CC BY
151
УДК 821.161
© Т.В. Затеева, Т.Р. Ленхобоева Рецепция творчества И.С. Тургенева в английском литературоведении 50-60-х гг. ХХ в.
В статье рассматриваются основные тенденции в восприятии творчества И.С. Тургенева в английском литературоведении в 1950-1960-е гг., прежде всего в осмыслении романов писателя.
Ключевые слова: рецепция, англоязычное литературоведение, тургеневедение, роман.
T.V.Zateeva, T.R. Lenkhoboeva The reception of I.S. Turgenev’s activity in the English literary studies of 50-60’s of the 20th century
The article examines the main trends in the reception of creativity of I.S. Turgenev in English literary studies in 1950-1960's, trends in the reception of the novels of the writer.
Keywords: reception, English-language literary study, Turgenev's creative activity study, novel.
Для английских литературоведов русская классическая литература всегда была объектом пристального внимания. Из всех русских писателей XIX в., пожалуй, самую широкую известность в Великобритании получило творчество И.С. Тургенева. Более того, литературовед А.Р. Ощепков отмечает: «Во второй половине XIX века именно И.С. Тургенев представлял “лицо” русской литературы в Англии. Ни один русский писатель не вызывал столь пристального внимания критики, газет и журналов, не был переводим с такой регулярностью, как Тургенев. Можно утверждать, что серьезное освоение русской литературы Англии началось с Тургенева» [Ощепков].
История приобщения английских читателей к творчеству русского писателя началась рано: уже в середине 1850-х гг. Дж. Майклджон перевел с французского на английский язык первые очерки и рассказы Тургенева из цикла «Записки охотника». Первыми переводчиками Тургенева в Англии в XIX в. также стали У. Ролстон, Ч. Тернер, Э. Дилк и др. Именно Ролстону и Тернеру принадлежат первые переводы произведений писателя с русского языка: Ролстон в 1869 г. опубликовал свой перевод романа «Дворянское гнездо», вышедший под названием «Лиза», а Тернер в 1877 г. напечатал свой перевод романа «Накануне». Однако полностью художественные сочинения И.С. Тургенева так и не были переведены на английский язык в XIX в. Эта заслуга принадлежит известной английской переводчице К. Гар-нет (Gamett) (1862-1946), которая внесла особый вклад в приобщение английской читающей публики к сочинениям Тургенева и на рубеже XIX-XX вв. стала признанным автором классических переводов его произведений на английский язык. К. Гарнет перевела все романы писателя, его повести и рассказы, а также несколько пьес и сти-
хотворений в прозе.
Известно, что сам И.С. Тургенев, начиная с 1847 г., неоднократно посещал Англию. Его хорошо знали в английских литературных кругах. Еще в 1857 г. он познакомился с писателями Т. Карлейлем, Б. Дизраэли, Т. Маколеем и У.М. Теккереем, а в 1879 г. в Оксфордском университете был удостоен степени доктора гражданского права, став первым романистом, увенчанным оксфордскими лаврами. Среди королей, дипломатов, богословов, политических деятелей, когда-либо получивших в Оксфорде это высокое звание, поэты встречались изредка: Вордсворт (1839), Теннисон (1855), Лонгфелло (1869). Как полагает А.Р. Ощепков, докторская степень была присуждена русскому писателю, вероятно, потому, что «на исходе XIX века англичане увидели в Тургеневе противоядие, с одной стороны, против слишком натуралистического французского романа, а с другой — против викторианского морализаторства в литературе» [Ощепков].
Действительно, русская литература всегда активно противостояла настроениям пессимизма и неверия, абсолютизации теории «искусства для искусства». Глубоко проникавшие в жизнь, тесно связанные с общественно-политической борьбой, философско-этическими исканиями своего времени, ее создатели повествовали о кардинальных сдвигах в общественной жизни России, говорили о страданиях народа, выражали протест против насилия. В этом были истоки духовного воздействия русской литературы, в том числе романов Тургенева, на представителей английского критического реализма. Так, в своем обзоре «Тургенев в Англии и Америке» (1941) Р. Гетман привел точку зрения своего предшественника, английского писателя и критика А. Куиллера-Куча, который в самом начале XX в., завершая свои размышления о литературе конца 19-го столетия,
выразил удовлетворение тем, что в Англии наконец-то угас интерес к натурализму: «Сказать, что Толстой и Тургенев спасли роман, было бы, по-моему, неверно. Но эти два человека установили, поддерживали и защищали перед всей Европой ту истину, что дело литературы - заниматься вещами духовными, сокровенными, глубокими, но не внешними и поверхностными, читать в сердцах людей, а не заниматься подсчетом их пуговиц» [Гетман, с. 143].
