CC BY
27"Культурная жизнь Юга России" № 4 (33), 2009
А. А. КУРАПОВ
РОЛЬ БУДДИЙСКОГО ДУХОВЕНСТВА В ФОРМИРОВАНИИ ОСНОВНЫХ ЭЛЕМЕНТОВ ПОЛИТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ КАЛМЫЦКОГО ХАНСТВА В XVII ВЕКЕ
в статье рассматривается формирование основных элементов политической культуры Калмыцкого ханства - уникального государственного образования, сформировавшегося на Юге России в XVII веке, а также роль в этом процессе буддийской идеологии и духовенства.
Ключевые слова: идеология, сангха, легитимация, шерть, социум, ханство,улусы.
Одним из актуальных направлений современной исторической науки является исследование влияния идеологии на политические процессы, происходящие в обществе и государстве. В истории государств, принявших буддизм в качестве государственной идеологии, вызывает несомненный интерес процесс последовательной реализации в политике основных положений буддийского учения.
Широкое распространение буддизм получает у исторических предков калмыков - западных монголов - ойратов. В результате откочевки группировки торгоутов и дербетов на рубеже ХУ1-ХУ11 веков в Россию в Нижнем Поволжье было сформировано Калмыцкое ханство, которое, как известно, оказало большое влияние на политическую жизнь региона.
В XVII веке буддийская монашеская община (сангха), обладавшая сформированной концепцией существования и распространения идеологии на национальном уровне, программой развития общества и государства, активно создавала политическую традицию Калмыцкого ханства. Представляется весьма актуальным исследование основных направлений политической деятельности как всей буддийской монашеской общины ханства в целом, так и отдельных ее представителей в процессе формирования калмыцкой государственности, поскольку это позволит целостно рассмотреть особенности развития калмыцкого общества, социально-политической и социокультурной жизни ханства в этот период.
В процессе исторического развития философии буддизма эволюционирует и его социально-политическая доктрина: от этических трактатов, отражавших взгляды буддизма на роль человека в обществе, на само общество, до более сложных философских произведений, характеризовавших влияние учения и его носителей на процесс государственного строительства и само государство [1]. Распространение буддизма в Тибете и Монголии приводит к формированию стратегии и тактики создания национальных буддийских общин, новых философских доктрин взаимодействия буддизма со светской властью, позволивших учению более успешно распространяться на региональном уровне [2].
В XVI веке система традиционных религиозных представлений монгольского общества не
могла легитимировать существование нескольких правителей. В этой ситуации верхушка светской аристократии обратилась к религиозной идеологии более высокого уровня - тибетскому буддизму школы Гелуг, которая переживала тяжелый период укрепления в тибетском социуме в борьбе с другими буддийскими традициями. В этой связи поиск политических союзников являлся одной из важнейших задач для обеих сторон [3].
В процессе формирования основных политических институтов и особенностей внешней и внутренней политики одного из новых монгольских политических образований - Калмыцкого ханства - значительную роль сыграло буддийское духовенство, в начале XVII века вошедшее в его политическую элиту. Статус буддийской идеологии и ее носителей предопределил особую роль буддийских священнослужителей в политических и социально-экономических процессах, происходивших в Западной Монголии и на Нижней Волге на протяжении всего столетия.
В конце XVI века сложилась крайне неблагоприятная для ойратов внешнеполитическая ситуация: их кочевья (верховья Ишима, левобережье Иртыша, оз. Зайсан) были окружены враждебными кочевыми и оседлыми феодальными ханствами и княжествами, которые закрывали ойратам выход к среднеазиатским, китайским рынкам и угрожали целостности ойратского союза племен. В результате сложной социально-политической обстановки, сложившейся в Западной Монголии (недостаток пастбищных территорий, обострение междоусобной борьбы в ойратском союзе, внешнеполитические осложнения), торгоутские и де-рбетские тайши продвигали свои кочевья на север и северо-запад в пределы Южной и Западной Сибири - к Таре, Тюмени, Тоболу.
