CC BY
77
Ирина Игоревна Ирхен,
доктор культурологии, доцент, Смоленский государственный институт искусств (214020, Россия, г. Смоленск, ул. Румянцева, 8) e-mail: yulianairk@mail.ru
Ресурсный потенциал культуры России: историко-доминантная ретроспектива
Статья посвящена осмыслению ресурсного потенциала культуры России в историко-доминантной ретроспективе. Ресурсы культуры предстают в виде совокупности сопряжённых между собой возможностей, используемых для производства культурного продукта, культурных благ или услуг, а также фактора самой культуры как условия и средства реализации социально-экономических проектов. Концентрация ресурсного потенциала в моделях культурной среды, мировоззренческой матрицы, в формах культурного капитала, этнонациональной психологии, в механизмах культурной памяти раскрывает ценностно-смысловую основу устойчивой социокультурной динамики общественной жизни. В данном контексте выделяются ступени ресурсного потенциала культуры (дохристианская, христианско-секулярная, современная), уточняется их векторная конфигурация. Прослеживается взаимосвязь культуры и православия, выделяются смысловые доминанты культурного процесса каждой исторической эпохи. На основе единства методов эмпирического и теоретического, анализа и синтеза, абстрагирования и конкретизации, социокультурной рефлексии установлена историчность и подвижность ресурсов культуры. Отмечается, что ослабление внутренней ресурсной базы культуры влечёт за собой уменьшение её влияния на обустройство жизни людей. Автор приходит к выводу, что ресурсный потенциал культуры, обеспечивая закон преемственности её развития, сохранения культурно-исторической памяти народа, служит вектором современных общественных трансформаций.
Ключевые слова: культура, ресурсы культуры, ресурсный потенциал культуры, смысловые доминанты культурного процесса, преемственность, православие.
Irina Igorevna Irkhen,
Doctor of Culturology, Associate Professor, Smolensk State Institute of Arts (8 Rumyantsev St., Smolensk, Russia, 214020) e-mail: yulianairk@mail.ru
Resource Potential of Russian Culture: Historical-Dominant Retrospective
The article is devoted to resource potential of the culture of Russia in a historical-dominant retrospective. Resources of culture appear in the form of set of the opportunities interfaced between them used for production of a cultural product, the cultural benefits or services, and also a factor of the culture as a condition and an implementer of social and economic projects. Concentration of resource potential in models of the cultural environment, a world outlook matrix, in forms of the cultural capital, ethno-national psychology, in mechanisms of cultural memory opens a valuable and semantic basis of steady social and cultural dynamics of public life. In this context of the cultural dynamics stages of the cultural resource (pre-Christian, Christian-secular and contemporary ones) are singled out and their vector configuration is determined. Also interconnection of culture and Orthodox faith is traced with outlining conceptual dominants of the cultural process of every historical epoch. On the basis of the methodological unity of empirical, theoretical analysis and synthesis, abstraction and concretization as well as socio-cultural reflection the author establish historicity and mobility of resources of culture. It is noted that weakening of internal resource base of culture involves reduction of its influence on arrangement of life of people. The author come to a conclusion, that the resource potential of culture, providing for the law of its sustainable development, as well as for keeping the cultural and historical memory of the nation, serves as a vector of contemporary social transformations.
Keywords: culture, culture resources, resource potential of culture, conceptual dominants of the cultural process, continuity, Orthodoxy.
УДК 008(011) ББК 71.1(2Рос)
Мировое сообщество, именуя нынешние реалии «эпохой культуры», признаёт статус культуры как составляющей богатства стран и континентов. На экономическом уровне это воплощается в прикладных культурологических разработках, перспективных социокультурных проектах и новых технологиях; в коммуникативном плане - рождает информационные новации, «продвижение» обще-
ственного сознания, состояние духа и потребительскую зрелость масс; в бытийном ракурсе - культура обеспечивает тип взаимоотношений, содержание и форму коммуникаций, ценностную ориентацию людей, их креативный уровень. Вполне очевидно, что благодаря реализации в форме надбиологи-ческой, созидательной деятельности челове-
© Ирхен И. И., 2014
ка культура выступает одновременно «идейной основой общества» [4, с. 20].
