CC BY
90
2003
Известия ТИНРО
Том 132
УДК 574.5(265.5)
В.П.Шунтов, Л.Н.Бочаров, Е.П.Дулепова, А.Ф.Волков, О.С.Темных, И.В.Волвенко, И.В.Мельников, В.А.Надточий
РЕЗУЛЬТАТЫ МОНИТОРИНГА И ЭКОСИСТЕМНОГО ИЗУЧЕНИЯ БИОЛОГИЧЕСКИХ РЕСУРСОВ ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫХ МОРЕЙ РОССИИ (1998-2002 ГГ.)*
Кратко рассматриваются результаты многолетнего (1984-2002 гг.) мониторинга экосистем дальневосточных морей. Несмотря на рост антропогенных нагрузок на морские экосистемы, их межгодовая и многолетняя динамика находится под приоритетным влиянием климато-океанологических процессов. При этом последние годы XX столетия в дальневосточных морях были холодными. Это нашло отражение в снижении рыбопродуктивности дальневосточных морей, и в частности в снижении численности сардины иваси и минтая. Применительно к биоресурсам наиболее значительными по негативным следствиям являются чрезмерный промысловый пресс (в основном за счет браконьерства) и загрязнение моря. Однако большое и негативное влияние на состояние запасов перепромысла не отрицает естественную динамику численности при том, что чрезмерный вылов ускоряет выход из запаса даже весьма урожайных поколений. Это, в частности, касается снижения численности такого флюктуирующего вида, как минтай. Вместе с тем за рассматриваемый период происходило снижение численности видов, вылов которых не всегда достигал ОДУ. Приведенные примеры свидетельствует о масштабности естественных процессов, влияние которых для флюктуирующих видов является приоритетным. Однако в целом функциональное состояние основных макроэкосистем дальневосточных морей оценивается как нормальное. Об этом свидетельствуют результаты макросъемок макрозообентоса, мезо- и макропланктона Берингова и Охотского морей. Несмотря на приведенные негативные примеры, современный пониженный уровень рыбопродуктивности — это временное явление, которое вполне вписывается в известные периоды природной цикличности. Дальневосточные моря могут и должны стать ареной для крупномасштабного рыбного хозяйства, сочетающего в себе более значительный, чем сейчас, но рациональный промысел, а также марикультуру.
Shuntov V.P., Bocharov L.N., Dulepova E.P., Volkov A.F., Temnykh O.S., Volvenko I.V., Melnikov I.V., Nadtochy V.A. Results of monitoring and ecosystem research of biological resources of the Far East seas of Russia // Izv. TINRO. — 2003. — Vol. 132. — P. 3-26.
The results of long-term (1984-2002) monitoring of the Far East seas ecosystems are briefly considered. Interannual and long-term dynamics of the marine ecosystems is on priority influence of climate-oceanological processes in despite of growth of anthropogenous loadings. The last years of XX Century were cold in the Far East
* Настоящая работа была представлена в Москве в сентябре 2002 г. в качестве одноименного доклада на конференции, посвященной итогам реализации ФЦП "Мировой океан", и частично финансировалась Российским фондом фундаментальных исследований (проект № 02-04-49488).
seas. It was a reason of decrease of fishproductivity in the Far East seas, in particular decrease of abundance of sardine and pollack. The excessive fishery (especially poaching) and water pollution are the most considerable negative consequents concerning bioresources. However large and negative influence of fishery on stocks doesn't deny natural dynamics of abundance although excessive fishery could withdraw out of stock even rather fruitful generations. In particular, it concerns the decrease of pollack abundance. At the same time, for the examined period decrease of abundance were marked for some species with catch below total admissible catch. The given examples testify the scale of natural processes, which influence on fluctuating species is priority. At the whole, functional condition of the Far East seas ecosystems is estimated as normal one. The results of macrozoobenthos, mezo- and macrozooplankton large-scale surveys in the Bering and Okhotsk Seas testify this conclusion. Despite of the presented negative examples, the modern lowered level of fishproductivity is a temporary phenomenon , and it is quite carried on as a known framework of natural cyclicity. Far East seas can and should become an arena for a large-scale fish industry combining more significant than now but rational fishery , and also aquaculture.
Еще сравнительно недавно экспедициями дальневосточной рыбохозяйствен-ной науки охватывалась почти вся Северная Пацифика (включая дальневосточные моря) и зона Субарктического фронта (рис. 1). В 1990-е гг. происходило сокращение экспедиционных исследований, особенно за пределами российской дальневосточной экономической зоны. А непосредственно в российских водах значительная часть биостатистической информации по промысловым видам рыб и беспозвоночных стала собираться на коммерческих судах, работающих в промысловом режиме. Одновременно с этим в течение последних пяти лет ТИН-РО-центру удалось организовать и провести 25 комплексных экспедиций, в результате чего на большей части российской экономической зоны были продолжены многолетние наблюдения за состоянием планктонных, нектонных, бентос-ных и нектобентосных сообществ. А так как при этом в обязательном порядке проводились синоптические и океанологические наблюдения (в рыбохозяйствен-ных исследованиях они традиционно рассматриваются как фоновые работы сопровождения), то предоставляется возможным говорить о продолжении крупномасштабного мониторинга состояния макроэкосистем, биоресурсов в целом и основных промысловых объектов в частности.
Информация, полученная до 2000 г., о составе, структуре, продуктивности и динамике пелагических и донных сообществ дальневосточных морей частично опубликована, в том числе в специальных монографических обобщениях (Шунтов, 2001; Дулепова, 2002). Некоторые прикладные аспекты исследований, а именно результаты оценки современного статуса и тенденций в динамике биологических ресурсов дальневосточной экономической зоны России, были представлены в 2001 г. на международной конференции "Рациональное использование биологических ресурсов Мирового океана" (Шунтов и др., 2002).
Мониторинговые наблюдения в 2001 и 2002 гг. к существующим данным добавили солидный объем новой информации. А в целом они подтвердили и уточнили основные из сделанных ранее выводов о характере развития океанологических и биологических процессов в дальневосточных морях. Остановимся на некоторых из них.
1. Несмотря на рост антропогенных нагрузок на морские экосистемы, их межгодовая и многолетняя динамика по-прежнему находится под приоритетным влиянием климато-океанологических процессов. Этот постулат, кажется, никто не оспаривает, когда разговор идет о макроэкосистемах и Мировом океане в целом. Правда, в последнюю четверть ушедшего века во все увеличивающемся количестве работ на эту тему основным является акцент на глобальное потепление в связи с парниковым эффектом. Очень популярна, в частности, эта тема и у многих специалистов, занимающихся динамикой природных процессов в восточных мо-
Рис. 1. Число траловых станций в одноградусных трапециях. Данные за 19792002 гг.
Fig. 1. Number of trawling in one-degree trapezoids. The data for 1979-2002
рях России и северо-западной части Тихого океана.* Повышение с середины XIX столетия средней глобальной температуры воздуха на Земле является бесспорным фактом, при этом оно хорошо вписывается в ритмику природных климатических процессов, всегда существовавших на нашей планете, в том числе до начала антропогенного изменения состава атмосферы. Авторы доклада не являются сторонниками не только абсолютизации значения парникового эффекта, но и приоритетности этого фактора в современном глобальном потеплении. При этом нельзя не согласиться с вполне обоснованными сомнениями и выводами о том, что, во-первых, до сих пор нет количественных оценок вклада антропогенных факторов в формирование климата, во-вторых, не соответствуют действительности широко распространенные убеждения в том, что при глобальном потеплении происходит повсеместное повышение температуры, усиливающееся с широтой, в-третьих, потепление, независимо от причин, его вызывающих, для России скорее благо, чем опасность (Кондратьев, Демирчан, 2001). Добавим также, что при всех обстоятельствах, согласно правилам цикличных изменений, а также в результате наложения циклик с различной периодичностью поступательный ход климатических изменений через определенные промежутки времени прерывается, вернее, заменяется аномалиями противоположного знака.
Вполне соответствует сказанному и реальная картина, которая наблюдалась в дальневосточных морях на рубеже XX и XXI столетий. Ранее в аналогичном докладе (Шунтов и др., 2002) уже демонстрировалась новая схема циклических изменений в атмосферных процессах над дальневосточными морями и ледовитости в них, предложенная С.Ю.Глебовой (2002). В настоящем сообщении эту показательную схему мы приводим повторно с добавлением данных еще за один год (рис. 2). Видно, что последние годы XX столетия после очень
* Не менее, а, возможно, и более популярна идея глобального потепления, вызванного увеличением концентраций парниковых газов, и среди американских ученых, занимающихся изучением природы Северной Пацифики. В задачу нашего доклада не входит детальный анализ данной проблемы. Мы касаемся лишь отдельных аспектов, имеющих отношение к динамике океанологических и биологических процессов в российских водах на рубеже XX и XXI столетий.