В рамках данной статьи мы рассмотрим роль буддийской общины и буддийской идеологии в процессе формирования системы взаимоотношений российской администрации и калмыцких и джунгарских правителей в XVII веке.
В начале XVII века, на первом этапе проникновения улусов Хо-Урлюка, составивших основу будущего Калмыцкого ханства, на территорию России, российское правительство и калмыцкие владельцы в ходе обмена посольствами стремятся достигнуть своих политических интересов с
№ 4 (33), 2009
"Культурная жизнь Юга России"
помощью договоров - шертей. Договоры, заключаемые с астраханскими воеводами, а позднее - с губернаторами, носили вассальный характер: ханские войска участвовали в военных операциях России за предоставление кочевий и право торговли в российских городах.
Документы Российского государственного архива древних актов (РГАДА) свидетельствуют о значительной роли буддийской идеологии, духовенства в формировании нового государства, в его политической и экономической жизни. Деятельность буддийского духовенства была целенаправленной и спланированной. Этот тезис подтверждает и история сангхи в отдельных странах, и развитие социально-политической доктрины в национальных традициях. В частности, в региональной традиции буддизма приволжских калмыков присутствовали социальные представления, на которые наложили отпечаток нормы обычного права. До нас не дошли соответствующие материалы ХУ1-ХУШ веков, однако традиционность буддизма, его определенная стагнация у приволжских калмыков после 1771 года позволяют использовать этнографические исследования XIX столетия.
Исследователь И. Черкасов, проживший девять лет среди калмыков во второй половине XIX века, в своей работе «О ламаизме» приводит взгляд буддийского духовенства на социальную стратификацию калмыцкого общества. Ссылаясь на «основную книгу вероучения калмыков» -«Зеркало мира», он описывает калмыцкий вариант легитимации социальных отношений.
Буддизм легитимировал существование трех социальных групп калмыцкого общества: духовенства, аристократии и простолюдинов. Духовенство как высшая каста происходило от бурханов и высших духовных существ. Основная задача духовенства - проповедь, укрощение страстей и удаление паствы от плотских побуждений. Возглавляет духовное сословие Далай-лама. Второе по значимости сословие - аристократия («цаган ястэ»). Основная социальная функция аристократии - сохранение и развитие духовных сил в обществе, забота о его социальных благах. Третье сословие (простолюдины) призвано выполнять распоряжения высших сословий [4].
Эта схема социальной стратификации, соответствующая постулатам классического буддизма, служит подтверждением нескольким тезисам. В частности, в калмыцкой национальной традиции, хотя и в упрощенных формах, присутствовали представления об обществе, а также о привилегированной и социально активной роли в нем духовенства.
С усилением тенденций к формированию на Нижней Волге торгоутского ханства буддийское духовенство начинает более активно участвовать в жизни региона. В результате переговорного процесса, последовавшего за столкновением войск калмыцкого правителя Дайчина с ногайцами Каная и астраханскими стрельцами у р. Большая Узень 22 апреля 1632 года, торгоуты дают первую шерть об откочевке за пределы Яика и Волги и
приостановлении контактов с ногайскими и еди-санскими мурзами. Шерть была скреплена обрядом, восходящим к монгольским языческим верованиям: «Секли собаку желтую да прошли меж сабли и пищали и ножевое острие лизали» [5]. Отсутствие в клятве буддийской атрибутики можно объяснить как отсутствием у Дайчина традиций контактов с российской администрацией, так и сознательным стремлением к принижению политического статуса этой присяги.
