CC BY
18
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2011. № 2
И.В. Матыцина
РОЛЬ И МЕСТО КЛИШЕ В СТЕРЕОТИПНЫХ СИТУАЦИЯХ ОБЩЕНИЯ (на материале интервью, проведенных шведским этнологом К. Эрикссон)
Множество бытовых ситуаций характеризуются не только повторяемостью, но и достаточно жесткой регламентацией, поэтому социализация индивида в национально-лингво-культурное сообщество сопровождается усвоением необходимого набора правил и стереотипов, необходимых для успешной коммуникации в рамках данного сообщества. Стереотипные действия, как правило, сопровождаются стереотипными фразами (которые произносятся автоматически или полуавтоматически и имеют клишированный характер). В статье рассмотрены два типа коммуникативных ситуаций, которым соответствуют две функциональные разновидности клишированных фраз. Граница между этими типами очень расплывчата, и есть переходные случаи, которые можно отнести как к первой, так и ко второй разновидности, однако, мы условно назвали их: 1) клише как способ установления контакта и/или поддержания беседы; 2) клише как способ структурирования социальных отношений. Материалом для анализа послужили данные опроса информантов, проведенного шведским исследователем-этнологом К. Эрикссон.
Ключевые слова: языковой эксперимент, информант, коммуникация, клише, стереотипные ситуации.
The set of household situations are characterized not only by repeatability, but also by rigid enough regulation, therefore socialization of the individual in a national-linguocultural community is accompanied by mastering a necessary set of rules and stereotypes necessary for successful communication within the limits of a given community. Stereotypical actions, as a rule, are accompanied by stereotypical phrases (which are said automatically or half-automatically and have a clichéd character). The article considers two types of communicative situations to which correspond two functional versions of clichéd phrases. The border between these types is very indistinct, and there are transitive cases which can be assigned either to the first, or to the second version, however, we conditionally named them: 1) a cliché as a way of establishing contact and/or conversation maintenance; 2) a cliché as a way of structuring social relations. As the material for analysis the author uses the survey data collected by the Swedish researcher-ethnologist K. Eriksson.
Key words: linguistic experiment, informant, communication, cliché, a stereotypical situation.
Вопрос о том, насколько речевая деятельность свободна и спонтанна, решается учеными неоднозначно. Например, Б.М. Га-спаров [Гаспаров, 1996: 119] указывает, что «различные фрагменты
и различные контуры-эскизы высказываний существуют для говорящих в качестве непосредственно данных образов — конкретных языковых «предметов», отложившихся в памяти из прошлого опыта». Согласно этому мнению, в процессе создания высказывания используются конкретные образцы, опознаваемые на основе совокупного языкового опыта и говорящего, и слушающего [там же: 120). В других исследованиях можно встретить указания на то, что речь является творческим процессом, состоящим в постоянном продуцировании новых высказываний [Негневицкая, 1975]. Наиболее распространенной, однако, является точка зрения, согласно которой наряду с процессами воспроизведения в речевой деятельности происходит порождение, «цитирование», таким образом, совмещается с творчеством [Красных, 2003: 74]. Безусловно поддерживая эту точку зрения, мы сосредоточим сейчас свое внимание лишь на той стороне речевой деятельности, которая соотносится с воспроизведением уже существующих шаблонов и клише. Социализация индивида в национально-лингво-культурное сообщество сопровождается усвоением набора правил и стереотипов, необходимых для успешной коммуникации в рамках данного сообщества, тем самым приобретается коммуникативная компетенция, которая в лингводидактической литературе «предстает как высшая форма владения языком, как итоговая цель обучения» (Красных, 2003: 92). «Без овладения жанрово-ролевыми стереотипами общения, в которых языковые единицы достаточно прочно увязаны с типическими ситуациями (выделено мною. — И.М.), взаимодействие языковых личностей было бы затруднено» [Горелов, Седов, 1997: 137]. По мнению ученых, «стереотип как феномен имеет две разновидности. Первая группа представлена стереотипами поведения (...); они представляют собой инварианты деятельности, определяют коммуникативное (в том числе вербальное) поведение в той или иной коммуникативной ситуации. (. ) Вторую группу стереотипов составляют стереотипы-представления. (...) И поскольку такие стереотипы есть определенное представление о предмете или ситуации, мы выделяем, соответственно, стереотип-образ (...) и стереотип-ситуацию (...)» [Красных, 2003: 233]. Стереотипы-ситуации и стереотипы-образы в какой-то мере предопределяют стереотипы поведения (в том числе вербального).