В ряду инструментариев культуры на данном функциональном фоне всё определённее конституируется феномен «ресурс культуры». Наиболее общее понимание ресурсов вскрывает вспомогательные или денежные средства, ценности, запасы, возможности, источники средств и доходов [3, с. 1013]. В культурологическом контексте ресурсы означают совокупность сопряжённых между собой возможностей, используемых для производства культурного продукта, культурных благ или услуг, а также фактор самой культуры как условие и средство реализации социально-экономических проектов.
Ресурсы культуры обычно подразделяют на две группы: творческого производства (трудовые, материальные, энергетические, финансовые, информационные) и духовного восприятия (уровень культуры населения и функционально-свободного времени) [6, с. 85]. Добавим к обозначенным группам пласт артефактного поля культуры - ценности, ритуалы, обряды, памятники культуры, универсальные и этнокультурные архетипы, которые и составляют абрис «субстрата» культуры. Носителем ресурсов культуры выступает сам человек, т. е. степень его образованности, со-циализированности, инкультурированности, владение нормами и правилами этикета, коммуникативно-технологическими установками взаимоотношений, нравственно-регулирующей рефлексией [14, с. 140].
Концентрация ресурсного потенциала в моделях культурной среды, мировоззренческой матрицы, в формах культурного капитала, этнонациональной психологии, в механизмах культурной памяти раскрывает ценностно-смысловую основу устойчивой социокультурной динамики общественной жизни. С учётом неодинаковой роли обозначенных элементов структура ресурсного потенциала культуры может быть представлена активной и пассивной составляющей. Активную часть образуют ресурсы, которые, будучи включёнными в культурную деятельность, непосредственно сказываются на её результативности. Наличествующие, но не вовлечённые в оборот ресурсы принадлежат к пассивной части. Это - резервы институтов и общественных инициатив, связанных с различными видами культурной деятельности; незадействован-ные трудовые ресурсы отрасли и бизнес-структуры; ещё нереализованные в проектах историко-культурные знания и результаты научных разработок.
Следует отметить, что любые цели по достижению результата на перспективу определяются не наличествующими ресурсами культуры, а её потенциалом в целом. В таком контексте реализация ресурсного потенциала культуры предстаёт общенациональным, государственным делом. Не случайно принятые «Основы государственной культурной политики в России» предусматривают взаимодействие всех ресурсов культуры для духовного, культурного, национального самоопределения страны, для формирования нравственной, самостоятельно мыслящей, ответственной личности.
Если проследить «крупными штрихами» динамику ресурсного потенциала культуры в истории России, то можно условно выделить три её ступени: дохристианскую, хри-стианско-секулярную (включая советскую) и современную. Культура всегда выступала ресурсом и до принятия христианства, и в нынешних реалиях, хотя её векторная проекция обнаруживает разнонаправленность импульсов внешних и внутренних влияний, фазы подъёма и спада общественного развития.
В период язычества, до образования Киевского государства, когда складывался эпос, предпринимались попытки создания общерусского языческого Пантеона богов. Важнейшим ресурсным компонентом культуры оказывались традиция, культ предков, языческая обрядность. И хотя языческие верования наших предков малоизвестны, вполне очевидно, что при заметных успехах в области материальной культуры и появлении письменности (благодаря словенским просветителям Кириллу и Мефодию) центральное место в культуре этого периода занимали формы языческой веры со славянской мифологией. Их неразрывная связь с обыденной культурой народа, его бытом, досугом, а шире - культурными процессами, определялась уровнем развития хозяйствования.
На следующей ступени ресурсного развития потенциала культуры, начиная с далёкого X века, трудами великого князя Владимира Русь восприняла от Византии христианскую веру и культуру. Был сделан цивили-зационный выбор, который предопределил вектор исторического развития страны на ближайшее тысячелетие. Славянское язычество, вобрав черты византийской культуры и болгарской письменности, поднялось на высоту иного миропонимания и породило единую русскую культуру, качественно не схожую с культурами других народов. Колоссальное влияние древнерусской специфики привело
к трансформации византийских элементов, их ориентации на гражданственность, патриотизм и художественную красоту. В данном случае принятие христианства явилось отправным моментом последующих фундаментальных изменений в культурных практиках и художественном образовании русичей [8, с. 106]. Став доминантной чертой русской культуры, православие придало Руси самодостаточный характер.
