CC BY
71
И.А. Борисов кандидат философских наук, доцент
РОЛЬ ИДЕАЛА КРАСОТЫ В ГЕНЕЗИСЕ РУССКОЙ ДУХОВНОСТИ
Одна ранневизантийская легенда повествует о некоем священнике, который во время сна очутился в райском саду. В раю священник получает в дар три яблока, которые чудесным образом оказываются при нем уже после того, как он просыпается: «В это время ударили в било, и, пробудившись, пресвитер подумал, что видит сон, но когда выпростал левую руку свою из плаща и в ней въяве лежали яблоки, восхитился ум его». С. С. Аверинцев отмечает в этой связи, что в данной легенде снимается различие между космологической и онтологической оппозицией, странствие на небеса «в теле» и «вне тела» оказывается приравненным одно к другому1.
Идея нераздельности космологии и онтологии, их взаимный тождественный переход друг в друга является, на наш взгляд, одной из замечательных особенностей русской духовности и культуры. В свой черед эта особенность определяет склонность русского миросозерцания к эстетизации бытия. Взгляд на человеческую жизнь, на жизнь общественную и историческую сквозь призму идеалов духовности и нравственной красоты — вот главное, что отличает русского человека от представителя любой другой нации. Эта красота выступает не в предметном смысле, в котором она является объектом эстетического отношения к миру. Русской культурой исповедуется красота не вещная, но красота человеческих отношений, самого человека и его поведения. Красота по-русски — это доброта, терпимость и щедрость душевная. Можно даже утверждать, что русский человек — это и есть прежде всего такой взгляд на мир. Поэтому не право происхождения, не конкретная национальность определяет русского, но в первую очередь склонность видеть красоту в человеческих отношениях, природных законах и в историческом развитии. Именно данное обстоятельство позволило многим представителям иных культур, как, например, известному немецкому поэту Р. М. Рильке, воспринимать Россию как свою духовную родину.
Попытаемся исследовать роль, которую идеал красоты играет в генезисе русской духовности. Эта тема весьма актуальна, ибо очевидно, например, что решение такой задачи, как укрепление российской экономики, не сводится только к мерам, регулирующим экономическую деятельность отдельных индивидов и предприятий. Данная задача требует для своего решения осуществления целого комплекса мер внеэкономического порядка. Одним из внеэкономических факторов развития должен являться фактор формирования позитивного образа страны. При этом образ страны можно рассматривать как образ внешний, направленный на привлечение иностранных инвесторов, так и как образ внутренний. Положительное восприятие россиянами своей страны можно считать важнейшей составляющей формирования патриотизма и гражданственности, становления подлинного народовластия и, в конечном счете, сплочения российской нации. К тому же позитивный образ страны
должен быть адекватен тем традиционным ценностям, которые исповедует большая часть населения страны.
Сплочение общества происходит на основе идеи или ценности, большинством представителей данного общества принимаемой за основную. Только так определяется специфика конкретного общества, его главная отличительная особенность от других обществ. К примеру, основной ценностью американского общества является ценность свободы, ценность индивидуальной предприимчивости и мораль личного успеха, выражающегося в материальном благосостоянии. Эта ценность закреплена символически в массовом сознании как американцев, так и представителей других народов в знаменитом монументе — статуе Свободы. Направленность на реализацию свободы в своей деятельности, сам характер данной ценности формирует главное отличительное свойство американцев — практичность.
Главной отличительной особенностью русских является духовность, т.е преобладание нравственного, религиозного, интеллектуального над материальным. Русская культура консервативна по своей сущности, а русская духовность основывается прежде всего на преемственности национального культурно-исторического опыта. Основополагающим фактором здесь выступает православие — ортодоксальное христианское вероисповедание, традиционное для нашего народа. Православие является духовным стержнем русской культуры, именно через него русский народ приобщен к мировой цивилизации и истории, локомотивом которой выступают страны, сформировавшиеся под влиянием различных ветвей христианской религии.
