CC BY
141
УДК 82-31
РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОГО ГЕРОЯ В РОМАНЕ Л.М. ЛЕОНОВА «ПИРАМИДА»
© Оксана Руслановна САЛИКОВА
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, аспирант, кафедра русской и зарубежной литературы, e-mail:lissadres@list.ru
Рассмотрена система персонажей романа Л.М. Леонова «Пирамида». В ходе систематического анализа выявляется принадлежность леоновского романа к экзистенциальной традиции, которая обнаруживается при сопоставлении образа мыслей, взглядов и мироощущения персонажей с экзистенциальной картиной видения человека. Предположено, что в процессе написания книги Л.М. Леонов не ставил перед собой конкретную задачу по изображению экзистенциального героя с целью передать через художественный образ некую систему философских понятий. Тем не менее, многие актуальные для современников Л.М. Леонова проблемы наиболее органично рассматривались им сквозь призму экзистенциальных категорий: отчуждения и смыслоутраты; существования перед лицом смерти; самоидентификации личности в условиях абсурдного бытия. В романе-наваждении Л.М. Леонова можно выделить особый тип героя, который можно условно обозначить как экзистенциальный. Этот тип героя изображается в литературе одиноким, отчужденным от мира, существующим на грани отчаяния и страха небытия. В романе «Пирамида» представлен полный спектр экзистенциальных состояний персонажей: беспредметная тревога, непреодолимое одиночество, переживание абсурда и смыслоут-раты, предельное отчаяние, «пограничная ситуация», попытки преодоления отчуждения, страх смерти.
Ключевые слова: экзистенциальный тип героя; роман «Пирамида» Л.М. Леонова; отчуждение; «пограничная ситуация»; абсурд.
Роман «Пирамида» Л.М. Леонова, опубликованный, по авторскому признанию, в преамбуле к произведению, в относительно завершенном виде в 1994 г., стал последней книгой писателя. Он концентрирует в себе многолетние философские размышления Л.М. Леонова и синтезирует проблематику его предшествующего творчества. Справедливо и утверждение о том, что «структура и идейное содержание финального леоновско-го творения напрямую связаны со сложностью, неоднозначностью самой русской жизни на исходе второго тысячелетия», а «год выхода леоновской «Пирамиды» венчает собой историю русского классического романа» [1, с. 48].
Роман носит черты экзистенциального дневника, подводящего итоги не только жизни автора, но и всего уходящего ХХ в. в его трагической ретроспективе. Повествование ведется от первого лица — двойника самого Л.М. Леонова, имеющего схожие с писателем автобиографические черты. А центром размышлений романа является человек в его неразрывной связи с космосом, Вселенной и Творцом: «Мне предстояло уточнить трагедийную подоплеку и космические циклы большого Бытия, служившие ориентирами
нашего исторического местопребывания, чтобы примириться с неизбежностью утрат и разочарований, ибо здесь с моей болью обитал я» [2, с. 11].
Можно полагать, что экзистенциальная проблематика «Пирамиды» — закономерный результат многолетнего обращения Л.М. Леонова к экзистенциальной традиции в своем предшествующем творчестве. По мнению В.А. Петишевой, «экзистенциальный компонент проявляется в каждом романе писателя», он выражается «в стремлении изображать героев на пороге последнего решения, в момент кризиса и незавершенного - и непре-допределимого - поворота души» [3, с. 222]. Наиболее ярко экзистенциальная традиция проявилась в романах Л.М. Леонова «Вор» (1927, 1957-1959), «Дорога на Океан» (1935) и «Пирамида» (1994). Осмысление человеческой личности как уникальной духовной единицы, которая трагически обесценивается в «контексте» большого Бытия, происходило в творчестве писателя по нарастающей. И если в романах «Вор» и «Дорога на Океан» экзистенциальная тематика лишь намечается писателем, то в «Пирамиде» ей отводится центральное место: «Тогда, в то время, я еще не знал, что каверзная, уже слагавшаяся те-
ма, водя по бумаге моим пером, через столько лет, день за днем, порой по букве в час, позволит мне определиться на циферблате главного времени - откуда и куда мы теперь -но и раскроет логический финал человеческого мифа» [2, с. 20].