теплого 1997 г. в дальневосточных морях были в целом холодными. Это подтверждается и конкретными многочисленными гидрологическими данными, полученными в экспедициях ТИНРО-центра в последние годы. Наиболее полно наблюдениями был охвачен главный рыбопромысловый бассейн России — Охотское море (Устинова и др., 2002; Хен и др., 2002; Шаталина и др., 2002). Похолодание здесь после 1997 г. было весьма значительным, что хорошо видно по динамике средних температурных параметров (табл. 1), ледовитости (рис. 3) и площади наиболее холодных областей (рис. 4, 5).
Рис. 2. Межгодовая изменчивость повторяемости "холодных" синоптических типов и характер ледовитости в морях дальневосточного бассейна (Гле-бова, 2002)
Fig. 2. Interannual variability of recurrence of "cold" synoptic types and nature of ice conditions in the seas of Far East basin (Глебова, 2002)
Таблица 1
Средняя температура воды в слое 50-200 м в апреле на шельфе западной Камчатки и в мае—июне в северо-западной части Охотского моря в 1996-2000 гг. (Устинова и др., 2002), оС
Table 1
Average water temperature in a layer of 50-200 m on the western Kamchatka shelf in April and in a northwest part of Okhotsk Sea in May—June in 1996-2000
(Устинова и др., 2002), оС
Район 1996 1997 1998 1999 2000
Западнокамчатский шельф Северо-западная часть Охотского моря 0,40 -0,45 1,13 -0,12 0,01 -0,72 -0,25 -0,94 -0,28 -0,98
Рис. 4 и 5 можно дополнить конкретными данными о площади с температурой менее минус 1 0С в ядре холодного промежуточного слоя (ХПС), которая при среднем значении около 379 тыс. км2 весной 1997 г. составила 285, в 1999 — 565 тыс. км2, в 2002 — 582, а летом в эти годы при средней 172 тыс. км2 — соответственно 91, 228, 274 тыс. км2 (Хен и др., 2002).
В целом аналогичная картина наблюдалась и в западной части Берингова моря, где в конце 1990-х гг. события развивались в основном по холодному сценарию, в том числе в 2001 и 2002 гг. (Radchenko, 2001а; многочисленные неопубликованные данные Г.В.Хена и др.). Правда, ход процессов в северозападной и юго-западной частях моря не всегда был синхронным, при этом в каждом из этих районов даже в смежные годы не всегда складывались аналогичные ситуации.
Заметим, что и в смежных с Охотским морем прикурильских водах столь однозначной картины (как в циркуляции вод, так и в динамике температуры)
также не наблюдалось. Более того, в некоторые холодные годы, характерные для северной части моря, у Курильских островов наблюдались положительные аномалии температуры воды (Самко, Новиков, 2002). Кстати, при анализе рис. 2 нетрудно заметить различия между дальневосточными морями в конкретные годы, хотя в самых общих чертах и просматриваются однонаправленные тенденции.
Рис. 3. Ледовитость Охотского моря в марте и ее среднемного-летнее значение (пунктир) (Устинова и др., 2002)
Fig. 3. Ice conditions of the Okhotsk Sea in March and its average long-term value (dotted line) (Устинова и др., 2002)
140 144 148 152 156 160 140 144 148 152 156 160
—г1-1-Р—1-1-1-г-*-г-1 -1-1—1-г*—*-1-1-1-г-1
140 144 148 152 156 160 140 144 148 152 156 160
Рис. 4. Области распространения подповерхностных холодных вод с температурой менее 1 °С в ядре ХПС в мае—июне (Хен и др., 2002)
Fig. 4. Areas of distribution of subsurface cold waters with temperature less 1 oC in the core CIL (cold intermediate layer) in May—June (Хен и др., 2002)
-Г-1 —Т-»-1-1-1- -г-1-1-?-1-1---1-
140 145 150 155 160 140 144 148 152 156 160 Рис. 5. Области распространения подповерхностных холодных вод с температурой
менее 1 °С в ядре ХПС в сентябре (Хен и др., 2002)
Fig. 5. Areas of distribution of subsurface cold waters with temperature less 1 oC in the core CIL (cold intermediate layer) in September (Хен и др., 2002)
Несинхр°нн°сть и даже пр°тив°фазн°сть климат°-°кеан°л°гических пр°-цесс°в в смежных рай°нах х°р°ш° известна. Анализ п°д°бных ситуаций в даль-нев°ст°чных м°рях недавн° был сделан °дним из авт°р°в настоящего д°клада (Шунт°в, 2001). А.И.Кафан°в (2001) при анализе с°°тн°шения х°л°дн°- и тепл°-любивых двуств°рчатых м°ллюск°в из кайн°з°йских °тл°жений недавн° °бра-тил внимание на т°, чт° и в прежние исторические эп°хи климатические пр°цес-сы в разных рай°нах дальнев°ст°чных м°рей зачастую шли несинхр°нн° и даже в пр°тив°фазе. Учитывая т°т факт, чт° Беринг°в° и Ох°тск°е м°ря глуб°к° вдаются в сильн° °хлаждающиеся зим°й материки, эт°т авт°р д°пускает в°зм°ж-н°сть специфическ°г° развития в этих реги°нах прир°дных пр°цесс°в, а именн° при гл°бальн°м, т.е. планетарн°м, п°теплении развитие х°л°д°уст°йчив°й би°ты. А.И.Кафан°в (2001) в св°их предл°жениях исходит из к°нцепции К.К.Марк°ва (1986) ° метахр°нн°м изменении прир°дных пр°цесс°в, а именн° из т°г°, чт° развитие люб°г° к°мп°нента прир°ды (климат, би°та и т.д.) пр°текал° и пр°тека-ет в с°°тветствии с °с°бенн°стями реги°нальных условий.* В к°нтексте рас-
* Концепция К.К.Маркова о метахронных природных изменениях в принципе отражает представления о ходе явлений и физико-географических процессов, описываемых законом провинциальности, который связывается с именем последователя В.В.Докучаева почвоведа и ландшафтоведа С.С.Неуструева. В промысловой океанографии при изучении динамики численности рыб эти идеи были развиты Г .К.Ижевским (1961, 1964), который обосновывал выводы о том, что системно организованные элементы и процессы в одном регионе (провинции) в тот или иной промежуток времени противофазны таковым в соседнем регионе.
сматриваемой темы наиболее важным является вывод о том, что при глобальном потеплении в северных широтах в целом из-за особенностей атмосферной циркуляции не наблюдается закономерного повышения температуры в северо-восточной части Азии.
Нельзя попутно не отметить, что при обсуждении результатов глобального потепления, особенно если это связывается с парниковым эффектом, как правило, не только звучат тревожные негативные ноты, но и говорится о катастрофических последствиях, связанных с повышением уровня океана, исчезновением вечной мерзлоты, перестройками в биоте и ландшафтах и т.д. (Костина, 1993; Динамика экосистемы ..., 2000; Осипов, 2001; и др.). На наш взгляд, в основном это является малообоснованной драматизацией предполагаемых событий. А с точки зрения рыболовства, базирующегося на естественных биологических ресурсах, значительное потепление в дальневосточных морях окажется в большей степени благоприятным фактором (Шунтов, 1991, 2001; Моисеев, 1997; Патин, 1997).* Как известно, на значительной части площади наших дальневосточных морей (и, конечно, арктических морей), по существу напоминая вечную мерзлоту, залегают придонные воды с отрицательными и близкими к ним температурами. Они играют главную роль в качестве лимитирующего рыбопродуктивность фактора. При прогнозируемом потеплении на несколько градусов произойдет сдвиг на север природных зон, в результате чего в северобореальных и субарктических частях наших морей может сложиться гидрологическая обстановка, характерная для вод северной Японии и северо-восточной части Тихого океана, с мягким умеренным клима-то-океанологическим режимом и обильной биотой, в том числе и промысловой. Пока же события в наших морях развиваются не по сценарию теплых лет (Шунтов, 2000, 2001), что было, кстати, спрогнозировано еще в середине 1980-х гг., при этом ожидалось понижение рыбопродуктивности в связи с предполагаемым уменьшением численности наиболее массовых рыб — минтая и сардины иваси (Шунтов, 1986). К сожалению, эти прогнозы оправдались, и сейчас рыбопродуктивность российских вод находится на пониженном уровне, что нашло отражение и в значительном сокращении ее съема, т.е. промыслового вылова.
2. Современное уменьшение рыбопродуктивности и соответственно сокращение вылова гидробионтов в дальневосточных российских водах (исторический максимальный улов 5,0 млн т в 1988 г., 2,62 — в 2000 и 2,43 млн т — в 2001 г.) вызвали интенсификацию экологических исследований вообще и повышенное внимание к следствиям антропогенных воздействий на морскую среду в целом, а также на состояние биоты и отдельных ее компонентов. Во многих случаях подходы и цели исследований в рамках научных программ совпали (и даже соединились) с действиями общественного движения "зеленых". Природоохранная общественная и иная деятельность, несомненно, несет в себе благородные начала, однако просто охрана природы (кстати, это неудачный и неопределенный термин, который тем не менее прочно вошел в обиход) — это только часть более общей проблемы рационального природопользования, т.е. это сложная научная, вернее научно-прикладная, проблема, где необходимы комплексные исследования, а главное — факты и понимание механизма реальных изменений в экосистемах. Хотя нельзя не сказать, что хозяйственная деятельность (нередко это бесхозяйственная деятельность) дает в настоящее время много поводов даже для драматизации событий.
