CC BY
322
УДК: 327.82
Вестник СПбГУ. Сер. 6. 2015. Вып. 2
О. В. Григорьева
РОЛЬ ДИПЛОМАТИИ ГОСУДАРСТВА В МИРОВОМ ЭНЕРГЕТИЧЕСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ: СОВРЕМЕННЫЕ ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ
Роль и значение современной энергетической дипломатии как инструмента внешнеполитической деятельности государства в мировом энергетическом пространстве определяется рядом факторов. Во-первых, необходимо понять, в каком «организационном пространстве» существует современный мировой топливно-энергетический комплекс. Во-вторых, выявить наиболее подходящую модель развития энергетической дипломатии в современной глобализирующейся среде мировой энергетики. Важность трансформации энергетической дипломатии государства и внедрения новых приемов и технологий в традиционную организацию дипломатических отношений обусловлена изменением основ коммуникаций в мировом энергетическом пространстве, где ключевые вопросы стало легче решать на уровне международных организаций, а не на уровне государства. Эффективность энергетической дипломатии зависит от согласованности действий акторов по вопросам глобальной энергетической безопасности, гибкости коммуникационных процессов между ними и уровня интеграции стран в международное энергетическое пространство. Библиогр. 19 назв.
Ключевые слова: энергетическая дипломатия, государственно-центричная дипломатия, гло-балистская дипломатия, интеграционная дипломатия, интернационализация энергетического пространства, энергетическая безопасность.
O. V. Grigoreva
THE ROLE OF STATE DIPLOMACY IN THE WORLD ENERGY DIMENSION: MODERN THEORETICAL APPROACHES
The role and significance of modern energy diplomacy as a tool of foreign policy in the world energy dimension could be determined by a number of factors. First, it is necessary to find out the features of "organizational field", where contemporary global energy industry exists. Second, it is important to identify the most suitable model of energy diplomacy which state can use in changing world energy dimension. The significance of energy diplomacy transformation and the implementation of new techniques and technologies in the traditional organization of diplomatic relations is caused by the transformation of communication patterns in the world energy dimension, where the main issues are easier to deal with at the level of international organizations and not at the intergovernmental level. Efficiency of energy diplomacy depends on coherence between actors on issues of global energy security, flexibility of communication processes and the level of integration of countries into the world energy dimension. Refs 19.
Keywords: energy diplomacy, state-centered diplomacy, globalist diplomacy, integrative diplomacy, internationalization of energy network, energy security.
Около сорока лет назад Х. Булл утверждал, что дипломатическая система как единая и глобальная находится на грани упадка и в ближайшем времени исчезнет совершенно [1, p. 328]. Однако новые вызовы конца 1980-х — начала 1990-х, а также на рубеже нулевых годов подтвердили необходимость существования данного инструмента внешней политики как незаменимого.
Григорьева Оксана Владимировна — старший преподаватель, Санкт-Петербургский государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7/9; oxana.grigorjeva@gmail.com
Grigoreva Oksana Vladimirovna — Senior Lecturer, St. Petersburg State University, 7/9, Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russian Federation; oxana.grigorjeva@gmail.com
130
Энергетическую дипломатию целесообразно рассмотреть через структурный подход, выделяющий интересы и цели, значимые для долгосрочной позиции акторов в системе, однако зачастую игнорируемые в традиционных подходах к внешней политике. Кроме основополагающих для энергетической дипломатии целей обладания и накопления собственных ресурсов А. Волферс различает такие цели, как обеспечение благоприятной «окружающей обстановки», а именно оформление внешней среды и условий существования данной внешней среды за пределами государственных границ, которые оказывают непосредственное влияние на внутреннюю среду системы [2, р. 74]. Именно «окружающая обстановка» энергетической дипломатии и будет рассмотрена подробнее в этой статье.