Восприятие творчества И.С. Тургенева на начальном периоде знакомства английских читателей с его произведениями в целом можно охарактеризовать как комплиментарное. В эти годы в свет выходят первые монографии, посвященные его творчеству. Среди них выделим вышедшую в 1882 г. книгу о русской литературе литературного критика и переводчика Ч. Тернера «Современные русские романисты», в которой, наряду с главами о И.А. Гончарове, Ф.М. Достоевском, Л.Н. Толстом, В.Г. Короленко и В.М. Гаршине, был представлен материал, посвященный Тургеневу. По содержанию и основной направленности это был аналитический обзор творчества писателя. Оставив в тени «Записки охотника» и «Стихотворения в прозе», исследователь акцентировал внимание на характеристике всех шести романов Тургенева, которые в своей совокупности, по его мнению, «дают общую картину наиболее критического момента истории современной России» [Тернер, с. 74]. Особую заслугу Тургенева Тернер усмотрел в той величайшей точности, с которой писатель воссоздал в своем творчестве русский характер, свойственную русским людям веру в Бога, их неприязнь ко всякой аффектации, долготерпение перед лицом несправедливости, умение стойко переносить жизненные тяготы (бедность, болезнь) и достойно встречать смерть.
Также важной вехой в изучении творчества И.С. Тургенева в Англии стала монография Э. Гарнета «Тургенев» (1917). Свою задачу автор книги видел прежде всего в раскрытии художественного мастерства Тургенева и установления значения его творчества не только для России, но для всей мировой литературы. Гарнет отметил такие черты тургеневского таланта, как чуткость к современным социальным и политическим течениям, дар изображать героев, представляющих главные действующие силы в обществе и определять их роль в великой национальной драме. Отчасти панегирический взгляд Гарнета на творчество Тургенева во многом развеял бытовавшие в англоязычном литературоведении стереотипы восприятия творчества русского писателя. Так, возражая своим оппонентам, называвшим Турге-
нева пессимистом, Гарнет заметил: «Философия Тургенева не может быть названа пессимистической, так как его дух непрестанно питают источники понимания, любви и доброты» [Гарнет, с.73]. Заметим, что в 1966 г. исследование Гарнета было переиздано. Это позволяет утверждать, что цель литературоведа - раскрыть читателю подлинный характер творчества русского писателя - была достигнута и не утратила своей актуальности за прошедшие полвека.
Несмотря на значимость первых англоязычных изданий о творчестве писателя, научный интерес к Тургеневу в описываемый период проявлялся спорадически, то вспыхивая, то угасая. Приведем слова литературоведа А. Л. Григорьева: «Несмотря на то, что Тургенев был первым русским классиком, воспринятым в Англии в качестве писателя мирового значения, постепенно интерес к нему идет на убыль. Если английские критики и писатели обычно отдавали предпочтение Тургеневу по сравнению с Толстым и Достоевским, то в дальнейшем соотношение их литературных репутаций изменилось» [Григорьев, с. 78]. В целом можно сказать, что к началу второй половины XX в. И.С. Тургенев оставался признанным классиком русской литературы в Англии, творчество которого по-прежнему привлекало английских литературоведов.
Предложенный экскурс был необходим для изучения вопроса об особенностях восприятия творчества И. С. Тургенева в английском литературоведении во второй половине XX в., когда после окончания Второй мировой войны в западноевропейских странах, в том числе Англии, заметно возрос интерес к русской литературе в целом и отдельным авторам в частности. В первые послевоенные годы в ряде зарубежных университетов появляются отделы славистики, растет число соответствующих специалистов и их трудов. В Англии это время также характеризуется общим оживлением литературоведческих исследований. Из наиболее известных и значимых течений в английском литературоведении активизируется «новая критика», зародившаяся еще в первые десятилетия XX в. В 1950-1960-е гг. ее представители выступают наряду с такими направлениями литературной критики, как мифологическая школа, экзистенциалистская и психоаналитическая критика. По мнению Е.А. Цургано-вой, задачей автора «новой критики» становится отыскание «способа существования» и структуры произведения, в которую входят пространственная форма, точка зрения и сценическая организация материала [Цурганова, с. 83].
