CC BY
125
^р^|~УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
Ю.А. СИБИРЦЕВА
кандидат философских наук, доцент, зав. кафедрой культурологии и религиоведения Северного федерального университета им. М.В.Ломоносова E-mail: juasi@mail.ru
Е.Е. ПОСЕГОВСКАЯ (ГЕРЦ) магистрант Института социально-гуманитарных и политических наук, ассистент кафедры культурологии и религиоведения Северного федерального университета им. М.В.Ломоносова E-mail: kgerts@list.ru
РЕЛИГИОЗНОСТЬ КАК МАРКЕР ЭТНИЧНОСТИ: ЭТНОКОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ*
В статье рассматриваются проблемы межэтнических и межконфессиональных отношений. Автор рассматривает этничность и религиозность как модели, которые ориентируют индивида в социальном пространстве. Отмечается, что на этнических границах религиозность часто выступает в качестве дополнительного маркера этничности.
Ключевые слова: религиозность, поликонфессиональность, этноконфессиональный фактор, межнациональное и межконфессиональное сотрудничество.
Влияние религии на национальную психологию следует воспринимать в контексте системы той культуры, к которой принадлежит та или иная этническая общность. Для психологии любого этноса характерно представление ее членов об особенности, исключительности своего этноса. Оно основано на сохранении этнической обособленности и внутреннего единства общности. Для русских - это «родная сторонка», не случайно однокоренная с понятиями «пространство» и «страна». Н. Бердяев своей емкой метафорой: «Русская душа ушиблена ширью» [1, 17] обратил внимание на влияние природы, ландшафта, в котором формировалась этничность, на социальные характеристики национального самосознания. На поддержание этой исключительности направлены ряд факторов, в том числе и религиозный, который оказывает влияние на формирование национального самосознания, на характер общения различных наций и народностей.
Будучи неразрывно связанной с идентичностью человека, религия придает цельность и осмысленность нашим представлениям о том, кто мы есть. Однако, наша идентичность, утверждая нас в качестве элементов общественных групп, одновременно фиксирует и то, чем мы не являемся. Соответственно, компоненты этой идентичности могут служить не только позитивным итогам, но также могут стать причиной негативных разделе-
ний и конфликтов - между семьями, этническими и национальными группами. Религия неразрывно связана с различными компонентами идентичности (семьей, этнической группой, нацией). И в результате, когда использование этих компонентов приобретает негативный характер, религия слишком часто оказывается частью и средоточием конфликтов, усугубляя вражду [2, 77-88].
Этнический и религиозный факторы взаимодействуют друг с другом в следующих направлениях: этнос формирует религию и традицию, религиозная система конструирует этнос. В последнее десятилетие наблюдались вспышки противостояния, основанного на этнической и конфессиональной принадлежности различных субъектов общества. В силу ряда причин в данных событиях определяющим становился этнический фактор. Однако на сегодняшний день, наряду с этническим, таким же весомым и значимым становится религиозный фактор, что позволяет говорить о существовании не только конфессиональной, но и так называемой этноконфессиональной проблемы [3, 17]. Здесь мы можем говорить о таком явлении, как этноконфес-сиональный фактор, обозначаемый как целостный социокультурный феномен, определяющий самосознание этнических групп, идентифицирующих себя с определенной религией.
Этнические и конфессиональные общности -
*Статья публикуется при поддержке Министерства образования и науки Российской Федерации, соглашение № 14.В37.21.2120
© Ю.А. Сибирцева, Е.Е. Посеговская (Герц)
это два разных вида социальных объединений людей, но зачастую они существуют на одном территориальном пространстве и представлены в одной и той же совокупности людей. При этом границы между этими видами общностей пересекаются между собой, порой происходит этнизация конфессии и конфессионализация этноса. В случае моноконфессиональности этноса религия играет заметную роль в этнической консолидации, часто приобретает роль маркера в этнической идентичности. У поликонфессиональных этносов религия может быть определителем групповой идентичности и привести к обособлению отдельных субэтносов или конфессиональных групп. В случае религиозной неоднородности этноса, но резком преобладании в нем последователей одной конфессии религия, конечно, играет интегрирующую роль для большей части этноса, но не столь очевидную, как у малых моноконфессиональных групп.
