CC BY
21
В статье обсуждаются угрозы и возможности предстоящего экономического развития России. Автор разделяет точку зрения, что страна попала в сильную зависимость от природной ренты, генерируемой в добывающих секторах экономики, главным образом - в сфере добычи нефти и газа. Энергосырьевой вариант развития поддерживается комплексом интересов властных и производственных элит, промышленных и инфраструктурных секторов экономики, основанных на сформировавшихся «цепочках распределения ренты». В таком случае преодолеть инерцию энергосырьевого развития становится практически невозможно. Вывод: переход к развитию, основанному на инновациях, может начаться лишь при значительном сокращении объемов природной ренты. Также анализируются два недавно представленных МЭР РФ варианта прогноза развития экономики России до 2030 г. - энергосырьевой и инновационный. Анализ показывает, что различия между ними не носят качественного характера.
Ключевые слова: прогноз экономики России, природная рента, энергосырьевое развитие, эффективность
Рента — это наше всё
Н.И. СУСЛОВ, доктор экономических наук, Институт экономики и организации промышленного производства СО РАН, Новосибирск. E-mail: nsys@ieie.nsc.ru
В советские времена и позже, в 1990-е гг., долгосрочные прогнозы развития страны часто разрабатывались в трех вариантах: «пессимистическом», «вероятном» и «оптимистическом». Затем произошло изменение терминологии, вызванное, как можно надеяться, большим осознанием смысла этих вариантов. Они стали называться «инерционный», «энергосырьевой» и «инновационный». Инерционный не предполагает никаких действий, направленных на нейтрализацию негативных сложившихся тенденций или усиление позитивных. Политика в этом случае не носит систематического характера и направлена, скорее, на ликвидацию последствий «чрезвычайных событий», что всегда усиливает ожидаемую роль одноименного министерства. Ожидания часто становились реальностью, и роль МЧС действительно росла весьма динамично.
Кто любит энергосырьевое развитие?
В сырьевых вариантах фактически делается ставка на эксплуатацию первичных конкурентных преимуществ нашей страны, которые заключаются в обладании концентрированными
ЭКО. - 2012. - №6
суслов н.и.
природными ресурсами: минеральным сырьем, топливом, гидроэнергетическими ресурсами, лесом, обширными свободными территориями. Акцент - на добыче нефти, газа и других минеральных ресурсов и их преимущественный экспорт; при этом могут предусматриваться первые, самые простые, переделы, продукция которых также в основном экспортируется. За этими вариантами прогноза стоят серьезные интересы, но с ними связаны и значительные риски.
Заинтересованы в энергосырьевой стратегии развития влиятельные круги российских элит: это не только нефтегазовые компании вместе со своими лоббистами в правительстве и Государственной думе. Это и правительство, включая силовые структуры, и промышленные лобби - главным образом, представляющие тяжелую промышленность и военно-промышленный комплекс, получающие заказы на свою продукцию, оплачиваемые рентными доходами. Это и инфраструктурные секторы - электроэнергетика и транспортный комплекс, спрос на продукцию и услуги которых во многом зависит от благополучия промышленных предприятий, поддерживаемых природной рентой. Стоит, наверное, сделать весьма достоверное предположение, что энергосырьевую стратегию поддерживает и большинство членов российского общества, привыкших жить на ренту и ждущих ее дальнейшего дележа. Значительная часть населения принятые властью и элитой решения в целом одобряла, по крайней мере, до недавних пор.
Механизм дележа создаваемой природной ренты в основном устоялся. В чем он состоит? И есть ли она - рента?