Множество бытовых ситуаций характеризуются не только повторяемостью, но и достаточно жесткой регламентацией, что отчасти напоминает чайную церемонию, где роль каждого участника заранее расписана. Стереотипные действия, как правило, сопровождаются стереотипными фразами, которые произносятся автоматически или полуавтоматически и имеют клишированный характер. Наглядный пример — ситуация «очередь». В России следует подойти, спросить: «Кто последний?» (не «крайний»!), и услышав:
«Я», занять свое место за соответствующим человеком. В Швеции нужно оторвать в автомате квиток с номером очереди, сесть и следить за табло над окошком кассы (см. также описание феномена и ситуации очереди в монографии В.В. Красных [Красных, 2003: 240]). Виды клише и их роль в современном языке в последнее время активно обсуждаются самыми разными специалистами — лингвистами, преподавателями иностранного языка, специалистами по устному и письменному переводу, литературоведами. Психологи говорят о «клишированности» сознания общества, на бытовом уровне клише ассоциируется с тривиальностью и противопоставляется активному творческому началу. Например, по свидетельству шведских информантов [Эрикссон, 1994: 7], клише это «Allmänna uttryck som alla använder utan att riktigt mena vad det betyder; lite skitsnack» — «Общие фразы, которые все произносят, не особенно вдумываясь в их содержание; разговор ни о чем». Это в целом соответствует определению клише, приведенному в толковом словаре современного шведского языка [Norsteds svenska ordbok, 1990] — «utnött och banalt uttryck» (избитое и банальное выражение) и словаре лингвистических терминов: «избитое, шаблонное, стереотипное выражение, механически воспроизводимое в типичных речевых и бытовых контекстах, либо в данном литературном направлении, диалекте» [Ахманова, 1969: 197]. В данной статье термин «клиширо-ванность» используется в широком смысле как «предсказуемость», «запрограммированность», «несвобода», преобладание фатической (контактоустанавливающей) функции над остальными, прежде всего, референтивной, что, однако, не противоречит общепринятому толкованию, так как в реальных речевых фрагментах банальность темы предрасполагает к употреблению стертых выражений. Всегда ли человек осознает, что употребляет клише, в каких сферах клише используются наиболее часто, какие виды клише особенно распространены в современном шведском языке?
Исследователь-этнолог Карин Эрикссон [Eriksson, 1994: 3] вспоминает, как в 1993 г. слушала по радио программу с участием шведской рок-группы. В середине разговора артисты вдруг замолчали, потом начали смеяться и попросили поставить запись песни, пока они подготовятся к следующей части интервью. Оказывается, они договорились на все вопросы отвечать только клишированными фразами, а когда запас клише иссяк, музыкантам потребовалось время, чтобы вспомнить новые. Примечательно, что, по словам К. Эрикссон, она не заметила в ответах группы никакой искусственности. Заинтересовавшись этим феноменом, исследователь провела эксперимент с целью выявления тех ситуаций, в которых наиболее часто используются клише. Опираясь на материал, представленный в исследовании К. Эрикссон, мы предлагаем класси-
фицировать различные виды клише, исходя из степени их ситуативной обусловленности и той функции, которую они выполняют в речи коммуникантов.
Пример 1 [Eriksson, 1994: 8]:
— Det var Jonas du hette? Vi sâgs hos Adolf när vi var pâ hans fest. — «Тебя Юнас зовут? Мы встречались у Адольфа на вечеринке».
— Ja just det. Ja, det är du som är Magnus? — «Да, точно. А ты Магнус, да?»
— Mm. — «Угу»
— Du pluggar va? — «Ты учишься?»
— Ja, jag pluggar Nationalekonomi nu. — «Да, на экономическом».
— Jaha. Är det intressant? —«А-а-а... Интересно?»
— Jaa, sâdàr, litegrann intressant, ja, det är nog ganska givande. — «Да, ничего... Более или менее интересно, и вроде довольно полезно».
— Jag kan tänka mig det. — «Могу себе представить».
— Själv dâ? — «А ты?»
— Jaa, jag läser filosofi. — «Ну а я на философском».
— Jaha. Det lâter intressant. Det kanske man är sugen pâ ibland lik-som. — «А-а-а. Интересно. Пофилософствовать иногда бывает приятно».
Пример 2 (Eriksson, 1994: 8):
— Hej! Vi sâgs ju pâ festen i lördags. — «Привет! Мы встречались на вечеринке в субботу».
— Ja just det. Det var trevligt, tycker du inte det? — «Да, точно! Весело было, правда?»
— Jo, det var trevligt. — «Да, весело».
В обоих случаях беседуют малознакомые люди и пытаются найти общую тему для разговора. Участникам первого диалога случайно удалось выяснить, что оба учатся, и это стало темой последующего обсуждения. Во втором диалоге выйти на общую тему не удается, и диалог сам собой «умирает», сменяясь тягостным молчанием. О чем могут говорить малознакомые люди, чтобы заполнить мучительную паузу?
I. Ситуативно обусловленные клише
Примеры 1 и 2 иллюстрируют употребление ситуативно обусловленных клише, т.е. таких выражений, которые используются в определенных типах коммуникативных ситуаций. Ниже будут рассмотрены различные ситуации, которые характеризуются клиши-рованностью, т.е. предсказуемостью и автоматизмом поведения, обсуждаемых тем и речевых реакций1. Общим для клише этой
1 Круг анализируемых примеров ограничен материалом интервью, содержащихся в работе этнолога К.Эрикссон.
