CC BY
46
РЕЦЕПТИВНЫЕ ТРАНСФОРМАЦИИ СТИХОТВОРЕНИЯ А.С. ПУШКИНА «ВИШНЯ»
В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ XIX ВЕКА
В.В. Трубицына
Ключевые слова: Пушкин, эротическая поэзия, песня, фольклор.
Keywords: Alexander Pushkin, erotic poetry, song, folklore.
В 1820-1840-х годах многие из ранних стихотворений А.С. Пушкина («Казак» (1814), «Романс» (1814), «Черная шаль» (1820), «Узник» (1820) и др.) были положены на музыку, а некоторые стали достоянием общественности в качестве песен еще до их публикации в печатных изданиях. Это определило особую судьбу большинства пушкинских текстов на границе между литературой и фольклором. Интерес в этом смысле представляет рецептивная трансформация стихотворения Пушкина «Вишня» (1815). По причине своего откровенно эротического содержания оно не публиковалось до середины XIX века. Б. Бродский, включая «Вишню» Пушкина в сборник «Эротика в русской поэзии» (Берлин, 1922), отметил синтетизм поэта в развитии эротической темы, сочетавшего «полухолодную», «медлительную» эротику Е. Боратынского, эротику античного склада А. Дельвига и эротику, подчеркнуто реальную, «непосредственную» Н. Языкова. Однако в отношении эротизма «Вишни» следует назвать более раннюю традицию, идущую от «пастушьих» песен А.П. Сумарокова и поэтов «сума-роковской школы», в основе которой была собственно народная поэзия. Пушкин выстраивает свое стихотворение по типичной сюжетной схеме народных эротических песен: «небольшая зарисовка с натуры, житейская сценка, включающая диалог парня и девушки, и описание любовного соединения <.. .> полная свобода девушки или женщины в выборе партнера и <...> полное отсутствие какого-либо регоризма или хотя бы оттенка морального осуждения» [Топорков, 1995, с. 17]. В то же время «Вишня» очень близка стихотворению А.П. Сумарокова в жанре «пастушьей» песни «Негде в маленьком леску» (1755), где по-
этически разработан сюжет соблазнения пастухом пастушки, весьма популярный в народной среде1: пасторальная картина в начале песни; повествование о любовном свидании, во время которого пастушка нечаянно падает в траву, и лукавый пастух спешит ей на «помощь», о податливости героини и настойчивости, ловкости героя («Зацепила за траву, /Я не знаю точно, /Как упала в мураву, /Вправду иль нарочно. / Пастух ее подымал, / Да и сам туда ж упал, / И в траве он щекотал девку без разбору»); в концовке - фривольная, традиционно двусмысленная развязка: «Только эхо по реке / Отвечало вдалеке: /Ай, ай, ай! - знать, они дралися» [Сумароков, 1957, с. 265]. Эти же мотивы, но в несколько иной и более детально разработанной ситуации, составляют пушкинский текст: прелестная пастушка ранним утром идет на рынок, проходя мимо вишенника, хочет полакомиться высоко висящими спелыми «плодами», взбирается на дерево, видит неподалеку пастуха; засмотревшись на него, падает, зацепившись юбкой за сук, пастух спешит на «помощь».
Близость к песенной народной и литературной традиции привела к возникновению и распространению песенных вариантов пушкинского стихотворения в XIX веке. В частности, о популярности и бытовании одного из них можно судить по рассказу «Старая барыня» (1857)
А.Ф. Писемского: « - Постой, садись около меня, - проговорил гуляка и, взяв Грачиху за руку, посадил рядом с собой. - Слушай, - произнес он и начал заунывным тоном: “Туманы седые плывут к облакам, пастушки младые спешат к пастушкам ”» [Писемский, 1959, с. 429-430]2.
Впервые «Вишня» была опубликована в 1857 году, но и тогда, по определению Главного управления цензуры (№ 151466, 1857 год), из текста были исключены семь четверостиший откровенно эротического характера. Между тем, как следует из доклада цензора И.А. Гончарова, некоторые из стихотворений Пушкина, «хотя и не были напечатаны, но ходили по рукам в рукописях и давно известны в публике наравне с напечатанными» [Щеголев, URL].
1 По указанию А.В. Позднеева, песня «Негде в маленьком леску» «весьма популярная» фиксируется в рукописных песенниках XVIII века в сорока вариантах. См.: [Позднеев, 1996, ^ 385].
2 Примечательно, что Топорков, внук бывшего управителя имения госпожи Пасмуровой, обученный «как дворянский сын» и долгое время проживший в Москве, а ныне окончательно опустившийся и записанный в рекруты за деревенских мужиков, помимо «Пастушки» пытается спеть Грачихе еще ряд песен, оставляя их каждый раз незаконченными. После двух неудачных запевок, когда Грачиха упрекает Топоркова в нескладности пения, «гуляка» пытается угодить хозяйке постоялого двора и запевает «Пастушку», но вновь бросает ее, на сей раз сам неудовлетворенный своим пением или выбором.
