CC BY
77
УДК 94(47).072.5+929Роттек
РЕКОНСТРУКЦИЯ ВОЙНЫ 1812 ГОДА В ИСТОРИЧЕСКОМ НАРРАТИВЕ КАРЛА ФОН РОТТЕКА (ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА XIX ВЕКА)1
Н.В. Ростиславлева
Российский государственный гуманитарный университет, кафедра всеобщей истории E-mail: ranw@mail.ru
В статье рассматриваются особенности реконструкции войны 1812 года известным либеральным политиком и историком немецкого великого герцогства Ба-ден Карлом фон Роттеком. Основой коммеморации Роттеком этого события являются принципы естественного права, которые определили некоторые деформации в освещении им войны 1812 года. Моральный фактор также отчасти повлиял на описание Роттеком этого события.
Ключевые слова: либеральный исторический нарратив, Карл фон Роттек, война 1812 года, принципы коммеморации.
REKONSRUCTION OF THE WAR OF 1812 BY CARL VON ROTTECK (FIRST HALF OF THE 19th CENTURY)
N.V. Rostislavleva
The article describes peculiarities of the reconstruction of the war of 1812 by Carl von Rotteck a prominent liberal politician and historian from the Germn Grand Duchy of Baden. According to Rotteck the commemoration of this historical event shall be based on the principles of natural law. This and also partly the moral factor explain some deviation in the Rotteck's description of the war of 1812.
Key words: the liberal historical narrative, Carl von Rotteck, the war of 1812, the principles of the commemoration.
«Прошлое, как оно когда-то переживалось, а не как впоследствии использовалось, является той стороной памяти, которую мы должны стремиться восстановить»2, - замечал Патрик Хаттон. Какая сторона памяти нашла воплощение в историческом наррати-
1 Статья подготовлена при поддержке Программы стратегического развития РГГу.
2 Хаттон П. История как искусство памяти. СПб., 2003. С. 31.
ве историка и политика немецкого герцогства Баден Карла фон Роттека? Насколько, реконструируя прошлое, Роттек деформировал его? С чем связаны эти деформации?
«.. .Общество стремится устранять из своей памяти все, что могло бы разделять индивидов, отдалять друг от друга группы; в каждую эпоху оно перерабатывает свои воспоминания, согласовывая их с переменными факторами своего равновесия», - писал Морис Хальб-вакс3. Историк трактовал память - как коллективную функцию и полагал, что она функционирует исключительно под воздействием рассудка, благодаря которому и проистекают многие искажения4. Как импульсы разума повлияли на особенности изображения войны 1812 г. на страницах исторических произведений Роттека?
Карл фон Роттек (1775-1840) был известным либеральным политиком, который начал свою университетскую карьеру в качестве профессора кафедры всеобщей истории университета Фрайбурга (великое герцогство Баден) и продолжил ее затем как профессор правовых наук5. Также вместе со своим коллегой К.Т. Велькером он прославился как автор и редактор пятнадцатитомного политического словаря «Государственный лексикон», призванного популяризировать либеральные идеи. Итогом деятельности Роттека как преподавателя истории стал девятитомный труд по всеобщей истории. С 1812 по 1829 г. публикуются все тома первого издания его «Всеобщей истории»6. Сочинение Роттека было популярно в Германии. В год смерти автора (1840) оно вышло в свет невиданным для того времени тиражом (100 тыс. экз.)7. Всего «Всеобщая история» Роттека выдержала 27 изданий, была переведена па пять языков8. Во многих немецких домах можно было найти это сочинение9. Популярность «Всеобщей истории»
3 Хальбвакс М. Социальные рамки памяти. М., 2007. С. 337.
4 Там же.
5 Подр. см.: Ростиславлева Н.В. Зарождение либерализма в Германии. Карл фон Роттек. М., 1999.
6 Rotteck C., v. Allgemeine Geschichte vom Anfang der historischen Kenntnis bis auf unsere Zeiten. Freiburg im Br., 1834. 9 Bde (далее - AG).
7 Restauration und Frühliberalismus / hrsg. von H. Brandt. Darmstadt, 1979. S. 24.
8 Treskow R., v. Erlauchter Verteidiger der Menschen Rechte! Die Korrespondenz Karl von Rotteck's. Freiburg, 1990-1991. Bd. 1. S. 78. На русский язык произведения Роттека не переводились.
