CC BY
161
И С Т О Р И Я
УДК 9 (47+57)
РОДСТВЕННИКИ АНДРЕЯ БОГОЛЮБСКОГО В АСПЕКТЕ ИЗУЧЕНИЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ И ПОСЛЕДСТВИЙ ЕГО ГИБЕЛИ
© 2009 г. А.А. Кузнецов
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского nalbuz@mail.ru
Поступила в редакцию 29.12.2008
Проводится текстологическое исследование двух сюжетов, объединенных темой драматической гибели Андрея Боголюбского. Первый сюжет связан с судьбой его младшего сына Юрия. О нем источники донесли лишь фрагментарные сведения. Второй сюжет - распространенное мнение о причастности младших братьев и племянников Андрея Боголюбского к его гибели.
Ключевые слова: Андрей Боголюбский, Всеволод Большое Гнездо, Лаврентьевская летопись, Ипатьевская летопись, сынок, «Сказания о чудесах Владимирской иконы Богородицы», Борис и Глеб, Ростиславичи, Юрьевичи.
Лаврентьевская летопись (ЛЛ) сообщает об обсуждении боярством кандидатур на владимирский стол после гибели Андрея Боголюбского в 1174 г.: «.. .князь нашь убьенъ, а детеи у него нету; с(ы)нок его в Новегороде, а брать(и)я его в Руси» [9, стб. 371]. В этой фразе сначала указывается на отсутствие детей у князя Андрея, а затем - на наличие сынка в Новгороде. Имя этого «сынка» в ЛЛ не приведено. Идентифицировать его позволяет Новгородская первая летопись (далее - НПЛ), сообщающая о княжении в 1174 г. в Новгороде сына Андрея Боголюбского - Юрия, оказавшегося позднее на Северном Кавказе и женившегося затем на грузинской царице Тамар. Кавказская и закавказская «одиссея» сына владимирского князя здесь разбираться не будет. Ниже представлены интерпретации, касающиеся редких источниковых сведений о бытовании Юрия на Руси.
В историографии данная фраза ЛЛ истолковывается примерно так: дети Андрея Боголюб-ского на момент его смерти отсутствовали в Северо-Восточной Руси, поскольку сын пребывал в Новгороде. Мешает принять данную догадку то, что к 1174 г. князь Андрей Боголюб-ский имел лишь одного живого сына Юрия. В Ипатьевской летописи (ИЛ) сообщается: «. князь нашь убьен, а дете у него нетуть; с(ы)нок его малъ в Новегороде, а братья его в Руси» [5, стб. 595]. Пониманию слова «нетуть», как «нет тут», препятствует сноска в издании ИЛ о его
чтениях Хлебниковского и Погодинского списков - нетоу.
В других летописях фраза читается так: в Радзивиловской («а детей у нег(о) нету, с(ы)нъ в Новегороде» [16, л. 216 об.; 9, стб. 371]) и Московско-Академической летописях Юрий назван сыном [9, стб. 371]; в Ермолинской летописи (ЕРМ) - «у сего бо детеи нетъ; сынъ въ Новеграде, и тотъ малъ, а брапа в Руси» [4, с. 49]; в Московском летописном своде конца XV в. - «князь нашъ убьенъ бысть, а детеи несть у него, сынъ его в Новегороде, а братъ в Руси» [14, с. 34] (почти повторяет фразу Воскресенская летопись [3, с. 90]); сведения сводов 1497 г. и 1518 г. - «у сего бо детеи нет, сынъ въ Новегороде, а брат в Руси» [10, с. 37, 194]. Сходится с ЕРМ сообщение Холмогорской: «князь наш убиен, а детей у него нет, а сын его в Нове-городе, и тот мал, а братья его в Руси» [22, с. 53], но ближе к Холмогорской летописи известие Тверской летописи - «князь наш убiен, а детей у него неть, а сынь его в Новегороде, и тотъ маль, а брапа его въ Руси» [21, стб. 254]; более кратко, чем в иных памятниках, сообщается во Владимирском летописце - «князя у нас нетъ, а сынъ его в Новегороде» [2, с. 72]; в Никоновской летописи это сообщение дополнено рядом деталей - «господинъ нашь князь Андрей убiенъ, а детей у него несть, сынъ его въ Новегороде, и той младъ есть, а братъ его в Руси, еже есть в Юевскихъ странахъ» [15, с. 252].