Буддийское духовенство активно участвует в формировании традиции политического взаимодействия с представителями российского правительства в регионе. В 1636 году в ответ на посольство Т. Петрова в Тобольск отправляется посольство Хо-Урлюка во главе с Б. Могундеевым, призванное подтвердить лояльность торгоутов российскому правительству. В его состав вошли представители буддийского духовенства улуса Хо-Урлюка: «От лабы от Бутурая - Кула Габутахаев, да с ним четыре человека, да от лабы от Чорти - Соман с манджиками» [6]. Неизвестен статус обоих лам в улусе Хо-Урлюка. Однако упоминание представителей духовенства в списке послов после имени главы делегации свидетельствует о том, что ламы занимали высокое положение в политической иерархии улуса.
В 40-е годы XVII века буддийское духовенство вносит значительный вклад в формирование калмыцкой социокультурной традиции. Значительным результатом деятельности буддийских миссионеров становится принятие в 1640 году общемонгольского законодательства - «Великого степного уложения», которое регламентировало все стороны жизни монголов и фиксировало статус буддийской общины в обществе [7]. Участвуя в разработке и принятии уложения, духовенство, кроме решения глобальных вопросов объединения монголов системой единого законодательства, фиксировавшего привилегированное положение буддизма, решало вопросы законодательной защиты духовенства и его имущественных прав. Статьи, защищавшие честь и достоинство духовенства разных ступеней иерархии, следуют после статей, регулировавших отношения в ойратс-ком союзе в ходе военных действий [8].
В 1648 году буддийский миссионер Зая-Пандита реформирует монгольскую письменность, утвердив «ясное письмо» («тодо-бичиг») [9]. Создание национальной письменности - важнейший этап в процессе формирования национального самосознания, культуры и идеологии. Зая-Пандита, осуществляя активную переводческую деятельность, выдвинул буддизм школы Гелуг в качестве одного из ойратских культурооб-разующих факторов, тем самым закладывая основу калмыцкой национальной культуры.
К 40-м годам XVII века можно отметить факт вхождения буддийской атрибутики в русско-калмыцкие политические отношения как легитимирующий фактор. Так, в 1645 году А. Кудрявцев, отправленный с посольством в калмыцкие улусы, получает наказ из Посольского приказа: «Чтоб они на Куране по своей вере шерть учинили» [10]. При
32 ""Культурная=Юа№43Л=
принесении шерти в июне 1650 года послы Дайчина Чеглан и Тайган использовали как буддийскую атрибутику - «бурханов, что носят на себе, целовали», так и языческие ритуалы - «рассекли собаку серую и меж пищалей проходили» [11].
Буддийская община активно содействовала светской аристократии ханства в решении территориального вопроса. В переговорном процессе 1650 года Дайчина с российским правительством принял участие и верховный лама ханства. В переписке Посольского приказа с астраханским воеводой упомянуто письмо от «калмыцкого хутугты» (вероятно, от верховного ламы. -А. К.) к московскому архимандриту. Кроме того, в калмыцком посольстве в Москве, поднимавшем важнейшие для ханства вопросы о границах кочевий и торговле, участвовал посол от хутугты -«Дайчинов молебщик Амерга» [12]. Подписание соответствующего обращения Дайчином и «калмыцким хутугтой» в очередной раз подчеркивает высокий политический статус духовенства в формирующемся ханстве.
Своеобразным итогом длительного русско-калмыцкого переговорного процесса становится шерть, подписанная 4 февраля 1655 года в Бальчинском городке под Астраханью калмыцкими послами Серен-тайшой, Дуралы-тарханом, зайсангом Чокулой [13]. Российское правительство придавало большое значение организационной стороне подписания шертных грамот, настаивая на участии в переговорном процессе «знатных, природных калмыков». Российской стороной была проведена предварительная подготовка, собраны сведения об оформлении договорных отношений в калмыцкой традиции. Татарские мурзы сообщали воеводе, что «калмыцкой клятве на бурхане верить можно» [14].
Внимательно изучив религиозную сторону легитимации договоров в калмыцкой традиции, российское правительство настаивало, чтобы на церемонии подписании шерти был бурхан (буддийская культовая статуэтка. - А. К.).