Исследователями творчества Л.М. Леонова - В.С. Ворониным, Т.М. Вахитовой, А.А. Дырдиным, В.А. Петишевой, А.Ю. Май-дуровой, Н.В. Сорокиной, Л.П. Якимовой -неоднократно подчеркивалось присутствие экзистенциального компонента в проблематике романа «Пирамида». Однако в леонове-дении до сих пор отсутствуют отдельные систематические работы, посвященные этому вопросу.
В данной статье предпринимается попытка обоснования особого типа леоновско-го героя, характерного для романа «Пирамида», который можно условно обозначить как экзистенциальный. Актуальность темы обусловлена ее значением для целостного понимания концепции леоновского произведения.
Определяя мировосприятие героев «Пирамиды» как героев экзистенциальной ориентации, мы осознаем, что в задачи Л.М. Леонова не входило создание экзистенциального героя как такового. В персонажах последнего леоновского романа преобладают черты экзистенциального сознания. Однако эти черты не выступают воплощением неких философских понятий, которые писатель передает посредством художественного образа, как это делали писатели-экзистенциалисты: Ж-П. Сартр, А. Камю, С. де Бовуар и др. Тем не менее, многие актуальные для современников Л.М. Леонова проблемы наиболее органично рассматривались им сквозь призму экзистенциальных категорий отчуждения и смыслоутраты; существования перед лицом смерти; самоидентификации личности в условиях абсурдного бытия.
По словам В.И. Хрулева, «человек составляет основу художественного мира писателя, центр представления о Вселенной и жизни. Без него как носителя разума окружающий мир предстает холодной и равнодушной природой. ...Писатель дает понять, что только сознание и живое чувство вносят в мир тепло. Человек - крохотная частица во Вселенной, но его сознание придает смысл и значение всему, что его окружает. Человек освещает мыслью природу, а вместе с ней и
свой собственный путь» [4, с. 54]. «Пирамида» — роман, демонстрирующий человека, который находится в активном поиске себя, своего места в жизни, своей глубинной сущности, своей природы. Герои Леонова - герои, прежде всего «мыслящие» и только потом «действующие».
В романе отражается самобытная концепция восприятия мира как отчужденного, негармоничного, враждебного по отношению к человеку. Мир в его традиционном житейском понимании для героев является миром хаоса и абсурда, который они воспринимают как цепь страданий, ведущих от рождения к смерти. Несмотря на то, что основные события произведения сконцентрированы вокруг семьи православного священника, благодарное приятие жизни как бесценного дара в романе отсутствует. Вместо этого жизнь воспринимается как «бесцельная эстафета», которую мы вручаем потомкам в колыбели [2, с. 183]. Страницы романа перенасыщены высказываниями персонажей о том, что жизнь, по сути, не что иное, как движение к смерти, которое сопровождается не только физическим увяданием человека, но и актуальным для современности духовным обеднением. Подобные мысли рождаются у героев, существующих в сюжете романа параллельно друг с другом и никогда не пересекающихся: кинорежиссера Сорокина и Леонова-персонажа, Никанора Шамина и Джузеппе Бам-балски, о. Матвея и Сталина.
В изображении характеров леоновских героев можно выявить определенную закономерность. Основные действующие персонажи «Пирамиды» склонны к философскому восприятию мира и саморефлексии. Каждый из них ставит перед собой вопросы смысла жизни, сталкивается со смыслоутратой и отчуждением. Многие из героев стремятся не просто понять смысл собственного существования, но и разгадать глубинные основы Мироздания, его устройство в соответствии с предназначением человечества. К ним можно отнести Никанора Шамина, профессора Ша-таницкого, священника Матвея Лоскутова, а также его сыновей - Вадима и Егора.
Важным моментом в понимании характеров и образа мыслей леоновских персонажей выступает «пограничная ситуация», через которую проходят реалистические и фантастические герои «Пирамиды». Сюжет по-
следнего леоновского романа разворачивается не столько в конкретных пространственно-временных рамках, сколько в пределах сознания персонажей, их «внутреннем» пространстве. Основная роль в построении сюжета отводится экзистенциальной ситуации, т. е. ситуации кризиса, страдания, эмоциональной «разбалансированности» героев. По К. Ясперсу, попадая в «пограничную ситуацию», человек получает некий духовный опыт, т. к. сталкивается с необходимостью выбора и самоопределения перед лицом событий, которые он не в силах изменить. К таким ситуациям Ясперс относит смерть, страдание, борьбу, вину и зависимость от случайности [5].