группы является отстутствие фиксированной языковой формы. Например, не существует одной стандартной фразы, чтобы прокомментировать погоду, и, если на улице дождь, можно сказать: Vilket ruskigt väder — «Какая ужасная погода», Det har regnat en hel del pâ sistone — «В последнее время что-то дождь зачастил» или Oj, vilket regnväder — «Ой, какой дождь». Поскольку форма таких выражений является свободной, клишированность в этом случае, видимо, прежде всего, является признаком темы: коммуникативная установка говорящего реализуется путем использования достаточно ограниченного и предсказуемого набора тем. Мы рассмотрим два основных типа ситуаций, которым соответствуют две функциональные разновидности клишированных фраз. Граница между этими типами очень расплывчата, и есть переходные случаи, которые можно отнести как к первой, так и ко второй разновидности, однако, мы условно назвали их 1) клише, которые употребляются в беседе малознакомых людей с целью установления контакта и/или поддержания беседы (выбор темы является факультативным); 2) клише, употребление которых диктуется требованиями этикета или желанием говорящего остаться в границах существующего личного пространства, и которые, тем самым, используются как способ структурирования социальных отношений (выбор темы является заданным).
1. Клише как способ установления контакта и поддержания
беседы
В качестве первой, лежащей на поверхности темы информанты назвали погоду. По их единодушному мнению, это хороший способ «спасти» разговор, причем способ совершенно «безопасный» и «безобидный», который может быть использован в любой ситуации, когда требуется поддержать разговор. Обсудить можно дождь, снег, невиданную жару или, напротив, стужу (см. примеры выше).
Внешность собеседника также была названа среди возможных тем для разговора, однако здесь определились некоторые ограничения, связанные с полом собеседников. Так, например, женщина, у которой мужчина отметит прическу, может счесть своего собеседника недостаточно мужественным и слишком легковесным или заподозрить его в желании сделать комплимент. Похвала прически, обращенная одним мужчиной к другому, малознакомому, может даже вызвать сомнения в сексуальной ориентации первого — по словам одного из информантов, он бы от такого «странного» (konstig) человека держался подальше (skulle dra sig dârifrân sâ fort som möjligt). В целом, все информанты отметили, что основным фактором, влияющим на частотность употребления подобных вы-
ражений, является степень близости коммуникантов. При случайном или «шапочном» знакомстве внешность не обсуждается или же говорятся ничего не значащие комплименты.
Родственники и общие знакомые упоминаются для идентификации собеседника: кем они ему приходятся или насколько хорошо он/она их знает и откуда. Но обсуждать родственников и общих знакомых в случайной беседе не принято ("Gemensamma bekanta kan man ta upp men man frâgar inte vad den andra tycker om dem").
Исключение составляют встречи родственников, которые редко между собой общаются и не имеют общих тем для разговора; в этом случае единственной общей темой для них являются другие родственники, близкие или дальние.
При общении с гражданами других стран, которые мало знают о Швеции и шведах, информанты, как следует из их слов, прежде всего, стали бы говорить о красоте природы Швеции, о снежных зимах и прекрасной погоде летом. Упомянув такие клише массового сознания, как «морозная зима», «белые медведи» и «Праздник середины лета», говорящий затем мог бы отметить, что эти образы верно отражают действительность. При описании национального характера информанты оперируют такими понятиями, как «молчаливый», «замкнутый», «скромный», «самокритичный», «завистливый», «любитель выпить» и т.д.: Svenskarna är lite tystlâtna och till-bakadragna om de inte har fâtt nâgot att dricka i sig. — «Шведы немного молчаливы и застенчивы, пока не выпьют», Svenskarna är väldigt stela, avundsjuka, trâkiga, negativa mot oss själva. — «Шведы очень чопорные, они очень завистливые, скучные и самокритичные», Svensken är tyst och inbunden. — «Шведы молчаливые и замкнутые».
Общим для всех информантов является достаточно критическое отношение к собственной нации, что видно из «ярлыков», которые используются ими для характеристики типичного шведа. Интересно, однако, что эти ярлыки они соотносят с образом некоего среднестатистического шведа, а применительно к себе самим и своим близким считают не актуальными: Själv tycker man inte att man är det, men svenskarna är det. — «Мол, я сам не такой, а вот шведы в целом — такие». Складывается впечатление, что шведы сами создают, распространяют и поддерживают о своей нации существующие мифы, хотя внутренне в них не верят и воспринимают шведа как образ в высшей степени положительный. При помощи каких клише описывают шведы стереотипные образы представителей других культур и народов?
Наиболее четкие представления информанты имеют о представителях ближайших европейских стран (Финляндии, Норвегии, Германии), а также японцах, американцах и китайцах, т.е. о жителях тех стран, которые либо чаще других эмигрируют в Швецию,
либо посещают страну в качестве туристов, либо имеют активные культурные и экономические связи со Швецией.