Кроме того, начиная с 1960-х гг., в зарубежном литературоведении возрастает внимание к
возможностям герменевтического подхода, что в свою очередь было связано с обострением интереса к интерпретации содержательной стороны художественного произведения. Одной из первых попыток конкретизации герменевтических принципов явилась рецептивная эстетика, которая дополняет их социально-историческими представлениями. Если в самой герменевтике конкретно-историческая ситуация восприятия произведения и его интерпретации специально не акцентировалась, то рецептивно-эстетические исследования литературы стремятся восстановить именно социальный контекст восприятия произведения, ввести в поле исследования ее читателя [Цурганова, с. 202].
Что касается основных тенденций в восприятии творчества Тургенева английскими литературоведами, то при анализе их работ нами были обнаружены следующие характерные подходы. В первую очередь это исследование собственно текстов писателя с опорой на принципы «новой критики». Следующая тенденция связана с изучением романов Тургенева сквозь призму его личности в аспекте биографического и отчасти психоаналитического подходов. И наконец, третье направление, которое мы считаем необходимым выделить, связано с рецептивной эстетикой, позволившей установить влияние Тургенева на английскую литературу.
Рассмотрим, какие особенности в свете названных направлений приобрело на новом историческом этапе британское тургеневедение, оказавшее влияние на восприятие романистики русского писателя в англоязычной среде. Мы обратились к нескольким репрезентативным, на наш взгляд, монографическим исследованиям английских литературоведов, чьи работы были опубликованы в интересующий нас период, и проанализировали их основные положения.
Так, в свете фрейдистского и отчасти биографического истолкования романное творчество Тургенева было представлено в книге ирландского писателя-новеллиста Ф. О'Коннора «Зеркало на дороге. Исследования о современном романе» (1957), в которой творчество Тургенева рассматривалось в связи с особенностями его личности и обстоятельствами жизни. По мнению исследователя, романистике Тургенева присуще известное противоречие между представлением писателя о самоценности литературы и его практикой создания романов, пропитанных политикой. Объяснение этому обстоятельству О'Коннор усмотрел в том, что воля писателя была подавлена двумя женщинами - властной матерью и французской певицей Полиной Виардо. Так, например, говоря о взаимоотношениях Варвары
Петровны и ее сына, английский исследователь отметил: «Тургенев, будучи подавлен деспотичной матерью, всегда по контрасту стремился воплотить в своем творчестве авторитетную фигуру отца, человека с сильной волей» [О'Коннор, с.133]. Далее, анализируя роман «Накануне», О'Коннор акцентировал внимание на трудностях, с которыми столкнулся писатель при попытке привести к соответствию факты объективной действительности с собственными субъективными переживаниями. По мнению исследователя, эта попытка писателя успехом не увенчалась. В частности, воплощение такого несоответствия О'Коннор обнаружил в образе главного героя романа Дмитрия Инсарова, которого романист задумал изобразить человеком действия, лишенным эстетического вкуса к литературе: «Однако, когда Тургенев принялся за свой роман, он счел в равной мере невозможным вывести героя, у которого начисто отсутствует поэтическое чувство, а потому, когда мы впервые знакомимся с Инсаровым, он переводит болгарские песни и предания. Потом, спохватившись, Тургенев пытается замести следы, и кто-то из персонажей говорит, что переводы эти не очень-то хороши» [О'Коннор, с. 135].
Мы полагаем, что избранный литературоведом подход к изучению творчества писателя при всей своей оригинальности имел один существенный недостаток: суждения О'Коннора не были подкреплены изучением культурно-
исторического и литературного контекстов, осмыслением философского наполнения произведения, что приводило автора к произвольным интерпретациям и категоричным выводам, которые, к сожалению, обнаруживаются на страницах его работы. Так, в следующем утверждении: «Личный конфликт Тургенева - конфликт между разумом и инстинктом - преобразовался в “политической надстройке” его романов в конфликт между старой Россией с ее суеверием и жестокостью и будущей Россией, которая, как ему казалось, обретет то, что он видел в Европе» [О'Коннор, с. 136] - ученый попытался доказать, что свою личную драму писатель превратил в проблемы целой страны. При всей содержательности и оригинальности отдельных пассажей в целом исследование О'Коннора можно назвать примером односторонней интерпретации произведений Тургенева. Мы полагаем, что однобокость суждений исследователя явилась следствием излишней увлеченности одним подходом, ограничивающим общую концепцию научного осмысления творчества русского классика.