«Пограничная ситуация» наиболее полно раскрывает в человеке его способность к постижению трагической сути бытия. Она сталкивает человека лицом к лицу с собственным бессилием и одиночеством в момент сильнейшего душевного потрясения, активируя незадействованные ранее ресурсы духовного саморазвития личности. Благодаря экзистенциальному опыту, который герои «Пирамиды» получают в «пограничной ситуации», они могут преодолеть неподлинное существование, нивелирующее человека и превращающее людей «из сынов Божьих в толпу, в податную чернь, в экспериментальное социальное стадо» [6, с. 331].
Перед нами судьбы совершенно разных по социальному статусу, возрасту, характеру и полу персонажей: опальный священник Матвей Лоскутов, вырастивший троих детей; успешный кинорежиссер Сорокин; глава могущественного государства — Сталин; его «правая рука» — Тимофей Скуднов; обездоленный авантюрист и потомственный циркач Джузеппе Бамбалски; болезненно-ранимая юная Дуня; пожилые супруги Филуметьевы -профессор и его жена; начинающий писатель Вадим Лоскутов с «опальным» прошлым и зрелый, известный в Москве, писатель Леонид Максимович Леонов, захваченный очередным творческим порывом. На страницах «Пирамиды» читатель знакомится с нищенствующим Никоном Аблаевым, бывшим дьяконом, который упорно борется за выживание своей многодетной семьи, и светской красавицей Юлией Бамбалски, брезгливо презирающей людей. А один из леоновских героев и вовсе ангел, созданный воображе-
нием Дуни Лоскутовой. Но всех этих персонажей объединяет их одиночество и бессилие перед некоей роковой неопределенностью жизни. Каждый из них по-своему сталкивается с отчаянием и страхом смерти, распада, исчезновения в небытие.
Так, второго по важности после Сталина человека в стране, как это показано в романе, — Тимофея Скуднова, постигает та же участь, что и репрессированного лишенца Вадима Лоскутова, и арестованных по доносу супругов Филуметьевых. Дочь опального священника Дуню Лоскутову, неспособную адекватно воспринимать окружающую реальность, поражает душевная болезнь. Девушка впускает в мир фантастического ангела Дымкова, который, обретая телесную оболочку, подобно ей самой, отчуждается от мира, проходя все стадии «врастания в земную жизнь», вплоть до буквального окунания в глину, из которой, по мысли автора романа, был создан первочеловек. «Без толку пропадающая» красота Юлии Бамбалски так и не находит реализации [2, с. 190]. Мечта стать актрисой не сбывается, так же как и невероятный план стать прародительницей антихриста. Кинорежиссеру Сорокину не суждено узнать, что такое талант: из-за начавшейся войны ему так и не удается реализовать замысел фильма, единственный раз в жизни навеянный ему творческим вдохновением, а не политическими соображениями. Сталин показан в романе «главным одиноким человеком эпохи», тревожным, на грани безумия и распада личности [6, с. 545]. Его психологический портрет не соответствует его социальному и политическому статусу. Финал «Пирамиды» демонстрирует читателю опустошенного писателя Леонова, одиноко провожающего в последний путь Старо-Федосеевскую обитель: «Казалось бы, благодарение создателю, мучительно и долго томившее меня наважденье схлынуло наконец и сквозь наползавшие с запада тучи угадывалось чистое небо далеко впереди, но вместо ожидаемого облегченья овладевал мною непонятный, с примесью отчаянья, страх неизвестности, каким сопровождаются все эпохальные выздоровленья - от мечты, от прошлого, от самого себя в том числе» [6, с. 684].
