CC BY
242
дивидов, но направленных не на шаблонное, а на творческое решение групповых задач.
Библиографический список
1. Акопов Г.В. Проблема сознания в психологии. Отечественная платформа. - Самара, 2002. - 230 с.
2. Брушлинский А.В. Проблема субъекта в психологической науке // Сознание личности в кризисном обществе. - М., 1995. - 380 с.
3. Елизаров С.Г. Особенности удовлетворенности жизнью, как показатель мироощущения старших школьников России, Украины и Белоруссии // Психология XXI столетия: Теория. Эксперимент. Социальная практика (Кострома, 10-13 сентября 2009 г.): материалы международного конгресса в 2 т. - Том II. - М.; Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2009. - С. 130-133.
4. ЖуравлевА.Л. Коллективный субъект: основные признаки, уровни и психологические типы // Психологический журнал. - 2009. - Т. 30. - № 5. -С. 72-80.
5. НемовР.С., КирпичникА.Г. Путь к коллективу: Кн. для учителей о психологии ученического
коллектива. - М.: Педагогика, 1988. - 144 с.
6. Краткий психологический словарь / сост. Л.А. Карпенко; под общ. ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского. - М.: Политиздат, 1989. - 520 с.
7. Петровский А.В. Психология в России. XX век. - М.: УРАО, 2000. - 312 с.
8. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии: В 2 т. Т. 1. - М.: Педагогика, 1989. - 728 с.
9. Ранние этапы развития субъекта // Психология индивидуального и группового субъекта / под ред. А.В. Брушлинского, М.И. Воловиковой. - М.: Персе, 2002. - С. 270-310.
10. Сарычев С.В., Чернышев А.С. Социальнопсихологические аспекты надежности группы в напряженных ситуациях совместной деятельности. - Курск, 2000. - 168 с.
11. Уманский Л.И. Личность, организаторская деятельность, коллектив: Избр. труды. - Кострома: Изд-во Костром. гос. ун-та, 2001. - 208 с.
12. Чернышев А.С. Организованность и лидерство в молодежных группах: теория, эксперимент, практика: Избр. труды. - Курск: Изд-во Курск. гос. ун-та, 2007. - 244 с.
УДК 21
Самойлова Ирина Геннадьевна
кандидат психологических наук, доцент Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
samirge@mail.ru
РЕЛИГИОЗНЫЙ ОПЫТ ЛИЧНОСТИ: СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
В статье представлены результаты эмпирических исследований некоторых аспектов религиозного опыта личности: религиозной конверсии и религиозной социализации личности, специфики самопредъявления подростков с религиозным мировоззрением среди сверстников. Раскрыто соотношение понятий экзистенциальный опыт и религиозный опыт. Показана роль религиозной символики в возникновении доверия у верующих.
Ключевые слова: доверие, духовный копинг, религиозный опыт, религиозная конверсия, религиозная социализация, самопредъявление, экзистенциальный опыт.
Одной из тенденций настоящего времени является воспроизводство религиозного сознания не только на основе православной веры, что характерно для полиэтнической среды. Возрастает число «верующих вообще», среди которых много приверженцев эклектических систем, чьи мировоззрение и интересы представляют собой механическое соединение несовместимых между собой элементов и теорий. Критерием, по которому можно отличить подлинную религиозность личности от ее девиантных форм, может выступать только сам религиозный опыт, накопленный верующими в определенном духовном пути. В этой связи мы считаем важным изучение психологических аспектов религиозно-духовного опыта людей, полученного не в традиционной для русского этноса православной вере, а в результате духовного пути в других религиозных системах «чужих» этносов. Объектом психологии в таких исследова-
ниях является «естественное», а не «сверхъестественное».
Психологическая наука «не может претендовать на решение вопроса о валидности Бога как объекта опыта. <.. .> С феноменологической точки зрения, психология призвана описать опыт восприятия божественного, а вовсе не доказывать реальность опыта такого восприятия» [5]. Психолог изучает са-моотчеты людей, переживших религиозный опыт, но проверить истинность или ложность свидетельства респондентов он не в состоянии. Исследуется субъектность религиозного опыта, где сама личность с религиозной ориентацией выступает субъектом своего религиозного опыта и духовного пути.
Религиозная конверсия личности. Мы провели серию эмпирических исследований, посвященных ценностно-смысловым и идентификационным аспектам религиозно-духовного опыта людей - членов новых религиозных движений: пятидесятни-
ков, баптистов, сахаджа йогов, а также православных верующих (2005-2013 гг.). В одном из них (на примере сахаджа йоги) изучались духовные события религиозного обращения (конверсии) личности [7]. Под религиозным обращением мы понимаем принятие новой для индивида религиозной идентичности, сопровождающееся включением в систему религиозно-духовной практики и ведущее к изменению образа жизни. Тип религиозного обращения зависит от биографической ситуации человека, его возраста и предшествующего социального опыта. В православной традиции религиозная конверсия называется воцерковлением.