Заметим, что отголоски влияния фрейдизма мы обнаружили также в монографии Д. Магар-
шака, автора многих переводов произведений русских писателей и биографических исследований об их жизни и творчестве. Его книга «Тургенев» (1954) содержит значительное число документальных свидетельств и историколитературных материалов. Однако названные достоинства работы теряются вследствие гипертрофированного внимания автора к личной жизни Тургенева, в которой, как полагает Магаршак, определяющую роль играла Полина Виардо.
Одной из наиболее ярких и показательных работ англоязычных славистов изучаемого периода, в которых значительное место было отведено исследованию творчества Тургенева, является монография Г. Фелпса «Русский роман в английской художественной литературе» (1956), выполненная в свете рецептивной эстетики. В своей работе автор поставил перед собой задачу: проследить влияние русского романа на английскую, и отчасти американскую, литературу. Главную часть книги занимают шесть глав, посвященных творчеству И.С. Тургенева; остальные четыре главы отданы Л.Н. Толстому, Ф.М. Достоевскому и А.П. Чехову.
Бесспорное достоинство исследования Г. Фелпса заключается, на наш взгляд, в верном осмыслении общественной и художественной роли русского романа в английской культурной и литературной жизни. При этом, справедливо учитывая кризис английской литературы на рубеже XIX-XX вв., автор показал животворное воздействие, оказанное на нее глубокой идейной проблематикой и пафосом русской классической литературы.
В главах, посвященных Тургеневу, Г. Фелпс назвал писателя «послом русского романа» [Фелпс, с.49]. Он неоднократно подчеркивал многогранность таланта русского классика, проявившегося в одухотворенном описании картин природы, мастерском изображении душевной жизни его героев. Вместе с тем, по замечанию литературоведа, романы писателя вызывают интерес у английских читателей прежде всего благодаря их политической направленности, благодаря идеям, оказавшим влияние на русское общество: «Романы Тургенева были восприняты как летопись морально-философского движения в России» [Фелпс, с. 49]. По наблюдениям Фелпса, особенно большим успехом у английских читателей пользовался роман «Новь». Автор связал это предпочтение соотечественников с их повышенным интересом к идеям народничества, волновавшим русское общество в 1870-1880-е гг.
Важное место в книге Фелпса занимает исследование влияния творчества Тургенева на становление таких английских писателей, как
Г. Джеймс, Дж. Гиссинг, Дж. Мур, А. Беннет, Дж. Голсуорси, Дж. Конрад, В. Вульф и др. Так, справедливо отмечая роль Тургенева в художественном развитии Голсуорси, Фелпс не только установил типологическую общность их творческой манеры, но обнаружил некоторые сходные черты их характеров. По мнению литературоведа, у романистов было много общего: хорошее образование и воспитание, любовь к путешествиям и спорту, они оба остро реагировали на любую социальную несправедливость. Что касается основ творческой манеры, то писателей сближала, как пишет автор, «философия, которая включала в себя агностицизм, гуманизм, стоицизм, а также легкую степень иронического фатализма» [Фелпс, с. 114].
Размышляя о влиянии русского классика на творчество Голсуорси, Фелпс прежде всего стремился осмыслить характер этого воздействия. Так, утверждение исследователя, что тургеневские образы, в которых Тургенев воплотил определенные социальные силы русского общества, в немалой степени способствовали созданию в произведениях Голсуорси галереи типов, характерных для английской действительности, на наш взгляд, позволяет увидеть, что для Фелпса является определяющим в восприятии творческого наследия русского классика у английского романиста. Прежде всего, как мы полагаем, это система образов в романистике Голсуор-си. В своем исследовании Фелпс, в частности, проводит интересные параллели между тургеневскими героями Базаровым, Рудиным, Неждановым и такими персонажами Голсуорси, как Харц (роман «Вилла Рубейн»), Ферран («Остров фарисеев»), Милтоун («Патриций»), обнаруживая в их облике общие черты.
Примечателен тот факт, что сам Голсуорси неоднократно признавался в том, что русский классик был его «учителем»: «Я в большом долгу перед Тургеневым. У него и у Мопассана я проходил духовное и техническое ученичество, которое проходит каждый молодой писатель у того или иного старого мастера, влекомый к нему каким-то внутренним сродством» [Голсуорси, с. 397].
Работа Фелпса стала первым в английском литературоведении глубоким и серьезным исследованием, в котором самым подробным образом было изучено влияние русской классической литературы на английскую словесность. Также неоспоримым достоинством монографии Фелпса явилось то, что она была проникнута искренней любовью автора к русской литературе, его стремлением уяснить ее роль в истории английской литературы.