Всем хорошо известно, что главной сферой создания природной ренты в России является сектор добычи нефти и газа. Нефть стала основой российской экономики в начале 1970-х с вводом в эксплуатацию гигантских месторождений Западной Сибири. Через 10 лет, в 1980-1981 гг., был достигнут первый «пик выручки» от производства и продаж нефти и газа (правда, не фактический, а оцененный в альтернативных ценах международного рынка): в долларах США 2010 г. выручка нефтегазового сектора составила 400 млрд долл.1 Ее двукратное сокращение к середине 1980-х, думается, в немалой степени
1 Gaddy C. G., Ickes B. W. Resource Rents and the Russian Economy // Eurasian Geography and Economics. - 2005. - Vol. 46. - № 8. - P. 559-583.
способствовало крушению Советского Союза. Бум нефтегазовых доходов возобновился на рубеже XX и XXI веков, а новый их пик был достигнут лишь в 2008 г. - примерно 650 млрд долл. США 2010 г. В 2010 г. этот показатель составил 500 млрд долл.
В настоящее время объем нефтегазовой ренты (для ее оценки от указанной цифры следует отнять производственные затраты) составляет весьма значительную сумму - около 400 млрд долл., или 27% от ВВП 2010 г., оцененного в долларах по текущему курсу рубля. Почти половина всей добытой нефти сразу идет на экспорт (в 2011 г. - 242 млн т, или 47,4% от добычи2), остальное - на переработку, однако после переработки примерно 130 млн т нефтепродуктов также экспортируется. Таким образом, получается, что из страны уходит 72% всей добытой нефти3. Газ экспортируется в меньшей степени: в 2011 г. его было вывезено 203 млрд м3 (30,3% от добычи), но и это тоже много.
Именно выручка от зарубежных продаж нефти, газа и нефтепродуктов составляет основу валютной выручки России - как можно полагать, уже до 70% всех поступлений от экспорта. Рента здесь изымается государством в виде таможенных пошлин.
Другой рентный платеж - налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ). В сумме рентные налоги нефтегазового сектора экономики России сейчас дают около половины доходов федерального бюджета. Если по факту эти доходы в 2010 г. составили 8300,5 млрд руб.4, то указанная сумма рентных поступлений от нефти и газа в бюджет страны - около 120 млрд долл., что значительно меньше приведенной выше оценки объема нефтегазовой ренты в 400 млрд долл5. Конечно, рента содержится и в других налогах, например, в акцизах на нефтепродукты. И все же, думается, главный механизм распределения природной ренты - не налоговый.
2 Струкова Е. Россия топит мир: экспорт нефти и газа из РФ снова бьет рекорды. - URL: http://top.rbc.ru/economics/07/02/2012/636603.shtml
3 Импорт нефтепродуктов малозначим: в 2010 г. было импортировано лишь 2,3 млн т. - URL:http://marketing.rbc.ru/research/562949980845501.shtml
4 Исполнение федерального бюджета: отчет за 2010 год. Официальный сайт Счетной палаты Российской Федерации, 2011.- URL: http://b-uchet.ru/ article/113812.php
5 Gaddy C. G., Ickes B. W. Russia after the Global Financial Crisis // Eurasian Geography and Economics. - 2010. - Vol. 51. - № 3. - P. 281-311.
Почему рента довлеет и почему она опасна?
Очень интересная, хотя и небесспорная гипотеза о роли природной ренты в российской экономике высказана двумя американскими исследователями - Барри Икесом и Клиффордом Гэдди6, давно изучающими российскую экономику и (в отличие от некоторых других зарубежных экспертов, пишущих о России) хорошо знающими ее реалии. Их концепция вкратце состоит в следующем.
Рента, создаваемая в секторе, эксплуатирующем природные ресурсы и потому весьма эффективном, перераспределяется в пользу неэффективного сектора экономики, в который входит большинство других отраслей промышленности. Этот эффективный сектор включает не только добычу нефти и газа, но также и металлургический комплекс, частично добычу угля, наверное, гидроэнергетику и лесопромышленный комплекс, возможно, еще некоторые отрасли химии. Создаваемая в этих отраслях природная рента, конечно, не может по масштабам сравниться с нефтегазовой, тем не менее она тоже значима. Так, например, по нашей оценке, гидроэнергетическая и горная ренты, создаваемые в Красноярском крае и вывозимые из данного региона в составе стоимости алюминия и других цветных металлов, достигает до 5% его ВРП7 - это немалая величина.
