CC BY
27
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 18 (233). Философия. Социология. Культурология. Вып. 21. С. 134—138.
МЫСЛИТЕЛИ ПРОШЛОГО И НАСТОЯЩЕГО
Н. А. Яковлев
РЕМИНИСЦЕНЦИЯ ПРИНЦИПА ОБРАТНОГО ПОСЛЕДСТВИЯ В СОЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ XIX-XXI ВЕКОВ
В данной статье, как и помещенной е предшествующем номере («Эффект обратного последствия как условие человеческой деятельности и принцип бытия»), продолжается рассмотрение спорадического проявления в философской литературе идеи «закономерного противоположного последствия человеческой деятельности» и приводятся взгляды философов Х1Х-ХХ1 вв., сводящиеся к убеждению, что само деятельное существование любой культуры, развитие порожденных ею многообразных форм выражения своей самобытности - все неминуемо несет в себе наряду с желаемыми и отрицательные результаты. Автор указывает на отсутствие терминологического единства в описании этого феномена, вскрывает причины к этому приводящие и вводит свое понятие - принцип обратного последствия.
Ключевые слова: цивилизации, возникновение, развитие, гибель, антиномия, самоотрицание, закон компенсации, побочный эффект, эффект непредвиденного результата, принцип экстернальности, эффект бумеранга, отчуждение, принцип обратного последствия.
Трезво оценивая уже существующие социогенные проблемы и предвидя грядущие, ученые Европы и России, начиная с XIX в., пытались описать отрицательную динамику общественного развития, делая это не фрагментарно, а стремясь рассмотреть все полотно исторического процесса каждого из исследуемых обществ и установить общую закономерность, характерную социальной форме развития на глобальном уровне.
Наиболее впечатляющих результатов в интересующем нас аспекте достиг в своих исследованиях ярчайший представитель русского почвенничества Н. Я. Данилевский. В книге «Россия и Европа» он выражает абсолютную уверенность, что каящый из десяти (плюс два американских) типов культур всемирной истории в своем существовании прошли или пока проходят три этапа: возникновение, развитие и гибель.
Современник Н. Я. Данилевского К. Н. Леонтьев в работе «Византизм и славянство» на основе скрупулезного анализа обширного исторического материала приходит
к заключению, что не только культуры, но и все государства имеют предел долговечности, которая для последних, по его мнению, ограничивается «1000 или много 1200 с небольшим лет»1.
В Европе поднятая российскими философами идея неизбежной гибели культур и формирования цивилизаций получила глубокое признание и поддержку во взглядах О. Шпенглера, выраженных им в работе «Закат Европы», и вышедшем несколькими годами позже «Исследовании истории» А. Д. Тойнби.
Наконец, в 1941 г. увидела свет работа выдающегося социолога России Питирима Александровича Сорокина «Кризис нашего времени».
Все эти работы, посвященные анализу развития существовавших в истории культур и приходящих к ним на смену цивилизаций, включая и работы К. Н. Леонтьева и П. А. Сорокина, содержат мысль, проходящую рефреном по всему их объему. Мысль, сводящуюся к убеждению, что само развитие,
само существование культур, выражающееся в осуществлении всех присущих им процессов, неуклонно приближало их к роковой черте завершения их исторического бытия.
Даже если этого не утверждается непосредственно, то всем содержанием каждого текста проводится идея, что само деятельное существование любой культуры, развитие порожденных ей многообразных форм выражения своей самобытности - все несет в себе неопровержимое свидетельство того, что появление и развитие культуры изначально было чревато гибелью. Этим «тайным врагом», которого она, используя слова Ш. Бодлера, «своею кровью питала и растила».
То есть принцип обратного последствия изначально и неотступно следовал за каждым шагом всех существовавших культур и за каждым их достижением.
В течение XX и начале XXI в. в литературе стали появляться работы, в которых не только признавались истинными суждения философов о судьбе всех культур и цивилизаций, но, что особенно отрадно, широко выражалась обеспокоенность разрушительным влиянием многих социогенных и техногенных факторов на природу и на само общество, на его важнейшие исторические ценности, такие как мораль, семья и другие.
Обсуждение этих острых проблем стало особенно актуальным во второй половине минувшего века.
Но интересно отметить, что авторы - философы, социологи и другие, рассматривая отрицательные последствия активности общества или индивида в природе или социуме, обозначают отрицательный эффект этой активности через различные понятия.
