CC BY
80
ИЗВЕСТИЯ
ПЕНЗЕНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА имени В. Г. БЕЛИНСКОГО ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ № 27 2012
IZVESTIA
PENZENSKOGO GOSUDARSTVENNOGO PEDAGOGICHESKOGO UNIVERSITETA imeni V. G. BELINSKOGO HUMANITIES
№ 27 2012
УДК 101.1: 02.41.41
РОЛЬ КАТЕГОРИИ ИДЕНТИЧНОСТИ В АНАЛИЗЕ ЭТНИЧЕСКОГО
© В. о. КУЗНЕЦОВ
Пензенский государственный педагогический университет им. В.Г. Белинского, кафедра социологии и теории социальной работы. e-mail: v-a-l-e-r-i-k@mail.ru
Кузнецов В. О. - Роль категории идентичности в анализе этнического // Известия ПГПУ им. В.Г. Белинского.
2012. № 27. С. 88-91. - В статье рассматриваются различные подходы к пониманию этноса и этнического с точки зрения их объяснительных возможностей и адекватности характеристикам современности. Особое внимание уделяется пониманию этнической идентичности как самостоятельного социального феномена. Автор настаивает на необходимости философского осмысления этнических феноменов в контексте социальных трансформаций, переживаемых сегодня человечеством. В статье высказывается и обосновывается предположение о том, что этническая идентичность как родовая принадлежность приобретает особое значение в процессе социализации и самоидентификации личности в современных условиях постоянной трансформации жизненных позиций.
Ключевые слова: методология, философия этноса, этническая идентичность, самоидентификация.
Kuznezov V. O. - The role of identity as a category in the analysis of the ethnic // Izv. Penz. gos. pedagog. univ. im. V.G. Belinskogo. 2012. № 27. P. 88-91 . - In article various approaches to understanding of ethnos and ethnic are considered. The special attention is given to understanding of ethnic identity as the independent social phenomenon. The author insists on necessity of philosophical judgment of ethnic phenomena for a context of the social transformations endured today by mankind. The author expresses and substantiates in article the assumption that ethnic identity as patrimonial accessory takes on special significance in the course of socialization and personality self-identification in modern conditions of continuous transformation of living positions. Keywords: methodology, ethnos philosophy, ethnic identity, self-identification.
Этнос и этничность на протяжении многих столетий находятся в центре внимания многих исследователей. Проблемы этнической идентификации, национального самосознания и национального строительства рассматривались в различных областях социального и гуманитарного знания. Аспект рассмотрения всегда зависел от цели исследования, что и являлось детерминантой в понимании этноса и этничности как общественного явления.
Исторические, социологические и психологические исследования рассматривали этнос, соответственно, с точки зрения формирования, с точки зрения фактора социального действия или с точки зрения самопознания и самоопределения личности. Различие акцентов обусловливалось различием в целях исследования. Для историков важно было понять, как этнос формировался и выступал в качестве субъекта истории. Насколько этничность можно рассматривать как результат социальноисторического процесса, формирования культурной, социальной, а затем и политической общности в процессе совместного освоения территории, решения экономических, социальных и исторических задач, а в какой мере она является социальным и идеологическим конструктом, результатом сознательных действий политиков
и интеллектуалов. Социологи сосредоточивались на этничности как факторе социальных процессов и, особенно, социального действия, как фактора образования групп и формирования групповой идентичности. Антропологические и биологические исследования акцентировали внимание на естественной природе этнических различий, на их биологической предопределенности и за-данности, стремились выявить и классифицировать эти различия, проанализировать их социальные проявления.
но этническая проблематика органически встроена в социальную философию, в философию истории, где находит теоретико-методологические основы для понимания сущности таких явлений как этнос, народ, нации, их роли в социально-историческом процессе. Конкретное знание о происхождении этноса и принципах его функционирования в социуме, накапливаясь, становилось базой для новых вопросов общего порядка, стимулируя развитие социально-философских концепций этноса. В свою очередь социально-философское понимание этноса формировало концептуальные рамки и категориальный аппарат для конкретных исследований
- социологических, антропологических, исторических и т.д. Культурологические и этнографические исследования, имея самостоятельное научное значение, ста-
новились информационной базой для всех остальных направлений исследований этничности.