Мотив одиночества в романе «Пирамида» связан с одиночеством всего живого и всего сущего. Речь идет не о простом житей-
ском одиночестве, а о вселенском, онтологическом одиночестве человека, продиктованного законами Мироздания. Такое одиночество воплощает собой невозможность выбора жизни без страданий, старения и смерти; невозможность логического постижения устройства Вселенной и определения своего места в ней; невозможность восстановления в себе искаженного образа Божия и, как следствие, единения духа и тела; невозможность принятия собственной смерти без страха остаться с ней наедине; невозможность человека выбирать - появиться или не появиться ему на свет.
Неслучайно писатель дает одиночеству героев «Пирамиды» такие определения, как «гнетущее», «безмерное», «нестерпимое», «космическое», «пустынное», «волчье», «ледяное», «кладбищенское», «могильное», «томительное», «знаменательное», «роковое», «надмирное», «иррациональное», «герметически замкнутое». Это говорит о масштабности состояния одиночества, его необратимости и силе экзистенциального воздействия. Художественный мир «Пирамиды» -это мир интеллектуалов-одиночек, которые проецируют ощущения собственной покинутости даже на Бога. Так, по мнению не знакомых друг с другом о. Матвея и Сорокина, именно одиночество послужило Творцу стимулом к созданию человека.
Леоновским героям открывается весь ужас абсурдного существования, разрушающего посредством смерти все земные узы, равнодушно уничтожающего уникальность индивидуального бытия.
Саморефлексия героя в ожидании казни или неминуемой гибели - ведущая тема у писателей экзистенциальной ориентации. Достаточно вспомнить образ Мерсо из «Постороннего» А. Камю, Грегора Замзы из «Превращения» Ф. Кафки или Цинцинна-та Ц. из «Приглашения на казнь» В. Набокова. Данная тема отчетливо звучит и в «Пирамиде» Л. Леонова. Здесь уже не один, а сразу несколько персонажей находятся в ситуации ожидания неотвратимой смерти. Отчаявшийся дьякон Аблаев в поисках ответа на вопрос, что делать в безвыходной ситуации, чтобы сохранить жизни невинных голодающих детишек, решается на последний шаг — отречение от Бога, после чего безмолвно ожидает приближающейся смерти и так и умирает
«без единого слова прощания и прощения» [2, с. 50].
В попытке замаскировать страх надвигающейся смерти старый Джузеппе Бамбал-ски украдкой глотает таблетки и размышляет о цирковом творчестве как о единственной в условиях строгого атеизма возможности соприкосновения с чудом: «...мое лекарство не от болезни, а от смерти, которая, если мне не изменяет чутье, караулит нас вон за тем углом...» [2, с. 208]. В романе неоднократно упоминается о божественном чуде как о некоем атрибуте подлинного существования, данном нам Создателем. Чудо выступает как элемент иррационального устройства Вселенной в противовес строгой логической упорядоченности, которую «приписывает» ей человек. По словам Сталина, девальвация земного бытия на порядок другой ниже сопровождается именно «заменой чуда пайком усредненного, зато гарантированного счастья» [6, с. 615]. Чудеса на арене цирка, тщательно замаскированные под рядовой фокус, вдыхают новую жизнь в авантюриста Бам-балски. Но как только становится очевидным, что фокусник Дымков потерял дар чу-дотворения, все жизненные силы покидают Джузеппе, и он умирает прямо на сцене, одинокий, беспомощный и разочарованный.
Мучительной, панической тревогой наполнены дни Вадима Лоскутова в ожидании ареста и предчувствии предстоящей гибели. Вадима преследует не страх самой смерти или связанной с нею физической боли. Его преследует страх, «уходя, исчезнуть вчистую» [6, с. 184]. Герой пытается «найти формулу предупреждения нынешним и последующим поколениям» [7, с. 133]. Подобно Ц. Цинциннату из «Приглашения на казнь» В. Набокова и Антуану Рокантену из романа «Тошнота» Ж.-П. Сартра, Вадим Лоскутов «цепляется» за бессмертие, обращаясь к написанию книги о пирамиде Хеопса: «Потому что теперь до конца было ближе, чем до нашего срока исчезнуть, когда не останется от нас ничего, кроме руин да святынь, оказавшихся не по зубам стихиям. И оттого для заурядной особи, вроде меня, нет иного средства оставить персональный след по себе, кроме как отпечатком окровавленной ладони на тесаной глыбе камня; я полюбил мою пирамиду вне зависимости, какую геометрическую форму придает ей воля вож-
дя, чье имя впоследствии все равно слижет с цоколя время шершавым языком. Мне не страшно, что однажды нахлынувший океан на дольку вечности поглотит нашего Ваала, как мы его любовно зовем здесь, пока очередной геологический спазм вновь не подымет из пучины на поверхность неразжеван-ную добычу. Пусть некому будет издать всхлип жалости, вздох восхищенья при виде чуда, созданного бесчисленным множеством подневольных вдохновений... зато, когда молния или звездный луч скользнет по гранитному глянцу, мокрому от ночной грозы или росы - со вздохом в малую выбоинку, где уместится моя судьба, я успею беглым взором окинуть мир и небо, даже подслушать, о чем они шепчутся меж собой... потому что весь я не умру, и вложенная сюда multaque pars mei, мысль моя, избегнет могильного тленья» [6, с. 184].
