmatics of Discourse. Longman, 1992.
Cook G. Discourse. Oxford, 1989.
Cook G. Discourse and Literature. Oxford, 1994.
Fairclough N. Critical Discourse Analysis. Longman, 1995.
The Oxford English Grammar. Ed. Sidney Greenbaum. Oxford, 1996.