Стремление рассматривать этнос и этничность как самостоятельные явления и теоретические категории привело к тому, что различные исследовательские задачи решались на основе междисциплинарных подходов, совокупность которых составила предметное поле этнологии.
В этнологическом знании сформировались различные парадигмы, соответствующие первоначальным дисциплинарным задачам исследований этноса. Междисциплинарный синтез в рамках единого этнологического знания привел к возникновению целостных концепций, использующих различные сочетания междисциплинарных подходов и парадигм.
Так, сложилась биологическая парадигма этнологических исследований, берущая начало в античных объяснениях этнического разнообразия и расцветшая пышным цветом в эпоху Просвещения, как система взглядов на природную обусловленность этнических различий. А вот концепция этногенеза Л. Н. Гумилева, хоть и относится исследователями к биологической парадигме, является таковой, скорее по форме, по типу терминологии и используемых категорий. По сути, теорию этногенеза Л. Н. Гумилева объединяет с биологическими парадигмами этноса только признание задан-ности этнической судьбы, постулирование внесоциаль-ного происхождения факторов этнического развития, точнее, существования этих факторов вне социальной структуры и социальных отношений. [См.: 3]
Психологическая парадигма, на наш взгляд, сформировалась на основе попыток объяснить многочисленные эмпирические данные, свидетельствующие об устойчивости некоторых признаков, являющихся общими для народа и воспринимаемых как этнические, связанные с этносом. Идеалистические воззрения Г. Штейн-таля и М. Лацаруса отражали интуитивное понимание существования этничности как особой субстанции, как целостного феномена, получающего объяснение в психологии народа как коллективного разума. [См.: 10]. В. Вундт критиковал подход Г. Штейнталя и М. Лацаруса, предлагая вместо поиска «народного духа» конкретные исследования мифов, обычаев и нравов народа. [См.: 2]
Социологические концепции рассматривали эт-ничность в рамках той или иной социальной проблемы, в контексте социальных отношений. На наш взгляд, наибольшее развитие социологические концепции этноса получили в рамках исследований этнических конфликтов и национализма. Именно в этих исследованиях сложилась социологическая парадигма этнологических исследований, в которой этнос и этничность выступали факторами мобилизации индивидов и социальных групп, базой для формирования политических полюсов, мощным магнитом в процессе группообразования.
Но именно социологическая парадигма, на наш взгляд, полностью сложившись, обусловила стремительное накопление эмпирических данных, которое создало парадоксальную ситуацию в этнологии. Ситуацию, когда бурное развитие и обилие данных этнологических исследований происходило на фоне «методологической растерянности и теоретического эклектизма»» [6, 31].
Российский философ, специалист в области философии и теории этноса С. Е Рыбаков объяснял этот состояние этнологии излишним увлечением эмпирическими исследованиями в ущерб фундаментальным [См.: 9].
Вместе с накоплением эмпирических данных происходило и накопление свидетельств о противоречивости проявления этничности, о многообразии условий формирования и функционирования этносов. При отсутствии развитого направления фундаментальных исследований, способных обеспечить теоретикометодологическую базу для анализа и объяснения этих противоречий, базовые категории этнологии - этнос и этничность - стали терять очертания, размываться или превращаться в мертвые теоретические схемы.
Это не в последнюю очередь было обусловлено тем, что все парадигмы этничности рано или поздно в своем развитии сталкивались с неуловимостью этнической идентичности, с несводимостью ее к совокупности этнических признаков. Эта неуловимость обусловила расцвет конструктивизма и инструментализма в этнологии, когда этнос и этническая идентичность объявлялись продуктами сознательной деятельности элит и интеллектуалов. Однако именно практика националистических выступлений и судьба националистических идей поколебали незыблемость конструктивистских и инструменталистских позиций.