* Такой же вывод о следствиях глобального потепления, на наш взгляд, можно сделать и для России в целом. Помимо многих других аргументов сошлемся на слова А.П.Паршева (2000) в его публицистическом труде "Почему Россия не Америка" о том, что мы живем в самой холодной стране мира, где "обмороженных больше, чем ошпаренных". Эта тема рассматривалась цитируемым автором в развитии заявления М.Тэтчер о том, что на территории СССР экономически оправдано проживание только 15 млн чел. Добавим к этому, что в России от СССР как раз остались наиболее холодные территории.
Применительно к биоресурсам из многих антропогенных факторов наиболее значительными по негативным следствиям являются чрезмерный промысловый пресс и загрязнение моря. Как известно, в настоящее время при обязательном квотировании уловов на базе научно обосновываемых ОДУ перепромысел бывает связан только с браконьерством. Нынешний уровень браконьерства (в основном российского) является максимальным за всю историю рыболовства в дальневосточных морях. В первую очередь это относится к так называемым валютоемким объектам — крабам, трепангам, морским ежам и минтаю. Приведем только некоторые примеры. Из данных табл. 2 видно, что со второй половины 1990-х гг. браконьерский промысел камчатского краба (и других видов крабов) приобрел размеры, сравнимые по величине с официальными квотами (Левин, 2001; Камчатский краб ..., 2002). Таким образом, реальный вылов камчатского краба в 1,5-2,5 раза превышает данные официальной российской статистики, которая, кстати, не очень сильно отличается от ОДУ. В этом видится основная причина быстрого снижения запасов крабов (Левин, 2001; Камчатский краб ..., 2002). Данное обстоятельство, правда, не отрицает появления у этого краба урожайных и неурожайных поколений, связанного с динамикой естественных условий воспроизводства. Но для вида с медленным темпом воспроизводства, каким является камчатский краб, столь значительный промысловый пресс играет решающую роль. Еще более показательным примером является трепанг Apostichopus japonicus зал. Петра Великого. Легальный промысел трепанга здесь существовал до 1978 г., после чего был введен запрет. Но в 1990-е гг. развился мощный браконьерский промысел трепанга, который составлял 350400 т в год, после чего начал снижаться в связи с сильным сокращением запасов. Уровень рентабельности браконьерского промысла составлял до 630 %, что и являлось главным стимулом этой деятельности. Тем более что от общего незаконного вылова инспектора изымали только около 2 %. А всего в результате различных оперативных мероприятий, включая рубеж таможенного контроля, задерживалось 7 % вылова (Лебедев, 2002). Далеки от реальных официальные цифры вылова и по некоторым другим объектам промысла. По-видимому, можно сказать, что современная схема охранных мер на Дальнем Востоке пока не способна противостоять браконьерству.
Таблица 2
Динамика ОДУ и вылова камчатского краба на западнокамчатском шельфе в 1995-2001 гг. (Камчатский краб ..., 2002), тыс. т
Table 2
Total allowable catch (TAC) dynamics and catch of king crab on western Kamchatka shelf in 1995-2001 (Камчатский краб ..., 2002), thousand tonnes
Показатель 1995 1996 1997 1998 1999 2000 2001
ОДУ 30,95 30,95 17,4 23,45 30,0 28,38 13,86
Вылов по официальной
статистике 32,1 31,07 19,0 28,99 33,25 24,98 12,15
Реальный вылов
(включая браконьерский) 43,0 58,0 52,0 61,0 44,0 30,0 27,0
Большое и исключительно негативное воздействие перепромысла на состояние запасов некоторых видов биоресурсов не отрицает у таких видов и естественную динамику численности. Влияние промысла на динамику запасов флюктуирующих видов, конечно, меньше, но даже у такой массовой рыбы, как минтай, чрезмерный вылов сильно ускоряет выход из запаса даже весьма урожайных поколений. Вместе с тем в рассматриваемый период происходило снижение численности видов гидробионтов, вылов которых далеко не достигал ОДУ. Одновременно с этим целый ряд видов увеличил свою численность. Все это свидетельствует о масштабности естественных процессов, влияние которых на флюктуирующие гидробионты, особенно короткоцикловые, остается приоритетным.
Аналогичный вывод следует и из анализа влияния на состояние биологических ресурсов разных видов загрязнения. Этот антропогенный фактор в некоторых прибрежных районах дальневосточных морей уже стал решающим, определяющим состояние экосистем, биоразнообразие и уровень запасов промысловых гидробионтов. Пожалуй, в этом смысле наиболее тревожная ситуация наблюдается в зал. Петра Великого, особенно в его бухтах. В этом районе мониторинг загрязнения ведется длительный период, при этом он имеет комплексный характер (Ващенко, 2000; Огородникова, 2001). Как это ни покажется странным, наибольший вклад в загрязнение залива вносит водно-коммунальное хозяйство крупных российских городов — 54,8 %. В связи с этим, на наш взгляд, несколько преувеличенным представляется масштаб угрозы загрязнения в связи с экономическим проектом на р. Туманган, выходящей в Японское море на крайней южной границе зал. Петра Великого (Вышкварцев, Лебедев, 1997; Прозорова, Кавун, 1999). Что касается непосредственно российских бухт залива, то некоторые из них действительно сильно загрязнены (рис. 6). По оценкам А.А.Огороднико-вой (2001), величина экономического ущерба, наносимого биоресурсам залива загрязнением, ежегодно составляет около 770 млн долл. США (рис. 7).
Рис. 6. Экологическое состояние акватории зал. Петра Великого (по удельному показателю ущерба и показателю суммарного превышения ПДК загрязняющих веществ, поступающих с береговых источников загрязнения) (Огородникова, 2001)
Fig. 6. An ecological condition of a water area of Peter the Great Bay of (on a specific index of injury and parameter of general excess LAC of pollutants going from coast sources of contamination) (Огородникова, 2001)
Уд. Показатель
Номер Водный объект показатель, превышения
на рис. долл./ м3*10-3 ПДК
1 Зал. Петра Великого 0,58 0,4
2 Зал. Посьета 1,56 0,13
3 Бухта Экспедиции 19,16 1,55
4 Бухта Новгородская 3,6 0,29
5 Бухта Троицы 35,6 2,89
6 Бухта Бойсмана 7,64 0,62
7 Амурский залив 20,62 4,5
8 Открытая часть 15,2 3,3
9 Кутовая часть 46,82 10,18
10 Бухта Золотой Рог 65,64 41,0
11 Уссурийский залив 0,18 0,2
12 Бухта Муравьиная 2565,0 2943,0
13 Бухта Суходол 1170,0 1345,0
14 Бухты Большой Камень, Андреева 720,0 827,0
15 Зал. Стрелок 2,27 1,4
16 Зал. Восток 0,71 0,4
17 Зал. Находка 7,1 4,4
Рис. 7. Общая величина экологического ущерба, наносимого биоресурсам зал. Петра Великого загрязнением (количественное распределение), млн долл. США (Огороднико-ва, 2001)
Fig. 7. Common value of ecological injury plotted pollution to bioresources of Peter the Great Bay (quantitative distribution) , mln doll. USA (Огородникова , 2001)
Особое место в природоохранном движении в последние годы занимают события, связанные с начавшимися нефтегазовыми разработками у северо-восточного побережья Сахалина. Нередко при анализе экологической ситуации в районах бурения доминируют эмоции, а с учетом будущего расширения нефтегазовых работ на другие районы дальневосточных морей чаще всего прогнозируются кризисные последствия не только предстоящей добычи топлива, но и бурения скважин.* На наш взгляд, в настоящее время нет достоверных фактов, которые бы говорили о том, что в районах нефтяных разработок на сахалинском шельфе наблюдаются значительные изменения, вызванные именно загрязнением. Хотя по искам общественных организаций уже имели место судебные разбирательства в защиту серого кита Eschrichtius robustus (Серые киты ..., 2002). Конечно, исходя из лучших побуждений во имя спасения серого кита, которому никто сейчас в Охотском море не угрожает, предлагается организация в районе Пильтуна, где уже начали развиваться нефтепромыслы, заказника или заповедника (Блохин, Бурдин, 2001; Касьянов, 2002). Нереальность этого предложения очевидна. Что касается его целесообразности, то заметим только, что до сих пор неизвестны места зимовок и деторождения у этой популяции серого кита. А в условиях отсутствия промысла именно в период деторождения серый кит наиболее уязвим. Это тем более очевидно, что места его размножения скорее всего находятся в водах Китая.