К неэффективному сектору-реципиенту ренты авторы относят, прежде всего, машиностроение, ВПК (возможно, без экспортоориентированного фрагмента), некоторые другие отрасли тяжелой промышленности и, наверное, отрасли, производящие потребительские товары. Логично сюда же включить и жилищно-коммунальное хозяйство. Неясен вопрос с сельским хозяйством: в некоторых его сферах, видимо, тоже создается рента, однако в сельском хозяйстве очень много неэффективных сфер, существующих за счет субсидий, источник которых - горная рента.
6 Гэдди К., Икес Б. Сможет ли Россия слезть с «сырьевой иглы» // Pro et Contra. - 2011. - Сент.-окт.
7 Суслов Н.И. Проблемы формирования рациональной региональной стратегии в области энергетики // Реформирование электроэнергетики и его влияние на социально-экономическое развитие Сибири: материалы Всерос. науч.-практ. конф. 24 июня 2011 г., Красноярск / Отв. за вып. А.В. Лыткин. - Красноярск: Сиб. фед. ун-т, 2011. - С. 90-134.
По мысли Икеса и Гэдди, ключевую роль в сформировавшемся механизме перераспределения ренты играют посреднические сферы - электроэнергетика, транспорт (главным образом, железнодорожный). Неэффективный сектор выступает заказчиком продукции и услуг эффективного сектора и посредников. А роль эффективного - в том, что он через посредников осуществляет поставки своей продукции; при этом цены и тарифы на топливо, энергию, транспорт, сырьевые ресурсы не включают рентную составляющую. Но тогда рента становится источником благосостояния неэффективных отраслей: реализуемая в них прибыль и есть рента, созданная в секторе, эксплуатирующем природные ресурсы. Немалую роль играет и обратный процесс: эффективный сектор также выступает заказчиком продукции для предприятий неэффективного и оплачивает его продукцию из своих рентных доходов. Формируются, по словам Б. Икеса и К. Гэдди, «цепочки распределения ренты». Фактически природная рента держит неэффективную промышленность «на плаву».
Интересный вопрос состоит в том, какая сила заставляет эффективные секторы экономики субсидировать неэффективные производства? Авторы подчеркивают, что сложившийся механизм унаследован от административно-командной системы советского типа, и настаивают, что он в основном сохранился. В те времена действовала система приоритетов, которая поначалу инициировалась центральным руководством страны, но затем обрела довлеющее значение и стала воспроизводиться. «Куски» ренты получали сначала ВПК и АПК, затем тот же ТЭК, который и тогда был главным ее источником, потом - машиностроители, металлурги и далее - другие секторы тяжелой промышленности. Сейчас компании, в общем, добровольно идут на формирование цепочек распределения ренты, хотя имеет место и механизм принуждения: неформальный императив обязывает владельцев предприятий, создающих или передающих природную ренту, загружать заказами тяжелую промышленность и гарантированно снабжать эти предприятия материальными ресурсами. Этот императив подкреплен убежденностью властных и промышленных элит Российской Федерации в том, что отечественную промышленность надо поддерживать всеми силами.
Обильно принимаемые на всех уровнях стратегии развития отраслей и регионов призваны играть похожую роль, как прежде - пятилетние планы.
Думается, однако, что простой демонтаж этой системы неформального принуждения делу помог бы мало, во всяком случае, поначалу. Много ли найдется в России крупных предприятий, которые реально могли бы выбирать себе партнеров по бизнесу - как поставщиков, так и потребителей их продукции? Думаю, только несколько десятков энергосырьевых компаний, которые этим и пользуются, экспортируя свою продукцию на внешние рынки и тем самым пополняя бюджет той же рентой. По этой причине они могут закупать оборудование за рубежом. Но внешние рынки - не резиновые, поэтому и энергосырьевые предприятия вынуждены встраиваться в цепочки распределения ренты. Еще один механизм, цементирующий систему, - это неформальные платежи, взятки и откаты, перераспределяющие ренту уже непосредственно в пользу элит.