«Именно социальный и экономический контекст определяет процесс развития националистического дискурса, националистической политики и практики,
- считает Л. М Дробижева. - Известно, какое решающее значение исследователи и политики, стоящие на конструктивистских и инструменталистских позициях, придают деятельности элит в трактовке понятия нации и формировании идентичности. Но насколько велик ресурс интеллектуальной мощи элиты, выражающей и формирующей идеи национализма, и вместе с тем насколько готовы те или иные социальные группы и вся масса населения поддержать ее идеи? Это зависит от состояния общества. Следует учитывать уровень экономического развития, политическую структуру государства, социально-культурные факторы, в том числе нормы и ценности, доминирующие в обществе, степень доверия политическим институтам, чувство гражданства и взаимопонимания граждан, степень осознания единства государства и проч.» [4].
Таким образом, возможности элиты в конструировании этнической идентичности не безграничны, но чем же определяется грань? И, значит, есть ли она - эта самостоятельно существующая и независимая от воли элит этническая идентичность? Особая этническая субстанция, которая может проявлять себя с отчаянной силой, стимулируя развитие националистических настроений, или, напротив, может таиться в социальных отношениях, растворяться в различных культурных феноменах, не сплавляясь в единый националистический импульс?
Социологические концепции этноса, развивающиеся в рамках исследований национализма, как правило, эту субстанцию не улавливают именно потому, что не нуждаются в ней как в особой категории, не акцентируют внимание на ней как на особом социальном
ИЗВЕСТИЯ ПГПУ им. В. Г. Белинского ♦ Гуманитарные науки ♦ № 27 2012 г.
феномене. Этническая идентичность крайне важна в концепциях национализма, однако в них основным механизмом ее формирования является государство.
«Национализм нельзя понять вне связи с государством. Национализм - это всегда попытка идеологически легитимировать захват контроля над государством. Вместе с тем это и реакция на чрезмерное вмешательство государства, ощущаемое меньшинствами в его составе» [4]. В то же время «национальное государство отличается от традиционной феодальной державы или империи не чувствами подданных, а системой институтов (общее законодательство и политическое представительство, единый внутренний рынок, унифицированная школа, регулярная армия, централизованная бюрократия и т.д.)»[5, 173].
Итак, вместо конструктивной деятельности политиков и идеологов мы можем получить институциональное формирование этнической идентичности в рамках национального государства. Но в рамках государства формируется идентичность особого рода - гражданская, которая может сосуществовать, а может и противостоять этничности. Исследования национальных движений, конфликтов, националистических объединений второй половины 20 века убедительно это доказывают.
Кроме того, многонациональные государства, масштабная миграция и существование этнических сообществ в рамках инонациональных государств не снимает, а обостряет проблему этничности. Этническая идентичность сохраняется в рамках иного государства, то мирно сосуществуя, то вступая в противоборство с ним.
И в этнологии начинается со второй половины 20 века бег по кругу, бесконечный поиск этничности как набора объективно существующих и однозначно операционализируемых признаков. Это - путь к потере самого предмета этнологии и, - что еще важнее,
- путь к подмене понятий, к потере важнейшей категории анализа социально-культурных и политических процессов в современном мире
Данное обстоятельство выразил в своих работах С. Е. Рыбаков. «Так называемые «этнические признаки»
- это самостоятельные социальные феномены, в которых может лишь каким-то образом проявляться искомая «этническая субстанция», но сами они ей не тождественны» [9, 7]. То есть существуют вполне самостоятельные этнические феномены, которые могут быть при определенном исследовательском подходе рассматриваться как характеристики этноса, но они имеют и свое собственное бытие, являясь в определенном социально-историческом контексте носителями этнического.
Этнос, таким образом, есть нечто большее, чем совокупность признаков, которые могут существовать сами по себе. По С. Е. Рыбакову: «Этническое - это не язык, культура или склад психики, но и не все перечисленное вместе; этническое - это «нечто» само по себе, которое может лишь отслеживаться по указанным параметрам» [10, 58].
С. Е. Рыбаков сформулировал тезис о том, что «...при поиске одного или нескольких «этнических признаков» речь идет вовсе не о самом «этническом», а лишь о его внешних индикаторах» [10 С.58]. Привлекаемые «этнические признаки» не могут адекватно
определять этническую субстанцию, потому что они отражают отдельные феномены, которые имеют свои сущность и природу, и вариации которых определяются далеко не только этносами.