Историчность и подвижность ресурсов культуры позволяет говорить о её особой роли в социокультурном процессе. Культура выступала составной частью прогрессивных реформ Петра I, служила инструментом Екатерине II в деле преобразования страны в великую державу, придавала конструктивность либеральным трансформациям Александра II. Наиболее явственно наращивание ресурсного потенциала культуры, баланс его составляющих просматривается в Серебряный век, называемый самым мощным рывком историко-культурного процесса. Состоявшиеся накануне буржуазные реформы 1860-1870-х годов имели глобальные последствия для России и её культуры, ознаменовав долгожданный экономический подъём 1909-1913 годов. В это время заметно ослабевают узы самодержавия, уничтожается крепостничество, тормозившее развитие культуры. Понимание «переходности» эпохи стало возможным благодаря духовному подъёму в России. Ярким свидетельством этому является, например, превращение Козельской Введенской Опти-ной Пустыни в общегражданский духовный оазис. Внешние проявления этого - формирование Оптинской библиотеки, создание иконописной мастерской и своего издательства, распространение эпистолярного наследия схимников-монахов - подтверждают со-работничество Русской православной Церкви с интеллигенцией на поприще просвещения.
Одним из маркеров действительной обращённости общества к ресурсам культуры можно рассматривать отношение к печатному слову, к книге. Этот период абсолютного расцвета отечественного меценатства, подготовленного выдающимися просветителями В. В. Стасовым, С. И. Мамонтовым, М. И. Беляевым, П. М. Третьяковым, Н. А. Рубаки-ным, А. А. Бахрушиным и др., способствовал возрождению художественных традиций. «Взращённая» за короткий период когорта гениальных личностей в разных областях культуры инициировала «прорыв» в её развитии. Всё это позволяет говорить о наметившейся «нестыковке» между «духовным
ренессансом» и реалиями жизни народа. Не случайно русский философ Г. П. Федотов отмечает, что к 1917 году народ в своей массе срывается с исторической почвы, теряет веру в Бога, царя, теряет быт и нравственные устои [11, с. 147]. Это сказалось на последующем развитии культуры, осуществлении так называемой «культурной революции», призванной преодолеть культурную отсталость населения страны. Интенция на «громадное повышение культуры» в общественной жизни, воплощаемая посредством пресловутого триединства «учиться», позволяла упрочить диалектику социокультурных коммуникаций города и села [13].
Культура на Руси выступала как важнейшая объединяющая сила даже в моменты ослабевания религии. Действительно, исторический опыт доказывает, что культура с её коммуникационными, духовно-просветительскими возможностями способна обеспечивать ценностно-смысловые основания бытия людей, выступать имманентным признаком пространства общественных систем. Подтверждение сказанному можно обнаружить в культуре «тоталитарного» режима. В сложнейший период большевистского господства, когда посредством духовного насилия и идеологических убеждений предпринимались попытки разрушения системы христианской веры, устранения религии из общественной жизни, именно культура с её ценностями сплачивала людей. Она дала возможность советскому государству совершить исторический рывок в повышении уровня образования, развитии науки и техники, вовлечь многомиллионное население в эстетический всеобуч как культурно-художественное ориентирование. Стремление передовой общественности «приучить человека ощущать себя частью прекрасного и великого целого» согласовывалось с постановкой образования в области культуры и искусства. Культура становится своеобразной «панацеей» в уменьшении идеологизации образования. К тому же удачное «наложение» идеи коммунистической идеологии на нормы христианской веры позволило сохранить линию преемственности в обыденной культуре.
Благодаря автономно присущим ресурсам культуры, художественная жизнь советской эпохи сформировала единый ценностно-смысловой континуум. Значимым ресурсом явился «союз искусства и труда». Наконец, ресурсный потенциал приумножался за счёт этнокультурного колорирования страны, создаваемых народами духовных ценностей.
Национально-культурная традиция не отвергала «Другого» из-за различий в менталитете, языке, паттернах восприятия, ибо на уровне коллективного бессознательного все люди и культуры являют собой объективное творение Божественного опыта. Это позволяет рассматривать внутреннюю нацеленность человека на те или иные смыслы жизни, стремление служить Истине, Добру, Красоте, Любви в качестве квинтэссенции духовности [14, с. 141].