С этих позиций интересно наблюдать попытку перераспределения ренты, вызванную растущим недовольством российского общества. По подсчетам экспертов, предвыборные обещания вновь избранного президента стоят от 5,1 до 9,9 трлн руб. в ближайшие 6 лет. Ежегодно это потребует увеличения бюджетных расходов в России на 1,5-2% (допускаем, что часть дополнительных расходов может покрываться не из бюджета, а как-то по-другому). И это - деньги, предназначенные только для финансирования социальных программ, по-видимому, сюда не входят средства, необходимые для заявленных перевооружения армии и обновления изношенной донельзя инфраструктуры.
Где взять средства, тем более, что мировая экономика может войти в новый серьезный кризис, который ударит по сырьевой российской экономике? Ожидается, что ее рост снизится с 4,3% в 2011 г. до 3,5% в 2012 г., а объем добычи нефти - на 2%. Ответ: деньги можно найти, если еще увеличить объем поступления ренты. Речь не идет о той ее части, которая перераспределяется через неформальные каналы, а лишь о тех рентных ресурсах, которые концентрируются в федеральном бюджете. Чтобы увеличить его доходы на
величину, равную 1% ВВП, требуется, чтобы цена барреля нефти возросла на 10 долл. Это означает, что при условии оплаты предвыборных обещаний, для достижения бездефицитного бюджета цена барреля должна возрасти до 150 долл.8 Вряд ли кто-либо может такое гарантировать. Но это означает, что и обещания выполнены будут, мягко говоря, не полностью. Военнослужащие и полиция уже получили немалые добавки к денежному довольствию и заработной плате. Учителя, преподаватели и врачи остались, как всегда, на листе ожидания.
Энергосырьевой сценарий развития российской экономики, очевидно, сопряжен с большими и очень вероятными угрозами. Первая из них - стратегического характера: нефть и газ, а также большинство других природных ресурсов, составляющих основу экономики нашей страны, относятся к категории невозобновляемых. Их запасы будут неизбежно сокращаться, что приведет к удорожанию добычи, а значит, снижению объемов природной ренты, даже если объемы добычи ресурсов не будут уменьшаться. Однако исчерпание запасов неизбежно вызовет и снижение добычи и продаж ресурсов. Это может произойти скорее, чем мы ожидаем. Добычу газа можно еще увеличить, добычу нефти в России с большими дополнительными издержками можно удерживать на достигнутом уровне, скорее всего, еще лет 10-15.
Другая угроза, пожалуй, даже более серьезна. Зависимость российских элит, экономики и общества от природной ренты сродни наркотической зависимости больного: в 2005-2006 гг. при цене барреля нефти 40-50 долл. Россия чувствовала себя значительно лучше, чем сейчас, когда он стоит более 100 долл. Похоже, что сам подъем экономики влечет за собой опережающий рост потребностей в субсидировании убыточных секторов. Это опасно тем, что и дальше потребности в ренте будут расти быстрее, чем сама экономика России.