9 Ganter E. Karl von Rotteck als Geschichtsschreiber. Freiburg im Br., 1908. S. 134.
сопоставима с бестселлером: с 1813 по 1875 г. в Германии и США было продано более 300 тыс. экземпляров. С целью популяризации исторического знания в 1831 г. Роттек подготовил и опубликовал «Всеобщую историю для всех слоев населения»10. За короткое время она выдержала пять изданий11. Одна из главных идей роттековской «Всеобщей истории» - признание норм естественного права, опирающегося на рациональность мироздания. Естественное право вполне корректно рассматривать в качестве ведущего концепта коммеморации исторических событий.
Свобода и равенство - это по Роттеку принципы теории естественного права. В одном из последних его исторических сочинений свобода объявлялась главным условием исторического познания. Автор подчеркивал, что «любовь к изучению истории, талант к историографии пробуждаются и цветут у тех наций, которые делали и делают историю достойной себя, которые одновременно радуются необходимой для возвышения духа свободе», и выражал уверенность, что «все препятствующее развитию исторических исследований в Германии должно вскоре пасть...»12.
Проникновение философских принципов в историю - наследие эпохи Просвещение. Роттек не скрывал своей приверженности этому наследию. Он писал: «Именно философия истории дает пищу уму и сердцу делает историю истинной наукой... Философия вдыхает в историю жизнь и позволяет современникам использовать ее опыт»13. Важным принципом философии XVIII в. наряду с теорией естественного права был для Роттека идеал гуманности. Он нашел воплощение на страницах его исторических сочинений в подробном описании достижений культуры. Необходимо заметить, что каждый том «Всеобщей истории», структурированной на основе хронологического принципа, включал два раздела - раздел исторических событий и раздел культурного развития народов.
10 Rotteck C., v. Allgemeine Weltgeschichte für alle Stände von den frühesten Zeiten bis zum Jahre 1831. Stuttgart, 1831-1833. 4 Bde.
11 Treskow R, v. Op. cit. Bd. 1. S. 26.
12 Rotteck C., v. Betrachtungen über den Gang, Charakter und heutigen Zustand der historischen Studien in Deutschland / / Rotteck H. Carl von Rotteck's gesammelte und nachgelassene Schriften. Pforzheim, 1841. Bd. 1. S. 366, 412 (далее - GNS).
13 Rotteck C, v. AG. Bd. 1. S. 27.
Войны Роттек излагал на страницах своего сочинения конспективно. Для него характерно неприятие милитаризма в принципе. В соответствии с его философией истории здоровый человеческий разум отвергает завоевательные войны.
Познание истории с позиции морали - еще одна черта философии истории Роттека. Полагая, что историк скорее воспитатель, нежели ученый, он не использовал источники при написании своей «Всеобщей истории», а обращался к различным сочинениям, отбирая материал в соответствии с собственными представлениями о развитии общества14. Впоследствии многие историки, его сын справедливо видели недостаток «Всеобщей истории» в том, что она написана не на основе источников15 и таким образом является классическим историческим нарративом.
Реконструкция войны 1812 года отражает не только важнейшие принципы философии истории либерала, но и конкретно его отношение к России в контексте деятельности Роттека как видного либерального политика Германии эпохи решения «немецкого вопроса», когда идеи патриотизма и национализма были на пике политической жизни. Войну 1812 года Роттек называл «война с Россией»16.
Изложение войны 1812 года автор в значительной мере подчинил своим либеральным политическим приоритетам. Он рассматривал ее в контексте борьбы двух гигантов - России и Франции - за мировое господство. Так, когда Роттек анализировал причины похода Наполеона в Россию, то подчинение земель родственника российского императора герцога Ольденбургского Франции, стремление Франции увеличить герцогство Варшавское, неудовлетворенность России присоединением к континентальной блокаде имели для него фоновое значение; главное - это борьба двух великих держав (Grossmächte) за сферы влияния.