Основной характеристикой данных целей и интересов является долгосрочность их реализации, поэтому они менее очевидны в краткосрочной и среднесрочной перспективе и подчас не рассматриваются в числе внешнеполитических приоритетов. Это также объясняет, почему внешняя политика, сосредоточенная в этих измерениях, игнорируется политическими лидерами, общественным мнением и прессой.
Структурная внешняя политика, в том числе и в энергетической сфере, развивалась, помимо других нормативных документов, на базе различных стратегий сотрудничества. С. Кеукелейре вводит понятие «структурная дипломатия», вычленяя его из понятия «структурная внешняя политика». Под термином «структурная дипломатия» исследователь понимает установление диалога и поддержание переговоров в международной системе, посредством которых акторы ищут способы влияния и оформления устойчивых внешних правовых, политических, экономических, социальных структур безопасности на различных уровнях в определенном географическом пространстве [3, р. 48].
Дипломатия как инструмент нового понимания внешней политики, сформированной в логике структурализма, направлена не на достижение быстрых и краткосрочных целей, а на преследование долгосрочных целей, посредством разнообразных и длительных по времени инициатив [4, р. 155]. Иными словами, дипломатия в современном мире постепенно реорганизует и реструктурирует внешнюю среду, создавая механизмы для регулирования, понятные всем акторам. Примерами механизмов регулирования могут стать интенсификация политического диалога, увеличение сотрудничества в различных профильных политических и энергетических областях, в которые вовлекаются все более специализированные участники, создавая основу для глобального и регионального энергетического диалога.
Организационное пространство1 [5, р. 64], структурированное энергетической дипломатией, в начале 2000-х годов окончательно сложилось в глобальное энергетическое пространство, или глобальный энергетический диалог. Дипломатия существует в состоянии постоянной адаптации к условиям внешней среды [6, р. 15]. Многие исследователи сравнивают современную неустойчивую внешнеполитическую среду с той, что существовала в XV-XVI в. после изобретения книгопечатания, когда происходило «брожение умов» и создание новых информационных потоков, повлекших за собой секуляризацию, Реформацию и эпоху Просвещения [7, с. 656].
1 Необходимым условием для функционирования дипломатии на современном этапе является формирование «организационного пространства» — совокупной системы норм и правил, понятных для всех акторов и регулирующих межгосударственные отношения.
131
Также эпохальным событием в процессе трансформации дипломатии стало изобретение таких средств связи, как телеграф в XIX в., который во многом упростил коммуникацию между суверенными государствами и дал основание для предположения об упрощении института если не всей дипломатии, то политической составляющей, а именно посольств [6, p. 15].
На современном этапе с появлением Интернета, а затем и Web 2.0 и Wiki Leaks, трансформация традиционной организации дипломатических отношений неизбежна, а эффективность деятельности дипломатов и дипломатии во многом зависит от умения действовать в фарватере инновационной и технологической революции. Многие институты, профессионально занимающиеся подготовкой дипломатических кадров, взяли на вооружение концепцию «менеджмента знаний» (knowledge management) [7, с. 656]. Данная концепция позволяет дипломату адекватно реагировать на непредвиденные ситуации, органично сочетая полученную информацию, опыт и интуицию, грамотно вычленяя необходимые ресурсы для преодоления препятствий и достижения поставленных целей, действуя при этом в крайне нестабильной и переменчивой среде международных отношений.
Как считает один из создателей современной дипломатической теории П. Шарп, сегодня дипломат может уйти со службы государству и служить в международной организации, так как у национальных государств «организационное пространство» ограничено национальными интересами, в то время как в рамках международных организаций национальные интересы ограничены в согласованных сферах сотрудничества, таких как безопасность, мировая торговля, режим совместного пользования морского дна, вопросы освоения Арктики и Антарктиды [8, р. 50-51].