Естественно, что обсуждение типических черт той или иной нации не является общепринятой темой для разговора и возникает тогда, когда для этого в беседе складываются определенные предпосылки. Причем, как показывает материал, у информантов существует дифференцированное представление о жителях тех стран, которые благодаря географическому положению или историческим контактам со Швецией знакомы им лучше (прежде всего, европейские и некоторые азиатские страны). Остальные воспринимаются как часть более крупного целого (жители Востока, Латинской Америки или Африки, а не отдельно, например, Кении или Уругвая). Многие шведские дети не знают, как выглядит, например, вьетнамец или индонезиец, но благодаря попкультуре, растиражировавшей гротескный образ китайца, думают, что типичный китаец носит конусообразную шляпу, бороду и длинный халат.
Актуальные события в стране и в мире, свежие новости общественной и культурной жизни нередко становятся темой случайной беседы малознакомых людей. Как сказали информанты, об убийстве Улофа Пальме говорили все ("Palmemordet talade ju alla om") [Eriksson, 1994: 14]. Можно обсуждать фильмы, идущие в кинотеатрах, сериалы, результаты предстоящих выборов и т.д. Главным в этом случае является уверенность одного из коммуникантов в том, что предмет разговора известен его собеседнику, и он сможет поддержать разговор, оставаясь при этом в рамках самых общих рассуждений, не требующих обязательного высказывания собственного мнения.
Типичный пример — поездка в лифте с малознакомым соседом по подъезду. Молчание в такой ситуации вызывает чувство мучительной неловкости, обсуждение личных вопросов обычно неуместно. Выручают общие темы, например, положение в жилищном кооперативе, ремонт в подъезде, уборка двора, повышение квартплаты, недавнее собрание жильцов, соседи, которые слушают громкую музыку и т.д. Man mâste säga nâgot för man kan ju inte lâtsas att man inte ser den i en hiss! Man tar upp saker som är nära, saker som har hänt i huset. — «Нужно что-то говорить, нельзя же делать вид, что не видишь человека, [едущего вместе с тобой] в лифте. Обсуждаешь то, что актуально, что происходит в доме» [Eriksson, 1994: 15].
Наличие общих интересов или общего опыта очень облегчает коммуникацию, так как позволяет легко найти предмет для обсуждения. В этом случае собеседникам не грозит неловкое молчание, тема для разговора всегда под рукой.
Одной из таких излюбленных тем, по свидетельству информантов, являются собаки. О них речь обычно заходит тогда, когда говорящий знает, что у собеседника есть собака, или они находятся в доме, где есть собака. Наиболее распространенные фразы: Vilken gullig hund! — «Какая симпатичная собачка!», Hur gammal är den? — «Сколько ей лет?», Vad är det för ras? — «Какая это порода?», Är det en hane eller hona? — «Это мальчик или девочка?», Vad heter den? — «Как ее/его зовут?».
При обсуждении того, может ли быть служба в армии темой, подходящей для разговора с малознакомым человеком, мнения информантов разделились. Во-первых, женщины в большинстве своем не являются военнообязанными, потому эта тема для них не актуальна. Во-вторых, не все мужчины служат в армии, а те, кто прошел службу, относятся к ней неоднозначно, и не всем хочется об этом времени вспоминать. Даже те, кто готов обсуждать этот вопрос с малознакомым человеком, говорят, что сначала следует прозондировать почву ('^Ш^а iväg en trevare"). Это свидетельствует о том, что тема армии не является столь же нейтральной, как, например, «собаки», поскольку данный вопрос затрагивает взгляды и ценности человека, и реакция собеседника может оказаться непредсказуемой. Кроме того, обсуждение этого предмета больше свойственно мужчинам, чем женщинам.
Удобным поводом для разговора на общие темы может стать профессиональная близость коммуникантов. Одна из информанток, работающая в магазине одежды, рассказала, что когда она заходит в видеопрокат, у них с продавцом обычно завязывается следующий разговор: "Äh stackars er som fár stá inne!'" Sá börjar man direkt ta upp det här med att man jobbar inne fast det var fint ute för att ha nágonting att prata om. Och sen frágar han mig direkt dá "hade vi haft mycket folk i dag eller hade det varit lugnt?" Man tar upp det för att han vet att jag jobbar i butik ocksá. — «Бедняжка, вы все здесь, в четырех стенах!» Чтобы не молчать, я говорю о том, что на улице хорошая погода, а приходится стоять за прилавком. Потом мужчина спрашивает у меня, много или мало сегодня было покупателей. Он задает этот вопрос потому, что знает: я тоже работаю в магазине» [Eriksson, 1994: 19].
Все рассмотренные примеры свидетельствуют о том, что выбирая тему для разговора с малознакомым человеком, шведы прежде всего руководствуются правилом сохранения дистанции. Коммуникация сохраняет внеличностный характер, не нарушает границ личного суверенитета, не требует от собеседников выражения собственного мнения и знания деталей. Предпочтение отдается нейтральным темам, имеющим прямое или косвенное отношение
к ситуации коммуникации. На темы, обсуждение которых требует выхода за рамки объективности и нейтралитета, наложено табу. Среди бесед, которые могут вести на общие темы малознакомые люди, наиболее клишированными являются разговоры о собаках. Вопросы и ответы не ориентированы на обмен информацией, фразы шаблонны, безлики и ситуативно-обусловлены. Хотя те же фразы могут использоваться при наличии у коммуникантов неподдельной заинтересованности в теме беседы. В этом случае они теряют клишированный характер, сохраняя ситуативную обусловленность. Например, если «собачник» спрашивает на прогулке, какого пола встреченное животное, он, скорее всего, хочет узнать, смогут ли две собаки мирно играть вместе или будут драться за первенство.