Сведения о Юрии есть в «Истории Российской» В.Н. Татищева: «что без князя быть неможно. и князя ж такого, который бы всем люб и безопасен был, вскоре призвать неможно, потому что сын Андреев млад и он в Но-веграде, братья Михалко и Всеволод в Руси» [19, с. 106]. Прямая речь, подобно сведениям летописей, есть в I редакции II части «Истории Российской»: «Се уже ся сотворило, князь наш убиен, а детей у него нет, сынок (внук) его мал, Юрий в Новегороде, братия в Руси» [20, с. 286]. Эта цитата близка сведениям ЛЛ, ИЛ, ЕРМ, Тверской, Холмогорской летописей. Сравнение известий двух редакций позволяет еще раз увидеть путь исследования В.Н. Татищева: от сведения источника до его интерпретации. Таким источником, который В.Н. Татищев читал, вероятно, стала Радзиви-ловская летопись, совпадающая в данном эпизоде с ЛЛ. Причем начало интерпретации проступает уже в тексте I редакции, где непонятное историку XVIII в. слово «сынок» превратилось в предположительное «внук» и было оторвано от Юрия, упомянутого отдельно от сынка (внука).
Достоверная передача хода рассуждений на совете во Владимире есть в ЛЛ и ИЛ. Одним из маркеров является то, что в ЛЛ и ИЛ указывается братья (братия) Андрея Боголюбского, на момент его смерти бывшая в Руси. В Московском летописном и 1497, 1518 гг. сводах, Воскресенской и Никоновской летописях вместо братии (братьев) упомянут один брат. Причем сохраняется противоречие: фиксируется отсутствие у князя Андрея детей и сразу же указывается на наличие его сынка в Новгороде. Добавление в ИЛ к встретившемуся в ЛЛ термину «сынок» эпитета «мал» сигнализирует, что термин «сынок» не указывал на возраст Юрия. Также в Новгороде Юрий, несмотря на юность, пользовался атрибутами княжеской власти -дошли 3 печати [23, с. 99, 201, 264, 304].
Летописи не сообщают дату рождения Юрия. Но надо отметить, что в 1174 г. он был юн. Об этом косвенно свидетельствуют и дата вступления Юрия Андреевича в брак с грузинской царицей Тамар - 1185 или 1186 г., и первое упоминание Юрия в ЛЛ, ИЛ в 1172 г., когда новгородцы запросили у Андрея Боголюбского князя, и тот «вда имъ детя свое» Юрия в 1172 г. [5, стб. 566; 9, стб. 365; 1, с. 74, 77-78, 188]. Это самое красноречивое свидетельство юности Юрия в 1172 г. О юном возрасте князя можно составить представление из сведения памятника XII в. - «Сказания о чудесах Владимирской иконы Богородицы»:
«Чюдо 4-е. По неколицех же временехъ при-шедшу празднику Госпожину дьни, князь же Адрей на каноне стояше въ церкве пенья ликы сътворяя, а срдцемь боляше, бе бо княгини его боляши детиною болезнию: два дни напрасно болящи. Яко по каноне бысть омывшее водою икону Пресвятыя Богородица, посла къ княгине. Она же вкуси воды тоя и роди детя здраво, и сама бысть здрава томъ часе молитвами Святыа Богородица» [17, с. 220-222].
Надо согласиться с рассуждениями Ю.А. Лимонова:
«Отметим. что рождение «детя» произошло после 1161 г., т.е. после строительства церкви св. Богородицы... «Сказание» не имеет в виду рождение старшего сына Изяслава и дочери Андрея. Они родились значительно ранее 1160 г. Видимо, «Сказание» упоминает и не Мстислава Андреевича. Он не мог родиться после 1160 г., ибо уже в 1168 г. он по приказу Андрея во главе коалиции князей руководит захватом Киева... «Сказание» повествует о рождении Юрия Андреевича. Следовательно, дата рождения падает на конец 60-х - начало 70-х годов XII в.».