* В основном в средствах массовой информации без каких-либо конкретных фактов говорится о заморах рыб, снижении их запасов, ухудшении условий нагула серого кита, появлении его худых особей с выступающими ребрами и т.д., и все это связывается с нефтеразработками.
Ясно, что нефтеразработки должны вестись с учетом требований природоохранного законодательства Российской Федерации. Необходим и соответствующий экологический контроль. Заметим, однако, что при разведочных бурениях и установке платформы на Пильтун-Астохском месторождении были зафиксированы только локальные изменения в морской среде в пределах 250 м от источника воздействия (Ткалин и др., 1999). Что касается рыбопродуктивности данного района, то она никогда не была здесь высокой. Исследования донных ихтиоценов и их структуры на шельфе северо-восточного побережья Сахалина в 1980-1990-х гг. не выявили различий, выходящих за рамки обычной межгодовой изменчивости (Борец, 1997; Ким Сен Ток, Шепелева, 2001). Добавим также, что, на наш взгляд, вообще нецелесообразно и даже бесперспективно суть рассматриваемой проблемы анализировать через призму "рыба или нефть", как это, к примеру, сделано недавно в одном из обзоров А.П.Алексеевым с соавторами (2000).
3. Даже отдельные приведенные выше примеры антропогенного влияния на морские экосистемы дальневосточных морей, и в частности на биологические ресурсы, говорят о его масштабности и многих негативных последствиях. В то же время можно сказать, что функциональное состояние всех основных макроэкосистем наших морей, к счастью, пока оценивается как нормальное, благодаря чему их биологическая продуктивность находится на свойственном для них высоком уровне. Помимо данных гидрохимических исследований, об этом свидетельствует многочисленная информация о составе, структуре и биомассах планктона, нектона, бентоса и нектобентоса, ежегодно собираемая на обширных акваториях российских вод в экспедициях ТИНРО-центра.
В 2001 и 2002 гг. после большого перерыва были возобновлены макросъемки макрозообентоса в Беринговом и Охотском морях. Как видно на рис. 8 и 9, во всех трех обследованных районах Охотского и Берингова морей биомассы зообентоса несколько увеличились. Одной из причин подобной синхронности, по-видимому, является снижение численности потребителей бентоса — донных рыб (особенно тресковых: собственно трески и крупного придонного минтая) и крабов. Известна относительная стабильность бентосных сообществ, однако в данном случае трудно было ожидать, что в течение 20-25 лет могли остаться совсем неизменными соотношение основных групп и структура донных сообществ. При сопоставлении ранних данных с современными действительно видны некоторые различия, в то же время нельзя не видеть, что основные биомассо-образующие группы остались прежними. Конкретно о тенденциях многолетних сукцессий можно будет говорить только после детального анализа состава сообществ на видовом уровне, а также трофической структуры сообществ. Но даже по очень обобщенной информации (рис. 8, 9) можно заключить, что нет никаких оснований говорить о каких-то кризисных ситуациях в донном населении рассматриваемых районов и тем более об ухудшении обеспеченности пищей донных промысловых объектов. Возвращаясь же к "худым" серым китам, также можно констатировать, что концентрации зообентоса в местах их нагула не только не уменьшились, но даже несколько увеличились.
Более обширная информация при ежегодном мониторинге в дальневосточных морях собирается в экспедициях ТИНРО-центра по мезо- и макрозоопланктону. По некоторым крупным районам уже имеются обширные ряды наблюдений. В аналогичном докладе (Шунтов и др., 2002) уже приводилась динамика количества и соотношения основных групп в зоопланктоне в 1984-2000 гг. для северной половины Охотского моря — наиболее важного рыбопромыслового района дальневосточных российских вод. Здесь мы повторяем данную схему с добавлением новой информации трех съемок, выполненных в 2001 и 2002 гг. (рис. 10). За весь рассматриваемый период только в 1997 и 1998 гг. наблюдалось относительно значительное снижение количества зоопланктона.
2001 □
1983 □
1977 г. 2002 г.
Рис. 8. Групповой состав и биомасса зообентоса на шельфе Карагинского залива Берингова моря в 1983 и 2001 гг.
Fig. 8. A group structure and biomass of zoobenthos on Karaginsky Bay shelf of Bering Sea in 1983 and 2001
Амф иподы 12.3%
Шельф северо-восточного Сахалина (севернее 51°15' с.ш.)
Полихеты 4.
3'7% Амфиподы ДвУствоРки
7.3%
8.3%
Прочие 38.1%
Двустворки 7.4%
орские ежи 58.0%
Прочие 17.4%
рские ежи 42.6%
Шельф восточного побережья (мыс Терпения - 51 °15' с.ш.)
Прочие 50.7%
Прочие 31.4%
Морские ежи 7.2%
Двустворки 5.8%
Ам фиподы 9.6%
Полихеты 20.2%
Сипункулиды 25.8%
Морские ежи
0.2% Двустворки
15.8%
Сипункулиды 13.5%
Рис. 9. Групповой состав и биомасса зообентоса на восточносахалинском шельфе Охотского моря в 1977 и 2002 гг.
Fig. 9. A group structure and biomass of zoobenthos on East-Sakhalin shelf of Okhosk Sea in 1977 and 2002
В 1999-2002 гг. общая биомасса (запас) находилась на высоком уровне, характерном для 1980-х гг. В дополнение к рис. 10 приводим табл. 3 со средними концентрациями зоопланктона на единицу объема.
В целом можно сказать, что биомасса и ресурсы зоопланктона, в том числе кормового, находятся на уровне, характерном для 1980-х гг., когда рыбопродуктивность и ее ежегодный съем в Охотском море были на очень высоком уровне. В связи с сокращением количества нектона в настоящее время наблюдается недоиспользование им планктонной кормовой базы (Шунтов, 2001; Ду-лепова, 2002). Приведенные выше данные о динамике общих биомасс зоопланк-
Ф ра> сционный с< □ Мелкий ц Средний g Крупный >став
160 140 120 ь х 100 -с S 80 60 40 jggg =
и я ■ ш -
И ■ и -
20
0 ' 4 ' ■ ■ ' I 1997(B) 1997(Л) 1998(B) I (Lí)866l 1999(B) I 1 (Lí)666l 2000(B) 2000(Л) 2001(B) 2001(Л) 1 (а)гоог
Биомасса макропланктона
20 0
отототсвсвсвсвсвсвооооо сососососососососоооооо
т-т-т-т-т-т-т-т-т-СМСМСМСМСМ
Рис. 10. Динамика запаса зоопланктона (млн т) северной части Охотского моря: В — зимне-весенний период, Л — летний период
Fig. 10. Dynamics of Zooplankton resource (mln t) of northern part in Okhosk Sea: B — winter-spring, Л — summer
тона и его основных компонентов не связываются напрямую с конкретными факторами (например, с гидрологическими типами лет). В ее основе, по-видимому, лежат многофакторные зависимости, в том числе биоценологические.
Аналогичная картина наблюдалась и в планктоне западной части Берингова моря, хотя в разных ее участках прослеживались некоторые различия. Для сравнения приведем только сведения по макропланктону за 1997-2001 гг. Из данных табл. 4 видно, что биомасса крупного планктона все эти годы во всех районах Берингова моря находилась на высоком и среднем уровне.
Приведенные в табл. 4 показатели биомассы для 1997-2001 гг. однозначно перекликаются с показателями биомассы в этих районах во второй половине 1980 — первой половине 1990-х гг. (Ефимкин, 1998; Шунтов, 2001). Напомним также, что в начале второй половины 1990-х гг., когда особенно часто повторялся тезис об экологическом кризисе в Беринговом море (в частности, большое внимание уделялось обилию кокколитофорид в американских водах, что связывалось с положительными аномалиями температуры воды), биомасса зоопланктона (в основном ракообразных) в северо-западной части моря увеличивалась до очень больших значений. В результате резко возросла интенсив-
ность питания рыб, особенно самого массового вида — минтая. На это ранее уже обращалось внимание первым автором настоящего доклада (Шунтов, 2000, 2001).
Таблица 3
Динамика средней биомассы зоопланктона в северной части Охотского моря
в 1997-2002 гг., мг/м3
Table 3
Dynamics of average biomass of zooplankton in northern part of Okhotsk Sea _in 1997-2002, mg/m3_
Сезон, размерная и таксономическая группа 1997 1998 1999 2000 2001 2002
Весенний период
Мелкая фракция 108 35 38 41 26 18
Средняя фракция 73 11 55 49 24 45
Крупная фракция 545 373 1561 1510 1136 1150
В том числе:
Эвфаузииды 144 145 731 670 326 459
Амфиподы 8 13 9 10 12 17
Копеподы 135 124 466 541 41 7 444
Сагитты 258 91 313 269 370 222
Весь зоопланктон 726 419 1654 1600 1186 1213
Летнее-осенний период
Мелкая фракция 190 119 142 105 88 Н.д.