Очевидно, что подобно тому, как ценность свободы формирует практичность у американцев, так и некая ценность формирует духовность у русских. Поскольку главная цель православной жизни состоит, по словам святого Серафима Саровского, в стяжании Благодати, то главную ценность русской культуры можно определить понятием «благо» (благодать, благость, блаженство). Данная идея проявляется в онтологически-ценностной триаде «добро-истина-красота». Каждая ипостась триады фиксирует соответственно этическое, познавательное и эстетическое определения идеи блага. Именно направленность представителей русской культуры, вне зависимости от их национальности, на идею блага, ориентация в своей деятельности на триаду «добро-истина-красота» и формирует такое особое свойство, как духовность.
Мировая христианская цивилизация имеет два фундаментальных социокультурных основания — античную и библейскую культуру. Поэтому каждая культура общехристианской традиции, и русская культура также представляет собой неповторимый синтез данных двух оснований. Особенностью этого синтеза является то, что русская культура интерпретирует античное наследие, скорее, в его греческом, а не римском варианте. России оказались более близки представления эллинов о живом и прекрасном космосе-логосе, нежели представления латинян о космосе-полисе, о праве, социальных регламентациях и т.д. Другая важная особенность его заключается в интерпретации отечественной духовностью библейской культуры в
ортодоксальном новозаветном духе, т.е. с приоритетом идеи Благодати над идеей закона.
Уже первый памятник древнерусской литературы — «Слово о законе и Благодати» митрополита Иллариона — закладывает основы русского миросозерцания. Заповеди Моисея, в основном запретительные по своему характеру, четко налагают ограничения на человеческое поведение, называют то, чего делать нельзя. Заповеди Иисуса Христа — евангельские заповеди блаженства — носят уже не запретительный, а целеполагающий характер, подразумевая человека не просто не делающего зла, но человека деятельного, активно творящего добро. Критическое осмысление поведения, ориентирующегося только на запретительные заповеди, и утверждение поведения, ориентирующегося на заповеди блаженства, — вот основная идея данного произведения. При этом точно очерченная проповедуемая установка на стяжание Благодати является отнюдь не отрицанием закона, а, наоборот, установкой на его более глубокое исполнение.
Следование индивида закону проявляется в том, что индивид предсказуем в своем внешнем поведении, он последовательно и систематично выполняет существующий закон. Установка индивида в своем поведении на стяжание Благодати формирует более сложное поведение, которое сообщает индивиду большее количество степеней свободы в вопросах выбора правильного поведения. Можно утверждать, что такая евангельская установка вошла «в плоть и кровь» русской культуры, представляет собой одно из фундаментальных оснований русской духовности.
Данный факт поддерживается в том числе и приоритетом греческого компонента в освоении русской культурой античного наследия. Римское в античном наследии — это прежде всего оппозиция господ и рабов, императоров и солдат, монолог государственной власти, зрелища гладиаторских боев, войны с варварами, заканчивающиеся победой варваров. Греческое в античном наследии — это союз предприимчивых ремесленников и торговцев, боевое содружество свободных людей, народовластие, принцип равенства, философские споры, город-государство, диалог, искусное дипломатическое балансирование на грани войны и мира с варварами и, в конечном счете, ассимиляция последних. Конечно, русская культура воспринимает и римское начало в античном наследии, как, впрочем, и западная воспринимает греческое. Но речь идет об акценте, который делает культура-наследник. У русских — греческий акцент античности, у европейцев, а тем более у американцев, — акцент римский, или латинский. Из этого обстоятельства вытекает множество культурных, экономических и политических следствий, которые сводятся к одному главному: Россия, наследуя греческую античность, стремится воплотить в истории идею всечеловека, поступающего по отношению к другим в духе братства, идею человека всесторонне развитого, гармоничного и прекрасного.