В частности в работе «Судьба России» Н. А. Бердяев, исследуя тайну души России методом развертывания ряда антиномий, дает все основания понимать раскрытие одной из них как бесспорное проявление принципа обратного последствия.
Иными словами, сущность указанного принципа подается им в этой части книги через понятие 'антиномия'.
Для большей достоверности приведем достаточно обширный фрагмент, в котором, размышляя о гигантской территории и административной громоздкости российского государства, философ высказывает сожаление, что «силы народа, о котором не без основания думают, что он устремлен к внутренней
духовной жизни, отдаются колоссу государственности, превращающему все в свое орудие. Интересы создания, поддержания и охранения огромного государства занимают совершенно исключительное и подавляющее место в русской истории. Почти не осталось сил у русского народа для свободной творческой жизни, вся кровь шла на защиту и укрепление государства. Классы и сословия слабо были развиты и не играли той роли, какую играли в истории западных стран. Личность была придавлена огромными размерами государства, предъявлявшего непосильные требования. Бюрократия развилась до размеров чудовищных. Русская государственность <...> превратилась в самодовлеющее отвлеченное начало; она живет своей собственной жизнью, по своему закону, не хочет быть подчиненной функцией народной жизни. Эта особенность русской истории наложила на русскую жизнь печать безрадостности и придавленности. Не возможна была свободная игра творческих сил человека»2.
Как видим, контуры принципа обратного последствия в раскрытии этой антиномии легко усмотреть в описании мощи российского государства, его обширности и всепроникающем административном контроле, с одной стороны, и отдавшем все свои силы для обеспечения всего этого и утратившим свободу духа российским народом, с другой.
Однако в другом месте этой же книги, размышляя о грядущем конце Европы, вытекающем из размывания ее культурных границ при переносе духовных ценностей на территории колоний, и анализируя роль Британской империи в этом процессе, Н. А. Бердяев использует понятие 'самоотрицание
Но в описываемом философом культуртрегерстве, имеющем, с его точки зрения, значение самоотрицания для культурной самобытности Европы и Англии, мы опять, как и выше в «антиномии», без труда увидим действие принципа обратного последствия. В чем легко убедиться, ознакомившись со следующим абзацем:
«Империализм с его колониальной политикой есть современный, буржуазный способ универсализации культуры, расширение цивилизации за пределы Европы, за моря и океаны. <...> [Но современный империализм. - Н. Я. | <...> несет в себе энергию, окончательное раскрытие которой означает конец Европы В диалектике империализ-
ма есть самоотрицание [Выделено мной. — Н. Я\ Бесконечное расширение и могущество Британской империи означает конец Англии как национального государства, как индивидуально-партикуляристического народного существования»3.
В конце XX и начале XXI в. в литературе для обозначения4 сущности интересующего нас принципа употреблялись также понятия ‘закон компенсации', ‘побочный эффект', ‘эффект непредвиденного результата' и ‘принцип экстернальности'. Последний означает буквально следующее: «определение социально-экологических последствий [конечно, отрицательных. - Н. Я.] человеческой деятельности по всей цепи связанных с ней ресурсных потоков»5.
Но большей популярностью, поскольку встречается более чем у двух авторов, пользуется выражение ‘эффект бумеранга'.
Этот красивый термин употребляет автор, подготовивший обзор материалов журнала Международной социологической ассоциации «Current Sociology» за март 2005 г., исполненный в виде коллективной монографии.
Передавая основное содержание Введения к книге, озаглавленного как «Этика сложности», автор материалов как раз и использует оборот 'эффект бумеранга’.
Мы можем предположить, что для мировой науки все отчетливее начинают проступать контуры действующего в мире принципа обратного последствия, обозначенного термином ‘эффект бумеранга', проявление которого она начинает воспринимать не в локализованном виде, а как проникающее во все поры социального пространства.
По крайней мере, ниже приведенный фрагмент позволяет нам это предполагать с большой долей обоснованности.
«В условиях постмодерна, при росте конформизма, потребительства, унификации жизни и вкусов, тело превращается в то место, где человек пытается выразить свою уникальность, и нд и в идуал ь ность. Эта тенденция захлестывает и развивающийся мир, по крайней мере, его средний и верхний классы. Культурные модели идеального тела, образцы красоты или силы распространяются по миру с помощью СМИ. Но здесь нельзя избежать эффекта бумеранга [выделено мной. -Н. Я. |: ответом на культурну ю глобализацию станет утверждение местных традиций. <... >
К тому же ‘‘бумеранг’ заметен и в развитом мире, хотя в меньшей степени»6.