Средняя фракция 155 125 220 195 251 Н.д.
Крупная фракция 460 567 835 831 557 Н.д.
В том числе:
Эвфаузииды 131 125 314 41 7 206 Н.д.
Амфиподы 33 51 99 50 29 Н.д.
Копеподы 214 185 238 1 70 201 Н.д.
Сагитты 78 186 184 194 121 Н.д.
Весь зоопланктон 805 811 1197 1131 896 Н.д.
Таблица 4
Динамика средней биомассы макропланктона в западной части Берингова моря в летнее-осенний период в 1997-2001 гг. (Chuchukalo et al., in press), мг/м3
Table 4
Dynamics of average biomass of macroplankton in a western part of Bering Sea in summer-fall in 1997-2001 (Chuchukalo et al., in press), mg/m3
Район Год Копеподы Амфиподы Эвфаузииды Сагитты Прочие Всего
Анадырский 1997 305 7 216 99 10 637
залив 1998 922 44 2178 1526 23 4693
1999 786 37 262 456 9 1550
2000 223 101 82 397 5 808
2001 1015 24 83 193 128 1443
Наварин- 1997 335 5 29 112 21 502
ский район 1998 371 38 835 535 28 1807
1999 365 37 61 210 15 688
2000 448 55 138 533 19 1193
2001 72 51 144 95 52 414
Корякский 1998 192 91 145 545 67 1040
район 1999 396 92 126 99 9 722
2000 154 31 28 312 25 550
2001 104 575 28 70 2 779
Олютор- 1998 659 98 361 458 73 1649
ский залив 1999 980 34 73 165 15 1267
2000 196 35 33 397 56 71 7
2001 183 38 48 144 76 489
При анализе данных табл. 4 можно заметить, что в некоторые из последних лет в западной части Берингова моря резко увеличивалось количество сагитт, при этом их доля даже превышала 40-50 %. С учетом других хищных планктеров это весьма высокая доля хищного планктона. Такая вспышка планктонных хищников уже отмечалась в начале 1990-х гг., и это объяснялось реакцией планктонного сообщества на резкое уменьшение количества пелагических рыб. Отмечалось также, что волна повышенной доли хищного зоопланктона в российских водах распространялась из Берингова моря в более южные районы и Охотское море (Шунтов, 2000; Дулепова, 2002). Не исключено, что и сейчас наблюдается начальная стадия подобного явления. Тем более что в последние годы численность пелагических рыб в западной части Берингова моря находится на весьма низком уровне.
4. Как уже подчеркивалось выше, биологические ресурсы и рыбопродуктивность дальневосточных морей в последние годы находятся на пониженном уровне. Такая ситуация, по-видимому, сохранится в предвидимом будущем, т.е. в течение текущего и следующего десятилетий. Эта тема в последние годы часто обсуждалась с точки зрения перспектив рыболовства, а также оценки состояния и тенденций межгодовой и многолетней динамики сообществ и экосистем российских вод (Шунтов и др., 1997, 2002; Шунтов, 2000; Radchenko, 2001Ь).
Объем сырьевой базы рыболовства является суммой всех единиц запасов в бассейне, т.е. запасов различных промысловых объектов. Частота, фаза и амплитуда колебаний численности у различных гидробионтов не совпадают. Поэтому можно сказать, что интегральная сумма запасов разных гидробионтов определяется наложением циклов численности различной продолжительности. При этом наиболее значительным всегда был вклад в сырьевую базу рыболовства нескольких массовых флюктуирующих видов рыб.
Проблема динамики запасов или волн численности массовых промысловых рыб (тресковые, сельдевые, анчоусовые, сардиновые) давно рассматривается через призму долгопериодной цикличности глобальных космофизических, климатических и океанологических факторов. Весьма удачными из последних на эту тему являются работы Л.Б.Кляшторина (Юyashtorin, 1998, 2001). Согласно данному автору, первые десятилетия XXI в. в Тихом океане (и в Мировом океане в целом) будут периодом несколько пониженного (по сравнению с 1980-1990-ми гг.) съема рыбопродукции. Однако осредненные оценки тенденций для океана в целом мало пригодны для суждений о перспективах рыболовства в конкретных регионах.
В соответствии с законом провинциальности ход многолетних тенденций в каждом районе имеет свои региональные особенности. Развитие фоновых и некоторых биологических явлений, с которыми связаны формирование состава и объема биоресурсов в российских дальневосточных водах, в целом соотносятся с 40-60-летней цикличностью некоторых глобальных факторов. В соответствии с этой цикличностью период второй половины 1970-х — первой половины 1990-х гг. (аналог 1920-1930-х гг.), судя по всему, сменился во второй половине 1990-х гг. очередным периодом, похожим на 1940-1960-е гг. Из этого следует, что последний период с преобладанием в ихтиоценах супервысокочисленных видов — минтая и сардины иваси (биомасса каждого из них, по-видимому, достигала в 1980-е гг. 50 млн т) — сменился периодом их пониженной численности и роста численности менее массовых видов — сельди, японского анчоуса и др. В этом и видится основная конкретная причина современного снижения рыбопродуктивности дальневосточных морей (Шунтов и др., 1997, 2002; Radchenko, 2001Ь).
Сложившаяся в последние годы ситуация в биологических ресурсах дальневосточных морей рассмотрена во многих публикациях, в том числе в цитируемых в данном докладе. Поэтому здесь приведем лишь несколько примеров, с добавлением данных за 2001 и 2002 гг.
В табл. 5 приводится соотношение видов и групп рыб в ихтиоцене эпипе-лагиали северной части Охотского моря за последние 5 лет.
Таблица 5
Соотношения доминирующих видов (%) и биомасса ихтиоцена эпипелагиали северной части Охотского моря весной 1998-2002 гг. (без территориальных вод)
Table 5
Ratio of dominating species (%) and biomass of epi pelagic ichthyocene of northern part of Okhotsk Sea in spring 1998-2002
Вид, группа 1998 1999 2000 2001 2002
Минтай 78,5 78,1 86,6 84,1 81,2
Сельдь 17,3 14,8 10,9 10,4 10,7
Мойва 0,4 0,8 0,6 1,8 1,8
Серебрянка 1,5 3,5 0,6 1,1 3,5
Круглоперы 3,0 0,1 0,1 0,1 0,2
Сахалинская камбала 0,3 1,3 0,4 0,5 0,3
Прочие рыбы 1,7 1,4 0,8 2,0 2,4
Суммарная биомасса рыб,
млн т 7,8 6,5 5,5 5,4 5,2
Если учесть, что в 1980-е гг. биомасса рыб (с абсолютным доминированием минтая) в этом районе достигала как минимум 9-10 млн т (Шунтов и др., 1993), то становится очевидным стабильно пониженный современный уровень рыбопродуктивности при хорошем, кстати, развитии планктонной кормовой базы. Аналогичная картина наблюдается в водах шельфа и материкового склона и в Беринговом море. В связи с многократным сокращением численности резко доминировавшей в эпипелагическом ихтиоцене в 1980-е гг. сардины иваси в 1990-е гг. принципиально изменилась и структура ихтиоцена открытых вод Японского моря (от преобладания иваси к преобладанию кальмаров) и в 4-5 раз уменьшилась суммарная величина ресурсов нектона (Шунтов, 1998). Можно говорить о принципиальных изменениях в 1990-х гг. структуры эпипелагичес-ких ихтиоценов открытых вод Берингова моря и в определенной степени Охотского. В 1980-е гг. в период высокой численности минтай в больших количествах выходил на нагул в глубоководные котловины этих морей, где по биомассе доминировал над всеми остальными видами. В 1990-е гг. он постепенно почти исчез из этих районов. Для иллюстрации сказанного приводится табл. 6, данные которой наглядно демонстрируют произошедшие изменения.
Таблица 6
Динамика состава и соотношения рыб в эпипелагиали открытых вод юго-западной части Берингова моря в осенний период 1986-2000 гг. (Гаврилов, Глебов, 2002)
Table 6
Dynamics of a structure and ratio of fishes in epi pelagic of open waters of a southwest _part of Bering Sea in fall 1986-2000 (Гаврилов, Глебов, 2002)_
Вид и 1986 1987 1990 2000
группа рыб Тыс. т % Тыс. т % Тыс. т % Тыс. т %
Минтай 2598,5 82,1 5233,2 92,8 278,1 30,8 0,1 +
Лососи 57,8 1,8 86,0 1,5 19,4 2,1 43,0 4,0
Сельдь 1,3 0,3 - - - - - -
Рыба-лягушка 13,6 0,3 13,8 0,2 14,3 1,6 0,9 0,1
Северный
одноперый
терпуг 18,9 0,6 3,4 0,1 5,2 0,6 189,7 17,1
Мезопелаги-
ческие рыбы 460,1 14,5 293,4 5,2 581,5 64,3 868,5 78,4
Прочие рыбы 13,0 0,4 11,6 0,2 5,2 0,6 4,8 0,4
Всего 3163,2 100,0 5641,4 100,0 903,7 100,0 1107,0 100,0
Многолетние перестройки затронули и нектобентосные сообщества, хотя в донных биотопах процессы эти имеют более плавный характер и происходят с некоторым запаздыванием по сравнению с пелагиалью. В 1980-е гг. во многих районах шельфа дальневосточных морей доминировала треска, отличающаяся от многих донных рыб высокой продуктивностью, но являющаяся флюктуирующим видом. В западной части Берингова моря на ее долю приходилось 68,8-82,3 %, а общая биомасса донных рыб здесь оценивалась в 1308 тыс. т (Борец, 1997). В настоящее время, как видно из данных табл. 7, суммарная биомасса уменьшилась примерно в два раза, и, кроме того, в несколько раз снизилась доля трески. Заметим при этом, что промысел трески в прошедшие годы не превышал объемов обоснованных квот. Интересно также заметить, что впервые за всю историю рыбохозяйственных исследований в Беринговом море довольно высокой оказалась биомасса камбал в Анадырском заливе. Еще в 1980-е гг. она была примерно в три раза ниже (Борец, 1997).