В то же время И. Нойман оправдывает дипломатов, утверждая, что проблема заключается в том, что хотя дипломаты и ассоциируются с властью, реальной власти они не имеют. Поэтому им приходится служить определенным правительствам, организациям, т. е. имеющим власть акторам. Следовательно, дипломаты являются лишь отражением власти. Международные отношения сами по себе не всегда связаны с властью, в отличие от дипломатов и дипломатии. Безусловно, важную роль играет не только личность дипломата, но и сама суть международных отношений [9, р. 72-93].
Современная дипломатия словно возвращается к истокам — к античной Греции, где владение ораторским искусством было непременным условием включения в дипломатические миссии. Помимо того, что дипломат должен быть искусным переговорщиком, способным сформулировать положения документа таким образом, чтобы при голосовании на международных форумах ему было обеспечено большинство голосов; он должен также обладать умением наладить плодотворное сотрудничество, увлечь или переубедить партнеров в верности выбранного курса и, помимо этого, быть эффективным лоббистом национальных интересов государства на территории принимающей страны или международной организации [7, с. 649].
Информационные потоки, конструирующиеся в современном мире посредством основополагающих акторов внешней политики, требования электората, политических институтов государства и неправительственных акторов генерируют интенсивное давление на дипломатию, которая уже не может оставаться в традиционных аристократических рамках. Размывание позиции дипломатов в международном
132
сообществе смещает акцент с военно-политического аспекта на социально-экономический и даже коммерческий. Улавливание тенденций современного мира и изменчивого общественного мнения требует от дипломатии отхода от традиционной бюрократической структуры и все большего вовлечения в политический мир ярких фраз и выступлений.
В современной дипломатии происходит смещение акцента с непосредственно анализа акторов внешней политики, их силы, власти и влияния на сам процесс коммуникации. Иными словами, под пристальным вниманием дипломатов находятся не сами акторы международных отношений, а то, как складывается коммуникация, какие информационные потоки и формулировки способствуют достижению поставленных внешнеполитических целей государства.
Некоторые ученые особое внимание уделяют проблеме легитимности и эффективности дипломатии [10]. За последние четыреста лет структура дипломатии заметно изменилась — этому поспособствовали возрастающее количество взаимодействий между правительственными и неправительственными акторами дипломатии, интенсивные потоки коммуникаций, смещение акцента с двухсторонней на многостороннюю дипломатию, уменьшение роли и важности секретности дипломатических коммуникаций.
Современная дипломатия развивается в рамках сочленения интересов конфликтных структур и сложных повесток дня на международных конференциях. Грань между внешней и внутренней политикой все более стирается, государства предпочитают напрямую налаживать коммуникационные каналы с гражданским обществом другой страны, да и сами жители этих государств активно общаются друг с другом. Все это приводит к структурной и системной трансформации мирового сообщества и, что не менее важно, изменяет структуру распределения власти в обществе, которая составляет основу мировой системы.
Как полагает ряд ученых, изменение мировой системы происходит за счет смещения акцента с геополитики в сторону геоэкономики и геотехнологий [11; 12]. Реконфигурация силы в современных международных отношениях вызвана, прежде всего, двумя импульсами — желанием конкурировать и необходимостью сотрудничать. Дипломатическая среда существует в неустойчивой системе, в которой не выработаны единые правила игры. Данная система уже отошла от однополярного мира, но не предоставила реальной альтернативной парадигмы развития, что привело к своеобразному рассеиванию силы и конструированию нео- или неполярного мира с множеством региональных систем с региональными лидерами [6, p. 16].
Помимо диффузии силы и власти в современной системе международных отношений на дипломатию, в том числе и на энергетическую дипломатию, также оказывает влияние такой фактор, как необходимость коллективно и комплексно решать важные вопросы развития человечества, такие как защита окружающей среды, продовольственная и энергетическая безопасность, глобальные пандемии, международная преступность и терроризм. В конечном счете данные процессы привели к формированию новой международной повестки дня по вопросам безопасности (new international security agenda — NISA), где безопасность рассматривается не в узком плане, а в широком понимании, как основа жизнедеятельности мирового сообщества [6, p. 17]. Смещение акцента с традиционной геополитической повестки дня
133
на новую повестку дня по вопросам коллективной безопасности все сильнее проявляется на современных многосторонних встречах глав государств и министерств иностранных дел на самом высоком уровне. Однако вопросы энергетической безопасности и обеспечения свободного доступа к месторождениям и транспортировке углеводородного сырья все еще рассматриваются в рамках геополитической концепции, что говорит о крайней традиционности энергетической дипломатии.