В.А. Кучкин и Т.А. Сумникова обоснованно, исходя из датировки создания «Сказания о чудесах Владимировской иконы Богородицы», сузили рамки периода, в который родился Юрий: ребенок родился после 15 августа между 1160 г. и 1164 г. [12, с. 75; 8, с. 485, 487].
Одновременное указание на отсутствие детей у Андрея Боголюбского и наличие у него сынка в Новгороде заставляют думать, что словом «сынок» подчеркивался отнюдь не возраст Юрия. Тем более, в русском летописании слово «сынок» встречается лишь однажды - в этом эпизоде. Словарь древнерусского языка, имеющий в составе данное слово, апеллирует именно к этому сообщению ЛЛ и ИЛ [18, с. 874-875]. И.И. Срезневский естественно считал, что слово «сынок» является уменьшительной формой «сын». Примечательно, что летописным сводчикам XV—XVI вв. слово «сынок» было не ясно, и они писали о сыне, который мал (млад): слово «сынок» к этому времени утратило иные смыслы, кроме уменьшительно-возрастного.
Возможно, слово «сынок» указывает на приниженное положение Юрия. Об этом писал Н.Ф. Котляр, оставив в стороне разбор слова «сынок» [6, с. 18]. К 1174 г. у Андрея Боголюб-ского не осталось старших по сравнению с Юрием сыновей, чей пик деятельности пришелся на 1160-е гг. Появление более младшего Юрия позволяет ставить вопрос о разных матерях детей Андрея Боголюбского. Тем более,
ясности в решении вопроса о жене (женах) Андрея Юрьевича в историографии нет. Надо отказаться от мнений исследователей, обращающихся к труду В.Н. Татищева, согласно которым у Андрея Боголюбского было якобы две-три жены (русская, булгарка, ясыня). Юный возраст Юрия наводит на мысль, что он происходил не от вполне полноценного брака Андрея Боголюбского. В некотором противоречии с этим допущением находится сведение из «Сказания о чудесах Владимирской иконы Богородицы», на котором выводится дата рождения Юрия Андреевича на рубеже 11601170-х гг. Читая строки о чудесном разрешении от бремени жены Андрея Боголюбского, нельзя не заметить, что супруга князя названа княгиней. Никаких указаний на ее неполноценный статус нет. Можно предположить, что в «Сказании о чудесах Владимирской иконы Богородицы», родившегося в окружении Андрея Боголюбского, сознательно не акцентировалось внимания на этом обстоятельстве. Возможно, для окружения Андрея Боголюбского, нарушителя политико-социальных норм поведения Древней Руси, и для него самого наличие женщины, готовой родить ребенка, де-факто делало ее женой. Косвенным аргументом в пользу этого допущения является то, что в достоверных источниках нет указаний на время браков Андрея Боголюбского, происхождение и даты смерти его супруг(и). Предполагаемое обстоятельство - социально-политическая неполноценность - определило, кроме прочих обстоятельств, изгнание Юрия Андреевича Всеволодом Большое Г нездо (не исключено, что инициатором изгнания мог быть Михалка Юрьевич, умерший в 1176 г.). Это предположение объясняет то выборочное отношение Михалки и Всеволода Юрьевичей, когда они, изгнав Юрия, о чем, впрочем, сообщают грузинские и армянские источники, воевали за власть в княжестве со старшими племянниками Ростиславичами и сохранили нормальные отношения с другими племянниками. То есть мнение, что Юрия Андреевича изгнали лишь потому, что он был соперником дядей, не объясняет этого факта. Следовательно, тогда убирается еще один аргумент догадки, опять-таки основанной на В.Н. Татищеве, что Михалка и Всеволод Юрьевичи были вовлечены в заговор против старшего брата.
Политико-династическую неполноценность Юрия Андреевича можно подтвердить и тем, что он, изгнанный из Владимирского княжества, не стал искать убежища в пределах Древнерусского государства, а оказался у дяди - половецкого хана. Здесь Юрием были использованы
родственные связи отца - сына половчанки. Для половцев Юрий в любом случае оставался родственником. Уместно провести параллель, вспомнив о судьбе незаконного сына галицкого князя Ярослава Осмомысла - Олеге Настасье-виче. Отец не смог обеспечить ему передачу власти, и Олег был изгнан из княжества боярством и законным преемником Ярослава. Поэтому Олег, подобно Юрию, быстро исчез из поля зрения летописцев. Но у Олега не было политически сильных родственников за границей Руси, а потому он не имел возможности продолжить головокружительную карьеру, подобную кавказскому и закавказскому взлету и падению Юрия, не имел никаких шансов стать прототипом одного из героев всемирно известного литературного произведения, подобного «Витязю в тигровой (барсовой) шкуре» Шота Руставели, как это произошло в отношении Юрия.