Религиозная конверсия - это процесс, включающий в себя несколько этапов и фаз, и образующих в совокупности «судьбоносное» духовное событие, превосходящее по значимости и влиянию на индивида все другие события его жизни.
В проведенном под нашим руководством Е.Л. Спасовой эмпирическом исследовании, посвященном изучению субъективной картины жизненного пути личности с религиозной ориентацией, было вычленено духовное событие вхождения в «духовные врата». Базу исследования составили женщины в возрасте от 19 до 42 лет в количестве 14 человек, с различным духовным опытом пребывания в сахаджа йоге (в религиозной традиции индуизма), в количестве 14 чел. Средний возраст -28,6 лет; с высшим образованием 12 чел. и среднеспециальным - 2 чел. В качестве контрольной выступала светская группа женщин, идентичная по составу и образованию, средний возраст которой составляет 28,9 лет. Основной метод исследования - каузометрия [4]. Испытуемые проживают в Костроме, Ярославле, Воронеже. Общий объем выборки - 28 чел.
В результате исследования были получены существенные различия в каузограммах респондентов религиозной и светской выборок. Важнейшим духовным событием своей жизни сахаджа йоги назвали событие «духовной самореализации» (или «рождение в духе», «второе рождение», «просветление»). Термином «духовная самореализация» в сахаджа йоге называется процесс активизации энергоинформационной субстанции в теле человека, известной в восточной духовной традиции как «кундалини». Физиологический процесс активизации кундалини происходил на основе метода, созданного Нирмалой Шриваставой. Сегодня этот метод известен как религиозная технология «просветления» [11]. Именно первый кундалини-опыт, когда человек начинал ощущать прохладные вибрации на ладонях рук и на макушке головы, был назван испытуемыми религиозной группы самым важным духовным событием своей жизни. Каузог-раммы зафиксировали самый высокий мотивационный статус этого духовного события. «Рождение в духе» образует своеобразный пик; это событие
делит жизнь адепта на две несвязанные между собой половинки - жизнь «до йоги» и «после». Об этом свидетельствуют средние показатели мотивационных статусов событий, предшествующих йоге и следующих за ней.
Духовное событие, по мнению части респондентов, никак не подготовлено другими событиями жизненного пути и произошло спонтанно в результате духовной встречи. Второй части испытуемых жизнь «до йоги» казалась «сплошным страданием», и приход в йогу они считают «спасением» и «избавлением». Для третьей части респондентов предшествующие йоге события жизненного пути представляют собой своеобразный поиск, испытание, путь к себе: «сплав по реке», «на слете бардовской песни», «прыжок с парашютом». Можно сказать, что предшествующая жизнь готовила их к образу жизни в сахаджа йоге. В картине жизненного пути двух адептов религиозной группы не было зафиксировано события «самореализация», так как девушки занимались сахаджа йогой с детских лет. Родительская семья являлась агентом их религиозной социализации. В светской группе события жизненного пути, которые отражены в кау-зограммах, относятся в основном к профессиональной или семейной сферам.
Таким образом, религиозное обращение всегда сопутствует духовной жизни человека и во многих религиозных традициях считается началом религиозно-духовного опыта личности. Религиозное событие порождает чувства и переживания, которые «обычно превосходят все остальные по своему воздействию» и «впоследствии направляют поступки человека» [5]. Позже, когда само духовное событие уже в прошлом, воспоминания-переживания оказывают мощнейшее воздействие на человека и на его субъективное восприятие своего жизненного пути.
О соотношении понятий экзистенциальный опыт и религиозный опыт. Вслед за С.С. Хору-жим мы рассматриваем духовный опыт как опыт экзистенциально-личностный, который отличается от опыта социального. Понятие духовного опыта шире понятия опыта религиозного, так как последний понимается как «опыт в рамках духовной традиции». Можно говорить о православной духовности, о мусульманской духовности и т.п., то есть «в рамках соответствующей религиозности» [9].
Мы полагаем, что религиозный опыт является экзистенциальным опытом верующих, так как значимые религиозные события жизненного пути далеко выходят за рамки повседневности и в процессе осмысления меняют внутренний мир личности. В религиозном опыте, наряду с событиями повседневности, присутствуют и события, имеющие для человека экзистенциальный смысл. Например, опыт получения «духовной самореализации» в са-хаджа йоге может послужить толчком к смене про-
фессиональной деятельности, места жительства, к изменению семейной ситуации, к осознанному выбору православной веры или любой другой религиозной традиции.