С. Е. Рыбаков выдвигает на первый план проблему идентичности и самоидентификации, делая ее ключом к пониманию этноса и этничности. «Первым и главным основанием для причисления себя к определенному этносу и для функционирования этничности является принадлежность родителей, то есть фактическое родство с членами данного этноса». [9, 9]. Он утверждает, что этнографические исследования, опирающиеся на переписи населения и на свидетельства о самоидентификации не являются профанацией науки, сведением научного знания к обывательскому толкованию, а есть изучение обыденного осознания этнического. Ибо «любой ничего не знающий об этнографии обыватель всегда четко ответит на вопрос по крайней мере о своей собственной принадлежности». и для этого ему вовсе не нужно знать назубок перечень «этнических признаков», ибо «этническая принадлежность у каждого социализировавшегося (и, соответственно, этнизировавшегося) человека почему-то всегда выступает a priori». [9, 8 ].
Мы сосредоточили свое внимание на позиции С. Е. Рыбакова потому, что она, как нам представляется, позволяет рассмотреть методологические проблемы анализа этноса и этнического в контексте наиболее актуальных проблем нашей эпохи и современной философии - в частности, проблемы идентичности. Этот подход позволяет, на наш взгляд, выйти за пределы эмпирических исследований и при этом не попасть в ловушку абстрактных безжизненных конструкций, объединяющих некие объективные этнические признаки. Подход С. Е. Рыбакова позволяет выйти на уровень социально-философского осмысления живого процесса формирования этнической самоидентификации и идентичности.
Рассматривая этническую идентичность как результат социализации, мы должны задуматься об условиях самой социализации и об особенностях процесса формирования идентичности. Это становится особенно актуальным в современном мире, в эпоху глобализации, когда национальное государство теряет свои позиции в качестве основного института формирования идентичности. Напротив, этничность сегодня становится вполне самостоятельной основой идентичности, альтернативной гражданской и имеющей больше оснований для устойчивости.
институты национального государства, играющие огромную роль в формировании национальной общности и идентичности, сегодня утрачивают свою роль. Точнее, все больше превращаются в институты разрушения собственно национального. Особенно это заметно на примере образования. А ведь именно система образования играет ведущую роль в процессе социализации.
В то же время глобализация отнимает у национального государства функцию главного «заказчика» системы образования, снимая с нее обязанность создавать и поддерживать национальную идею и национальную культуру. Б. Ридингс отмечает: «Горизонт глобализации означает, что студент уже не является будущим национальным субъектом». [8, 82] Он уже «...не связан с нацио-
нальным государством и может перемещаться в соответствии с требованиями глобального рынка». [8, 83]
Такой подход означает полную трансформацию отношений системы образования и государства. Прежде всего, «.вопрос об Университете - это лишь вопрос, адресуемый студенту, который воспринимается как потребитель, а не как человек, желающий мыслить». [8, 48 ]. «Высшее образование воспринимается лишь как еще один предмет потребления, поэтому финансовая доступность или реальная денежная стоимость становится одной из категорий, влияющих на индивидуальный выбор». [8, 48 ]. Аналогичный подход к пониманию проблем образования прослеживается и у отечественных исследователей. [См.: 7]
Глобализация стирает национальные границы, разделяющие рынки, способствует все большей свободе передвижения капиталов, товаров, рабочей силы, знаний и технологий. Собственность, профессия, образование теряют национальную окраску, перестают быть якорями, удерживающими индивида в определенных национальных границах. Современная культура постмодерна, культура городов и потребления все больше становится глобальной, унифицированной, порождает множество идентичностей для одного индивида или маленькой группы. Существует множество равноправных самоопределений, противоречивость и неоднозначность которых заставляет обратиться к философскому осмыслению самоопределения человека, к философским трактовкам самого процесса самоидентификации и существования идентичности как самостоятельного социального феномена.