Следование в своей практически-духовной деятельности идее блага проявляется у русских даже на уровне повседневности. В большинстве своем русские не любят планировать свою деятельность, не любят системности,
последовательности в делах, а, скорее, предпочитают спонтанную, творческую деятельность. Поэтому русские обычно заимствуют у Запада системные технологические формы рационального производства и жизнедеятельности, но выстраивают на основе этих форм свою самобытную, творчески направленную культуру. Зачастую происходит так: в России кто-то выдвигает идею, ее берут за основу западные специалисты и создают технологию, которую продают для промышленного использования опять в Россию. То же касается и социальных технологий: Россия их заимствует, но создает на их основе новые формы социального творчества. Русский и западный типы мышления оба относятся к инновационному типу. Но если западный тип является, скорее, инновационно-технологическим, то русский тип есть тип инновационно-органический. Иными словами, если для западного миросозерцания характерна диалектика порядка и хаоса, то русскому миросозерцанию свойственна диалектика красоты и уродства. Согласно первому закону диалектики — закону единства и борьбы противоположностей, если в индивиде проявляется стремление устроить мир по законам красоты, то тогда в его мировоззрении актуализируется категория противоположная — уродство. Иначе говоря, обычно индивид, стремящийся к красоте, исходно имеет дело с реальностью, которая понимается им как уродливая, безобразная и бесформенная.
Красота представляет собой одну из фундаментальных составляющих в русской онтологически-ценностной триаде «добро-истина-красота». Можно сказать, что красота — это эстетическое определение блага. Для русского мировоззрения характерно созерцание всего мира, как природного, так и социального, через призму идеала красоты. При этом наш национальный идеал красоты обладает специфическими характеристиками. В рамках нашей культуры «эстетика жизни гораздо важнее отраженной эстетики искусства», как отмечал К.Н. Леонтьев . Данное эстетическое отношение не замыкается в рамках искусства или в смежных с ним областях, а является определяющим отношением к миру, к жизни и к деятельности человека в этом мире. Н.Ф. Федоров писал, что человек «является художником и художественным произведением — храмом... Это и есть эстетическое толкование бытия... Наша
3
жизнь есть акт художественного творчества» .
А.Ф. Лосев определяет эстетику как науку о выражении внутреннего во внешнем. Человеческая деятельность в эстетическом смысле — это выражение внутренних сущностных сил человека. При этом его самовыражение должно быть естественным, т.е. оно должно быть прочно укоренено в природных основаниях. Если самовыражение человека искусственно, то сам человек теряет свою жизнестойкость. Свойства души человеческой напрямую зависят от природных условий. Данная проблема традиционна для русской культуры, она является одной из важнейших тем в творчестве многих русских писателей в частности, В. Г. Распутина.
Однако естественность в самовыражении человека можно понимать с разных точек зрения. Например, американцы в своей культуре понимают ее механистично. В этом сила и слабость образа их культуры как внутри страны, так и во всем мире. Русские понимают эту естественность энергийно.
Естественность не сводится только к простейшему биологическому проявлению, она включает в себя и смысловой коммуникативный обмен между людьми. Человеческое общение, особенно непосредственно-личное, безусловно, также имеет свое биологическое основание.
Феномен русского эроса содержит в себе в качестве приоритетного фактора душевную связь между индивидами, сходство их психической и духовной организации, что подтверждает та великая роль русской классической литературы, которая определяет самосознание русской нации в целом. Правда, эту роль в наше время литература начинает уступать таким формам искусства, как кино и телевидение. Но как в этих формах искусства, так и в национальном бытии упор делается не на «эффективность» жизни, т.е. на то, в какой мере жизнь приводит к выполнению каких-либо прагматических целей, а на эстетическое качество жизни, на то, насколько сама жизнь соответствует идеалам красоты. В русской речи поэтому и слышится порой: этого делать нельзя, потому что некрасиво, т.е. безнравственно, противоречит устоявшимся традициям.
«Жить по законам красоты» — девиз не только отдельного русского, но и всего нашего народа в целом. Этим определяются как наши победы и величайшие достижения, так и наши беды, кризисы и катастрофы. Русский народ есть святой и наивный, верный и упрямый в достижении целей. Такое качество иначе называется подвижничеством. В основе его — установка на подвиг, на поступок, на жизнь во имя спасения других. При этом подвижничество и демонстрирует то понимание красоты, о котором Ф.М. Достоевский сказал как о «красоте христианского подвига». В своей знаменитой речи от 8 июня 1880 г., посвященной юбилею А.С. Пушкина, говоря о всеевропейском и всемирном назначении русского человека, Достоевский отметил, что «стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только стать братом всех людей, всечеловеком...». И далее: «Наш удел и есть всемирность, и не мечом приобретенная, а силой братства нашего к воссоединению людей»5.