Третья угроза связана с консервацией институциональных реформ и эрозией человеческого капитала. Если близка к истине схема распределения ренты, нарисованная Икесом
8 Социальные обещания Путина стоят 5 трлн рублей и могут нарушить баланс бюджета. - URL: http://www.rb.ru/article/sotsialnye-obeshhaniya-putina-stoyat-5-trln-rubley-i-mogut-narushit-balans-byudjeta/6878467.html
и Гэдди, то для активной политики государства просто не остается места. Не нужны и серьезные институциональные реформы: достаточно иметь эффективные институты извлечения и перераспределения ренты, с которыми в стране - все в порядке. Об этом свидетельствует хотя бы та расторопность, с которой тянутся новые нити трубопроводов. За два года построен и введен в эксплуатацию газопровод «Северный поток» мощностью 55 млрд м3, и на очереди уже «Южный поток», быстро сооружается нефтепровод из Сибири до Тихого океана длиной почти 4200 км. И это притом, что основные фонды в стране в большинстве отраслей находятся в плачевном состоянии и изношены почти на 50%, а доля инвестиций в ВВП при оценке по паритету покупательной способности составляет лишь около 15%9. Но чего не сделаешь, чтобы было еще больше ренты, которая нужна как наркотик? Не потребуется для реализации энергосырьевого сценария и улучшение системы образования (возможно, кроме специалистов для нефтегазового сектора).
Инновационный сценарий развития России: он никому не нужен?
Думается, что есть еще угрозы, связанные с энергосырьевым вариантом развития России - демографическая, экологическая и другие. Чтобы их избежать, готовится третий сценарий - «инновационный» (бывший «оптимистический»). В чем он заключается, не слишком понятно, поскольку Россия вариантов такого развития в прошлом не переживала. Первичная индустриализация 1930-1960-х гг. - другое явление: в то время производственный аппарат в России еще отсутствовал, и проблем изменения структуры производства и перехода на новые технологии при отказе от устаревших просто не существовало, а, следовательно, выбор варианта развития был безальтернативным.
Впрочем, наверное, понятно, что когда эксперты говорят об инновационном развитии страны, они имеют в виду, в общем, следующее:
9 Суслов Н.И. Не воспроизводить устаревшее, а создавать новое // ЭКО. -2011.- №1.- С. 99-106.
- осуществляется прорыв в институциональных реформах, позволяющий увеличить норму накопления: речь может идти как об усилении стимулов к инвестированию у частного сектора, так и о повышении эффективности государственной экономической политики;
- происходит улучшение качества человеческого капитала: систему образования удается улучшить и изменить ее структуру в пользу востребованных профессий;
- происходит прорыв в разработке и предложении отечественных инноваций, которые становятся основой перевооружения российской экономики, инновационные предприятия, число которых начинает быстро увеличиваться, формируют локомотив экономического роста России;
- экономический рост ускоряется, ну, например, вдвое и сопровождается быстрыми структурными сдвигами в пользу секторов переработки и услуг. Это открывает магистраль развития, ведущую в постиндустриальное будущее, хотя и достигаемое через реиндустриализацию;
- к 2030 г. в России установится новая счастливая жизнь, и доходы будут как в Евросоюзе.
Наверное, нарисованная картина несколько утрирована и отражает не научный, а, скорее, популистский взгляд на желаемый сценарий развития. Тем не менее такие представления достаточно распространены в нашем обществе. Наиболее уязвимым звеном здесь выглядят отечественные инновации как основа прорыва в новый мир. Это не значит, что рассчитывать на них совсем нельзя: в России много умных и креативных людей, не испорченных встроенностью в «цепочки распределения ренты». Но они не делают погоды. Разумная политика государства должна быть нацелена на всемерную поддержку инноваторов, в расчете на то, что ко времени, когда начнет сокращаться природная рента, их численность и роль в обществе превысят некие пороговые значения. А пока не превышают. Так, на долю малого и среднего бизнеса в нашей стране (к слову, вовсе не обязательно инновационного) приходится 18-20% всей рабочей силы (около 10 млн чел.), это в разы меньше, чем в развитых странах или Китае. За 2010 г. средства, привлеченные в венчурные фонды, работающие на российском
рынке, увеличились на 1,76 млрд долл., что составило чуть более 0,5% общих инвестиций в российскую экономику10. Думается, что в будущем, когда перевооружение экономики станет неизбежным ввиду исчерпания источников ренты, Россия воспользуется опытом стран, прошедших этап догоняющего развития, основу которого составляет массовый импорт технологий, возможно, даже и не новейшего образца с позиций мирового достигнутого уровня, но прогрессивных для данной страны. Это и будет модернизация.