2. Клише как способ структурирования социальных отношений
Наряду с ситуациями легкой поверхностной беседы с целью установления или поддержания отношений, когда оба коммуниканта находятся в равных условиях и не имеют личной заинтересованности в предмете разговора, есть и другие ситуации, непосредственно затрагивающие сферу частной жизни и интересы одного из собеседников. К таким ситуациям относится, например, выражение соболезнования или участия. Разговор с больным или страдающим человеком может стать серьезным испытанием для того, кто не знает, как себя в этой ситуации вести и что говорить. Причиной неловкости чаще всего является отсутствие близких отношений между коммуникантами. С хорошим знакомым говорить легче, так как представляешь, в чем причина его огорчения, и как его лучше утешить.
По мнению информантов, при встрече с расстроенным человеком следует, прежде всего, задать общий вопрос, например, Hur är det fatt? — «Как дела?», чтобы затем строить разговор, ориентируясь на реакцию собеседника. Другие возможные фразы: Hur már du? — «Как себя чувствуете?», Varför är du ledsen? — «Вы чем-то расстроены?», Vad är det som har hänt? — «Что случилось?»
Среди фраз, используемых для утешения, также можно выделить наиболее частотные альтернативы: Det gár över — «Обойдется, пройдет...», Grát, det hjälper — «Поплачьте, это помогает», Jag vet vad du menar, jag fórstár hur det känns — «Я понимаю вас, я знаю, что вы чувствуете», Det blir bättre — «Все обойдется», Det kunde ju ha varit värre — «Могло быть и хуже», Man kan inte alltid vara bäst — «Нельзя всегда быть первым», Det gár bättre nästa gáng — «В следующий раз получится» [Eriksson, 1994: 20].
На вопрос имеет ли значение пол собеседника, все информанты ответили, что с мужчинами сложнее, и они отнеслись бы к разговору серьезнее.
При встрече с человеком, у которого недавно умер кто-то из близких, многие испытывают неловкость. Стандартное выражение участия: «Примите мои соболезнования/приношу свои соболезнования» (beklagar sorgen) в такой ситуации звучит сухо и казенно. Любопытно, однако, что типичная фраза, адресованная больному: Krya pá dig — «Поправляйтесь», не кажется информантам избитой и воспринимается как полноценное пожелание. Хотя в случае серьезной болезни собеседника все опрошенные также признались, что подобрать подходящие слова нелегко.
Неудобство, которое испытывают коммуниканты в ситуации утешения и соболезнования, объясняется, очевидно, тем, что в этот момент сложно отделываться общими фразами, а переходить на качественно иной уровень общения собеседники (один или оба) могут быть не готовы. Клишированные выражения в таких ситуациях используются редко, в основном, в завершение разговора с больным или расстроенным собеседником. Эмоциональная нагруженность и очень личный характер коммуникации, видимо, противоречат самой сути шаблонных фраз.
Особое место в повседневном межличностном общении занимают ситуации приветствия и прощания. Среди приветственных фраз выделяется группа клише, которые произносят гости и хозяева при посещении чьего-либо жилья. Гость, по мнению информантов, обязательно должен сказать, что в квартире уютно (например, mysigt). Затем ему следует как-то прокомментировать свое впечатление, отметить что-то, особенно привлекшее его интерес. Таким образом преодолевается первая неловкость и устанавливается контакт с хозяевами: Vad fint ni har det! — «Как у вас красиво»; Äh vad ljust och fint det är! — «О, как здесь светло и красиво!»; Vilka fina gardiner! — «Какие красивые занавески!»; Fár man gá husesyn? — «Можно мне осмотреть дом?» [Eriksson, 1994: 25]. Отказ осмотреть квартиру граничит с невежливостью, гость должен продемонстрировать свою заинтересованность.
Итак, квартиру следует похвалить при первом посещении, есть ли другие ситуации, в которых принято комментировать внешний вид жилья? Данные опроса свидетельствуют о том, что хозяева квартиры/дома обычно просят прощения за беспорядок.
Все информанты, независимо от пола, признались, что извиняются за беспорядок на всякий случай, чтобы обезопасить себя от немых упреков гостя, однако, есть и различия: перед гостем-женщиной извиняются и женщины, и мужчины, тогда как перед гостем-мужчиной хозяин-мужчина обычно извиняться не будет:
Om en kille hälsar pá en kille behöver man inte ursäkta sig men man kanske skämtar om det lite; "slá dig ned om du hittar nágon plats!" — Если парень придет в гости к другому парню, тот не станет извиняться [за беспорядок]. Может быть, просто пошутит: «Садись, если найдешь место!» [Eriksson, 1994: 26]. Что при этом говорят? Vi har inte riktigt kommit i ordning än — «Мы еще не успели все разобрать», Ni fár ursäkta oordningen — «Извините за беспорядок», Det är lite rörigt — «Здесь немного не убрано», Nu är det ju väldigt stökigt men hoppas du stár ut ändá — «Здесь ужасный беспорядок, но надеюсь, вы меня простите» [Eriksson, 1994: 27].