14 В основном Роттек использовал труды по всеобщей истории: A general history of the world of empires etc. / by W. Guthrie esg. J. Gray. London, 17641767; Gatterer J.K. Handbuch der Universalgeschichte. Göttingen, 1765; Elémens de l'historie générale par l'Abbé Millot. Paris, 1772; Schlözer A.L. Vorstellung der Universalgeschichte. Göttingen, 1772; Müller I., v. Vier-und-zwanzig Bücher allgemeiner Geschichte, besonders der europäischen Menschenheit. Tübingen, 1817; Sch^sser F.C. Weltgeschichte in zusammenhangerer Erzählung. Frankfurt/M., 18151824, Роттек также привлекал сочинения по отдельным периодам, напр.: Bachmeister St.L. Beitrage zur Geschichte Peters des Großen. Riga, 1774-1794.
15 GNS. Bd. 1. S. XIII; Bd. 4. S. 35-66.
16 Rotteck C, v. AG. Bd. 9. S. 471.
Сразу же, с первых страниц сюжета, автор подчеркивал: «... и если Наполеон продемонстрировал это тем, что вовлек в поход против России большую часть Европы, то триумф России как проявление преобладающей силы, имеет для будущего нашей части света угрожающее значение»17.
Освещая приготовления к войне, Роттек обращал внимание на численность войск и на необходимость урегулирования польского вопроса, заявив, что Наполеон торжественно провозгласил начало второй польской войны, которая должна была привести к созданию из польских земель, исключая Галицию, Генеральной конфедерации18. Касаясь численности войск Наполеона, либеральный историк указал, что 500.000 человек приблизились к границе России, причем отметил, сколько среди них поляков (60.000), пруссаков (20.000), швейцарцев (12.000), какой контингент поставил Рейнский союз (100.000), Австрия(30.000)19 и в итоге финальная цифра войска Наполеона 575.000 со 1.200 пушками против 300.000 русских20. Эта цифра явно меньше утвердивших в отечественной историографии данных о численности французских войск, вторгнувшихся в Россию21. Все даты во «Всеобщей истории» Роттека были названы по новому стилю (по григорианскому календарю, который в России не был принят) и началом войны обозначено 25 июня 1812 г., тем самым автор не принимал российской самобытности даже в таком виде. Роттеком не было сделано никаких реверансов плану Пфуля, Барклаю де Толли, т.е. не обнаруживается и намека на какие-то теплые дружеские отношения России и германских государств, которые, например, нашли отражение на страницах исторических сочинений Ф. Шлоссера. Тот посвятил хвалебные строки плану Пфуля, настойчиво подчеркивая прусское происхождение военачальника, который был им назван «прусским генералом» и видел больше позитива в подготовке русских к этой войне22. Почему Роттек занимал столь жесткую позицию?
17 Rotteck C, v. AG. Bd. 9. S. 472.
18 Ibid. S. 476.
19 Ibid. S. 474-475.
20 Ibid. S. 476.
21 В Советской исторической энциклопедии, соответственно, указано, что у границ России накануне вторжения Наполеона было 640.000 французов и 230.000 русских (см.: СИЭ: в 16 т. М., 1967. Т. 10. Стлб. 665-666).
22 Шлоссер Ф.К. История восемнадцатого столетия и девятнадцатого до падения Французской империи: в 8 т. СПб., 1860. Т. 8. С. 136.
Сюжет об императоре Александре I во многом дает ответ на вопрос. Александр I заслужил немало лестных слов на страницах исторического сочинения Роттека. «Он (Александр I. - Н. Р.) прилагал усилия как для достижения благополучия отдельного человека, так и государства в целом: сельское хозяйство, торговля, ремесла, искусство были его постоянной заботой. В Эстляндии, Лифляндии и Курляндии он отменил крепостное право, а в других частях своей империи улучшил положение несчастных рабов»23. Однако эти успехи, полагал Роттек, обманчивы, так как азиатский дух империи сломлен не был. «Александр желал счастья и мира народам, он хотел также, чтобы они обрели свободу, но эта свобода должна исходить от трона; свобода, понимаемая как право народа, вызывала у него страх», - писал баденский либерал и отмечал, что царь не осознал до конца духа свободы.