* * *
Культ Бориса и Глеба играл важную роль в укреплении престижа княжеской власти в Древней Руси. Сюжетные ходы, оценки, типические герои, взятые из памятников Борисо-Глебского цикла, активно применялись в разных частях Руси, в разное время, с разной степенью интенсивности. Эта долгая политическая жизнь литературного памятника толкает исследователей на произвольное прочтение отдельных реальных событий под углом ценностей произведений, посвященных Борису и Глебу. Так, в исследовании Борисо-Глебских текстов Н.И. Милютен-ко при выявлении их влияния на обе редакции «Повести об убиении Андрея Боголюбского» заявила, что «настойчивое уподобление князя Борису и Глебу» намекало «на причастность родичей Андрея, племянников Ростиславичей и двух родных братьев, Михалки и Всеволода, к заговору»: ведь все быстро прибыли из Чернигова во Владимир, ничего не сказано о наказании ими убийц [13, с. 26]. К этому же примеру
Н.И. Милютенко обратилась для подтверждения тезиса, согласно которому не всегда причастность к убийству можно было доказать [13, с. 33].
Такая точка зрения смотрится странно, если учесть, что автор доказывает менее бесспорную невиновность в историографии Ярослава Мудрого в убийстве Бориса и Глеба [13, с. 7-8]. В своем обвинительном выводе Н.И. Милютенко опирается на мнение Ю.А. Лимонова. Согласно его рассуждениям, было неслучайным, что находившиеся в далеком Чернигове Мстислав и Ярополк Ростиславичи, их дяди Михалка и Всеволод Юрьевичи «на удивление быстро прибыли из Чернигова» [13, с. 26], где они
собрались почему-то все вместе. Без указания на источники заявлено, что весть о гибели Андрея Юрьевича вызвала в Чернигове «всеобщую радость» [11, с. 90]. Рассуждая по принципу «кому выгодно», Ю.А. Лимонов заявил, что «Ростиславичи явно были замешаны в заговоре» [11, с. 91]. Звеном, связующим Ростиславичей с преступлением в Боголюбове, стал рязанский князь Глеб. Оказывается, его послы Ольстин и Дядилец специально были посланы во Владимир к моменту смерти князя в 1174 г. [11, с. 92-93]. Однако Ольстин упомянут в летописях один раз (его нет в рассказе о сходе во Владимире после гибели Андрея Боголюбского) - в битве на Колокше в 1177 г. - как рязанский боярин, попавший в плен вместе с Борисом и Дедиль-цем [9, стб. 384]. Именно последние были заявлены Ю.А. Лимоновым послами от Рязани в 1174 г. [5, стб. 595; 9, стб. 372]. Однако в ЛЛ Борис, плененный в 1177 г., назван Жидисла-вичем, что позволило его увязать с боярином, служившему Андрею Боголюбскому [9, стб. 384]. Некорректное с точки зрения источников помещение его в один ряд с Дедильцем и Ольстином делает шатким построение Ю.А. Лимонова. Тем более, в сведениях ЛЛ и ИЛ о сходе во Владимире прилагательное «Резан-скую» согласуется со словом «послу», но не с именами Дедильца и Бориса. С другой стороны, в летописях нет точной даты собрания во Владимире, где были послы от Рязани. Поэтому нельзя говорить, что рязанские послы подозрительно быстро оказались во Владимире.