Разнообразие акторов и форм коммуникаций, изменение повестки дня на международных встречах породили разные виды дипломатии, каждая из которых призвана решать свой блок задач и достигать поставленных внешнеполитических целей. На данный момент выделяют дипломатию-катализатор, гражданскую дипломатию, конфессиональную, сетевую, цифровую (электронную), публичную, кризисную, трансформационную дипломатию, парадипломатию, помимо традиционных многосторонней, двухсторонней, торговой, экономической дипломатии [7, с. 646-670].
Для определения роли и значения современной дипломатии, особенно в энергетической сфере, необходимо определить то пространство, в котором оно существует. Ряд исследователей выделяют три подхода к изучению современной дипломатии — государственно-центричный, глобалисткий и интеграционный [6].
Государственно-центричный подход определяет дипломатию как совокупность структур и процессов, двухсторонних и многосторонних, относящихся к сфере коммуникации, переговоров и информации, происходящих между суверенными государствами. На национальном уровне дипломатия фокусируется на таких традиционных акторах, как министерства иностранных дел и их представительства за рубежом. Традиционное восприятие дипломатии подразумевает централизацию контроля внешнеполитической власти в государственных органах, отделенных от внутриполитических процессов и направленных на посредничество между государствами посредством профессиональных дипломатических институтов.
Государственно-центричный подход также рассматривает государство как основной и единственный источник власти, в котором дипломатия находится за пределами внутриполитической сферы. Дипломатическая сфера преимущественно межправительственная. Правила и нормы дипломатии предполагают четкую нормативно-правовую логику в поведении акторов, предполагающих суверенитет государства как высшую ценность, строгое следование протоколу и неотъемлемость иммунитета дипломатических акторов, необходимость секретности и конфиденциальности коммуникационного процесса.
Информация в государственно-центричном подходе распространяется иерар-хично по государственным институтам. Отношения между заинтересованными сторонами определяются квазииерархическими договоренностями (иногда в виде «программ помощи» подчиненным государствам). Акторами являются традиционные представители дипломатии, в том числе дипломаты, действующие в рамках государственного суверенитета и наделенные полномочиями и дипломатическими привилегиями. Неправительственные акторы являются заказчиками услуг, но не полноценными игроками на мировой арене. Структура дипломатии полностью определена правительственными органами исполнительной власти государства (министерство иностранных дел и пр.), а роли дипломатических акторов — Венскими конвенциями о дипломатических и консульских сношениях: дипломаты выполняют роль «стражей ворот» между внутигосударственной и внешнеполитической средой [6, р. 17-23].
134
Глобалистский подход делает упор на уменьшающееся значение государства и традиционных основ межгосударственных отношений. Глобалистская аргументация характеризуется убеждением, что на современном этапе происходят маргинализация государства и его институтов на международной арене при усилении роли неправительственных акторов и, как следствие, рост значения дипломатии неправительственных акторов, фокусирующих свое внимание на международной деятельности мультинациональных деловых структур или транснациональных социальных движений, все чаще относящихся к взаимосвязанной политической повестке дня. Другими словами, применение термина «дипломатия» к деятельности неправительственных акторов и направлена на разделение правительственной и неправительственной областей. И пока глобалисты делают акцент на глобальном сообществе и глобальном управлении, демонстрируя понимание мировой политики, отличное от совокупности традиционной повестки дня суверенных государств на международной арене, можно смело говорить о том, что роль государства и его институтов продолжает уменьшаться.