Характеризуя лексику, используемую при прощании, наряду со стандартными фразами, типа Hej dá — «До свидания», информанты также назвали типичные клише, которые, по их мнению, характеризуют ситуации расставания людей, встречающихся редко: Det här máste vi göra om — «Надо будет это повторить», Vi máste höra av oss oftare — «Надо чаще созваниваться», Vi máste träffas oftare — «Надо чаще встречаться», Nu ska det inte dröja lika länge till nästa gáng — «Ну, теперь будем чаще видеться». По свидетельству информантов, за этими словами далеко не всегда стоит искреннее намерение говорящего начать чаще видеться или перезваниваться с собеседником. Вот как этот феномен объяснил один из опрошенных: Man säger det för att det är snällt, för att den andra ocksá säger sá, för man hade ju trots allt ganska kul, annars säger man ju inte sá. — «Говорят ради вежливости, в ответ на слова собеседника и просто потому, что рады встрече, иначе бы этого говорить не стали» [Eriksson, 1994: 23].
С целым рядом условностей сопряжено также написание писем и открыток малознакомым людям или старшим родственникам, с которыми общаешься редко и нерегулярно. Информанты привели пример типичного благодарственного письма: Hej faster Agda, det var sá trevligt att du kunde komma pá min födelsedag. Jag uppskattar verkligen att du gratulerade mig och jag har stor glädje av din vas. — «Здравствуйте, тетя Агда! Мне было очень приятно, что Вы смогли прийти ко мне на день рождения. Я очень ценю Ваше внимание, и мне очень понравилась ваза, подаренная Вами» [Eriksson, 1994: 24]. Дальше в письме благодарят за подарок, рассказывают, куда его поставят, и как будут использовать и прибавляют что-нибудь о родственниках. Такие письма отличаются в высшей степени формальным характером.
Разговор по телефону также требует соблюдения некоторых правил вежливости. Надо представиться, а в конце разговора сказать несколько заключительных фраз. Сначала вопрос о том, как обстоят дела у собеседника, его стандартный ответ: «Хорошо», и только после этой прелюдии — разговор о других предметах или
обсуждение истинного состояния дел (Eriksson, 1994: 24). Закончить беседу порой бывает труднее: Om man ska avsluta ett samtal och inte vet riktigt hur sá kan man säga "jag har mat pá spisen" eller "nu ringer det pá dörren", "nu máste jag gá pá toaletten", "det är ett jättebra program som jag vill se pá TV". Just när man vill slingra sig ur ett telefonsamtal dá vill man inte vara ovänlig och säga "men nu har inte jag tid att prata mer med dig". Det är svárt att avsluta ett samtal. — «Если не знаешь, как закончить разговор, можно сказать: «У меня на плите еда подгорает», «В дверь звонят», «Мне нужно в туалет», «По телевизору начинается очень хорошая программа, я хочу ее посмотреть». Надо закончить разговор так, чтобы не обидеть собеседника, чтобы не получилось: «У меня больше нет времени на разговоры с тобой». Закончить разговор трудно» [Eriksson, 1994: 25]. Опрос информантов показал, что в завершение разговора люди обычно ссылаются на бытовые обстоятельства, которые невозможно проверить. Собеседники ждут этих фраз, как сигнала, и в большинстве случаев не воспринимают их буквально. Это формальность, которая, однако, стала почти столь же необходимой частью телефонной церемонии, как и приветствие: Min morfar är ganska lustig när han ringer, han kan surra bla bla bla och sá helt plötsligt 'hejdá!' och sá lägger han pá! Man blir sá fórvánad, han har ingen snygg avrundning, man tror nästan att man har sagt nát dumt när nágon bara lägger pá utan avrundning — «Мой дедушка очень забавно разговаривает по телефону, он может болтать, болтать о чем-то, потом вдруг: «До свиданья!» и вешает трубку. Я всегда удивляюсь: почему бы не закруглиться красиво, может, он обиделся, раз так поспешно закончил разговор?» [Eriksson, 1994: 25].
Еще одна ситуация, в которой, судя по ответам информантов, есть негласные правила, касающиеся того, что следует и чего не следует говорить, связана с приемом пищи. Особенно это касается женщин и людей старшего возраста. Отдавая дань моде на стройную фигуру, женщины начинают сопровождать прием пищи комментариями на тему о том, что Tjejer ska inte äta sá mycket — «Девушкам нельзя так много есть» или Tjejer ska inte ha sötsaker till efterrätt — «Девушкам не следует есть сладкое на десерт».