Экзистенциальный опыт имеют люди и с религиозным, и с атеистическим мировоззрением, поэтому по объему понятие религиозного опыта является более узким, чем понятие опыта экзистенциального. С позиции метасистемного подхода религиозный опыт, как мы считаем, можно рассматривать как систему, в которой есть собственный уровень и метауровень, выходящий за его пределы [2; 3]. Содержательные компоненты религиозного опыта как интегративного психического образования включают: религиозные и духовные ценности, смыслы, религиозные представления и духовные знания, религиозно-духовные переживания.
Специфика самопредъявления подростков, имеющих религиозный опыт. В российском обществе существует множество нетрадиционных западных и восточных религиозных организаций, адептами которых являются не только взрослые люди, но и их дети различных возрастов.
Особенности религиозной социализации детей и подростков в современной России психологической наукой изучены слабо, и работ на эту тему крайне мало. В одной из них представлены результаты исследования детей и подростков (на примере Смоленска), которые выявили некоторую динамику показателей их религиозной самоидентификации: верующими в Бога считают себя 67,2% 15-летних; 75% 12-летних; 51,7% 9-летних, 33,3% 6-летних [1]. К 15-ти годам также формируется атеистическое мировоззрение. Таким образом, подростковый возраст является достаточно сензитивным для формирования религиозного мировоззрения в процессе религиозной социализации в родительской семье.
В то же время подростковый возраст является кризисным периодом в развитии личности, в котором происходят изменение, развитие и переход на новый уровень. В процессе взросления подростки формируют собственный стиль самопредьявления, который заключается в выборе тактик и стратегий представления себя другим в различных контактных ситуациях, в значимом круге общения со сверстниками и взрослыми.
Понятие самопредъявления трактуется по-разному в зарубежной и отечественной литературе и зависит от подходов к его пониманию и изучению, как и перевод термина «self-presentation»: са-мопрезентация, представление себя другим, само-представление, самопредъявление, самоподача. Мы считаем, что понятие самопредьявления наиболее точно и широко представлено И.П. Шкуратовой. Она понимает самопредъявление как совокупность всех действий с целью создания определенного образа в глазах аудитории, в качестве которой мо-
жет выступать как отдельный человек, так и группа людей [10].
Специфика самопредъявления подростков из семей верующих, особенно тех, где следуют восточным духовным практикам (практикует различные системы йоги, буддизма, неоиндуизма), проявляется в стремлении создавать позитивный образ себя как духовного существа, имеющего преимущества в своем религиозном мировоззрении и в особом образе жизни. Такая самоподача свойственна подросткам особенно в ситуациях взрослых публичных программ, которые проводятся с целью распространения религиозной практики и для привлечения новых людей, т.е. в ситуациях религиозной конверсии. Демонстрируя свою религиозную идентичность, подростки участвуют в публичной самопрезентации во взрослых программах в качестве танцоров, музыкантов, поэтов и певцов. Участие в такой религиозной деятельности не всегда способствует формированию личности с высоким уровнем духовности. Напротив, часто происходит обратное: формирование самооценки эгоцентрической направленности, что они «не такие как все», что они другие и лучше, чем остальные неверующие сверстники. В ходе многолетних эмпирических наблюдений мы выявляли подобные явления в религиозных группах сахаджа йогов и кришнаитов.
Однако другие ситуации самопредъявления, связанные с учебной деятельностью в школе, с дружеским общением со сверстниками, у подростков из семей с религиозной нетипичностью (неправославной ориентации) вызывают стресс, с которым им трудно совладать. Видимо, правильнее здесь говорить о несовладании. Школьная среда отвергает таких подростков не только по факту мировоззренческих различий, но и по причине неадекватной самоподачи подростком себя как верующего и духовного существа с позиции ярко выраженного личностного эгоцентризма. Так как обозначенная проблема является неисследованной в психологической науке, мы считаем важным ее изучение в контексте совладания со стрессом самопредъ-явления подростков, включенных в религиозную социализацию и имеющих разный уровень эгоцентризма.