Важен и еще один момент, хорошо выраженный
З. Бауманом: «Индивидуализация пришла надолго; все, кто задумывался о том, как относиться к ее влиянию на образ жизни каждого из нас, должен исходить из признания этого факта. Индивидуализация несет все более широкому кругу людей беспрецедентную свободу экспериментирования, но (бойтесь данайцев, дары приносящих... ) она ставит на повестку дня и беспрецедентную задачу борьбы с ее последствиями. Зияющая пропасть между правом на самоутверждение и способностью контролировать социальные условия, делающие такое самоутверждение осуществимым или нереальным, является, судя по всему, основным противоречием «второй модернити», того состояния, которое методом проб и ошибок, критического осмысления и смелых экспериментов нам потребуется коллективно изучить и коллективно использовать».[1, 62-63].
Итак, идентичность сегодня принуждена формироваться в условиях индивидуализации и почти бесконечного многообразия индивидуальных стратегий. В этих условиях мы вправе говорить о субъективном сознательном выборе идентичности как об объективном факторе социального бытия. Но и сознательный выбор идентичности не гарантирует ее стабильности, не обещает раз и навсегда определённого социального статуса, места в обществе.
Обращает внимание мнение З. Баумана, который пишет: «Если и не в теоретическом аспекте, то по крайней мере в рамках системы практических намерений и целей класс и пол выглядели почти как «естественные
признаки», и задачей большинства самоутверждающихся личностей становилось «вписаться» в отведенную нишу, демонстрируя такое же поведение, какое было свойственно ее законным обитателям. Именно это и отличает «индивидуализацию» прежних времен от формы, которую она приняла сегодня, в наше время «растекающейся» модернити, когда не только положение индивидов в обществе, но и сами места, к которым они могут получить доступ и которые стремятся занять, быстро трансформируются и едва ли могут надежно служить в качестве цели чьей-то жизни. Эти новые нечеткость и хрупкость целей в равной мере влияют на всех нас — неопытных и опытных, необразованных и образованных, лентяев и трудоголиков. Мы мало что можем сделать, если вообще что-то можем, пытаясь «подстраховать свое будущее» прилежным соблюдением ныне принятых стандартов»». [1, 116-117]
В этих условиях разумно предположить, что этническая идентичность именно как родовая принадлежность получит второе дыхание в нашем мире хрупких и неверных идентичностей и трансформирующихся жизненных позиций. Но тогда методологически важным становится анализ не только самого процесса формирования такой родовой идентичности, но и механизмов сохранения ее устойчивости. Последнее, а также процесс воспроизводства самих этих механизмов, и есть, на наш взгляд, основной предмет этнологического знания сегодня, именно в нем кроется сегодня загадка этноса и этничности как самостоятельных феноменов нашего мира, так легко разрушающего всякую общность и принадлежность.
Именно поэтому проблема формирования и поддержания идентичности становится сегодня ключевой и для методологии, и для методики как теоретических, так и эмпирических исследований этничности.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бауман З. Индивидуализированное общество / Под ред. В. Л. Иноземцева. М.: Логос, 2005. 390 с.
2. Вундт В. Проблемы психологии народов / Пер. с нем. М.: Академический Проект, 2011.136 с.
3. Гумилев Л. Этногенез и биосфера Земли. М.: Айрис-Пресс, 2007. 560 с.
4. Дробижева Л. М. Возможен ли конструктивный национализм? Россия в глобальной политике. 2008. № 6.
5. Кагарлицкий Б. Ю. От империй к империализму. Государство и возникновение буржуазных цивилизаций. М.: Изд. дом Гос. университета - Высшей школы экономики, 2010. 680 с.
6. Обсуждение доклада В. А. Тишкова «О феномене этничности» // Этнографическое обозрение. 1998. № 1. С. 31-50
7. Очкина А. В. Совершенство пустоты // Пушкин. 2010. № 1. С. 14-18.
8. Ридингс Б. Университет в руинах / Пер. с англ. А. М. Корбута. М.: Изд. дом Гос. университета - Высшей школы экономики, 2010. 304 с.
9. Рыбаков С. Е. О методологии исследования этнических феноменов // Этнографическое обозрение, 2000. № 5. С. 4-22.
10. Рыбаков С. Е. Философия этноса. М., 2001. 420 с.
11. Этническая психология. Хрестоматия / Под ред. Егорова А. И. СПб.: Речь, 2003. 320 с.
