CC BY
140
4. Ибн-Рушд. Рассуждение, выносящее решение относительно связи между
философией и религией / Ибн-Рушд Антология мировой философии. В 4-х томах, Т.1.Ч.1.- М., «Мысль», 1969.- 936с.
5.Хабермас Ю. Филосоский дискурс о модерне.-М.:Издательство «Весь мир», 2003.-416с.
© О.В.Панченко, 2015
УДК 165
Ткачев Андрей Николаевич
канд. философ. наук, ст. преподаватель ННГУ им. Н.И. Лобачевского,
г. Нижний Новгород, РФ E-mail: horatia_flaccus@rambler.ru
РОЛЬ МЕТАФИЗИЧЕСКОГО ПРИНЦИПА В ИНТЕРПРЕТАЦИИ
Аннотация
Статья посвящена проблеме различия метафизических оснований в герменевтике. Метафизические предпочтения философов играют ключевую роль в их интерпретациях текстов и данного. А в философских исследованиях часто недостаточно указывается связь метафизики и интерпретации. Предлагается обратить внимание на разработку влияния метафизики на герменевтику.
Ключевые слова Метафизика, «герменевтический круг», интерпретация, единство.
Герменевтика как наука возникает в религиозной среде. Как пишет В. Дильтей: «Не экзегетическое искусство или попытки рефлексии о нем, но во всяком случае герменевтическая наука начинается только с протестантизма» [1, с. 15]. Но уже со времен Шлейермахера, исходя из принципа единства принятого ей, герменевтика неизбежно выходит за рамки чисто религиозной сферы, ведь метафизически полагаемый принцип понимания явлений в единстве относится отнюдь не только к религии. Метафизического принципа единства при понимании явлений требует любое понимание, любая интерпретация, будь то, религиозный текст, произведение искусства, или научный или философский трактат. То есть всякая герменевтика начинается с определенной метафизики, с определенного представления о принципе единства (хотя бы и его отрицания), к которому при всяком понимании должно стремиться сводить многообразие рассматриваемых явлений. И здесь появляется один из важных вопросов: понимание принципа единства как чего-то целостного и завершенного в понимании, или как открытого, незавершенного, то есть воспринимаемого фрагментарно в окружении неизвестного, и лишь только условно-гипотетически предполагаемого?
В этом вопросе скептицизм играет важную роль при формировании открытого понимания принципа единства, то есть для очищения герменевтического принципа единства от проникновения в него неправомерных интерпретаций, где путаются данное и его интерпретации. Собственно, разница между открытым и закрытым пониманием герменевтического принципа единства состоит лишь в разных отношениях между данным и его интерпретацией. Если закрытое понимание склонно путать элементы данности и интерпретации, то открытое (можно сказать, открытое благодаря скептицизму) понимание склонно стремиться к разграничению данного и его интерпретации. И вот на этом пути возникает много проблем, так как разграничить данность и интерпретацию не так-то просто, поскольку и то, и другое относится к восприятию. Ведь человек воспринимает данное (потому, собственно, оно и «данное»), и человек, воспринимая, интерпретирует данное, поскольку что-либо воспринимать не интерпретируя, просто невозможно для человека. (Ведь интерпретация не сводится только к каким-то словесным выражениям, чувства тоже интерпретируют наши восприятия.) Именно отсюда возникает известная проблема
_МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №6/2015 ISSN 2410-700Х_
«герменевтического круга», так как всегда остается открытыми некоторые вечные философские вопросы: Что мы интерпретируем: данное или свое восприятие данного? И как в своем восприятии данного, определить само данное, как отделять его от интерпретаций нашего восприятия, где в нашем восприятии кончается данное и начинается его интерпретация? И вообще, есть ли нечто данное вне наших интерпретаций, или наши интерпретации и есть единственно данное? То есть мы можем видеть целую палитру понимания герменевтического принципа единства: от крайних видов гносеологического оптимизма до крайних видов скептицизма. И это имеет самое непосредственное отношение к философскому пониманию. То есть исследователь философской проблемы, по-видимому, должен бы как-то определять свое изначальное отношение к герменевтическому принципу единства, например, какой статус он придает своим интерпретациям философского материала и вообще данности? То ли он считает свои интерпретации «объективной истиной», то ли «хорошо обоснованной гипотезой».
И возникает вопрос о том, чем должны обосновываться гипотезы при философской интерпретации. Казалось бы, существует распространенный ответ на данный вопрос: философским материалом и данностью. Но этот ответ происходит из такого понимания герменевтического принципа единства, когда «объективность» восприятия философского материала и данности предполагается достижимой непосредственно в восприятии. И при таком понимании герменевтического принципа единства неправомерно игнорируется проблема интерпретационного характера восприятия, и тогда интерпретации своего восприятия легко путаются с философским материалом и данностью. Это, конечно, происходит в любом случае, только преимущество понимания проблемы интерпретационного характера восприятия в том, что это понимание дает более высокую степень критичного отношения к своим интерпретациям, что в свою очередь, порождает внутреннюю критику своих интерпретаций, что стимулирует поиски более глубокого понимания философского материала и данности бытия. Понимание проблемы интерпретационного характера восприятия не позволяет искать основания для интерпретации непосредственно в воспринимаемом философском материале и данности, так как это было бы «кругом в доказательстве», и в данном случае, поскольку речь идет об интерпретации, то «герменевтическим кругом». Ведь «герменевтический круг», при котором интерпретация воспринимаемого происходит на основе интерпретаций восприятия же - это не что иное, как обычная логическая ошибка «круг в доказательстве» только в применении к герменевтической проблеме понимания. По-видимому, то, что ошибку «герменевтического круга» часто не интерпретируют как ошибку, следует просто из принципиальной непреодолимости этой ошибки. То есть, эту ошибку можно замечать, но нельзя исправить, поэтому и встает вопрос о том, правомерно ли называть это «ошибкой», может быть, это имеет смысл называть, например, «особыми условиями познания».