Т.И. Пашукова в докторском исследовании предлагает кардинальную меру совладания с эгоцентризмом и полного его преодоления - включение людей в духовные практики йоги, буддизма, религиозного подвижничества [6]. Мы считаем, что эта рекомендация должна основываться на изучении закономерностей соотношения социального и духовного компонентов в развитии личности, чтобы духовные пути «в миру» действительно выступали копинг-ресурсами для личности в совладании с трудностями повседневной жизни. Таких исследований практически нет, но уже существует пони-
мание того, что «духовный копинг» как понятие имеет право на существование. Духовный копинг может рассматриваться как преобразующий копинг, потому что он фокусируется на персональном изменении через ментальную структуру психики человека. Итоговое изменение выходит далеко за рамки когнитивного рефрейминга или когнитивной переструктуризации и «реформирует» основные ценности человека. Многие стрессоры автоматически исчезают, когда человек вступает на путь духовной самореализации.
Доверие в религиозной сфере. Религиозная компетентность, открытость и доверие в общении верующих различных религиозных систем и атеистов - непременные условия становления и развития гражданской зрелости любой личности. Доверие в религиозной сфере - малоизученное направление. Под нашим руководством И.С. Угловой было проведено исследование, в котором изучалась роль религиозной символики в возникновении доверия у православных верующих [8]. В частности, нас интересовала степень эквивалентности элементов доверия православной молодежи к человеку, носящему православный крест, и к человеку «без креста». Гипотеза исследования: православный крест как символ веры влияет на возникновение доверия у верующей молодежи. Базу исследования составила верующая молодежь церковно-приходской школы Русской Православной церкви села Пыщуг Костромской области в количестве 3 8 человек, возраст - от 17 до 22 лет.
Сначала были изучены религиозные ориентации испытуемых (по методике Г. Оллпорта, 2001 г.). Как известно, Г. Оллпорт выделял два типа религиозной ориентации личности: внешнюю и внутреннюю. Внешняя религиозная направленность характерна для индивидов, «демонстрирующих» свои религиозные убеждения в ближайшем социальном окружении. Внутренняя религиозная направленность присуща людям, ориентированным на глубокое ее восприятие, для которых вера является средством духовного самопознания. Затем в исследовании принимали участие молодые люди только с внутренней религиозной направленностью (34 чел.). Диагностика по методике «Степень эквивалентности элементов доверия» И.В. Антоненко (в модификации) показала, что во всех типах отношений к респонденту (положительное, нейтральное, отрицательное) человек с крестом у верующей молодежи заслуживает большего доверия. Этот вывод подтверждают данные, полученные по методике личностного дифференциала. Человек с крестом в сознании респондентов близок к духовному идеалу, который является непререкаемым авторитетом и объектом доверия. Православная молодежь наделяет человека с крестом положительными характеристиками, совершенно не задумываясь, совпадает ли образ, сформированный в их
сознании, с реальным человеком, носящим крест (например, в качестве элемента современной модной одежды). Ведь совершенно не обязательно, что носитель креста является человеком с высоко развитой духовностью, нравственностью. Это ведет к ошибочным умозаключениям, последующим несоответствиям в восприятии человека с крестом, разочарованиям и дальнейшему обесцениванию креста как религиозного символа веры. Таким образом, мы считаем важным продолжение изучения невербальных форм самопредъявления личностью религиозного опыта при ношении «нетипичной» одежды, прически или религиозных украшений.
Религиозный опыт трудно интерпретировать посредством традиционных понятий гуманитарных дисциплин. Понятийный аппарат психологической науки является недостаточным для описания сущности таких понятий как духовность, трансцендентность, «опыт просветления». Мы видим выход в способах познания самого исследователя, в наличии (или отсутствии) у него личного религиозного опыта, что существенно расширяет интерпретационные возможности ученого в изучении религиозной феноменологии с позиции постнекласси-ческой научной парадигмы.
Библиографический список
1. Воловикова М.И., Рязанова Т.Б. и др. Особенности религиозной идентификации в современной России (анализ ответов детей из Смоленска) // Развитие национальной, этнолингвистической и религиозной идентичности у детей и подростков / отв. ред. М. Баррет, Т. Рязанова, М. Воловикова. -М.: Института психологии РАН, 2001. - С. 132141.
2. Знаков В.В. Понимание, постижение и экзистенциальный опыт // Вопросы психологии. - 2011. -№ 6. - С. 15-24.
3. Карпов А.В. Метасистемная организация уровневых структур психики: монография. - М.: Ин-т психологии РАН, 2004.
4. Кроник А.А., Ахмеров А.А. Каузометрия: методы самопознания, психодиагностики и психотерапии в психологии жизненного пути личности. -М.: Смысл, 2008.
5. Мэлони Н.Г. Религиозный опыт: феноменологический анализ уникального поведенческого события // Психология религиозности и мистицизма: хрестоматия / сост. К.В. Сельченок. - Мн.: Хар-вест, 2001. - С. 226-239.