Исторический опыт показывает, что культура в её широком понимании не подлежит гомогенизации даже средствами «тоталитарного» режима. Несмотря на навязывание официальной идеологии в качестве части культуры, «формы нормативного управления и информационного управления личностью» [4, с. 22], уровень профессионализма национальных художественных школ был и остаётся предметом пиетета во всём мире.
Вектор времени, тянущийся из исходной точки Древней Руси в глобализирующуюся реальность, высвечивает в культурно-художественном процессе каждой исторической эпохи свои смысловые доминанты, определяемые культурными потребностями соответствующей российской цивилизации. Художественное образование Древней Руси, освещённое традиционализмом как особенностью мировосприятия, обнаруживает ярко выраженную православно-религиозную доминанту, которая отразилась в центрировании образования вокруг религиозных институтов, в системе этики и поведенческих установок, в иерархии культовых артефактов. В эпоху Русского Просвещения, под влиянием смены «языка культуры», смысловой доминантой культурно-образовательных процессов становится светскость, «всемирная отзывчивость» к усвоению элементов других культур. Социально-культурный динамизм XIX века высветил смысловой доминантой национальную культуру, её демократизацию. В XX веке поступательно-линейные, направленные векторы чередуются с ненаправленными, циклическими течениями: образование в сфере культуры и искусства окончательно оформляется в систему, преобразованиям подвергаются не только его институциональные формы, но цели, содержание, функции, формируется классическая модель: «школа -училище - вуз». Смысловая доминанта эпохи - культурный плюрализм - обусловлена интеграцией образования в сфере культуры и искусства в общеевропейское пространство.
Таким образом, на второй ступени ресурсного развития, условно названной нами «хри-стианско-секулярной» (с X до конца XX века), культура решала разные задачи на каждом историческом этапе. Оставаясь некой альтернативой политическим режимам, она выступала активной формообразующей силой социума, выполняла миссию сбережения народа, укрепления государственности. Одновременно креативный потенциал ресурсов культуры, оказывая влияние на политические действия, включал их в культурное поле и придавал духовно-нравственное содержание.
Между тем, как показывает практика, ослабление внутренней ресурсной базы культуры влечёт за собой уменьшение её влияния на обустройство жизни людей. Результатом становятся переходные, «нулевые» фазы общественного развития. Это можно наблюдать, в частности, на современной ступени культурного процесса (с 1991 года по настоящее время).
Сегодня динамика развития культуры высвечивает иные векторы, свидетельствующие о «нестабильности как проявлении сложностности» (О. Н. Астафьева), переходе «от одной культурной матрицы к другой» (В. А. Ремизов, В. М. Розин и др.). С одной стороны, наблюдается истощение ресурсов культуры ввиду недофинансирования отрасли, специфичности её воспроизводства, определяемого некоммерческим характером социально-культурной деятельности [12, с. 118]; самоустранения интеллигенции от художественного просветительства в условиях массовизации российского общества [9, с. 48-50]; усиления влияний на русский мир со стороны глобальной культуры. Парадоксальность явлений духовной жизни выливается в затянувшуюся культурную аномию, формирование новой идеологии потребительского общества, политику прагматизма, стремление следовать западным стандартам образа жизни, ориентироваться на предприимчивость, удовлетворение гедонистических потребностей, предпочитать свободу, а не ответственность. Возникающие зоны напряжения и риска подстёгивают «размывание» культурной идентичности человека.
С другой стороны, очевидно возвращение народа к своему «базовому архетипи-ческому» (К. Юнг), духовно-нравственному стержню, к православной вере, устремлённость к человеческой душе. И хотя, согласно данным Фонда «Общественное мнение», доля относящих себя к православным среди россиян за последние полтора десятилетия
возросла с 52 % до 68 % [7], «картина духовно ориентированных процессов в России пока неустойчива» [10, с. 14]. Возникший в культуре кризис отражает социально-культурную асимметрию. Не случайно видный московский культуролог О. Н. Астафьева рассматривает пересечение или расхождение интересов общества и культуры как развёрнутый во времени креативный процесс, процесс самореференции и выстраивания циркулярных отношений [2, с. 83]. Речь идёт о синхронном существовании порядка и беспорядка в культуре, результатом которого оказывается её структурное усложнение и внутреннее разнообразие, обновление смыслов, кодов, идеалов, норм.