В ответ калмыцкая сторона предложила принести присягу на четках и священных книгах, мотивируя это отсутствием в улусах «главного бур-хана» [14]. Вероятно, предметом спора выступил особо чтимый бурхан одного из кочевых монастырей при ставке Дайчина. Именно по этой причине его не было в улусах на момент переписки. Подозрительно относясь к подобной заминке в переговорах, российское правительство сделало присутствие этого «главного бурхана» основным условием подписания шерти. «Будет он Дайчин-тайша подлинно твоей государевой милости и впрям вечного миру с твоими государевыми людьми хочет учинить по своей вере шерть на бурхане во что они веруют да и на книгах, да и на четках, что они на шее носят, и прислал бы он Дайчин-тайша под Астрахань к Балчиклисскому городку Серен-тайшу да улусных родственных людей» [15]. Организация церемонии стала возможной только после доставки соответствующего бурхана Серен-тайшой и Дуралы-тарханом на место переговоров.
Шерть от 4 февраля 1655 года имела большое значение в урегулировании русско-калмыцких отношений. В ней оговаривалось «вечное послушание» калмыков России, участие калмыцких войск в российских военных операциях, частично решалась территориальная проблема: правительство позволило кочевку калмыцких улусов в междуречье Урала и Волги.
Новым этапом на пути добровольного вхождения калмыков в состав России становятся переговоры 1657 года, для проведения которых в Москву приезжает калмыцкое посольство во главе с Кучук-тарханом и буддийским священнослужителем Бек-багшой. Посольство сообщало о принятии тайшами присяги «со всеми улусами в вечном российскому государству подданстве», о выдаче аманатов в Астрахань. Шерть была легитимирована святостью буддийского учения и скреплена клятвой на основных элементах культовой практики (священные тексты, бурханы): «На Куране шерть учинил (на устье р. Кутум под Астраханью. - А. К.) и аманатов своего родства в Астрахань дал» [16]. Шерть 1657 года закрепила окончательное вхождение калмыков в русское подданство, решила важнейшие территориальные и экономические вопросы. В частности, были определены границы кочевий, места беспошлинной торговли, назначено ежегодно жалование верхушке светской аристократии.
В связи с необходимостью заключить соглашение об участии калмыцких войск в войне России с Крымом российская дипломатия обратилась непосредственно к буддийскому духовенству ханства. Для организации переговоров российского посланца И. Горохова с Дайчином приближенные нойона зайсанг Чекул и Эсэн-тархан привлекли «их калмыцкой веры законников» - ламу Эрке и Алдар Кечина. Условием содействия калмыцкого духовенства российскому правительству в организации переговоров с верхушкой калмыцкой элиты стали «почести немалые» (вероятно, денежное вознаграждение. - А. К.) [17].
Стабилизация внутриполитического положения в Калмыцком ханстве, укрепление его внешнеполитического статуса значительно сократили политическую активность калмыцкого буддийского духовенства. Вместе с тем в 60-е годы XVII века продолжалось использование калмыцкого духовенства в посольских миссиях.
Традиционная для русско-калмыцких отношений первой половины XVII века система регулярного шертвования сохраняется и в правление хана Аюки. Форма присяги, содержавшей обязательную легитимацию клятвы атрибутами буддийского учения, практически не видоизменилась.
В 70-90-е годы XVII века буддийское духовенство Калмыцкого ханства привлекается Аюкой для организации посольств в Москве. К 1674 году относятся сведения о двух посольствах, возглавляемых духовенством, - багши Биликту и багши Унитея (Унюдея) [18].
В 1690 году Аюка получает от Далай-ламы VI Цанйан Гьямцо ханский титул и печать. Если факт наличия ханского титула у тайшей Дайчина и
№ 4 (33), 2009
"Культурная жизнь Юга России" ^
Мончака является спорным в историографии вопроса, то получение ханского титула от Далай-ламы Аюкой не вызывает сомнения, поскольку оно подтверждено значительным комплексом источников.