Таблица 7
Биомасса донных рыб и ее состав на шельфе западной части Берингова
моря в 2001 г., тыс. т
Table 7
Biomass of demersal fishes and its structure on shelf of a western part of the Bering sea in 2001, thousand tonnes
Вид, группа Карагинский залив Олюторский залив Корякский район Анадырский залив
Треска 24,46 7,67 26,87 75,51
Навага 10,60 4,27 1,70 2,14
Бычки 24,69 17,41 31,36 20,16
Камбалы 39,30 42,03 13,26 161,54
Прочие рыбы 11,97 21,39 50,25 102,39
Все рыбы 111,02 92,77 123,44 361,74
Более детально за рассматриваемый последний 5-летний период были охвачены наблюдениями нектобентосные сообщества Охотского моря. В 1997 и 2000 гг. с нескольких судов силами всех дальневосточных рыбохозяйствен-ных институтов здесь были выполнены синхронные съемки на большей части площади моря до глубины 1000 м.
Данные табл. 8 и 9 наглядно свидетельствуют о значительном снижении объема донных ресурсов рыб и беспозвоночных в Охотском море за короткий промежуток времени, хотя размеры этого снижения были у разных групп неодинаковы, а у некоторых даже наблюдалось небольшое увеличение биомассы. Выше уже говорилось о мощном браконьерском прессе на ресурсы крабов, что не могло не сказаться на состоянии их запасов. Однако при промысле большинства донных рыб в Охотском море в рассматриваемый период вылов обычно не превышал ОДУ, а по ряду объектов, в том числе треске и камбалам, даже не достигал его. Поэтому оказалось совершенно неожиданным особенно резкое снижение биомассы камбал в основном камбальном регионе российских вод — на западнокамчатском шельфе (табл. 10). Именно изменения в биомассе некто-бентоса в этом наиболее рыбопродуктивном районе в первую очередь отразились на суммарной биомассе донных рыб всего Охотского моря.
Резкое снижение от 1997 к 1998 г. количества камбал совершенно не согласуется с объемами промыслового изъятия данных рыб в это время. Нереально быстро, а именно всего за год—два, произошел и рост биомасс целой группы непромысловых рыб (бычки, лисички, липарисы, бельдюговые и др.), ведь в траловых уловах в основном фигурируют особи среднего и крупного размера, т.е. имеющие возраст в несколько лет. Поэтому правдоподобным выглядит предположение о том, что причины изменений состава и структуры донных сообществ нужно искать на более ранних стадиях жизненных циклов донных рыб
Таблица 8
Состав и биомасса рыб в донных и придонных биотопах Охотского моря
в 1997 и 2000 гг.
Table 8
Structure and biomass of fishes in demersal and bottomside biotopes of the Okhotsk Sea in 1997 and 2000
1997 2000
" гРУппа_Тыс. т % Тыс. т %
Минтай 3414,4 51,2 1436,9 43,5
Треска 159,5 2,4 56,0 1,7
Навага 85,2 1,3 50,0 1,5
Камбалы 1376,7 20,7 608,1 18,4
Черный палтус 366,6 5,5 105,0 3,2
Белокорый палтус 19,2 0,3 15,8 0,5
Стрелозубые палтусы 16,1 0,2 13,7 0,4
Бычки 238,1 3,6 223,1 6,8
Скаты 214,1 3,2 91,1 2,7
Прочие рыбы 772,2 11,6 704,3 21,3
Всего 6662,1 100,0 3304,0 100,0
Без минтая, тыс. т 3247,7 1847,1
Всего, т / км2 9,0 4,6
Без минтая, т/км2 4,47 2,55
Таблица 9
Состав и биомасса промысловых беспозвоночных в донных и придонных биотопах Охотского моря в 1997 и 2000 гг.
Table 9
A structure and biomass trade invertebrate demersal and bottomside
biotopes of the Okhotsk Sea in 1997 and 2000
Вид, группа 1997 2000
Тыс. т % Тыс. т %
Камчатский краб 388,8 41,4 137,4 21,6
Прочие крабы 249,2 26,5 136,5 21,4
Шримсы 47,7 5,1 56,0 8,8
Креветки 96,2 10,3 83,2 13,1
Букциниды 29,8 3,2 13,1 2,0
Морские ежи 55,3 5,9 62,5 9,8
Кукумария 27,7 3,0 15,8 2,5
Осьминоги, каракатицы 9,6 1,0 1,7 0,3
Кальмары 33,6 3,6 130,6 20,5
Всего 937,9 100,0 636,8 100,0
Всего, т/ км2 1,3 0,88
и беспозвоночных. Большая их часть имеет пелагическую икру и личинок, концентрирующихся в верхних слоях моря вместе с пелагическими видами на аналогичных стадиях, с которыми они, несомненно, вступают в различные формы межвидовых отношений, в том числе конкурентные за пищу. На этих стадиях донные виды должны быстрее реагировать на динамичные условия пелагиали, но так как продолжительность жизни у донных гидробионтов в целом больше, то и изменения в донных ихтиоценах должны происходить с некоторым запаздыванием. В пользу таких представлений свидетельствует исследование межгодовой динамики интегральных характеристик сообществ: видового богатства, вы-равненности видов по обилию и биоразнообразию. Недавно (Волвенко, 2001, 2002) на примере Охотского моря показано, что в биоценозах пелагиали и дна идут сходные структурные перестройки. При этом все изменения распространяются с юга на север. Просто в бентали, особенно в глубоководных районах, это происходит медленнее, чем в пелагиали. Теперь мы имеем возможность проде-
монстрировать справедливость этого утверждения и для акватории Берингова моря (рис. 11). Кроме того, рис. 11 свидетельствует о наличии периодических колебаний биоразнообразия, а следовательно, и двух его составляющих — видового богатства и выравненности видовой структуры.
Таблица 10
Динамика биомассы рыб в донных биотопах на западнокамчатском шельфе
в 1996-2002 гг., тыс. т
Table 10
Dynamics of biomass of fishes demersal biotopes in the wertern Kamchatka shelf
in 1996-2002, thousand tonnes
Вид и группа 1996 1997 1998 1999 2000 2001 2002
Тресковые
(без минтая) 213,6 199,5 153,2 107,1 63,4 53,3 67,9
Камбаловые 822,9 1076,3 554,1 368,3 383,2 531,3 405,3
Рогатковые 111,5 114,5 105,4 101,8 121,2 179,0 182,1
Лисички 8,7 19,0 18,1 15,7 36,6 35,6 29,2
Липаровые 7,3 5,2 3,9 3,0 4,3 17,3 64,7
Скаты 3,9 9,2 5,6 7,2 8,7 9,0 5,7
Бельдюговые 1,3 3,0 2,8 4,4 3,4 4,8 11,5
Прочие виды 5,2 10,3 6,2 16,1 24,2 54,4 109,3
Всего донных рыб 1174,4 1437,0 849,3 623,6 645,0 884,7 875,7
Рис. 11. Многолетние тренды (полиномиальная аппроксимация) динамики биоразнообразия в ихти-оценах: А — западная часть Берингова моря, Б — северная часть Охотского моря; 1 — эпипелагиаль, 2 — ме-зопелагиаль, 3 — дно Fig. 11. L ong-term trends (polynomial approximation) of biovariety dynamics in ichthyocene: А — western part of Bering Sea, Б — northern part of Okhotsk Sea; 1 — epi-pelagic, 2 — mezopela-gic, 3 — seabed
5.0 -
2.5 -
1.5
1.0
0.5
0.0
3.5 3.0 2.5 2.0 1.5 1.0 -0.5 -0.0
ф А
А ш
. а , / % j л i / —А
.............uf^ (A S чА' ! У \ 1 \ \ \ □ □ А /À А/..Т.........