Многоликость культуры не позволяет фокусировать внимание сугубо на «размывании» её функциональной целостности, «разбалансировке» ресурсного потенциала. Значимость культурных продуктов и услуг, соизмеряемых с социально важными проблемами для страны, локальных сообществ и отдельной личности, «выражается в развитии творческого потенциала населения своей территории, гарантиях социальной защиты, социальной справедливости» [12, с. 121]. Поменявшаяся социокультурная парадигма востребует человека как средоточие новой культуры, субъекта и объекта культурных действий, по-новому воспринимающего мир и историческую реальность. Вполне очевидна тенденция необходимости укрепления кадрового ресурса культуры. Это напрямую сопрягается с образованием в сфере культуры и искусства, где акцентируются новые направления подготовки («Дизайн», «Режиссура», «Искусство народного пения», «Социально-культурная деятельность», «Музеология и охрана объектов культурного и природного наследия», «Информационные системы (в сфере культуры)», «Лингвистика и межкультурная коммуникация» и др.). Однако существует и иная грань кадрового ресурса культуры. Слабая интеграция отрасли в рыночные отношения сказывается на формировании новой генерации специалистов, у которой престижность профессии определяется сугубо социально-экономическими факторами [9,
с. 47]. Здесь в полной мере проявляется вся противоречивость, «бинарность» (Н. А. Бердяев) русской культуры.
Состояние неустойчивости российского общества артикулирует ситуацию выбора, несилового воздействия на происходящие духовные процессы. В данном случае «три лика культуры» (Истина, Добро, Красота), формирующие производство смыслов и ценностей, «задают» вектор возрождения духовности, ибо только качественно определённый, культурный человек способен качественно изменить мир [14, с. 139].
Об этом не раз убедительно говорил Президент России В. В. Путин, указывая на необходимость укрепления «духовных скреп», на «формирование современных культурных стандартов» и «ключевых символов», на важность «усвоения нового опыта, в том числе и мирового» [5]. Определяющим здесь представляется полноценное объединение всех ресурсов культуры для создания благоприятного образа страны, наращивания её авторитета, что вполне по силам России, обладающей богатым культурным наследием.
В условиях построения институтов гражданского общества необходимо осознать взаимообусловленность человека и культуры, её всепроникающий характер в экономике, политике, социальном бытии. Воздействие на содержание культурно-нравственного кода человека и социума позволяет трактовать ресурсный потенциал культуры в качестве стратегического, рассматривать его в виде «смысла, сути и силы национальной идеи России в XXI веке» [1, с. 6].
Таким образом, культура как «защитный пояс» цивилизации была и остаётся координатором обеспечения коллективных форм жизнедеятельности людей, рычагом укрепления в обществе духовных идеалов. Обобщающая рефлексия над ресурсным потенциалом культуры в параметрах исторической динамики высвечивает, с одной стороны, необходимость сохранения культурно-исторической памяти народа, его национальных традиций и духовной энергетики, с другой стороны, служит вектором современных общественных трансформаций и катализатором эффектив-
ности проводимых реформ. Список литературы
1. Абдулатипов Р. Г. Культура как стратегический ресурс России в XXI веке. М.: МГУКИ, 2010. 192 с.
2. Астафьева О. Н. Динамика социокультурных процессов: нестабильность как проявление сложност-ности // Вестник Московской государственной академии делового администрирования. Серия: Философские, социальные и естественные науки. 2013. № 1 (19). С. 82-91.
3. Большой энциклопедический словарь / гл. ред. А. М. Прохоров. М.; СПб.: Норинт, 2004. 1456 с.
4. Воеводина Л. Н. Культура как идейная основа общества // Вестн. Mоск. гос. ун-та культуры и искусств. 2010. № 3. С. 20-25.
5. Выступление Владимира Путина на заседании Совета по культуре и искусству [Электронный ресурс] ^осква, 2 окт. 2013 г.). URL: http://www.kremlin.ru /news /19353 / (дата обращения: 08.10.2013).
6. Галуцкий Г. M. Введение в экономику культуры. M.: M^M, 2001. 318 c.
7. Индекс воцерковленности православных: мониторинг Фонда «Общественное мнение» [Электронный ресурс]. URL: http://fom.ru /TSennosti /11587 / (дата обращения: 10.08.2014).