Интеграционный подход к изучению дипломатии находится между этими двумя диаметрально противоположными концепциями и включает в себя постглоба-листский образ, основанный на совокупности государственно-центричного понимания дипломатической системы, процессов трансформации и постепенного стирания границ между внутригосударственной и международной средой.
В отличие от глобалистского и государственно-центричного подхода в понимании дипломатии, интеграционная дипломатия признает международными акторами и суверенные государства, и неправительственные организации, осуществляющие взаимодействие в транснациональной среде, однако подчеркивает значение именно совокупности взаимодействий между акторами и различает роли и значение каждого из них, обозначая роль дипломатов как профессиональных агентов государства. Иными словами, интеграционный подход определяет совокупность нормативно-аналитических образов архитектуры глобального управления, в которой сама дипломатия может играть различные роли. Для переоценки места и значения дипломатии в современной архитектуре глобального управления ряд исследователей смещают акцент изучения с непосредственно государственных и негосударственных акторов международных отношений на саму систему взаимодействий между ними [6, р. 18].
Бесспорно, глобализация изменяет внутреннюю архитектуру государства и перераспределяет функции государственной власти. В современной системе международных отношений национальные структуры дипломатии стали неотъемлемыми элементами внешней среды, определяющими способность государства управлять международной средой и достигать своих внешнеполитических целей, их изменчивый характер дает понимание того, как государство отвечает на давление со стороны глобальной среды. Очевидно, что разобщенные, но конкурирующие между собой дипломатии суверенных государств, международных организаций и неправительственных акторов интегрированы в комплексную, многостороннюю систему мировой политики.
Интеграционная дипломатия определяет множество сфер полномочий и основу легитимности дипломатии. Современная дипломатия легко переходит границу внутриполитической и международной сферы, определяя множественность позиций
135
и областей. Предварительную повестку дня обсуждают уже не на национальном уровне, а на уровне всех заинтересованных лиц. Современная система норм и правил отличается слаборазвитостью, противодействием систем суверенных прав и прав негосударственных акторов, но в то же время открытостью, ответственностью и прозрачностью. Происходят институциональные трения в расширяющейся системе дипломатических коммуникаций, столкновение различных позиций и ожиданий заинтересованных сторон. Коммуникационные механизмы отличаются многовекторностью потоков информации, складывающихся на основе медиальных и социальных сетей, открытых и инклюзивных сетей, отличающиеся нестабильностью и шаткостью. Основной упор в дипломатических структурах и процессах предоставляется публичной дипломатии [6, p. 23].
Акторами дипломатии согласно интеграционному подходу являются заинтересованные стороны (так называемые stakeholders), которые осуществляют свою деятельность не на основе верительных грамот или мандатов, а на основе интереса и профессиональной компетентности. Архитектура дипломатии представляет собой раздробленную, широко разветвленную национальную дипломатическую структуру. Дипломат выполняет функции своеобразного внутреннего координатора в расширенном внешнеполитическом пространстве, который постепенно стирает внешние границы для внутреннего пространства [6, p. 23].
Согласно интеграционному подходу, для эффективного управления внешнеполитической средой необходимо цели и стратегии дипломатии развивать с учетом следующих показателей: определения глобальной повестки дня по вопросам безопасности, принимая во внимание позиции всех акторов международных отношений; возможности конструировать и управлять дипломатическими пространствами (diplomatic spaces), влияя на формирование внешнеполитических сфер и определяя рамки дебатов и повестки дня; необходимости убеждать другие стороны в целесообразности коллективной работы над достижением поставленной цели; способности максимально накопить знания (maximize knowledge capacity) с целью выступить как «идейный лидер» (thought leader)2 и предложить релевантную концепцию развития, которая могла бы устроить всех участников внешнеполитического процесса; определения политической легитимности внутриполитической деятельности государства, так как внешняя политика является естественным продолжением внутренней политики и действует вне границ государства [6, p. 20-21].