Что касается пожилых людей, то они, по мнению информантов, всегда извиняются, что не купили «ничего особенного» к кофе, и настаивают, чтобы гость ел «побольше»: Det är bara lite smáplock — «Вот все что есть, всего понемножку», Ta en kaka till nu — «Возьми еще печенье», Det máste bli tomt pá faten — «Ничего не оставляй на тарелке». Почему пожилые люди извиняются за угощение, даже когда его вдоволь, и оно разнообразно, сказать трудно. Молодежь воспринимает эти фразы как клише и дань традиции.
Как видно из примеров, ситуативно обусловленные клише выполняют очень важную функцию — они маркируют личные границы коммуникантов.
Разговаривая с собеседником, мы интуитивно чувствуем, где проходит граница допустимого в обсуждении тех или иных вопросов. Во избежание неловкости эта граница должна соблюдаться. Установить общие правила определения границы невозможно, каждый решает это для себя сам, причем в разных ситуациях размеры личного пространства варьируются. По мере развития отношений с человеком, граница сдвигается, и становится допустимым то, что еще недавно было невозможно. В разговоре с малознакомыми людьми откровенность неуместна — собеседник ждет общих слов и не готов слушать серьезные признания, рассчитанные, прежде всего, на близких друзей. Он даже может не отнестись к рассказу всерьез и не будет чувствовать себя обязанным сохранять тайну, поскольку сам говорящий сообщает эти сведения практически первому встречному. Бывает, однако, что более доверительный стиль поведения выбирается говорящим сознательно, когда он хочет перейти с собеседником на иную ступень отношений, и от того, как поведет себя второй коммуникант, зависит, удастся это или нет. Продолжая «каПргаЬ — разговор на общие темы, человек предупреждает, что он против сближения; если же он каким-то образом дает понять, что готов говорить более открыто, характер диалога меняется.
В большинстве рассмотренных случаев клише употреблялись при общении малознакомых людей. В разговорах с друзьями и близкими в ситуациях, не предрасполагающих к использованию клише, их употребление имеет совершенно иной, шутливый или иронический характер.
II. Ситуативно не обусловленные клише
Еще одна разновидность клише — фразы с устойчивой, не зависящей или мало зависящей от ситуации формой, которая воспроизводится всегда одинаково, за исключением мелких вариаций. Судя по материалам интервью, к таким конструкциям относятся крылатые слова и выражения, пословицы и поговорки, так называемые модные слова. Для сравнения можно привести два примера: фраза УИкй уаскеЛ уаёег — «Какая хорошая погода» встречается в разговоре о погоде, причем, как правило, в его начальной стадии, т.е. она ситуативно и отчасти позиционно обусловлена. Напротив, фраза Det уаг Ъайге Гогг — «Раньше было лучше» может использоваться в разговоре на любую тему, причем как в начале, так и в середине, и в конце беседы. Среди перечисленных информантами клише второго типа были следующие: аг livet — «Та-
кова жизнь», Det var bättre förr — «Раньше было лучше», Det finns inget dáligt väder, bara dáliga kläder — «Нет плохой погоды, есть плохая одежда», Livet är hárt — «Жизнь трудна», Storleken spelar ingen roll — «Размер не главное» (букв. «роли не играет»), Det är mycket nu — «Много всего», Tänkte inte pá det — «Не подумал» и др.
Det finns inget dáligt väder, bara dáliga kläder — «Нет плохой погоды, есть плохая одежда» — по мнению информантов, это типичное для взрослых вообще и, в частности, для учителей физкультуры и тренеров выражение, которое особенно часто используется в ответ на доводы детей, не желающих выполнять какие-то действия.
Livet är hárt — «Жизнь трудна» — полушутливое выражение, которое обязано своим происхождением поговорке Livet är hárt, sa bonden, grymt, sa grisen «Жизнь тяжела», — сказал крестьянин. «Жизнь жестока», — сказал поросенок».
Storleken spelar ingen roll — «Размер не главное» (букв. «роли не играет») — эта фраза может использоваться по отношению к человеку или предмету, например, Vilken liten bil! Ja, men storleken spelar ju ingen roll! — «Какая маленькая машина! Размер не главное!»
Фразы Det är mycket nu, Tänkte inte pá det, по словам информантов, пришли из телевизионных развлекательных программ. Трансляции футбольных и хоккейных матчей, в свою очередь, «обогатили» речь спортивными клише: I utvisningsbáset gör man inga mál — «На скамейке запасных гола не забьешь», Sverige máste áka mera skridsko — «Шведам нужно больше кататься на коньках», I hockey kan allt hända — «В хоккее все бывает», Bollen är rund — «Мяч круглый». Надо заметить, что речь комментаторов, сопровождающих трансляцию телевизионного матча, изобилует клишированными фразами, так как в отличие от радиокомментаторов, которые действительно должны донести до слушателей происходящее на площадке, телекомментаторам периодически приходится просто заполнять паузы, поскольку течение матча понятно зрителю и без их помощи.