Также значимым вкладом в развитие британ-
ского тургеневедения в рассматриваемый период является исследование Р. Фриборна «Тургенев -романист для романистов» (1960), выполненная в традициях «новой критики». Фигурирующая в заглавии характеристика, данная русскому писателю еще Г. Джеймсом, стала определяющей для направления всей работы.
В основу исследовательской стратегии Фри-борна была положена идея классификации романов Тургенева. Так, к четырем великим романам литературовед отнес романы «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне» и «Отцы и дети». Роман «Дым» был определен как политический памфлет. Что касается последнего романа писателя «Новь», то Фриборн счел его творческой неудачей. Более того, именно это произведение Тургенева Фриборн использовал как повод для выражения своего отрицательного отношения к художественным принципам советской литературы. По его словам, этот роман напомнил ему произведения социалистического реализма своей «политической напыщенностью, типическими характерами, индустриальной обстановкой, положительным героем, вышедшим из народа, обязанным осуществить позитивную миссию во имя будущего» [Фриборн, с. 169]. На наш взгляд, утверждение литературоведа о том, что тургеневская «Новь» предваряет роман М. Горького «Мать» и последовавшие за ним произведения социалистического реализма, является излишне категоричным и основанным на их надуманном сближении.
Основополагающие принципы «новой критики» проявились в работе Фриборна, прежде всего в новаторском анализе тургеневских романов. Автор подверг тщательному изучению внутреннюю структуру произведений, принципы ее организации и поэтическую образность. Так, большое внимание исследователь уделил архитектонике романов, стройности их композиции. Анализируя творчество русского классика, Фриборн выдвинул плодотворную, на наш взгляд, идею сбалансированности Тургеневым соотношения между социальными и психологическими, историческими и общечеловеческими мотивами [Фриборн, с. 54]. Именно это качество сбалансированности в совокупности с такой особенностью таланта писателя, которую Фриборн определил как беспристрастность наблюдателя, по-
зволили русскому классику стать «романистом для романистов». Кроме того, в своем стремлении осмыслить творчество Тургенева как единое художественное целое английский литературовед сделал важное и справедливое, по нашему мнению, замечание, что главная ценность тургеневских романов заключается не в тех политических идеях, о которых он писал, а в изображении интимной атмосферы тургеневских героев. Согласно приведенному нами утверждению Фри-борна, он определил роман «Дворянское гнездо» как одно из лучших произведений писателя о любви. Когда же, по его мнению, Тургенев отступал от этих принципов, то он нарушал идеальные пропорции, что приводило к отрицательным результатам. В качестве примера подобного отступления Фриборн сослался на романы «Новь» и «Дым», в которых преобладали социально-политические мотивы.
Итак, в исследовании Р. Фриборна, как и в работах Ф. О'Коннора, Г. Фелпса, на суд английских читателей была представлена еще одна оригинальная, в ряде положений сохраняющая свою актуальность и в наши дни интерпретация творчества И.С. Тургенева, в которой утверждается известный тезис о Тургеневе как великом мастере художественного слова.
Проведенный нами обзор английского турге-неведения 50-60-х гг. ХХ в. позволил сделать ряд выводов. Прежде всего, в британском тургеневе-дении в этот период обнаружились отличные друг от друга исследовательские стратегии, связанные с апробацией новых для западноевропейского литературоведения подходов: «новой критики», психоанализа в духе фрейдизма и рецептивной эстетики. В то же время нельзя не отметить, что в эти годы английские литературоведы находились под воздействием формалистических, субъективно-идеалистических тенденций в литературоведении, при этом испытывая воздействие атмосферы «холодной войны», порой приходили к односторонней интерпретации творчества русских писателей. Однако, как показывает проведенное нами исследование, это обстоятельство сказалось на восприятии творчества И. С. Тургенева едва ли не в меньшей степени: настолько высок и прочен оказался авторитет русского классика - «романиста для романистов».
Литература
1. Голсуорси Д. «Силуэты шести писателей» // Полн. собр. соч.: в 16 т. Т. 16. - С. 394-412.
2. Григорьев А.Л. Русская литература в зарубежном литературоведении. - Л., 1977.
3. Ощепков А. Р. Тургенев и Запад [Электронный ресурс]. - ИКЬ: МрУ/ц'ц^.litdefrance.ru.
4. Цурганова Е.А. Герменевтика // Современное зарубежное литературоведение: энциклопед. справочник. - М., 1996. С. 195-202.