Глобальная повестка дня влияет как на внутреннюю, так и на внешнюю политику государства, что неизбежно приводит к пересмотру концепции национальных интересов с учетом вопросов безопасности в различных сферах, в том числе и энергетической. Глобальная повестка дня определяет совокупность глобальных интересов, которые являются основой для коллективной работы.
2 Например, США продвигают концепцию «примата коалиции», отказавшись от «примата лидера однополярного мира». Коалиционные цели играют существенную роль и действуют вне суверенных границ, объединяя разнообразные правительственные структуры, политические элиты, гражданское общество и деловые сообщества. Способность идентифицировать интересы и работать с разнообразным количеством партнеров является основополагающей задачей современной дипломатии. Традиционная дипломатическая парадигма, которая сначала определяла основы внешней политики, а потом предлагала другим правительственным органам действовать в этих рамках, не работает в современном мире. Постмодернизм не только предлагает вмешиваться во внутренние дела государства другим странам, но и демонстрирует позитивную динамику этого процесса.
136
Вопросы безопасности выдвигаются на передний план в развитии глобальной среды, которая в обозримом будущем будет характеризоваться «конфликтными» повестками дня и трениями по определению новых правил и способов их применения для формирования глобальной системы безопасности. Новые повестки дня по устранению глобальных угроз, особенно в энергетической сфере, будут конкурировать с традиционными геополитическими стратегиями суверенных государств. И для преодоления межкультурных различий западных и восточных партнеров по конструированию глобальной энергетической системы безопасности может понадобится дипломатия. Необходимость налаживать коллективное сотрудничество приведет к пересмотру функции и роли дипломатических сотрудников в этом процессе, что при взаимодействии с другими акторами на международной арене может привести к противоречию и усложнению процесса сотрудничества между различными акторами на различных уровнях и в различных сетевых структурах (network) [6, p. 21].
Основная сложность и одновременно возможность для дипломатов — преодоление посредством коммуникаций и переговоров этих различий и уровней таким образом, чтобы сохранить основную внешнеполитическую стратегию той структуры, которую они представляют. В энергетической сфере это проявляется наиболее наглядно.
В современных международных отношениях дихотомия эффективности и легитимности в энергетической дипломатии четко выражена. Для эффективной деятельности дипломата в мировом энергетическом пространстве необходимо все более отходить от классического понимания дипломатии в рамках Венских конвенций и все более принимать черты эффективного менеджера и управленца. Помимо этого дипломат конструирует коммуникационную среду, в которой вырабатывается то решение, которое отвечает внешнеполитическим целям своего государства.
Как и все новые виды дипломатии, энергетическая появилась в ответ на системные вызовы глобализации. Первым уровнем таких проблем стало усиление глобальной конкуренции и необходимость обеспечения глобальной энергетической безопасности. К факторам, влияющим на конструирование энергетической дипломатии, относились такие показатели, как эффективность использования топлива и энергии, ожидаемая волна технических изменений, возрастание роли человеческого капитала и необходимость перехода к устойчивому развитию, провозглашенному на Стокгольмской конференции в 1972 г. [13].
Второй уровень затрагивает непосредственно энергетическую сферу и включает опережающий рост энергопотребления на душу населения, нарастающую напряженность обеспечения экономики моторным топливом, усиление дифференциации между производителями и потребителями, появление новых экспортеров и импортеров [14]. Глобализация предоставляет новые возможности для разрешения этих проблем при использовании инструментов энергетической дипломатии.
Как отмечают некоторые исследователи [15], такого явления, как «чистая дипломатия», фактически не существует. Дипломатии не бывает в полном отрыве от ресурсов, как политических, так и иных (экономических, военных, психологических). Энергетическая дипломатия — неотъемлемая часть внешней политики государства, построенной на понятиях власти, силы и национального интереса. Эту концепцию подтверждает доклад Государственного секретаря США Х. Клинтон «Энергетиче-
137
ская дипломатия XXI века», сделанного в октябре 2012 г. в Университете Джорджтауна. По ее словам, энергетическая дипломатия США в XXI в. сопряжена с такими жизненно важными аспектами, как геополитика энергетики, энергетическая трансформация, национальная безопасность, глобальная стабильность, глобальная экономика, демократия и права человека [16].