То есть восприятие философского материала и бытия при данном понимании не подходит в качестве непосредственной основы, так как тут имеет место исключительно опосредованное восприятие. И, разумеется, было бы иллюзией трактовать опосредованное восприятие как непосредственное. При этом избежать опосредованности невозможно, можно понять это как проблему, и можно осознанно взять опосредованность за основу (раз уж ее нельзя избежать), только при этом интерпретируя ее именно как опосредованность, а не как «непосредственность». Поль Рикер дает такое определение интерпретации: «...интерпретация, скажем мы, это работа мышления, которая состоит в расшифровке смысла, скрывающегося за очевидным смыслом, в выявлении уровней значения, заключенных в буквальном значении». [2, с. 51] Здесь высказан главный постулат интерпретации, стремящейся к единственно возможной (для интерпретации) объективности, о том, что все интерпретации вращаются вокруг буквального значения. И здесь также необходимо добавить то, что никакая интерпретация не может быть приравнена к буквальному значению без ущерба для стремления к объективности. То есть никакая интерпретация не вправе корректировать буквальные значения текста, при этом интерпретации могут быть очень разными. Буквальные значения, и отделение буквальных значений от интерпретаций, нисколько не ограничивают разнообразия интерпретаций, наоборот, освобождают интерпретационное пространство от неправомерного расширения буквальных значений за счет слияния их с некоторыми привычными интерпретациями, которые начинают по привычке восприниматься как якобы «неотъемлемая» часть буквальных значений. И именно феноменологический подход в герменевтике позволяет очищать буквальные значения философских текстов от привычно-незамечаемых интерпретаций, которые задает социально-
188
культурная среда интерпретатору при его восприятии данности материала. Например, одним из следствий феноменологического очищения буквальных значений, является отход от попыток класть в основу интерпретации просто восприятие философского текста, так как в результате таковой основы возникает замкнутость «герменевтического круга». То есть для основы интерпретации тут более подходит осознанность какой-либо гипотетическо-герменевтической идеи, через которую предполагается понимать философский текст, высказывание, мысль. Ведь герменевтическая идея, будучи осознаваемой как гипотетическая, становится открытой для коррекции, тогда как иллюзии «непосредственности» восприятия ведут к отождествлению в осознании буквальных значений с интерпретациями, которые заложены в восприятии, что, в свою очередь, ведет к неправомерному расширению данности буквальных значений исследуемого материала.
Герменевтические идеи, которые лежат в основе постижения философского материала, могут быть разными, и их различие во многом зависит от того философского направления, которое они выражают. Например, традиционно экзистенциальная герменевтика берет на вооружение феноменологический метод в экзистенциальной трактовке, то есть применяет его не только к данности человеческого сознания, как это принято в гуссерлианской феноменологии, но применяет его и к данности человеческого существования. Это может быть с успехом использовано при интерпретации феноменов существования, но когда речь идет об интерпретации философского материала, который не является непосредственным экзистенциальным переживанием, а опосредован текстами, то данный экзистенциально-феноменологический подход требует его разработки. И тут важно соотнести герменевтический принцип единства, то есть принцип гипотетической цельности восприятия материала с экзистенциальными восприятиями, описания которых присутствуют в материале, и с экзистенциальными восприятиями интерпретатора текста. Ведь, если присутствуют экзистенциальные восприятия-интерпретации философского текста, но нет их обоснованного соотнесения с герменевтическим принципом единства и экзистенциальным содержанием материала, то речь может идти более о собственном творчестве, чем об исследовании текста.
Таким образом, приходим к тому, что требуется методологическая идея, которая позволяла бы связывать в единое интерпретационное пространство собственное восприятие и содержание текста (или элементов интерпретируемой данности). И в каждом философском направлении требуется разработка таковой основной интерпретационной идеи, задающей принципы интерпретации в рамках того или иного философского направления.
Список использованной литературы.
1. Дильтей В. Собрание сочинений в 6 тт. Том 4: Герменевтика и теория литературы. / В. Дильтей. — М.: Дом интеллектуальной книги, 2001. - 531с.
2. Рикёр, П. История и истина /П. Рикёр. - СПб.: Алетейя, 2002. - 400с.
© А Н. Ткачев, 2015
УДК 130.123
Тугаров Александр Борисович
докт. филос. наук, профессор Шевцова Элина Александровна магистрант ПГУ, г.Пенза, РФ, E-mail: fssr@bk.ru
ФИЛОСОФИЯ ПЕДАГОГИКИ В.В.РОЗАНОВА И МОДЕРНИЗАЦИЯ НАЧАЛЬНОГО
ОБРАЗОВАНИЯ В РОССИИ
Аннотация
В статье рассматриваются социально-философские и философско-педагогические взгляды В.В.Розанова конца XIX - начала XX вв. на начальное образование в России. Анализируется соотношение