В войне 1812 года симпатии автора явно на стороне Наполеона. На страницах «Всеобщей истории» Роттек отмечал военные подвиги и плодотворную государственную деятельность Наполеона, высоко ценил его усилия в области кодификации права, заслуги в развитии сельского хозяйства, промышленности, торговли, в строительстве дорог, каналов, гаваней, дамб, мостов. Он писал: «...половина Европы была памятником его творящего гения и величия как правителя». По мнению Роттека, Бонапарт просто не сумел вовремя остановиться, так как стремился обладать всем24. Ф. Шлоссер также в чем-то восхищался Наполеоном, но в целом склонялся к этическим оценкам французского императора: зло должно быть наказано, так как «только доброе и истинное остается вечным»25. Как либеральный историк, Шлоссер не мог не указать, что Наполеон проявил авторитарные методы во Франции: не созвал в 1812 году Законодательный корпус, поэтому «было основание опасаться, что новое торжество императора в войне окончательно сгубит свободу»26. Спустя 20 лет Рот-тек на страницах политической энциклопедии «Лексикон», редактором которой он являлся, склонен был уже иначе оценивать личность Наполеона, исходя из нравственных критериев27.
23 Rotteck C., v. Geschichte der neuesten Zeit. Pforzheim, 1841. S. 512.
24 Ibid. S. 324.
25 Шлоссер Ф.К. Всемирная история: в 18 т. СПб., 1872. Т. 6. С. 594.
26 Там же.
27 Staats-Lexikon oder Encyklopädie der Staatswissenschaften. Altona, 18341843. 15 Bde. Bd. 3. S. 123.
Он поставил перед собой вопрос: «Почему Наполеон, "сын революции", стал тираном?» - и сам же отвечал на него другим вопросом: «А можно ли от блестящего полководца, познавшего славу военных побед, ожидать истинной добродетели... было ли целью усилий такого человека установление всеобщего господства права? Нет, к сожалению, нет», - отвечал автор. Роттек полагал, что только Джордж Вашингтон смог сочетать в себе качества полководца, государственного деятеля и законодателя правового общества28. В этом пассаже Роттек совпал со Шлоссером, который также укорял Наполеона прежде всего за деспотизм.
В Смоленской битве Роттек отмечал беспримерный героизм поляков, для которых эта война, была, по его мнению, освободи-тельной29. Именно Наполеона он объявил победителем в Бородинском сражении. Историк писал: «У Бородино они (русские. -Н. Р.) наконец остановились. <...> Казалось, что честь империи требует спасения столицы, итак, они были разбиты. Русские отступили, и Наполеон вошел как победитель в старую столицу русского государства и прежнюю царскую резиденцию -Кремль». Оставшихся жителей Москвы Роттек сравнивал с варварским и фанатичным врагом30.
С сочувствием перечислял баденский историк тяжелые обстоятельства отступления Наполеона из России: возвращение по разоренной смоленской дороге, необычайно рано (начало ноября) наступившие холода, назвал Березину грустной рекой, переправа через которую привела к неслыханным потерям в людской силе и имуществе31. Роттек писал: «Говорят, что к началу следующего года на земле осталось 300.000 человеческих трупов и 150.000 убитых ло-шадей»32. Гораздо менее подробно он излагал победный марш русской армии33. Исключение - несколько более подробное описание битвы под Лейпцигом34, где речь велась уже о союзниках. Но и они не вызывали большого пиетета у Роттека, он подробно перечислял все факторы, которые привели французов в этом сражении к поражению (значительное численное превосходство противников Напо-
28 SL. Bd. 3. S. 743.
29 Rotteck C, v. AG. Bd. 9. S. 477.
30 Ibid. S. 478.
31 Ibid. S. 481.
32 Ibid.
33 Ibid. S. 478, 480-481.
34 Ibid. S. 489.
леона, переход на их сторону Саксонии и Вюртемберга)35. Роттек называет эту битву «ужасной». Почему так?
В триумфе русских либеральный историк видел угрозу для будущего Европы, так как «направление российской политики осталось враждебным свободе. <...> Россия, - продолжал Роттек, -заклятый враг свободного развития. Как прежде мы опасались западного деспотизма, так теперь восточного»36. Подобные высказывания в адрес России, державы-победительницы, диктовались величайшим страхом, который испытывали тогда маленькие государства перед великаном, активно вторгавшимся в европейские дела, а Роттек был представителем небольшого немецкого государства Баден, которое гордилось своей самой либеральной в Германском союзе конституцией. Немецкий историк писал, что «Россия внушала страх как своими гигантскими размерами, так и азиатским, автократическим правлением, поэтому любое увеличение ее интеллектуальных, военных экономических сил - это несчастье для цивилизованного мира»37.