Печатная публикация песенного варианта «Вишни» Пушкина под аналогичным названием выявлена М.Я. Мельц в сборнике «Альбом золотых мотивов» (1884)3 с пометкой «Выявленное искажение текста: не приведены первые 8 строк» [Мельц, 2000, с. 94]. В действительности искажение авторского текста в «Альбоме» гораздо значительнее4. Следуя песенному канону, стихотворение сокращено почти наполовину. Опущено подробное у Пушкина эротическое описание встречи пастуха и пастушки от момента ее падения с дерева до «окропления» травы соком раздавленной вишни. Происходит не только сокращение, но и перестановка отдельных частей текста: четвертая и двенадцатая строфы стихотворения Пушкина переставлены на другое место в соответствии с новой логикой развития лирического сюжета, который, минуя поэтические описания природы и внешности персонажей, устремляется к основному событию. Фокусируя на нем внимание, песня устраняет поэтическое обобщение и конкретизирует ситуацию, заменяя множественное число на единственное: вместо «Пастушки младые спешат к пастухам» - «Пастушка младая спешит к пастухам». У Пушкина разница грамматического числа служит способом отличия героини: в то время как все прочие «пастушки спешат к пастухам», целомудренная «младая пастушка на рынок спешит». Устранение этого различия создает в песенном варианте логическое противоречие: пастушка спешит одновременно и к пастухам, и на рынок. Но подобная смысловая небрежность несущественна и незаметна в песенном исполнении, так же как и еще более грубая оплошность, возможно допущенная наборщиком: вместо «утеха страданий двух юных сердец» напечатано «успеха страданий двух юных сердец».
Меняется ритмическая и графическая организация оригинала: пушкинские катрены двухстопного амфибрахия заменяются двустишиями четырехстопного амфибрахия. Это перестроение, возможно, связано с переложением стихов на музыку, на что есть указание в конце «Альбома»: «Ко всем помещенным в настоящем “Альбоме” операм, <...> русским и цыганским романсам, цыганским, венгерским и народным песням - продаются ноты для пения и фортепиано во всех музыкальных магазинах» [Альбом.., 1884, с. 309]. Сравним зачин оригинала и песенной переделки:
3 Песня помещена в третьем разделе «Русские, цыганские романсы» без указания авторства под номером 136.
4 Текст мог быть помещен в сборнике, как в авторской редакции составителей, так и воспроизведен с рукописей, записи по памяти и «со слуха».
А.С. Пушкин [Пушкин, 1937-1959, с. 326] «Альбом» [Альбом.., 1884, с. 235]
Румяной зарею Покрылся восток, В селе за рекою Потух огонек. Росой окропились Цветы на полях, Стада пробудились На мягких лугах. Туманы седые Плывут к облакам, Пастушки младые Спешат к пастухам. С журчаньем стремится Источник меж гор, Вдали золотится Во тьме синий бор. Пастушка младая На рынок спешит И вдаль, припевая, Прилежно глядит. Румянец играет На полных щеках, Невинность блистает На робких глазах. <...> Туманы седые плывут к облакам, Пастушка младая спешит к пастухам. Пастушка младая на рынок спешит И вдаль, припевая, прилежно глядит. Румянец играет на полных щеках, Невинность блистает на робких глазах. Искусной рукою коса убрана, И ножка собою прельщать создана. С журчаньем стремится источник меж гор, Вдали золотится во тьме синий бор5.
У Пушкина стихотворение начинается с традиционного для пасторального жанра описания места и времени события, то есть того, что, собственно, изначально представляет «пейзаж». Начало песни, напротив, упрощено до картины, близкой к фигуре образного параллелизма в народных песнях: «Туманы седые плывут к облакам / Пастушка младая спешит к пастухам». В описании внешности героини исключаются строки, содержащие фривольный эротический намек («Корсетом прикрыта /Вся прелесть грудей /Под фартуком скрыта /Приманка людей»). Оставшееся от пейзажа упоминание журчащего «источника» и «синего бора» сохраняется в качестве пасторального топоса, но пере-
5 Текст печатается с соблюдением орфографии и пунктуации первоисточника.
носится на место после описания красоты пастушки, логично предшествуя приходу героини в вишенник.