Целый ряд клише пришел в бытовую речь из музыкальных программ, это такие выражения, как: Lite av varje — «Все(го) понемногу», Jag tycker om det mesta — «Мне многое нравится», Jag är allätare — «Я всеядный», Allt möjligt — «Всякие» (букв. «всё возможное»), Vi vill inte hamna i nágot fack — «Мы не хотим попадать ни в какую ячейку/оказаться ни в каком профсоюзе» (слово fack многозначно), Vi spelar vár egen musik — «Мы играем собственную музыку».
Выводы
Проведенный анализ не претендует на полноту, это лишь краткий обзор некоторых стереотипных ситуаций общения и попытка определить, какую роль в них играют клише. Из материала видно,
что в целом ряде случаев клишированность речи не является недостатком или свидетельством неискушенности собеседников, это норма, которая диктуется ситуацией. Клише обычно употребляются в разговоре с малознакомым человеком из вежливости, для заполнения паузы, установления контакта и т.п., когда более информационно нагруженные фразы по какой-либо причине не могут быть использованы (например, коммуникант не знает, что сказать, не может/не хочет прямо отвечать на заданный вопрос или стремится сохранить дистанцию). Вежливость по отношению к малознакомому собеседнику, в соответствии с требованиями шведского этикета, подразумевает нейтральный характер коммуникации, недопустимость обсуждения личных тем и сохранение дистанции2. Во всех перечисленных случаях правильнее было бы, очевидно, говорить не о «стертости и банальности» клишированных выражений, а об их узнаваемости и ситуативной соотнесенности, которые, в свою очередь, явяляются результатом частотности их употребления.
Клише содержат экстралингвистический код, который собеседник должен прочитать и соответствующим образом истолковать. Тот, кто ошибается в толковании кода или нарочно действует вопреки ему, может быть отторгнут сообществом. Тот, кто на вопрос Hur star det till? — «Как дела?» начинает пространно рассказывать о своем самочувствии, выходит за рамки правил и ставит собеседника в неловкое положение (ср. вопрос How du you do?, который у англичан является приветствием и, в сущности, не предполагает никакого ответа). Благодаря тому, что клише воспринимаются языковым сознанием, как приличествующие случаю кодифицированные высказывания, они облегчают общение в рамках определенного социума3. К. Эрикссон считает, что негативные коннотации, традиционно связываемые со словом клише, не соответствуют истинному положению вещей. Клише, по ее мнению, выполняют важную социальную функцию регулирования социальных отношений: «Надеюсь, что моя работа будет в какой-то степени способствовать освобождению клише от негативных ярлыков. Считаю, что инструмент, который помогает нам в общении с другими людьми, не может быть чем-то плохим, скорее, наоборот. Что бы мы говорили, если бы не было этих фраз? Они необходимы, чтобы мы
2 Кстати, эта же тенденция может проявляться и на грамматическом уровне, например, в замене местоимения 1-го лица единственного числа jag «я» безличным «man» или неопределенно-личным «en».
3 Тот факт, что информанты рассматривают клишированность, как альтернативу открытому разговору, возможно, косвенно свидетельствует о том, что современная масс-культура в значительной степени утратила старинное искусство ведения общей беседы на темы неличного характера, сделав шаблонность единственно возможным проявлением дистанцированного, социально осторожного вербального поведения.
могли справляться с будничной рутиной, оценивать и соотносить окружающих друг с другом, определять границы, не боясь показаться невежливым. Возможно, я переоцениваю значение клише для межличностной коммуникации, но все же считаю, что они играют важную роль в жизни человека» [Эрикссон, 1994: 36].
Список литературы
Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1969. Гаспаров Б.М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. М., 1996.
Горелов И.Н., Седов К.Ф. Основы психолингвистики. М., 1997. КрасныхВ.В. «Свой» среди «чужих» миф или реальность? М., 2003. Мигачев А.А. Ораторская речь и эффективность управления аудиторией //
Проблемы психолингвистики. М., 1975. Негневицкая Е.И. К проблеме психолингвистических оснований методики обучения второму языку // Проблемы психолингвистики. М., 1975. Brylla T. (utg.) Lexikon för livet. En allmogekvinnas ordsprák, ordstäv och tale-
sätt. Stockholm, 1986. Douglas M. Implicit meanings. Essays in anthropology. London, 1975. Eriksson K. Klichéer. Nágra unga människors uppfattning om klichéer i vardagens
samtal. Uppsala, 1994. Linden Z. Bussen gár österut, Nordisk litteratur, 2005, www.nordic-litteratur.
org/2005/nordisk/artikler/22.htm Norstedts svenska ordbok. Göteborg, 1990.
Oscarsson M. SVT ber om ursäkt, Sydsvenskan.se, sydsvenskan.se/hogerspalt/.../
SVT-ber-om-ursakt.html, 17-03-2009 Schwarz N. Identitet och självbild hos kineser i Sverige. Stockholm, 2006.
Сведения об авторе: Матыцина Ирина Вячеславовна, канд. филол. наук, доцент кафедры германской и кельтской филологии филол. ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: imatits@kmail.ru