Связкой между гибелью Андрея Боголюбского и его братьями Михалкой и Всеволодом является жена последнего. Опираясь на сведения В.Н. Татищева, Ю.А. Лимонов заявил о ясском происхождении жены Андрея Боголюбского, которая могла «пригреть» ясина Анба-ла и поддерживать отношения с женой Всеволода Юрьевича, тоже ясыней [11, с. 95, 98]. Изучение источников труда В.Н. Татищева позволяет говорить о том, что ясское происхождение жены Андрея Юрьевича было им придумано для объяснения ряда фактов [20, с. 250]. О выдумывании Татищевым ясского происхождения жены Андрея Боголюбского уже писалось [7, с. 277-288]. Поэтому обвинение в соучастии Михалки и Всеволода Юрьевичей в убийстве старшего брата надо отвести.
Так не может состояться догадка о причастности Ростиславичей и Юрьевичей к убийству Андрея Боголюбского. Единственным указанием на это могут считаться меч Бориса, похи-
щенный у князя Анбалом, сравнение Андреем убийц с Горясером. Ю.А. Лимонов отметил, что нет сравнения с Торчином, убийцей Бориса [5, стб. 587; 14, с. 84]. Понятно, что эти текстовые параллели после приведенного алиби племянников и братьев Андрея Боголюбского можно истолковать как простые метафоры.
В силу вышеуказанных рассуждений надо сказать, что «уподобление» Андрея Боголюб-ского Борису и Глебу в современной историографии не дает оснований считать, что Рости-славичи и младшие Юрьевичи были участниками заговора против владимирского князя Андрея Боголюбского.
Список литературы
1. Бережков Н.Г. Хронология русского летописания. М., 1963.
2. Владимирский летописец // Полное собрание русских летописей (далее - ПСРЛ). Т. XXX. М., 1965.
3. Воскресенская летопись // ПСРЛ. Т. VII. М., 2001.
4. Ермолинская летопись // ПСРЛ. Т. XXIII. М., 2004.
5. Ипатьевская летопись // ПСРЛ. Т. II. М., 1998.
6. Котляр Н.Ф. Грузинские сюжеты древнерусских летописей // Из истории украинско-грузинских связей. Тбилиси, 1975.
7. Кузнецов А.А. Источниковедческие аспекты проблем биографии Георгия Всеволодовича // Мининские чтения. Нижний Новгород, 2007.
8. Кучкин В.А., Сумникова Т.А. Древнейшая редакция Сказания об иконе Владимирской Богоматери // Чудотворная икона в Византии и Древней Руси. М.,
1996.
9. Лаврентьевская летопись // ПСРЛ. Т. I. М.,
1997.
10. Летописный свод 1497 г.; Летописный свод 1518 г. // ПСРЛ. Т. XVIII. М.-Л., 1963.
11. Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская Русь: Очерки социально-политической истории. Л., 1987.
12. Лимонов Ю.А. Летописание ВладимироСуздальской Руси. Л., 1967.
13. Милютенко Н.И. Исследование // Святые князья-мученики Борис и Глеб. СПб., 2006.
14. Московский летописный свод конца XV века // ПСРЛ. Т. XXV. М. - Л., 1949.
15. Никоновская летопись // ПСРЛ. Т. IX. М., 2000.
16. Радзивиловская летопись. СПб. - М., 1994.
17. Сказание о чудесах Владимирской иконы Богородицы// Библиотека литературы Древней Руси. Т. 4. СПб., 1997.
18. Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. Т. III. Ч. I. Р-С. М., 1998.
19. Татищев В.Н. История Российская. Т. III. М. -Л., 1964.
20. Татищев В.Н. История Российская. Т. IV. М. -Л., 1964.
21. Тверской сборник // ПСРЛ. Т. XV. М., 2000. 23. Янин В.Л. Актовые печати Древней Руси. X-
22. Холмогорская летопись // ПСРЛ. Т. XXXIII. XV вв. Т. I. М., 1970.
Л., 1977.
ANDREI BOGOLUBSKY’S KINSMEN IN RELATION WITH THE PROBLEM OF CIRCUMSTANCES
AND CONSEQUENCES OF HIS DEATH
A.A. Kuznetsov
The paper is concerned with the textual study of two stories that have the common theme of Andrei Bogolub-sky’s dramatic death. The first episode is concerned with the figure of Yuri, prince Andrei’s youngest son whose activity has been reflected in the medieval texts just fragmentarily. The second story relates to the widespread opinion about the complicity of prince Andrei’s younger brothers and nephews in his assassination.