Пушкинская героиня, залезшая на дерево и, очевидно, успевшая сорвать вишню до того, как увидела пастуха, засмотревшись, падает, цепляясь платьем за сучок, и обнажает «всю прелесть» перед «удивленным» пастухом. Сорванная вишня позднее оказывается раздавленной, поскольку «прельщенный красою /Младой пастушок /Горячей рукою / Коснулся до ног. / И вмиг зарезвился /Амур в их ногах; / Пастух очутился /На полных грудях»6. Мотив «окропления» при этом соединяет начало и конец стихотворения («росой окропились цветы» и «соком багряным траву окропил»), символизируя собой естественную жизнь природы и человека. В песенном варианте светского «Альбома» целомудренная пастушка сопротивляется искушению наслаждением, представшим в образе спелых вишен: «путь к ним опасен, бедняжку страшит», «младая» «прилежно глядит», «невинность блистает на робких глазах», «бедняжка» «робко ступает ногой меж ветвей». В качестве искусителя выступает повествователь и, словно внимая его ободряющим словам «Бери плод рукою - /И вишня твоя», героиня решается на действие: «Уже достигает /Награды своей», но «Вдали усмотрела, спешит пастушок, / Нога ослабела, / Скользит башмачок», - пастушка падает, зацепившись за сучок. Такое развитие ситуации создает ощущение незаконченного действия: вишня не сорвана. Появление и «помощь» пастуха также не лишают пастушку невинности, пастушок лишь прижимает ее к своей груди, и «страдания двух юных сердец» заканчиваются не «утехами» в траве, а «успехом» целомудрия и ожиданием супружеского венца:
Успеха страданий двух юных сердец,
В любви ожиданий супругам венец.
Образ сорванной, раздавленной вишни, мотивы сокровенной «до времени» прелести пастушки, резвой игры Амура, «кипения крови», окропления земли «багряным соком» уходят из текста вместе с веселой авторской иронией по поводу «робости», «несчастья» пастушки, ожидания супружеского венца; торжество вольных природных жизнетворных сил приведено в светском романсе к моральному кодексу домостроя.
6 Можно рассмотреть образ румяной вишни, раздавленной в самом соку, как символ собственно молодой девушки, лишенной невинности. Символика вишни в разных культурах противоречива, но всегда связана с антитезой невинность-порочность. Само англ. «cherry» (вишня) используется в значении «девственность, невинность» (например, to lose one's cherry - потерять невинность).
Несомненно, что в народной среде, свободной от сковывающих норм светской морали и всегда включающей пласт эротического фольклора, пушкинское стихотворение трансформировалось иначе. Письменный опрос о бытовании сочинений Пушкина в сельской среде Ярославской губернии в 1898 года выявил наличие трех песен «Вишня» [Мельц, 2000, с. 35]. К сожалению, не представляется возможным проследить этот путь детально по причине отсутствия публикаций народного варианта песни «Вишня». Жесткие запреты, как внешние, так и внутренние (сами собиратели фольклора не фиксировали «похабщину»), на публикацию фольклора обсценного (непристойного) содержания налагались цензурой и в XIX, и в XX веке. Однако обнаруженная в фольклорном архиве лаборатории народной культуры Кузбасской государственной педагогической академии (г. Новокузнецк) песня показывает один из вариантов трансформации «Вишни» Пушкина. Запись песни «Пастушка» (как назвала ее исполнительница) была сделана студентками Н.А. Косолаповой и А.М. Егошиной в 1986 году в с. Базанча Таштагольского района Кемеровской области от Черданцевой Е.П., 1929 г.р., имеющей образование 5 классов, проживающей в с. Базанча с 1955 года (место рождения информантки, как и источник песни, к сожалению, не известны):
Бежала пастушка по вешним садам,
За ней пробирался пастух по кустам.
Хотела пастушенька вишенку съесть,
Но надо пастушке на вишню залезть.
Ступила пастушка на первый сучок,
Сучок обломился, скользнул каблучок.
Сучок обломился, за юбку задел,
Пастух в это время все зрелище зрел.
Он нежно и тихо пастушеньку снял,
Сам тихо и нежно к груди прижимал.
Он спелую вишню пастушке дарил,
Кровавую струйку на землю пустил.
Наевшись, пастушка домой поплела,
Пастушек кустами: хи-хи, да ха-ха.
В народном варианте сохраняется сюжетная основа пушкинского стихотворения и его песенного варианта из «Альбома», но объем песни еще более сокращается за счет выхолащивания поэтических деталей, выпрямления сюжета и опрощения лексики (изменения весьма тради-ционны и направлены по линии приближения текста к максимальной ясности и простоте в соответствии с законами фольклорной поэтики).