Таким образом, Достоевский очень точно выразил одно из определяющих свойств русской духовности: стремление найти и воплотить в жизнь качественно новый, прекрасный, т.е. пропущенный через призму идеала красоты, социальный идеал, и при этом воплотить такой социальный идеал не только в своей национальной жизни, но и в жизни всего человечества. Поэтому российская национальная идея не замкнута в своих национальных, политических и культурных границах, она экстатически проявляет себя вовне — в пространство всего мира. Идея всечеловеческого братства, национальная по форме, является всемирно-исторической идеей по своему существу. Всечеловеки должны образовать качественно новую социальную общность на основе духовной активности каждого. Общность эта есть братство во Благодати, всечеловеческое братство, или соборность.
Русский идеал соборности — благого общества — преодолевает главное противоречие социальной жизни: противоречие между личными и общественными интересами. Подобное противоречие реализуется в
крайностях: либо человек погружается в коллективную «машину» и он теряет в ней свое человеческое начало, либо человек сосредоточивается на своем эгоистическом жизненном проекте и этим разрушает общество, в котором живет, и опять-таки теряет человеческое начало. В соответствии с идеалом соборности в обновляемом социуме устанавливается новая гармония личных и общественных интересов, осуществляемая на животворных духовных началах. Об этом писал В.С. Соловьев: «Личность в силу присущей ей внутренней беспредельности может быть окончательно и безусловно солидарною и нераздельною с общественною средою не в ее данных ограничениях, а только в ее бесконечной целости, которая постепенно проявляется по мере того, как общие формы во взаимодействии с единичными лицами расширяются, возвышаются и совершенствуются»5.
Можно сказать, что в идеале соборности человек не сводится к общественной функции, он понят субстанционально, как микрокосм, который, в свою очередь, оживотворяет своей духовной энергией всю общественную целостность. Основа идеала соборности, к воплощению которого стремится Россия, все та же — идея блага. Западный человек, ориентирующийся на идею свободы, обустраивает внешний мир посредством социальных «машин», и сам факт его участия в их «работе» объявляется главным критерием его человечности. Это приводит к проблемам, с которыми столкнулась мировая христианская цивилизация сегодня. И сохраниться она может лишь в том случае, если люди найдут в себе силы осуществить в истории новозаветные принципы. Главная роль в этом принадлежит России.
Следовательно, русскую духовность отличает пафос исторического творчества. Как отметил писатель А.П. Платонов, решение многих проблем заключено в историческом, общественном прогрессе, когда новый мир будет устроен более во вкусе Музы — или когда. все человеческое будет превращено в поэтическое, и наоборот. Поэтому русским свойственна способность пожертвовать всем материальным во имя утверждения идеи блага ради всех людей. Подобное утверждение и отстаивание высших ценностей является важнейшим свойством русской духовности. В результате русские вечно «путают карты» наполеонам всех времен своей наивной убежденностью в живой реальности духовных координат — в живой реальности добра, истины и красоты, в том, что они возможны - для всех. Самое непостижимое для оппонентов в том, что русские утопии сбываются и нищая страна чудесным образом снова оказывается на передовой истории.
В чем загадка русской духовности? Где истоки величия отечественной культуры? В чем причина нашей национальной жизнестойкости? Ответ на эти вопросы таков: главная причина великой нашей жизненной и духовной стойкости заключается в верности идее блага, в верности высшим ценностям добра-истины-красоты. Но как русские претворяют эти высшие ценности в жизнь? Данный вопрос является сложнейшим и требует обширной программы научных исследований. Факт остается фактом: умопостигаемые сущности добра-истины-красоты самым вещественным образом воплощаются в живой
реальности отечественного бытия подобно тому, как три райских яблока из упомянутой ранее легенды оказываются в руке пресвитера.
Примечания
1 Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1997. С.
113.
2 Леонтьев К.Н. Византизм и славянство. М., 1996. С. 87.
3 Федоров Н.Ф. Философия общего дела. М., 1982. С. 235.
4 Достоевский Ф.М. Дневник писателя / Собр. Соч.: В 15 т. СПб., 1995. Т.14. С. 386.
5 Соловьев В.С. Оправдание добра: Нравственная философия. М., 1996. С. 212.