Обстоятельством, убедительно свидетельствующим в пользу того, что термин ‘эффект бумеранга’ представляет собой интеллектуальное явление, принятое в европейской науке, является также статья О. Н. Яницкого «Ресурсные войны XXI века», помещенная в 6-м номере журнала «Социс» за 2007 г.
В ней автор, как и в вышеупомянутом случае, анализирует основные идеи книг зарубежных исследователей, содержание которых соответствует тематике, объявленной в качестве заголовка его статьи.
В частности, он, доводя до нашего сведения взгляды одного ученого, рассуждающего о глобальном социальном расслоении и формировании международного «суперклана», претендующего на мировое господство, приводит наряду с этим и его убеждение, что процессы управления мировым сообществом не представляют собой одной, желательной только для управленцев перспективы развития, а всегда будут иметь и уже имеют (автор книги приводит примеры) негативные последствия.
Иначе говоря, эти последствия будут иметь «‘‘эффект бумеранга"’, то есть возвращение риска его создателю», что «все чаще наблюдается в благополучных странах Запада»7.
Очередными и хорошо известными фактами, убеждающими нас в том, что научное мировое сообщество основательно взялось за исследование не предполагаемых отрицательных последствий человеческой деятельности, является активное им обсуждение экологической проблемы, проблемы взаимоотношения человека и общества, человека и государства, общества и государства, проблемы техногенного и иного содержания.
Ходом всего предшествующего изложения мы, казалось бы, могли полагать подготовленными себя к тому, чтобы считать признанным в мировой науке факт действия принципа обратного последствия, хоть обозначающегося в ней через разные понятия. Но не будем спешить.
И дело не только в том, что в рассмотренных примерах господствует полная несогласованность в вопросе терминологического единства. Это нельзя считать ни удивительным, ни странным, так как подобная ситуация часто складывалась в науке в самом начале изучения какого-либо вопроса. Причин
тому, что одному денотату соответствует не одно обозначение, а несколько, всегда было много.
Что же касается принципа обратного последствия, то несведенность уже известных форм его проявления к одному понятию имеет, по-нашему предположению, следующие основания.
Во-первых, это стало возможно в силу автономного рассмотрения многих природных и общественных процессов;
Во-вторых, из-за отсутствия отчетливо выраженных связей между отдельными фактами действия принципа и, в виду этого, из-за отсутствия предположений о том, что многочисленные проявления отрицательных последствий в жизни социальных субъектов и их взаимодействия с природой или между собой есть проявление одной сущности.
В-третьих, часто проявляющаяся разнесенность во времени между социальным действием и его последствием, то есть между причиной и следствием.
Например, развитием науки и техники, внедрением их продуктов в общественную и индивидуальну ю жизнь как причиной, и появившимися со временем, в ответ на это, экологическими, социально-психологическими, политическими, экономическими, правовыми и т. д. проблемами как их следствиями. Которые, например, психологические, долго не воспринимались как следствие технических причин, да и в настоящее время не все признаются и не все учтены.
А нам хорошо известно, что временной разнос между причинами, их вызвавшими, и самими проблемами может составлять десятки и десятки лет, что, естественно, затрудняет установление зависимости между многими из них.
В-четвертых, недостаток естественнонаучных, философских и социальных предпосылок к уяснению факта действия принципа обратного последствия как важного принципа бытия.
И то, что в настоящее время интерес к этому явлению сформировался, свидетельствует
о том, что вышеуказанные причины, если уже не перестали действовать, то, по крайней мере, их влияние, сдерживавшее долгий период научную мысль, существенно подорвано
Однако считать, что факт существования некоего природного феномена, оказывающего непредсказуемое влияние на развивающи-
еся в действительности процессы, признан и установлен наукой, хотя и обозначается в ней через разные понятия, было бы явным свидетельством философского недомыслия.
Все обстоит далеко не так просто.
В самом деле, если внимательно рассмотреть приведенные в нашей работе примеры сознательной или случайной апелляции к рассматриваемому нами принципу, то мы без труда установим одну очень важную деталь. А именно...