Постепенно стало понятно, что три прогнозных варианта не несут полноценной смысловой нагрузки, поскольку инерционный и энергосырьевой варианты - это просто один и тот же вариант. Разница чисто терминологическая: и там и здесь нет активной политики ни в смысле институционального строительства, ни в смысле структурных реформ. Если ничего не делать (или, как вытекает из сложившегося механизма извлечения и распределения ренты, быть неспособным что-либо делать, кроме как ее извлекать и распределять), то и получается энергосырьевой вариант. Вариант же инновационный служит антитезой и укором.
МЭР: два варианта будущего? — Нет, один
Тем поучительнее будет сравнить два варианта последнего прогноза МЭР РФ - как раз-таки энергосырьевой и инновационный, представленного, например, в «Московских ново-стях»11. Мы провели их сравнительный анализ, воспользовавшись приведенными данными по темпам роста инвестиций и ВВП. К ним мы добавили наши собственные оценки объема физического капитала, капиталовооруженности и инвестиций, выполненные в американских долларах по паритету покупательной способности, что допускает международные сравнения. Эти показатели и делавшиеся на их основе расчеты мы публиковали ранее12. В основе расчетов лежит эконометрическая
10 Обзор рынка. Прямые и венчурные инвестиции в России 2010.- СПб.: Феникс, 2011.- 176 с.
11 Пономарева А. Сырьевой выбор. МЭР предложило два варианта развития до 2030 года // Московские новости. - 2012. - 16 апр.
12 Суслов Н.И. Не воспроизводить устаревшее, а создавать новое // ЭКО. -2011. - № 1. - С. 99-106, а также: Суслов Н.И. Ага! Попомните Ханина! // ЭКО. - 2011. - № 11. - С. 124-139.
модель экономического роста, оцененная нами с использованием статистических данных по развитым экономикам. Она обладает важным для анализа свойством: позволяет выделить два фактора роста производительности труда - за счет увеличения его капиталовооруженнсти и продуктивности самого капитала, достигаемого, в том числе, на основе улучшения его использования.
Приведем другие особенности расчетов.
Нам неизвестно, какие демографические прогнозы положены в основу экономических прогнозов МЭР, однако мы не ожидаем, что население и занятость заметно вырастут; сокращение рабочей силы в наш анализ мы также не закладываем, что, возможно, излишне оптимистично. Таким образом, мы исходим из неизменной занятости за весь прогнозный период с 2011 г. по 2030 г. В этом имеется и положительная сторона: темпы роста производительности труда совпадают с темпами роста ВВП, что удобно.
Норма выбытия капитала для всех лет прогнозного периода в обоих вариантах принята одинаковой на уровне 3%, что соответствует среднестатистической норме по странам мира за период после Второй мировой войны.
Методически мы задавали динамику основного капитала на основе прогнозируемой МЭР динамики инвестиций, принятых норм его выбытия и нашей оценки его начального объема. Показатели увеличения продуктивности основного капитала, которые выступали как параметры управления, задавались таким образом, чтобы выйти на прогнозируемые МЭР показатели роста производительности труда и ВВП.
В основе расчета лежат оценки физического капитала, включая имущество домашних хозяйств. Следовательно, концепция нормы накопления у нас соответствует не доле инвестиций в основной капитал в ВВП, а, скорее, доле накопления основного капитала. Если первая при расчетах по ППС составляет порядка 14,5%, то вторая - больше и, по нашей оценке, чуть превышает 18% (в долл. по ППС).
Как показывают результаты анализа (таблица), представленные варианты различаются не так уж сильно. Ни тот, ни другой не позволяют за 20 лет приблизиться к уровню США
92 суслов ни.