5. Цурганова Е.А. Новая критика // Современное зарубежное литературоведение: энциклопед. справочник. - М., 1996. С. 81-92.
СидельниковаМ.Л. Мотив «ожившего» изображения в художественном мире А.К. Толстого: неклассическое содержание классической формы___________________________________________________________________________________________
6. Freeborn R. Turgenev: The Novelist's Novelist. A study. - Oxford, 1960.
7. Garnett E. Turgenev. - Lo, 1917.
8. Gettman R. Turgenev in England and America. - Urbana, 1941.
9. O'Connor The mirror in the roadway. A study of the modern novel. - L., 1957.
10. Turner C. E. The modern novelists of Russia. - L., 1890.
11. Phelps G. The Russian novel in English fiction. - L., 1956.
Затеева Татьяна Владимировна, доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой русской литературы Бурятского государственного университета. E-mail: vlatat1954@yandex.ru
Zateeva Tatyana Vladimirovna, professor, the chief of the Russian literature department, Buryat State University, doctor of phi-lologycal sciences.
Ленхобоева Татьяна Робертовна, аспирант кафедры русской литературы Бурятского государственного университета. Тел.: +7-9246533812. E-mail: ltr_1@mail.ru
Lenkhoboeva Tatyana Robertovna, postgraduate student, department of Russian literature, Buryat State University.
УДК 82-32
© М.Л. Сидельникова
Мотив «ожившего» изображения в художественном мире А.К. Толстого: неклассическое содержание классической формы
В статье предпринимается попытка исследования сюжетного мотива «оживающего» изображения на примере произведений А.К. Толстого «Встреча через 300 лет», «Упырь», «Портрет».
Ключевые слова: «оживающее» изображение, сюжетный мотив, художественная философия, А.К. Толстой.
M.L. Sidelnikova
The plot motive of “revived” picture in the artistic world of A.K. Tolstoy: non-classical content of the classical form
The article attempts to study the plot motive of “reviving” picture in literature, using as an example stories by A.K. Tolstoy “Meeting after 300 years”, “The ghoul”, “The portrait”.
Keywords: the “reviving” picture, plot motive, artistic philosophy, A.K. Tolstoy.
В.М. Маркович называет «оживший» портрет «одной из кочующих фабульных схем общеевропейского романтизма» [Маркович, с. 27]. Однако выходящие из своих рам «оживающие» изображения привлекали к себе не только романтиков: данный мотив активно разрабатывался и неого-тической литературой, и модернистами (один из ярчайших примеров - «Портрет Дориана Грея» О. Уайльда). Мотив не исчезает и в современной русской литературе (например, роман Ю. Буйды «Борис и Глеб»).
Для русской литературы «оживающие» портреты - явление знакомое, но все же во многом импортированное. Освоение мотива в его характерных чертах с опорой на европейские неоготиче-ские и романтические варианты началось в 30-х гг. XIX в. От неоготики осталась событийная схема (указание на исключительность портрета, описываемого автором, нередко дается экфрасис; тайна, связанная с изображением, часто дополненная мотивом вины и искупления; наконец, сам момент «оживания» - наделение изображения неким подобием жизни). Неоготическая атмосфера также оказалась не чужда романтическим вариациям мотива (страх, вызываемый таинственным портретом, иногда поддерживаемый описанием инопространства).
Собственно романтическим влиянием в структуре мотива «ожившего» изображения можно счесть значительное расширение его семантического потенциала - прежде всего благодаря актуализации концепта «художник - искусство».
Русские романтики органично соединили неоготическое и романтическое начала в образе «ожившего» портрета. Вершиной русского романтического синтеза в реализации рассматриваемого мотива стала, конечно, повесть Н.В. Гоголя «Портрет». В дальнейшем русская литература XIX в. подвергла мотив серьезным изменениям (пародии, ложные «оживания», психологическое разоблачение «оживания»*). Неоготиче-ское и чисто романтическое звучание мотива казалось на фоне этих экспериментов окончательно устаревшим приемом, отдающим эпигонством.
Однако к концу века мотив «ожившего» изображения смог еще раз проявиться в своем старинном неоготически-романтическом блеске. Речь идет о нескольких произведениях А.К. Толстого: это «Встреча через 300 лет» (1839), «Упырь» (1841) и «Портрет» (1872), в которых,
* Например, «Штосс» М.Ю. Лермонтова, образ «живой» статуи в «Медном всаднике», «Каменном госте», «Сказке о золотом петушке» А.С. Пушкина, «Фауст» И.С. Тургенева и т.д.