На этнических границах религиозность часто выступает в качестве дополнительного маркера эт-ничности. Чем конфликтнее этническая граница, чем больше угроза ее размывания, тем активнее используется религиозная граница для подкрепления этнического водораздела между« своими» и«чужими». Отсюда широко известный парадокс усиления религиозности в условиях этнических конфликтов, иммиграции и вообще жизни в качестве национального меньшинства. Нередко религиозные границы подкрепляются авторитетом государства, которое признает ту или иную конфессию как «подлинно национальную», «традиционную» для данного народа. В этом случае религиозная принадлежность может в определенной мере оказывать влияние на гражданскую идентичность. Однако религиозная граница имеет свою логику и автономна по отношению к этничности. Поэтому нередко она, с одной стороны, укрепляет этническую границу, а с другой - игнорирует ее, рассекая единое этническое поле. В одних случаях - это сугубо внутриэтническая религиозная граница, невидимая за пределами богослужения. Однако если данная граница опирается на сильную религиозность, ведущую к проникновению религиозных ценностей, норм и ритуалов в повседневную жизнь, то происходит ее этнизация, проявляется тенденция к формированию субэтнической общности.
Каким образом проявляется этнический фактор в современных условиях? Возможно, как полагает ряд зарубежных ученых, в частности, М. Хайслер в работе «Ethnicity and Ethnic Relations in the Modern West», в «эпоху постнационализма» этничность трансформировалась в иные - социальные, психологические, политические и экономические феномены
и приобрела «радикально измененные значения» или, попросту говоря, исчезла, а жизнь частного человека обусловлена прежде всего внеэтнически-ми характеристиками социального бытия (уровнем образования, родом занятий, доходом и т.п.), законами, институтами и конкретной политикой. Однако, в современном мире, несмотря на развитие глобальных интеграционных процессов, осознание большей частью населения единства культурного и информационного пространств и других значимых факторов, тем не менее присутствуют очаги таких явлений, как национализм, расизм, ксенофобия и др., причём в их сферу по-прежнему активно вовлекается религия, выступающая фактором, который используется заинтересованными силами в своих политических целях. Сложность и неоднозначность этого вопроса объясняются тем, что практически невозможно составить универсальную схему взаимосвязи этнического и религиозного, т.к. на практике мы имеем дело с ее видами, существенно различающимися между собой, принадлежащими к разным культурным традициям и ареалам распространения. Определённо можно сказать, что симбиоз религиозного и национального, искусственно создаваемый, возможен, как правило, в политическом ракурсе, когда преследуются конкретные политические цели. Для их скорейшего достижения в политику привлекаются чувства национальной и конфессиональной принадлежности, которые, слившись, и приняв зачастую причудливые формы, насаждаются среди населения, сопровождаемые призывами к необходимости восстановления так называемой исторической справедливости. Синтез религии и национального предполагает то, что они, составляя единую идеологию, теоретически оправдывают друг друга, ссылаются друг на друга, дополняют друг друга. Национализм заимствует у религии её ортодоксальность, консерватизм, опору на сакральную традицию предков, единоверцев прошлых поколений, из которой вытекает необходимость преемственности, сохранения и поддержания этой традиции. Религия, выступая основой национальной самоидентификации, способна придать национализму свою ориентацию на сакральное, трансцендентное, дуалистические отношения «сакральное - профанное», которые в националистическом мышлении приобретают несколько иное звучание - «свои - чужие». Религия также может обосновывать божественную избранность, а следовательно, исключительность данной нации или этноса, причём каждая религия делает это в соответствии со своей мифологией. Так, например, архаичные религии - мифологии африканских народностей говорят о происхождении
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
данного этноса от определённого обожествлённого первопредка. Естественно, в подобных случаях происходит соответствующая интерпретация исторического прошлого общности, фактов её истории, когда им придаётся провиденциальный характер, т.е. получается так, что история переписывается с тем, чтобы показать и подчеркнуть исключительность и превосходство какого-либо этноса, нации. В качестве примера можно вспомнить этноцентризм, присущий еврейскому народу, особенно в ветхозаветный период.
Сакрализация национального придаёт ему значительно более воинствующий характер, почти исключающий возможность компромисса и бесконфликтного сосуществования разных по этническому составу общностей. Религия, подчиняясь националистической политике, становится её идеологической подпорой, и именно такое сочетание является наиболее опасным, ибо фанатично настроенные люди, принявшие эту идеологию на вооружение, способны отстаивать её до конца, ни с чем не считаясь [4, 137-144].
Крайне проблематичным видится скорое мирное политическое урегулирование именно тех национальных конфликтов, в которых замешан религиозный фактор. Столкновение национальных интересов неизбежно приводит к столкновению религиозных убеждений (арабо-израильский конфликт, балканский кризис). Если межнациональный конфликт имеет место в рамках одного государства, то в случае принадлежности угнетаемого национального меньшинства к той же конфессии, что и титульная нация государства, или, в более сложных случаях, к одной из его конфессий, то порождаемая конфликтность существенно меньше. В противном же случае, т.е. если стороны принадлежат к разным конфессиям, степень интенсивности национальных противоречий может быть значительно выше. Однако следует заметить, что в ряде случаев принадлежность конфликтующих наций (этносов) к одной конфессии способна ещё более дестабилизировать обстановку, в то время как конфликтующие разноконфессиональные этносы стараются избегать апелляции к религии [5, 32-36].