Таким образом, мы можем сделать вывод о значительной роли буддийского духовенства и буддийской идеологии в формировании основ политической культуры складывающегося Калмыцкого ханства. Новое политическое образование в пределах территориальных границ России ощущало острую необходимость в идеологической поддержке. Содействие светской элите Калмыцкого ханства оказало новое сословие складывающегося государства. Буддизм, пройдя длительный путь в различных национальных традициях, выработал стратегию и тактику распространения в новом обществе, формирования политической атмосферы, способствующей процветанию монашеской общины. В случае с Калмыцким ханством буддийское духовенство сформировало основы культуры внутриполитического и внешнеполитического взаимодействия с монгольскими ханствами, с российским правительством. Идеологическая поддержка буддизма помогла легитимировать формирующуюся тор-гоутскую династию путем дарения Далай-ламой ханского титула калмыцким правителям Дайчину и Аюке. Буддийское духовенство приняло участие в формировании всеойратского законодательного кодекса, просуществовавшего в Калмыцкой степи вплоть до 30-х годов XIX столетия. Основную деятельность в рамках российско-калмыцких переговоров осуществляло буддийское духовенство, параллельно решая и свои политические задачи.
Калмыцкое ханство, сформировавшееся в XVII веке как традиционное монгольское, находилось под значительным влиянием буддийской монашеской общины, которое сказалось на всех этапах его истории.
Литература
1. Сафронова Е. С. Буддизм и государство в странах буддийского мира // Мировой опыт государственно-церковных отношений: учеб. пособие. М., 1998. С. 233-240.
2. Tsepon W. D. Shakabpa. Tibet. A Political History. New Haven and London, 1967. P. 31.
3. Позднеев А. М. Монгольская летопись «Эрдэ-ийн эрихэ». Подлинный текст с переводом и пояснениями, заключающими в себя материалы для истории Халхи с 1636 по 1736. СПб., 1883. С. 110.
4. Черкасов И. О ламаизме // Список книг, брошюр и периодических изданий, печатавшихся в Астраханских типографиях с 1797 по 1868 г. Астрахань, 1869. С. 1-37. С. 20.
5. Кичиков М. Л. Образование Калмыцкого ханства. Элиста, 1994. С. 55.
6. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 119. Оп. 1. 1636. Д. 2. С. 86.
7. Buddhism in Mongolia. Historical Survey. Ulan Bator, 1981. P. 21.
8. Их Цааз («Великое уложение»). Памятник монгольского феодального права XVII в. Ойратский текст. М., 1981. С. 16.
9. Baddeley J. F. Russia, Mongolia, China. L.; N. Y., 1919. P. 129.
10. РГАДА. Ф. 119. Оп. 1. Д. 2. Л. 327.
11. Там же. Л. 11.
12. Там же. Д. 1. Л. 136.
13. Очерки истории Калмыцкой АССР. Дооктябрьский период. М., 1954. Л. 116.
14. РГАДА. Ф. 119. Оп. 1. Д. 1. Л. 63.
15. Там же. Д. 2. Л. 65.
16. Там же. Л. 1-17.
17. Там же. Д. 4. Л. 71.
18. Посольские книги по связям России с Калмыцким ханством 1672-1675 гг.: сб. док. Элиста, 2003. С. 86.
A. A. KURAPOV. THE ROLE OF BUDDHIST CLERGY IN FORMATION OF BASIC ELEMENTS OF POLITICAL CULTURE OF KALMYKIAN KHANATE IN THE XVII CENTURY
The article is dedicated to the formation of basic elements of political culture of Kalmykian Khanate - the unique state generated in the south of Russia in the XVII century, and the role of Buddhist ideology and Buddhist clergy in that process .
Key words: ideology, sangha, legality, wool, social medium, khanate, hulus.