В целом, критерии свободы и равенства и отчасти нравственные элементы стали для Роттека основой коммеморации 1812 года. Историк и на страницах своих исторических сочинений был скорее политиком и популяризатором либеральных идей. Отсутствие в его историческом труде ссылок на источники в указанном выше ракурсе становится вполне объяснимым.
Возможно, большая, чем у Шлоссера симпатия к Франции была связана с французскими корнями Роттека: его мать происходила из старинного лотарингского рода, сумела привить сыну любовь к французскому языку и французской культуре. Недоброжелатели Роттека еще долго будут вспоминать его французское происхождение, подчеркнутое уважение к французской культуре, а Г. Трейчке в своей «Немецкой истории в девятнадцатом веке» даже назвал его «французским немцем»38. Хотя из биографии Роттека можно узнать, что когда французы вторглись на левый берег Рейна, то Роттек как ополченец отправился защищать немецкое отечество. Поэтому представляется, что у столь рационалистически мыслящего историка как Роттек, влияние почвеннических факторов на реконструкцию события было едва ли возможным.
35 Rotteck C, v. AG. Bd. 9. S. 489.
36 Idem. Geschichte der neuesten Zeit... S. 515.
37 Idem. AG. Bd. 9. S. 224.
38 Treitschke H. Deutsche Geschichte. Leipzig, 1927. Bd. 4. S. 224.
Что касается патриотического накала в реконструкции войны 1812 года, то его в историческом нарративе Роттека обнаружить трудно. Это не является общим местом для репрезентации войны 1812 года немецкими историками. Так, Шлоссер с позиций общенемецкого патриотизма описывал события «русского похода» Наполеона: он сосредоточил внимание на подготовке к русской войне, в частности на подписании договора между Францией и Пруссией 24 февраля 1812 г., который он довольно эмоционально оценивал, восклицая: «Как правы были пруссаки, нарушив его через год»39. Шлос-сер подробно изложил тяжелые обязательства, наложенные на Пруссию этим договором. Тягостным последствием этого договора явилось, по его мнению, удаление от службы всех патриотов, в том числе Блюхера, Шарнгорста, Гнейзенау, Зака, Юстуса Грунера40. В оценке этого договора Шлоссер совпал с С.М. Соловьевым. Русский историк на страницах своего сочинения цитирует письмо Фридриха Вильгельма III к Александру, где тот писал: «Если начнется война, то мы не повредим друг другу более, чем сколько потребуют строгие правила войны и не будем забывать, что мы друзья, и придет время когда будем союзниками», Соловьев добавлял, что в Петербурге не могли завидовать Наполеону, что он приобрел такого союзника»41. Шлоссер глубоко переживал национальное унижение Пруссии и других германских государств, а Россию рассматривал как союзника, пробуждавшего в немцах патриотические чувства, которые в перспективе вели к их единению. Роттек к решению национального вопроса подходил с позиции индивидуальной свободы и гражданского равенства и полагал, что единство не должно быть достигаемо путем насилия. Так, в созданном Бонапартом в 1806 г. Рейнском союзе он усматривал лишь акт насилия42. Карлсбадские решения 1819 г., вводившие надзор над университетами, прессой и фактически запрещавшие свободомыслие, показали, что ни Австрия, ни Пруссия не могли, по мнению либералов, возглавить движение за немецкое единство. Роттек заявлял: «Я не хочу единства под крылом прусского или австрийского дворянства»43. В 1819 г. в интересах немецких патриотов он поддержал проект закона, направленный на установление общего гражданского права для немцев, и учреждение внутри
39 Шлоссер Ф.К. Всемирная история. Т. 6. С. 589.
40 Там же.
41 Соловьев С.М. Император Александр I. М., 1995. С. 249.