Исключительные возможности для включения религиозного фактора в политический процесс возникают в полиэтничном и поликонфессиональном обществе, каким является российское общество. Тесная связь религии и этноса приводит к тому, что принадлежность противостоящих сторон в этноконфликтной ситуации к различным конфессиональным культурам создает много шансов для ее развития в полномасштабный, затяжной, а нередко и насильственный конфликт [6, 34-37].
Таким образом, стоит отметить, что, во-первых, в этом случае возникают условия, позволяющие использовать религию в целях этнополитической мобилизации для подготовки этнонациональной общности к противоборству с подлинным или мнимым противником. В священных текстах и в исторических фактах отыскивается аргументация, способствующая поддержанию конфликта на высоком уровне. Межнациональный конфликт существенно отягощается, приобретая также черты межконфессионального противоборства, еще более сокращая возможности рационализации поведения противодействующих сторон. Во-вторых, увеличению продолжительности конфликта и усилению его ожесточенности может способствовать солидарность с конфликтующими сторонами единоверцев из других стран, их моральная и материальная поддержка. В-третьих, принадлежность противоборствующих сторон в этнополитическом конфликте к различным конфессиям резко уменьшает пространство для использования возможностей религий и их институтов в целях урегулирования конфликта или хотя бы минимизации насилия в нем. Следовательно, когда речь идет о межнациональных конфликтах, раз они уж возникли, необходимо добиваться того, чтобы они ни в коем случае не приняли религиозную окраску [7, 66].
Большинство исследователей и политиков до сих пор считают конфессиональный фактор в межнациональных отношениях второстепенным и малозначимым. Безусловно, не следует абсолютизировать и излишне преувеличивать его значение, т.к. нужно признать, что в основе национальных конфликтов лежат преимущественно причины социально-экономического порядка. Но неправильно пренебрегать ролью и потенциалом религии, поскольку «конфессия является наиболее устойчивым и долговременным компонентом каждой из великих региональных цивилизаций, в огромной степени влияющим на нормы существующих внутри них отношений между людьми, между индивидом и обществом, а также, что особенно важно, и сакра-лизующим эти отношения» [8, 100].
Очень часто случается так, что принадлежность к какому-либо этносу автоматически отождествляется для её носителя с его принадлежностью ко вполне конкретной конфессии, даже если он и не является верующим (например, русский -православный). В этих случаях всплеск национализма, или национального подъема, тождествен и одновременен с религиозным возрождением. Конфессиональный фактор, будучи изначально второстепенным, как отмечает А.В. Малашенко, по ходу развития конфликтной ситуации, может в
любой момент обособиться, обрести автономность и превратиться в один из побудительных мотивов конфликта. Разрешение же этноконфессиональных конфликтных ситуаций целесообразнее начинать с решения конфессиональных противоречий, что уже само по себе должно снизить разрушительный потенциал противостояния. Многое зависит и от того, какое значение в регионе или государстве имеет фактор конфессиональной принадлежности. Речь идёт в большей степени о статусе доминирующей конфессии, хотя на самом деле одинаково важен статус всех конфессий, вовлечённых в конфликт. Чем важнее положение в обществе занимают эти конфессии, тем выше вероятность превращения межнационального конфликта в межконфессиональный, когда происходит смещение приоритетов, и религиозный фактор выходит на первый план.
Фактор принадлежности индивида к определённой конфессии имеет существенное влияние на формирование у человека отношения к жизни, ценностных установок и его отношения с обществом, а также, что для нас в данном случае даже важнее, определяет отношение человека к другим нациям и конфессиям. Принадлежность к доминирующей в государстве или даже государственной, конфессии очень часто стихийно соотносится с принадлежностью к титульной нации этого же государства, и если это так, то любые национальные амбиции автоматически становятся и религиозными [9, 24-27]. В подобных случаях любое осложнение национальных отношений неизбежно обостряет межконфессиональные противоречия. Во избежание подобного необходимо проводить грань между национальными и религиозными интересами, не смешивая их, так как, по сути, они являются величинами разного порядка, и это должно быть отражено в законодательстве всех уровней.