В настоящее время мировая энергетика ориентируется на создание единого организационного пространства в сфере мировой энергетики, которая достижима посредством создания устойчивой энергетической системы, базирующейся на нескольких «китах» [17]. Во-первых, это учет интересов следующих поколений человечества и основ устойчивого развития. Во-вторых, широкое использование возобновляемых источников энергии и внедрение энергоэффективных технологий. В-третьих, приведение к единым экологическим стандартам всех существующих ныне производств энергии: как в рамках отдельных стран, так и по всему миру в целом. В-четвертых, экологизация всех отношений общества в целом, т. е. в любых случаях принятие во внимание факта нанесения вреда окружающей среде и стремление к его минимизации.
Важную роль играет скоординированность действий, которую можно объяснить только в рамках интеграционного подхода в энергетической дипломатии. С одной стороны, такая система является радикальным прорывом, с другой — она вытекает из соглашений по вопросам экологии, которые были достигнуты еще в 1990-е годы [18]. В таких документах подчеркивается важность поддержания должного состояния окружающей среды и необходимость нести за это ответственность всем странам, причем в разном объеме, в зависимости от размера наносимого ущерба и технологического потенциала. Итак, развитые страны сами себе изменили условия и наложили на себя большие ограничения. Иными словами, термин «устойчивое развитие» можно считать уже традиционным в современной энергетической дипломатии.
Таким образом, взаимодействия в энергетической сфере приобретают стратегический характер, что особенно ярко проявляется в рамках международных организаций, таких как Организация стран — экспортеров нефти, Международное энергетическое агентство и даже Европейский союз. Это позволяет развиваться и каналам коммуникации между странами, когда интересы исключительно экономических акторов начинают выходить за пределы экономики, переплетаясь с государственным комплексом мер в энергетической сфере. Это обуславливается тем, что стабильность в целом зависит от состояния энергетической сферы.
В современном мировом энергетическом пространстве предметами дипломатической деятельности становятся крупные энергетические проекты, так как иногда их односторонняя реализация не является рентабельной или вообще бессмысленна. Такое может произойти, если проект, во-первых, ориентирован на внешнего потребителя, во-вторых, не находит отклика у местных инвесторов, в-третьих, слишком масштабен. Вопросы обеспечения поставок и гарантии их стабильности и предсказуемости не могут оставаться вне политики. Кроме того, на энергетическую сферу существенное влияние оказывают и экологизация международных отношений, и новые требования устойчивого развития. Наиболее ярко это проявляется в политике европейских стран, в первую очередь тех, кто является членом Международного энергетического агентства. Глобализация как феномен ведет «к возникновению
138
институтов и центров энергетической политики в современной системе международных экономических отношений» [19, с. 114-120].
Современная энергетическая дипломатия суверенного государства все еще представляет собой традиционную государственно-центричную систему, основанную на понятиях силы, власти и национального интереса. Ресурсная дипломатия используется крупными державами как инструмент давления не только в мировом энергетическом пространстве, но и в целом на мировой арене с целью изменить современную международную систему в свою пользу. Однако все большую значимость приобретает интеграционный подход, основанный на новой международной повестке дня по вопросам глобальной энергетической безопасности, новых коммуникационных механизмах новой роли и значении дипломата как человека, способного координировать, реорганизовывать и реструктурировать процессы в современной меняющейся системе международных отношений и создавать новые единые «правила игры». В глобальной системе энергетической безопасности все большую роль приобретают вопросы охраны окружающей среды, безопасности транзита и поставок энергоносителей, геоэкономики и устойчивого развития, которые невозможно решить на уровне национальных государств, поэтому акцент акторов энергетической дипломатии постепенно смещается в сторону создания новых коммуникационных пространств в рамках международных энергетических организаций. Необходимость трансформации традиционных основ энергетической дипломатии все более очевидна для увеличения эффективности деятельности национального государства в рамках современной системы международных отношений.