Основные показатели вариантов развития российской экономики до 2030 г., %
Вариант 2010 2015 2020 2025 2030 Рост за 2011-2030
Энергосырьевой
Норма валового накопления ОКв ВВП 18,4 20,9 23,5 25,5 26,7 145,1
Рост валового накопления ОК 100,0 137,0 133,2 125,2 123,4 281,9
Рост капиталооворуженности занятых 100,0 103,7 109,3 114,0 117,0 151,2
Рост производительности труда 100,0 120,5 119,5 118,1 117,7 200,1
В том числе за счет роста:
капиталовооруженнсти труда 100,0 102,6 106,0 109,6 112,0 133,5
продуктивности капитала 100,0 117,6 112,7 107,8 105,0 150,0
^питалооворуженность относительно уровня США в 2010 г. 44,0 45,6 49,8 56,8 66,5
Производительность труда относительно уровня США в 2010 г. 30,7 37,0 44,2 52,2 58,3
Доля накопленных инвестиций в объеме ОК 19,4 41,8 64,1 84,2
Инновационный
Норма валового накопления ОКв ВВП 18,4 21,3 23,7 25,7 26,9 146,2
Рост валового накопления ОК 100,0 142,2 140,3 133,8 129,5 345,7
Рост капиталооворуженности занятых 100,0 104,0 110,5 116,6 120,9 162,0
Рост производительности труда 100,0 122,5 126,5 124,2 123,7 238,1
В том числе за счет роста:
капиталовооруженнсти труда 100,0 102,6 106,7 111,3 114,6 139,6
продуктивности капитала 100,0 119,3 118,7 111,6 108,0 170,7
^питалооворуженность относительно уровня США в 2010 г. 44,0 45,8 50,6 59,0 71,3
Производительность труда относительно уровня США в 2010 г. 30,7 37,6 47,6 59,1 73,1
Доля накопленных инвестиций в объеме ОК 19,8 43,1 66,6 87,4
2010 г. ни по уровню душевого ВВП, ни по уровню капиталовооруженности, хотя по данному показателю инновационный вариант оказывается выше энергосырьевого примерно на 19% -разница не колоссальная и не свидетельствующая о «прорывах», которые связываются с инновационным вариантом. Главное разочарование - между «плохим» и «хорошим» вариантами практически нет разницы ни по уровню накопленного
капитала, ни по доле его обновления к концу периода. Более высокие темпы роста инвестиций не обеспечивают здесь видимых качественных различий, во всяком случае, на макроэкономическом уровне.
Практически одинаковы и соотношения экстенсивных и интенсивных факторов роста - в обоих случаях примерно по 50%. При этом динамика этого соотношения вызывает вопросы. Сначала превалирует рост за счет повышения продуктивности использования капитала - как в энергосырьевом сценарии, так и в инновационном. А потом рост достигается, главным образом, за счет увеличения капиталовооруженности. Насколько это верно, ведь доля нового капитала, а значит, новых технологий больше именно в конце периода? Остается предположить, что именно в первые годы периода должны произойти главные институциональные реформы, которые позволят резко повысить эффективность использования уже имеющихся ресурсов. Не очень ясно, как это может быть.
Сами разработчики вариантов прогноза объясняют разницу в темпах роста инвестиций и ВВП, как можно понять из публикации, главным образом, политикой государства: во втором случае осуществляется модернизация «сверху», когда правительство, несмотря на дефициты бюджета, инвестирует в человеческий капитал и инновации. Мы присоединяемся к другим экспертам, высказывающим мысль, что без изменения делового климата эффективность политики государства останется крайне низкой. А как этот климат может измениться, если остается экономика распределения ренты?
Пессимист есть хорошо информированный оптимист. Наш жизненный опыт говорит: энергосырьевой сценарий развития России - это наше всё. Инновационный сценарий, если говорить совсем грубо, начнется тогда, когда закончится нефть. I'm sorry.