Все примененные в научной литературе понятия, в содержании которых угадывался призрачный «абрис» принципа обратного последствия, все приведенные и не приведенные нами в статье "антитеза вещей’, ‘антиномия', ‘самоотрицание', ‘закон компенсации’, ‘побочный эффект’, ‘эффект непредвиденного результата’, ‘принцип экстернальности', ‘эффект бумеранга’ и появившийся ранее всех в истории на научной сцене - ‘отчуждение’ -все эти понятия охватывают своим объемом только часть действительности.
Они выхватывают из бесконечного разнообразия существующих в мире процессов только такие, которые обязательно включают в себя в качестве важного элемента или действующей причины социальную составляющую.
Иными словами, действие этого феномена, обозначенного во всех приведенных нами понятиях, ограничено только сферой общественной и индивидуальной жизни. Его содержание интерпретируется исключительно в социальном аспекте и рассматривается только через призму социальной активности.
Используемые к настоящему времени в науке понятия оставляют за границей своего объема, а ученые, их применяющие, за пределами своего внимания всю оставшуюся не социализированную природу.
Из этого следует, что содержание принципа обратного последствия не понято современной наукой во всем его объеме, не рассматривается как универсальный принцип бытия с абсолютной, характерной для его статуса «властью» проникать всюду, присутствовать везде и повсеместно «диктовать свою волю». Будь то Природа, Общество или Индивид.
И до тех пор, пока универсальность этого принципа не будет безусловно признана, а в очевидности всех, казалось бы, автономных, разрозненных отрицательных проявлений социальной деятельности, люди не будут видеть
неизбежное, неотвратимое действие единого принципа обратного последствия, до тех пор они лихорадочно и, чаще всего, безуспешно будут искать выходы из очередных политических, экономических, экологических и иных проблем, все более приобретающих характер катаклизмов.
Людям необходимо понять, что все проблемы представляют собой не только следствие технологического характера, не отдельные самостоятельные проблемы, но результат и свидетельство неизбежного действия объективного принципа обратного последствия. Столь же реального и неотвратимо действующего, как и все другие уже известные науке принципы.
Уяснив это, люди, может быть, утратят иллюзии о бесконечности общественного и технического прогресса, о неисчерпаемости Природы и о всепрощающей ее доброте. Поймут, наконец, и то, что смыслом человеческой жизни не является самозабвенное служение гедонистическому призыву к наслаждению моментом.
К сожалению, если к современности прилагать мерку взыскательной нравственной оценки, то следует с прискорбием признать, что в ней мы довольно часто встречаем людей, отмеченных сильной страстью к чувственным удовольствиям при полной апатии к сфере интеллектуально-творческой или высоконравственной деятельности.
Всякая культура, по убеждению О. Шпенглера, переживает различные возрастные этапы, отчетливо напоминающие возрастные периоды отдельного человека. При этом у каждой культуры имеется свое детство, юность, возмужалость и старость.
Что же касается современной культуры или цивилизации, то, наблюдая за характерными для нее чертами, за теми штрихами, которыми она вписывает себя в скрижаль человеческой истории, складывается впечатление, что она соединила в себе все возрастные психологические особенности человеческого поведения и демонстрирует их в каждом из своих проявлений.
Она имеет, по нашему убеждению, детскую наивность в представлении о неограниченных возможностях Природы. Юношескую нетерпеливость в жажде получения чувственных удовольствий. Возмужалость в плане демонстрации воли, напора и сил в стремлении к этим удовольствиям. И дряхлую, уставшую от жизни старость, не желающую думать о будущем грядущих поколений.
Примечания
1 Леонтьев, К. Н. Избранное. М. : Рарогъ : Моск. рабочий, 1993. С. 84.
2 Бердяев, Н. А. Судьба России. М. : Филос. о-во СССР, 1990. С. 6-7.
3 Там же. С. 121.
4 Именно обозначения, а не описания, описанием пока никто до нас не занимался, что придает этому делу большую трудность и накладывает особую ответственность.
5 Социально-экологические проблемы : научно-теоретический поиск и направления исследований // Социс. 2005. № 3. С. 89.
6 Тело человека - новые горизонты социального познания? // Социс. 2006. № 4. С. 20.
7 Яницкий, О. Н. Ресурсные войны XXI века// Социс. 2007. № 6. С. 142.