8. Ирхен И. И. Культурно-образовательный процесс Древней Руси как религиозно-художественный монолог // Ученые записки Рос. гос. социал. ун-та. 2010. № 9. С. 105-113.
9. Ирхен И. И. Художественное просветительство как образовательный фактор в условиях массовиза-ции российского общества // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2011. № 7-I. С. 46-50.
10. Ремизов В. А. Векторы культуры современной России: мониторинг «эстафетной ситуации» // Вестн. Mоск. гос. ун-та культуры и искусств. 2008. № 6. С. 10-15.
11. Федотов Г П. Судьба и грехи России: в 2 т. СПб.: София, 1991. Т.1. 350 с.
12. Чижиков В. В. Ресурсы культуры и культура как ресурс // Вестн. Mоск. гос. ун-та культуры и искусств. 2014. № 1. С. 117-124.
13. Чижиков В. M. Социокультурные коммуникации города и села. M.: M^M, 2010. 290 с.
14. Remizov V. A., Irkhen I. I. Culture of Personality in the Discourse of the Resource of Social Development // Наука и человечество. 2014. № 4-1. С. 138-146.
References
1. Abdulatipov R. G. Kul'tura kak strategicheskii resurs Rossii v XXI veke. M., MGUKI, 2010. 192 s.
2. Astaf'eva O. N. Dinamika sotsiokul'turnykh protsessov: nestabil'nost' kak proyavlenie slozhnostnosti // Vestnik Moskovskoi gosudarstvennoi akademii delovogo administrirovaniya. Seriya: Filosofskie, sotsial'nye i estestvennye nauki. 2013. № 1 (19). S. 82-91.
3. Bol'shoi entsiklopedicheskii slovar' / gl. red. A. M. Prokhorov. M.; SPb.: Norint, 2004. 1456 s.
4. Voevodina L. N. Kul'tura kak ideinaya osnova obshchestva // Vestn. Mosk. gos. un-ta kul'tury i iskusstv. 2010. № 3. S. 20-25.
5. Vystuplenie Vladimira Putina na zasedanii Soveta po kul'ture i iskusstvu [Elektronnyi resurs] (Moskva, 2 okt. 2013 g.). URL: http://www.kremlin.ru /news /19353 / (data obrashcheniya: 08.10.2013).
6. Galutskii G. M. Vvedenie v ekonomiku kul'tury. M.: MGUKI, 2001. 318 c.
7. Indeks votserkovlennosti pravoslavnykh: monitoring Fonda «Obshchestvennoe mnenie» [Elektronnyi resurs]. URL: http://fom.ru /TSennosti /11587 / (data obrashcheniya: 10.08.2014).
8. Irkhen I. I. Kul'turno-obrazovatel'nyi protsess Drevnei Rusi kak religiozno-khudozhestvennyi monolog // Uchenye zapiski Ros. gos. sotsial. un-ta. 2010. № 9. S. 105-113.
9. Irkhen I. I. Khudozhestvennoe prosvetitel'stvo kak obrazovatel'nyi faktor v usloviyakh massovizatsii rossiiskogo obshchestva // Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul'turologiya i iskusstvovedenie. Voprosy teorii i praktiki. 2011. № 7-I. S. 46-50.
10. Remizov V. A. Vektory kul'tury sovremennoi Rossii: monitoring «estafetnoi situatsii» // Vestn. Mosk. gos. un-ta kul'tury i iskusstv. 2008. №6. S. 10-15.
11. Fedotov G. P. Sud'ba i grekhi Rossii: v 2 t. SPb.: Sofiya, 1991. T. 1. 350 s.
12. Chizhikov V. V. Resursy kul'tury i kul'tura kak resurs // Vestn. Mosk. gos. un-ta kul'tury i iskusstv. 2014. № 1. S. 117-124.
13. Chizhikov V. M. Sotsiokul'turnye kommunikatsii goroda i sela. M.: MGUKI, 2010. 290 s.
14. Remizov V. A., Irkhen I. I. Culture of Personality in the Discourse of the Resource of Social Development // Nauka i chelovechestvo. 2014. № 4-1. S. 138-146.
Статья поступила в редакцию 15.02.2015