6. Пашукова Т.И. Эгоцентризм, основные психологические характеристики, закономерности и механизмы формирования и коррекции: Дис. . д-ра психол. наук. - М., 2003.
7. Спасов а Е.Л. Субъективная картина жизненного пути личности с религиозной ориентацией: Квалификационная работа. - Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2006. - 70 с.
8. Углова И.С. Роль религиозной символики в возникновении доверия у верующей молодежи: Квалификационная работа. - Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2007. - 65 с.
9. Хоружий С. С. Дискурсы внутреннего и внешнего в практиках себя. Доклад на симпозиуме «Религиозный опыт: внутренняя жизнь и внешние фор-
мы» (Иерусалим, июнь 2001) // Московский психотерапевтический журнал. - 2003. - № 3. - С. 5-25.
10. Шкуратова И.П. Самопредъявление личности в общении: монография. - Ростов-на-Дону: Изд-во ЮФУ, 2009.
11. Шривастава Н. Метасовременная эпоха. -М.: Известия, 2007.
УДК 159.9
Павлова Наталия Дмитриевна
доктор психологических наук Институт психологии Российской академии наук, г. Москва
pavlova_natalya@mail.ru
МЕХАНИЗМЫ И СРЕДСТВА ДИСКУРСИВНОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ
Актуальность исследования определяется возрастающим интересом общества к вопросам психологического воздействия дискурса. Механизмы и средства оказания воздействия рассматриваются с позиций представлений об интенциональных основаниях речи и дискурса. Формируется подход к изучению выбора средств оказания воздействия субъектом общения.
Ключевые слова: дискурс, психологическое воздействие, средства воздействия, механизмы воздействия, интенции коммуникантов.
Воздействующая сила речи хорошо известна. Гораздо менее очевидно и далеко не всегда отчетливо осознается, что функцию воздействия реализует любое высказывание, к какой бы сфере коммуникативной практики оно не относилось. Не только политический или рекламный дискурс предусматривают психологическое воздействие; всякое обыденное и, казалось бы, нейтральное высказывание предполагает воздействие на восприятие мира, и прямо или косвенно, регуляцию поведения адресата. Регулятивная функция может быть ведущей как в политическом, публицистическом, педагогическом дискурсе. В «обычном разговоре» она бывает менее выражена, хотя в любом акте общения коммуниканты преследуют определенные цели, которые, так или иначе, предполагают оказание воздействия.
Направленность субъекта общения на достижение определенного результата по существу выступает психологическим основанием речевого воздействия. Произнося высказывание, человек совершает речевой акт - действие, реализующее актуальную интенцию и направленное на адресата. Он сообщает, просит, благодарит. Каждый речевой акт сопряжен с оказанием воздействия: изменением «картины мира» или эмоционального настроя адресата, если сообщается информация, выражается отношение или мнение, с прямым или опосредованным побуждением партнера к действиям (приказ, просьба, совет и пр.). Обычно в дискурсе высказывания за немногими исключениями полиинтенци-ональны. Одни интенции выступают ведущими, другие имеют подчиненный характер, какие-то интенции отчетливо осознаются субъектом, другие могут не рефлексироваться. Дискурс имеет сложное иерархически организованное интенциональ-
ное пространство [9; 10], и вопрос о том, реализации каких намерений он в первую очередь служит, нередко далеко не очевиден. Если в одних случаях направленность на оказание воздействия является центральной и отчетливо осознаваемой целью, то в других совершаемые речевые действия могут приводить к соответствующим результатам и без прямой осознанной установки на воздействие. Даже пустословие и, казалось бы, лишенная содержания болтовня реализуют функцию воздействия, способствуя поддержанию межличностных отношений [5].
Представление о целенаправленном и непреднамеренном воздействии имеет, на наш взгляд, принципиальную значимость в понимании дискурса и дискурсивных процессов. Это представление отвечает данным интент-анализа дискурса [9] и согласуется с выводами ряда других работ [2; 6]. Обычно, однако, феномен речевого воздействия связывается в первую очередь с целевой установкой говорящего на управление пониманием и поведением адресата [7; 12].
Вопреки бытующему представлению о сложных приемах и техниках, обеспечивающих оказание воздействия, оно имеет весьма общие речеязыковые основания. Использование языка в процессе речи предполагает возможность описания одной и той же ситуации различными способами. Это не ограничивается употреблением разнообразных синонимов; явление, получившее название вариативной интерпретации действительности [1], значительно шире. Высказывания «Осталось всего пять минут» и «У нас целых пять минут» отражают одну и ту же ситуацию, но вместе с тем передают ее субъективную оценку, что может служить интересам воздействия. Важно подчеркнуть, что говорящий не только имеет возможность выбирать тот