По мнению Вадима, люди - «лишь выброшенная в неизвестность разведка для познания самих себя» [6, с. 94]. В этом определении сосредоточена основная мысль экзистенциализма о «заброшенности» человека в отчужденный мир, где каждый живет в тревоге перед неизвестностью, когда сознание и Бытие выступают как два полярных полюса существования. При этом лишь сознание способно наделять Бытие смыслом и подлинной жизнью: «В том плане хотя бы, что для нас одних созданный мир вокруг со всем его звездным инвентарем сразу при нашем исчезновении не то что погибнет с надлежащим фейерверком, а просто сгинет бесшумно, погаснет, пропадет... Да верно так оно и будет, потому что незачем станет ему существовать, если никто уже не пробудит прозябающую в нем попусту красоту, не наделит священным смыслом каждую в нем былинку, благоговейно не призовет его раскрыться в наивысших таинствах, не повелит ему быть! Кроме нас и некому: как ни аукаемся по вселенной в отмену знаменательного нашего одиночества, следовательно, исключительности, как ни заселяем окрестный мрак всякими призраками вместо отвергнутых, только на человеческом шпинделе и крутится философская машинка сущего» [6, с. 107].
Таким образом, читатель наблюдает за тем, как меняется сознание леоновских героев в многочисленных «пограничных ситуациях». Мы видим, как одни из них успевают
воспользоваться полученным экзистенциальным опытом, чтобы наполнить уходящую жизнь смыслом (как делает это Вадим), а другие - не успевают, застигнутые внезапностью смерти.
В литературе экзистенциальной традиции одним из основных мотивов становится мотив физического распада, разрушения, смерти. Он прослеживается в поэме «Распад атома» Г. Иванова (1938), романах «Превращение» Ф. Кафки (1912), «Чума» А. Камю (1947), «Очень легкая смерть» С. Де Бовуар (1964), «Записки о Рейчел» М. Эмиса (1973), «Цементный садик» И. Макьюэна (1978). В романе Л.М. Леонова «Пирамида» мотив физического распада трансформируется в мотив духовного распада, необратимого распада личности, ведущего к физической гибели. Здесь разрушению, прежде всего, подвержено сознание человека. Как замечает В.И. Хрулев, «в романе «человек» не звучит гордо; он предстает в антиэстетическом виде, вызывающем горечь автора» [4, с. 190]. И если в произведениях перечисленных выше авторов признаками экзистенциального распада являются трупы, болезни, вонь, гниение, то у Л. Леонова возникает образ пирамиды из мертвой человечины, от которой веет «горелым смрадом шести миллиардов человеческих туш» [2, с. 150]. По сути, мы наблюдаем «кладбище человечества», которое было рождено, по мысли автора, для восхождения к звездам, но вследствие некой «инженерно-генетической ошибки» Творца и грехопадения в Эдеме «растеряло» способности к духовному обновлению и вере в чудо. Человек настолько рационализируется, «опредмечивается» и отчуждается от себя самого, что, подобно машине, уничтожается путем внутреннего «короткого замыкания» и «самовозгорания».