Религиозное и этническое, действительно, оказываются органически связаны. Когда после распада СССР наступила эпоха этнической мобилизации, национальные элиты стали искать легитимные формы этнической консолидации. Одной из этих форм стала религиозная традиция. Для одних такой традицией было православие, для других - ислам, иудаизм, буддизм. Поскольку национальные традиции были сильно подточены советским интернационализмом, поиск велся на пути наименьшего сопротивления: это был поиск врага и форм защиты от него. В ка-
честве таких форм защиты от внешнего (большой русский брат) и внутреннего врага в большинстве суверенных республик возникла следующая триада: язык - кадровая политика - религия. В Марий Эл, например, где традиционной религией уже стало православие, в среде национальной интеллигенции возникло движение за возрождение марийского язычества - как форма защиты от русско-православной культурно-этнической ассимиляции. В данном случае религиозность опять же выступает в тесной связи с этничностью, определяется историческим и культурным родством [10, 32-36].
Эти две идентичности - религиозная и этническая на уровне групп, сообществ или отдельной личности могут вступать в противоречие и противостояние. Если брать ислам, то лучше всего это можно продемонстрировать на примере татарстан-ских политических элит. Большая часть татарских интеллектуалов не желает политически активного ислама в Татарстане и регионе. Он необходим лишь как маркирование национальной культурной традиции. Стремление подчеркнуть уникальность татарского пути порождает модель ислама, подчиненного идее национального возрождения татар [11, 35-45]. Подобная ситуация наблюдается и в христианстве. Очень часто и для многих христианство - лишь форма сохранения родной этнической самобытности (русской, чувашской, грузинской, армянской) [12, 1].
Российская Федерация - многонациональная и многоконфессиональная страна. И поэтому совершенствование межнациональных отношений в ней требует углубленного изучения современного состояния и перспектив развития, учета и анализа всех факторов ,влияющих на эти отношения, в том числе религиозных. В частности нуждаются в изучении роль и место религии в государственно-правовых межнациональных отношениях, взаимосвязь правового и религиозного факторов в современных условиях. Сейчас процесс формирования этнокультурных и межконфессиональных отношений в России идет сложно и противоречиво, подчас приходится сталкиваться с проявлениями ксенофобии, нетерпимости по отношению в другим религиям. Поэтому нужно подумать над созданием не только государственных, но и гражданских механизмов развития межнационального и межконфессионального сотрудничества и взаимодействия.
_- -------- ^pr^l ученые записки
Библиографический список
1. Бердяев Н.А. Судьба России. М.: Эксмо, 2004. С.17.
2. Касымова Р.Ш. Этничность, религиозность, социальность: взаимодействие и конфронтация. // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Философия. 2001. №2. С.77 -88.
3. Здиорук С.И. Специфика взаимовлияния этнического и религиозного: автореферат дис. ... канд.фил.наук: 09.00.06. Киев, 1992.17 с.
4. Губогло М. Три линии национальной политики в посткоммунистической России. //Этнографической обозрение. 1995. №5. С. 110-124., №6. С. 137-144.
5. Ефименко М.Н. Личность в пространстве этнической и конфессиональной традиции. // Гуманитарные исследования: Альманах. Уссурийск, 2000. Вып. 4. С. 32 - 36.
6. Ихенова О.С. Этнокультурные факторы религиозности: динамика и особенности проявления в поликонфессиональном обществе: дис. к.фил.н.:09.00.06. М., 1998. С. 34-37.
7. Нуруллаев А.А. О соотношении политики и религии. // Вестник Российского университета дружбы народов. Сер.: Политология. 2000. № 2. С. 66.
8. Малашенко А.В. Религиозное эхо ^геополитических конфликтов. // Свободная Мысль. 1994.№ 10. С.100.
9. Рагузин В.Н. Этноконфессиональные отношения в современной России: состояние, проблемы, противоречия (социально-философский анализ): Дис... д-р филос. наук /Российская академия государственной службы. Защищена 21.10.99. С.24-27.
10. Ефименко М.Н. Личность в пространстве этнической и конфессиональной традиции. // Гуманитарные исследования: Альманах. Уссурийск, 2000. Вып. 4. С. 32-36.
11. Религиозный фактор в процессе становления гражданского общества в современной России: сб.науч.тр. Под ред.: С.Ю.Наумова. Саратов: Поволжская акад.гос.службы им. П.А. Столыпина, 2004. С.35-45.
12. Журавский А. Проблема этничности в религии // http://www.sedmitza.ru/ 2003. 16 мая
YU.A. SIBIRTSEVA, E.E. POSEGOVSKAYA (HERTZ)
RELIGIOSITY AS A MARKER OF ETHNICITY: ETHNIC AND RELIGIOUS PROCESSES IN MODERN RUSSIA
The problems of inter-ethnic and inter-religious relations. The author considers ethnicity and religion as the models that guide the individual in the social space. It is noted that the ethnic boundaries religion often acts as an additional marker of ethnicity.
Key words: religion, poly-confessional, ethno-religious factor, inter-ethnic and inter-religious cooperation.