42 SL. Bd. 3. S. 133.
43 GNS. Bd. 4. S. 399.
союза свободы торговли44. На Гамбахском празднике (1832) Роттек высказывался за единство, которое защитит свободу передвижений немцев, торговли, слова, печати, но был против единства без свободы. Именно в Гамбахе либерал произнес свой знаменитый лозунг «лучше свобода без единства, чем единство без свободы», который стал формулой решения «немецкого вопроса» для раннего либерализма немецкого Юго-Запада.
После принятия Союзным сеймом реакционных решений в Вене (лето 1832 г.) либералы герцогства Баден предлагали объединиться государствам Германского союза, имеющим конституции. В их единении они видели противовес всевластию Пруссии и Австрии45. Отрицательно оценивались Роттеком и его коллегой Велькером любые предпринимаемые Пруссией шаги к национальному объединению. Так, они были против вступления герцогства Баден в созданный в 1834 г. по инициативе Пруссии Таможенный союз. В 1835 г. Роттек представил собранию государственных чинов Бадена (ландтагу) доклад, где довольно убедительно доказывал, почему герцогство не должно присоединяться к этому Союзу: «...Мы против такого Таможенного союза... я и мои друзья-патриоты голосовали бы за него, если бы изменились условия этого Союза, если бы они соответствовали патриотической идее Таможенного союза, которая гарантировала бы соблюдение принципов свободы, истинного блага нации или всеобщего интереса»46.
В июле 1832 г. по настоянию Меттерниха Союзный сейм принял постановления, запрещавшие политические союзы, народные собрания, свободную прессу, и Роттек радовался слабости общегерманского союза, позволившей конституционным государствам Германии защитить свою «внутреннюю» свободу.
В 1832 г. Роттек написал отзыв на книгу доктора Вильгельма Шульца «Единство Германии через национальное представительство». Эта идея нравилась ему в принципе, но «действительное положение нашего отечества, - отмечал Роттек, - наполняет нас чувством бесконечной грусти.., и нет никакой реальной надежды, что желаемое радикальное излечение, а именно создание соответствующего национальным интересам единства и удовлетворяющего требованию права свободы, может произойти с согласия
44 Schib K. Die staatsrechtlichen Grundlagen der Politik Karl V. Rottecks. Basel, 1927. S. 91.
45 GNS. Bd. 4. S. 352.
46 Ibid. Bd. 3. S. 323.
властей»47. Роттек утверждал, что большинство государств Германского союза правильнее всего назвать абсолютистскими, и единое национальное представительство абсолютистских и конституционных немецких государств едва ли возможно48.
Как неблагоприятную для политического объединения Германии оценивал он международную обстановку, и в особенности опасаясь альянса Пруссии и России49. Единственное, что могло бы, по мнению Роттека, «уменьшить страдания» - это объединение членов Германского союза, имеющих конституции, так как такой конституционный блок способен противостоять всевластию реакционных государств50. Поэтому, реконструируя войну 1812 года, баденский историк не усматривал позитивных начал в сотрудничестве России и Пруссии, не рассматривал это событие как важнейшую часть освободительных антинаполеоновских войн, которые стоят у истоков немецкого единства, а всецело подчинил коммеморацию войны 1812 года рациональности теории естественного права, едва допускавшей этические импульсы в свою стройную логическую конструкцию и вызвавшую определенные деформации в реконструкции им этого события. Необходимо заметить, что в сюжете о войне 1812 года и освободительных антинаполеоновских войнах Роттек не употреблял понятие «Германия», а вел речь о Рейнском союзе, Пруссии, Саксонии, Вюр-темберге, Баварии, Австрии. Однако на важность для мировоззрения Роттека проблемы единства Германии в рамках сюжета настоящей статьи указывает использование им в контексте наполеоновской эпопеи термина «немецкая земля» (der teutsche Boden), который он употреблял в канонах средневекового напи-сания51, что является свидетельством некоторой приверженности Роттека как историка романтическим канонам, трактовавшим прошлое как преддверие настоящего. Именно этот ракурс либерального историописания получил развитие в произведениях Шлоссера, который реконструировал войну 1812 года, опираясь на этику Канта и импульсы немецкого патриотизма.
47 GNS. Bd. 2. S. 347-348.
48 Ibid. S. 350-351.
49 Ibid. S. 351-352.
50 Ibid. S. 352.
51 Rotteck C, v. AG. Bd. 9. S. 490.