т—г^и и 1 ! 7 \ / 1 / п м / /: / /; ✓ / :
п V л h
1980
1985
1990
1995
2000
2005
О - 1 А --- 2 □ -3 Б
\
Циклические колебания видового богатства заслуживают дополнительных комментариев. Естественно, если говорить о макроэкосистемах, они никак
не связаны с процессами видообразования и вымирания видов (как, например, при сильном загрязнении бухт). Причина их в несинхронности динамики численности популяций и пульсирующем изменении их ареалов. Последнее зависит как от самой флюктуации обилия вида (изменение площади), так и от нестабильности положения северных и южных границ в связи с климатическими и другими факторами (смещение). Приведенные на рис. 11 графики динамики биоразнообразия для Охотского и Берингова морей отражают в первую очередь изменения в численности видов и их количественного соотношения в сообществах и биотопах. Но как в Беринговом море, так и (особенно) в Охотском межгодовые тенденции биоразнообразия в определенной степени зависят от дальних мигрантов из сопредельных более южных вод. В частности, в Охотское море временами в значительных количествах заходят субтропические виды из вод Японии. В летне-осенние месяцы они (японский анчоус, сардина иваси, сайра) бывают даже заметны в структуре эпипелагического ихтиоцена на юге моря (Ьарко, 2001; Тетпу№, 2001). Ч то касается Я понского моря, а именно его южноприморских вод, то здесь в теплое время года отмечается около 80 видов тропического и субтропического происхождения (Соколовская и др., 1998; Измятинский, 2001). Количество и обилие таких видов варьируют в разные годы.
Приведенные выше данные о современном состоянии биологических ресурсов дальневосточных морей и пониженном уровне их рыбопродуктивности, а также наличие целого ряда неблагоприятных факторов, от которых зависит развитие рыбного хозяйства (сохранение сложившегося климато-океанологи-ческого режима, нерациональное использование биоресурсов, рост загрязнения), как будто свидетельствуют не в пользу мнения о больших перспективах развития рыбного хозяйства в дальневосточных морях. Но, как было подчеркнуто выше, современный пониженный уровень рыбопродуктивности — это временное явление, которое вполне вписывается в известные периоды природной цикличности. Несомненно, можно надеяться и на то, что в конечном счете наше рыболовство станет рациональным, при этом будет функционировать в правовых рамках. В будущем свое слово, наконец, должна сказать и аквакультура. В настоящее время, пожалуй, наиболее важными являются еще два момента. Во-первых, при всей интенсивности современного промыслового пресса он затрагивает в основном отдельные (в первую очередь так называемые валютоемкие) объекты. Значительная группа видов до сих пор не использовалась совсем или недоиспользовалась промыслом — водоросли, сайра, японский анчоус, кальмары, глубоководные рыбы, морские млекопитающие и др. Во-вторых, уже несколько лет отмечается рост численности некоторых видов и групп рыб и беспозвоночных, и этот процесс, несомненно, будет наблюдаться и в дальнейшем. Перечисленные и другие факторы учитывались в ТИНРО-центре при разработке перспектив промысла в дальневосточных водах России до 2015 г. Опубликовано два варианта такого долгосрочного прогноза (Каредин, 2000; Каредин, Борец, 2001).
Первый вариант прогноза ориентирует на более высокий вылов, чем второй, — примерно на 1 млн т. Но и по второму варианту (табл. 11) в предстоящие 1015 лет вылов в дальневосточных водах может увеличиться на 1,0-1,2 млн т.
Некоторые позиции табл. 11, несомненно, являются дискуссионными. Такова судьба всех долгосрочных прогнозов. Однако многолетняя тенденция итоговой суммы вылова с учетом высокой биопродуктивности дальневосточных вод и истории промысла позволяют считать ее правдоподобной. Реализация прогнозируемых возможностей будет зависеть не только от состояния и развития биологических ресурсов, но, возможно, в большей степени от экономической ситуации в стране, регионе и в рыбной отрасли, а также от научно-технического прогресса. С НТП в первую очередь связаны перспективы освоения глубоководных и прибрежных ресурсов, кальмаров, некоторых других беспозвоночных, а также развитие аквакультуры и безотходных технологий.
Таблица 11
Прогноз вылова рыбы и нерыбных объектов в дальневосточных российских водах до 2015 г. (Каредин, Борец, 2001), тыс. т
Table 11
The forecast of catch of fish and unfish objects in Far East Russian waters till 2015 (Каредин, Борец, 2001), thousand tonnes
Объект Вылов Прогноз вылова
промысла 2000 г. 2005 г. 2010 г. 2015 г.
Лососи 222,0 232,0 168,0 308,0
Сельдь 354,9 594,0 575,0 445,0
Сайра 40,9 190,0 190,0 190,0
Минтай 1408,9 1000,0 1200,0 1200,0
Треска 75,6 150,0 135,0 150,0
Навага 35,6 47,0 59,0 65,0
Терпуги 52,8 70,0 48,0 63,0
Камбалы 108,4 160,0 160,0 160,0
Палтусы 23,8 27,5 26,5 26,5
Прочие рыбы 86,3 390,0 390,0 390,0
Крабы 57,8 55,0 60,0 65,0
Креветки 10,2 20,0 20,0 20,0
Кальмары 72,2 441,0 416,0 464,0
Гребешки 5,8 5,0 5,0 5,0
Трубачи 5,7 12,0 15,0 15,0
Ежи 1,1 9,5 9,5 10,0
Голотурии 0,4 7,0 7,0 7,0
Ламинарии 4,4 140,0 150,0 170,0
Прочие виды 1,0 40,0 45,0 50,0
Млекопитающие 1,3 12,0 12,0 12,0
Всего 2569,1 3602,0 3691,0 3815,5
Выводы о том, что дальневосточные моря могут и должны стать базой для крупномасштабного рыбного хозяйства, сочетающего в себе более значительный, чем сейчас, но рациональный промысел, а также аквакультуру, как будто противоречат широко распространенным в настоящее время представлениям и заключениям о кризисном состоянии природной среды, в том числе многих акваторий и морских биоресурсов в целом. Реальные поводы для этого, конечно, есть. В самом природоохранном движении, даже в его современном одностороннем виде, есть много рационального. Весьма привлекательно, в частности, выглядят призывы создания и распространения новой этики — экологической, согласно которой экономические и экологические действия должны оцениваться моральными правилами, а экономика не может быть успешной без экоэтики (Касьянов, 2002). Вполне вероятно, что когда-то (в непредсказуемо далеком будущем) это станет возможным. Сейчас же подобные призывы выглядят не более реально, чем такой природоохранный путь, как "назад в пещеры".
Сохранение природы — это сохранение будущего цивилизованного человечества. Кажется, с такой постановкой вопроса согласны все. Однако неверно при этом основной акцент делать только на охранные действия. Они нужны, но не только в виде заповедников, парков и различных запретов. Любому развивающемуся обществу нужно много ресурсов, в том числе биологических.
Наш Дальний Восток в настоящее время мало заселен. Для развития, в том числе экономического, этого огромного региона необходима масштабная хозяйственная деятельность, которая немыслима без использования в больших объемах морских биологических, лесных, нефтегазовых, минеральных и иных ресурсов. Поэтому, наряду с совершенствованием принципов природоохранных подходов и действий, перед наукой в первую очередь стоят многоплановые задачи по разработке основ комплексного рационального природопользования и
конкретных программ по их практической реализации. В этом направлении пока сделано даже меньше, чем в области просто охраны природы. Данное обстоятельство во многом и должно определять направления исследований природы дальневосточных морей в предстоящие годы.
Литература
Алексеев А.П., Голованова Т.С., Дубинина В.Г., Пономаренко В.П. Рыба или нефть // Рыб. хоз-во. — 2000. — № 4. — С. 25-26.
Блохин С.А, Бурдин А.М. Распределение, численность и некоторые черты поведения серого кита Eschrichtius гоЬ^^ корейского стада у северо-восточного побережья Сахалина // Биол. моря. — 2001. — Т. 27, № 1. — С. 15-20.
Борец Л.А. Донные ихтиоцены российского шельфа дальневосточных морей: состав, структура, элементы функционирования и промысловое значение. — Владивосток: ТИНРО-центр, 1997. — 217 с.
Ващенко М.А. Загрязнение залива Петра Великого Японского моря и его биологические последствия // Биол. моря. — 2000. — Т. 26, № 3. — С. 149-159.
Волвенко И.В. Динамика интегральных характеристик биоценотических группировок северной части Охотского моря в конце XX века // Изв. ТИНРО. — 2001. — Т. 128. — С. 3-44.
Волвенко И.В. Новые данные о состоянии донных и придонных биоценотических группировок Охотского моря в конце XX века // Вопр. рыболовства. — 2002. — Т. 3, № 1(9). — С. 7-25.
Вышкварцев Д.И., Лебедев Е.Б. Проект экономического развития реки Туман-ган (TREDA) — угроза экосистеме мелководных бухт залива Посьета Японского моря // Биол. моря. — 1997. — Т. 23, № 1. — С. 51-55.