Литература
1. Bull H. The Anarchical Society: A Study of Order in World Politics. New York: Columbia University Press, 1977. 355 р.
2. Wolfers A. Discord and Collaboration. Baltimore: The John Hopkins Press, 1962. 312 р.
3. Keukeleire S. The European Union as Diplomatic Actor: Internal, Traditional, and Structural Diplomacy // Diplomacy and Statecraft. 2003. Vol. 14, N 3. September P. 31-56.
4. Keukeleire S., Thiers R., Justaert A. Reappraising Diplomacy: Structural Diplomacy and the Case of the European Union // The Hague Journal of Diplomacy. 2009. Vol. 4, N 2. P. 143-165.
5. The New Institutionalism in Organizational Analysis / ed. by DiMaggio P. J., Powell W. Chicago: University of Chicago Press, 1991. 486 р.
6. Hocking B., Melissen J., Riordan S., Sharp P. Futures for Diplomacy. Integrative Diplomacy in the 21st Century // Netherlands Institute of International Relations 'Clingendael'. Report 1. 2012. October. P. 1-78
7. Зонова Т. В. Формы, методы, тенденции развития современной дипломатии // Современные международные отношения: учебник / под ред. А. В. Торкунова, А. В. Мальгина; МГИМО (У) МИД России. М.: Аспект-Пресс, 2012. С. 646-670.
8. Sharp P. Diplomatic Theory of International Relations. Cambridge: Cambridge University Press, 2009. 359 р.
9. Neumann I. To Be a Diplomat // International Studies Perspectives. 2005. 6, 1. Р. 72-93.
10. Барышников Д. Н., Костюк Р. В., Ткаченко С. Л. Эффективность дипломатии. СПб.: ВВМ, 2009. 162 с.
11. Жизнин С. З. Российская энергетическая дипломатия и международная энергетическая безопасность (геополитика и экономика) // Вестник Российского государственного университета им. И. Канта. 2010. № 1. URL: http://journals.kantiana.ru/upload/iblock/085/ufbcrsglbyef.pdf (дата обращения: 15.01.2015).
12. Khanna P. How to Run the World. New York: Random House, 2011. 272 р.
13. Декларация Конференции Организации Объединенных Наций по проблемам окружающей человека среды // Организация Объединенных Наций. Декларации. Стокгольм. 1972. URL: http:// www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/declarathenv.shtml (дата обращения: 31.01.2015).
139
14. Энергетика и геополитика / под ред. В. В. Костюка, А. А. Макарова. М.: Наука, 2011. 396 с.
15. De Mаgalhaes J. C. The Pure Concept of Diplomacy. New York: Greenwood Press, 1988. 164 р.
16. Clinton H. R. Energy Diplomacy in the 21st Century // Georgetown University. Washington, DC. October 18, 2012. URL: http://www.state.gov/secretary/rm/2012/10/199330.html (дата обращения: 01.05.2014).
17. Prindle W., Eldridge M., Eckhardt M., Frederick A. The Twin Pillars of Sustainable Energy: Synergies between Energy Efficiency and Renewable Energy Technology and Policy // American Council for an Energy-Efficiency Economy. May 1, 2007. URL: http://www.aceee.org/research-report/e074 (дата обращения: 01.05.2014).
18. Рио-де-Жанейрская декларация по окружающей среде и развитию // Организация Объединенных Наций. Декларации. URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/riodecl.shtml (дата обращения: 31.01.2015).
19. Халитов Б. Н. Энергетическая дипломатия и политическая коммуникация. Казанский государственный энергетический университет // Проблемы энергетики. 2006. № 9-10. С. 114-120.
Статья поступила в редакцию 5 февраля 2015 г.
140