Человечество как особый персонаж живет на страницах леоновского романа и неуклонно движется к самоуничтожению. По мнению автора «Пирамиды», человечество рождено для того, чтобы «восходить к звездам» [2, с. 178]. Но что значит «восхождение к звездам»? Можно полагать, что это некий путь, приближающий нас к недосягаемым высотам, где подразумевается присутствие высшей силы, Абсолюта, Творца. Таким образом, путь к звездам - это путь духовного развития, божественного единения, постиже-
ния высшего смысла и предназначения жизни. И, следовательно, человек рожден для того, чтобы раскрыть в себе образ Творца, исполнять свое духовное предназначение, нести в себе отпечаток уникального индивидуального бытия. Но вступая в противоречивые отношения с отчужденным миром вещей, человек сталкивается со смыслоутра-той, невозможностью понять другого как самого себя и, в конечном счете, — смертью и распадом всего существующего. На страницах леоновского романа в полной мере отражены эти противоречивые отношения человека и мира, попытки преодоления отчуждения, «балансирование» человечества над пропастью небытия.
Л.М. Леонов изображает человека в «Пирамиде» одиноким, отчужденным от мира, на грани отчаяния и страха небытия. В романе представлен полный спектр экзистенциальных состояний персонажей: беспредметная тревога, непреодолимое одиночество, переживание абсурда и смыслоутра-ты, предельное отчаяние, «пограничная ситуация», попытки преодоления отчуждения, страх смерти. Подобный тип литературного героя можно условно обозначить экзистенциальным, т. к. он максимально открыт для получения опыта подлинного бытия.
1. Сорокина Н.В. Романистика Л.М. Леонова: структурно-типологическая парадигма: авто-реф. дис. ... д-ра филол. наук. Тамбов, 2006.
2. Леонов Л.М. Пирамида: в 2 т. М., 1994. Т. 1.
3. Петишева В.А. Л.М. Леонов: Искусство романа. М., 2008.
4. Хрулев В.И. Художественное мышление Л. Леонова. Уфа, 2005.
5. Ясперс К. Введение в философию. URL: http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/ya sp/ (дата обращения: 12.10.2014).
6. Леонов Л.М. Пирамида: в 2 т. М., 1994. Т. 2.
7. Сорокина Н.В. Типология романистики Л.М. Леонова. Тамбов, 2006.
1. Sorokina N.V. Romanistika L.M. Leonova: strukturno-tipologicheskaya paradigma: avtoref. dis. ... d-ra filol. nauk. Tambov, 2006.
2. Leonov L.M. Piramida: v 2 t. M., 1994. T. 1.
3. Petisheva V.A. L.M. Leonov: Iskusstvo romana. M., 2008.
4. Khrulev V.l. Khudozhestvennoe myshlenie L. Leonova. Ufa, 2005.
5. Yaspers K. Vvedenie v filosofiyu. URL: http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/ya sp/ (data obrashcheniya: 12.10.2014).
6. Leonov L.M. Piramida: v 2 t. M., 1994. T. 2.
7. Sorokina N.V. Tipologiya romanistiki L.M. Leonova. Tambov, 2006.
Поступила в редакцию 27.10.2014 г.
UDC 82-31
REPRESENTATION OF EXISTENTIAL CHARACTER IN "THE PYRAMID" BY L.M. LEONOV Oksana Ruslanovna SALIKOVA, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Post-graduate Student, Russian and Foreign Literature Department, e-mail: lissadres@list.ru
The system of characters in L.M. Leonov's novel "The Pyramid" is considered. The systemic analysis allows referring this novel to existential tradition, which can be found in the juxtaposition of characters' ideas, world views on one hand and existential philosophy on the other. It is believed that L.M. Leonov did not try to describe some existential hero specifically to express a certain system of philosophical concepts. Nevertheless, most of the acute problems of Leonov's time arebest seen through the scope of existential categories: alienation and life meaninglessness; existence in the face of death; self identification within absurd existence. In Leonov's delusional novel there is a special type of character which can be conditionally defined as existential. This type of character in literary tradition is described as lonely, alienated person, living between despair and fear of nothingness. In the novel "The Pyramid" one can find the full spectrum of existential conditions: free-floating anxiety, inescapable loneliness, absurdity and loss of life meaning, limitless despair, "borderline situation", attempts to overcome alienation, fear of death.
Key words: existential character; "The Pyramid" by L.M. Leonov; alienation; "borderline situation"; absurd.