Пастушка «бежит» по «вешним садам». Весна, по указанию
В.И. Даля, ограничивается сроком с 8 марта по 9 июня [Даль, 1999, с. 186], когда вишня еще не созревает. Следовательно, определение «вешние» (в значении «весенние») может быть условно. У Даля же встречается слово «вешня» - загородка, выдел в ближних к селению поемных лугах, где не косят, а пасут скот; выгон [Даль, 1999, с. 187]. Дикая вишня, как известно, растет кустами (в которых и прячется пастух). «Сад» же используется в значении «вишневая роща», «вишенник» [Даль, 1999, с. 209]. В таком случае «вешние сады» могут быть расположены рядом с выгоном скота, что делает уместным присутствие в них пастуха и пастушки. Таким образом, пасторальный хронотоп в народной песне максимально конкретизируется до «вешнего сада».
Пастух в песне изначально тайно преследует пастушку, что меняет характер сцены и самих героев: пастушка не «спешит» к пастушку и падает не от того, что засмотрелась на него, а по неосторожности. Поэтому нет необходимости предварительного упоминания ее невинности («робкие глаза», «робко ступает» и т.п.), нет и фривольного портрета героини. «Башмачок» трансформируется в «каблучок», часто встречающийся в шуточных, плясовых песнях («Подвернулся каблучок, девка - хлоп на бочок. //Не видала, как упала, погляжу, пока лежу»1). Момент «тихого» и «нежного» прижимания пастушки к груди пастуха, пожалуй, последнее, что сближает народный вариант песни с литературным источником. Новая ситуация - дарение спелой вишни - косвенно развивает мотив искушения. Символическое раздавливание вишни и окропление травы багряным соком в пушкинском тексте подвергается грубой натурализации, устраняющей метафорическую двусмысленность («Кровавую струйку на землю пустил»). В той же беспощадно натуралистической манере изображается и по-новому трактуется концовка стихотворения, выражая народную мораль. Не «утехи» пылкой беспечной молодости, как у Пушкина, не целомудренное «ожидание супружеского венца», как в альбомном песенном варианте, а непростительный грех, позор не устоявшей перед соблазном девицы («наевшись, пастушка домой поплела») и столь же непростительное легкомысленное коварство пастуха.
На основании сопоставительного анализа литературного текста и двух его песенных вариантов предположительно сделаем вывод, что народный вариант сформировался вне зависимости от альбомного. В
7 Песня «Возле кумыва двора» (или «Крутуха») была записана автором статьи на Сибирском фольклорном фестивале в г. Новосибирске (1992 год) от коллектива из с. Староалейское Третьяковского района Алтайского края.
действительности «Альбом золотых мотивов» относится к той серии полупесенников-полуальманахов, которые, по замечанию М.Я. Мельц, были ориентированы главным образом на высшие круги общества -«милых женщин», «прекрасных девиц», «любительниц пения», и «оказывались галантно-сентиментальным подбором песен, в большинстве своем совершенно непонятным простолюдинам» [Мельц, 2000, с. 9]. Очевидно, что и песня «Пастушка» претендовала на изысканность и, по мнению составителей, могла понравиться утонченной публике8. Вычищение эротики из пушкинского текста и создание более пристойного песенного варианта объясняется цензурными и этическими соображениями. Однако во втором издании «Альбома» от 1886 года песня «Пастушка» отсутствует, возможно, по мнению составителей, менее востребованная, чем другие, в то время как иной пушкинский текст, а именно «Я помню чудное мгновенье.», сохраняется. Скорее всего, что «Пастушка» (возможно под иным названием) более активно распространялась в демократических рукописных песенниках или лубочных картинках (в лубке и устном бытовании ранние сочинение Пушкина пользовались большим успехом, чем его зрелые вещи) [Мельц, 2000, с. 14, 25]; и народный вариант «Вишня» является продуктом этого направления трансформации авторского текста.
Литература
Альбом золотых мотивов для любителей и любительниц пения. СПб., 1884.
Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 тт. М., 1999. Т. 1.
Мельц М.Я. Поэзия А.С. Пушкина в песенниках 1825-1917 гг. и русском фольклоре. Библиографический указатель (по материалам Пушкинского Дома). СПб., 2000. Т. 18.
Писемский А.Ф. Собрание сочинений : в 9 тт. М., 1959. Т. 2.
Позднеев А.В. Рукописные песенники XVП-XVШ вв. (Из истории песенной силлабической поэзии). М., 1996.
Пушкин А.С. Полное собрание сочинений : в 16 тт. М. ; Л., 1937-1957. Т. 1.
Сумароков А.П. Избранные произведения. Л., 1957.
Топорков А. Эротика в русском фольклоре // Русский эротический фольклор. М.,
1995.
Щеголев П.Е. Первенцы русской свободы [Электронный ресурс]. иЯЬ: http://az.lib.rU/s/shegolew_p_e/text_0290.shtml
8 Герой Писемского Топорков как раз и демонстрирует Грачихе свой изысканный вкус, воспитанный городом, и предполагает, что песня должна понравиться женщине.