Гаврилов Г.М., Глебов И.И. Состав и структура нектонного сообщества и макропланктона в западной части Берингова моря в осенний период // Изв. ТИНРО. — 2002. — Т. 130. — С. 971-982.
Глебова С.Ю. Классификация атмосферных процессов над дальневосточными морями // Метеорология и гидрология. — 2002. — № 7. — С. 5-15.
Динамика экосистемы Берингова и Чукотского морей / Под ред. Ю.А.Из-раэля и А.В.Цыбань. — М.: Наука, 2000. — 380 с.
Дулепова Е.П. Сравнительная биопродуктивность макроэкосистем дальневосточных морей. — Владивосток: ТИНРО-центр, 2002. — 273 с.
Ефимкин А.Я. Сезонные и межгодовые изменения биомассы зоопланктона в западной части Берингова моря // Изв. ТИНРО. — 1998. — Т. 124. — С. 825-832.
Ижевский Г.К. Океанологические основы формирования промысловой продуктивности морей. — М.: Пищ. пром-сть, 1961. — 206 с.
Ижевский Г.К. Системная основа прогнозирования океанологических условий и воспроизводства рыб. — М.: ВНИРО, 1964. — 165 с.
Измятинский Д.В. Характеристика ихтиофауны верхней сублиторали залива Петра Великого (Японское море) // Вопр. ихтиол. — 2001. — Т. 41, № 6. — С. 761-765.
Камчатский краб — 2002. — Владивосток: ТИНРО-центр, 2002. — 76 с.
Каредин Е.П. Сырьевая база дальневосточной рыбной промышленности на период до 2015 г. и условия ее полного освоения // Вопр. рыболовства. — 2000. — Т. 1, № 2-3. — С. 158-163.
Каредин Е.П., Борец Л.А. Сырьевая база рыбной промышленности дальневосточного бассейна на период до 2015 г. // Рыб. хоз-во. — 2001. — № 6. — С. 18-19.
Касьянов В.Л. Морское биологическое разнообразие: изучение, охрана, ценность для человечества // Вестн. РАН. — 2002. — Т. 72, № 6. — С. 495-504.
Кафанов А.И. Современное глобальное потепление и метахронность природных процессов в северо-западной Пацифике // Вестн. РАН. — 2001. — № 1. — С. 39-42.
Ким Сен Ток, Шепелева О.Н. Структура шельфовых ихтиоценов северо-восточного Сахалина и залива Терпения // Вопр. ихтиол. — 2001. — Т. 41, № 6. — С. 750-760.
Кондратьев К.Я., Демирчан К.С. Климат Земли и "Протокол Киото" // Вестн. РАН. — 2001. — Т. 71, № 11. — С. 1002-1009.
Костина Е.Е. Глобальное потепление климата и его влияние на морские экосистемы // Вестн. ДВО РАН. — 1993. — № 4/5. — С. 84-93.
Лебедев А.М. Эколого-географические аспекты использования ресурсов дальневосточного трепанга Apostichopus japonicus в Приморском крае: Дис. ... канд. геогр. наук. — Владивосток: ТИГ ДВО РАН, 2002. — 150 с.
Левин B.C. Камчатский краб. Биология, промысел, воспроизводство. — СПб.: Ижица, 2001. — 198 с.
Марков К.К. Избранные труды. Проблемы общей физической географии и геоморфологии. — М.: Наука, 1986. — 288 с.
Моисеев П.А. Долгопериодные изменения климата и рыболовство России: Обзорная информация ВНИЭРХ. — 1997. — Вып. 2. — 32 с.
Огородникова А.А. Эколого-экономическая оценка воздействия береговых источников загрязнения на природную среду и биоресурсы залива Петра Великого. — Владивосток: ТИНРО-центр, 2001. — 194 с.
Осипов В.И. Природные катастрофы на рубеже 21 века // Вестн. РАН. — 2001. — Т. 71, № 4. — С. 291-302.
Паршев А.П. Почему Россия не Америка. — М.: Крымский мост — 9Д, Форум, 2000. — 411 с.
Патин С.А. Морские экосистемы, биоресурсы и глобальный климат в 21 веке // Рыб. хоз-во. — 1997. — № 3. — С. 15-19.
Прозорова Л.А., Кавун В.Я. Предварительная информация об экологическом состоянии р. Туманной // Вестн. ДВО РАН. — 1999. — № 5. — С. 69-76.
Самко Е.В., Новиков Ю.В. Межгодовая изменчивость циркуляции и термоха-линных характеристик вод прикурильского района в летний период 1989-1999 гг. // Изв. ТИНРО. — 2002. — Т. 130. — С. 124-132.
Серые киты были неправы // Экология и бизнес. — 2002. — № 2. — С. 31.
Соколовская Т.Г., Соколовский А.С., Соболевский Е.И. Список рыб залива Петра Великого (Японское море) // Вопр. ихтиол. — 1998. — Т. 38, № 1. — С. 5-15.
Ткалин А.В., Ройл Д.Дж., Сергушева О.О. Некоторые результаты экологического мониторинга Пильтун-Астохской площади в 1998 г. // Гидрометеорол. и экологич. условия дальневост. морей: оценка воздействия на морскую среду. — 1999. — Вып. 2. — С. 145-160.
Устинова Е.И., Сорокин Ю.Д., Хен Г.В. Межгодовая изменчивость термических условий Охотского моря // Изв. ТИНРО. — 2002. — Т. 130. — С. 44-51.
Хен Г.В., Ванин Н.С., Фигуркин А.Л. Особенности гидрологических условий в северной части Охотского моря во второй половине 90-х гг. // Изв. ТИНРО. — 2002. — Т. 130. — С. 12-31.
Шатилина Т.А., Никитин А.А., Муктепавел Л.С. Особенности атмосферной циркуляции при аномальных океанологических условиях в Японском, Охотском морях и прилегающей части Тихого океана // Изв. ТИНРО. — 2002. — Т. 130. — С. 79-87.
Шунтов В.П. Состояние изученности многолетних циклических изменений численности рыб дальневосточных морей // Биол. моря. — 1986. — № 3. — С. 3-14.
Шунтов В.П. Губительно ли глобальное потепление для биологических ресурсов Берингова моря // Рыб. хоз-во. — 1991. — № 9. — С. 27-30.
Шунтов В.П. Птицы дальневосточных морей России. Т. 1. — Владивосток: ТИН-РО-центр, 1998. — 423 с.
Шунтов В.П. Результаты изучения макроэкосистем дальневосточных морей: задачи, итоги, сомнения // Вестн. ДВО РАН. — 2000. — № 1. — С. 19-29.
Шунтов В.П. Биология дальневосточных морей России. Т. 1. — Владивосток: ТИНРО-центр, 2001. — 580 с.
Шунтов В.П., Волков А.Ф., Темных О.С., Дулепова Е.П. Минтай в экосистемах дальневосточных морей. — Владивосток: ТИНРО, 1993. — 426 с.
Шунтов В.П., Дулепова Е.П., Волвенко И.В. Современный статус и многолетняя динамика биологических ресурсов дальневосточной экономической зоны России // Изв. ТИНРО. — 2002. — Т. 130. — С. 3-11.
Шунтов В.П., Радченко В.И., Дулепова Е.П., Темных О.С. Биологические ресурсы дальневосточной российской экономической зоны: структура пелагических и донных сообществ, современный статус, тенденции многолетней динамики // Изв. ТИН-РО. — 1997. — Т. 122. — С. 3-15.
Chuchukalo V.I., Slabinsky A.V., Napazakov V.V., Navrotsky V.V. Compound and quantitative plankton's allocation of the West Bering Sea // The Global Ocean. II Régional studies and syntheses / Ed. by Allan R.Robinson and Kenneth H.Brink. — in press.
Klyashtorin L.B. Long-term climate change and main commercial fish production in the Atlantic and Pacific // Fis. Res. — 1998. — Vol. 37. — P. 115-125.
Klyashtorin L.B. Climate change and long-term fluctuations of commercial catches. The possibility of forecasting: FAO Fish. Techn. Paper. — 2001. — № 410. — 86 p.
Lapko V.V. Migration of common pelagic fishes and squids as a determinative for the nekton communities forming in the southern Okhotsk Sea in fall // Abstracts Tenth annual meeting PICES. — Victoria, Canada, 2001. — P. 36.
Radchenko V.I. The Western Bering Sea: changes in physical environment and Pollock stocks // Abstracts Tenth annual meeting PICES. — Victoria, Canada, 2001a. — P. 126.
Radchenko V.I. Tangible outline of the whole elephant // PICES Press. — 2001b. — Vol. 9, № 1. — P. 20-24.
Temnykh O.S. Interannual and long-term dynamics of epipelagic fish communities in the Southern Okhotsk Sea in connection with migrations of common nekton species // Abstracts Tenth annual meeting PICES. — Victoria, Canada, 2001. — P. 42-43.
Поступила в редакцию 13.11.02 г.
