CC BY
64
УДК 81'42
А.В. Леонтьева
РЕФЛЕКСИЯ В МЕНТАЛЬНОМ И ЯЗЫКОВОМ КОНСТРУИРОВАНИИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ: ПРЕДПОСЫЛКИ И ГРАНИ СЕМАНТИЧЕСКОЙ ДИФФУЗНОСТИ
В статье анализируются ключевые идеи, задействованные в современном научном дискурсе, в частности, в области когнитивной лингвистики, а именно: идеи многомерности и пространства, феномен диффузности, идея компрессивной природы ментального и языкового конструирования действительности, отражающие сложность взаимодействия энциклопедических и языковых знаний в режиме симультанности и континуума, в рамках интеракции и самоинте-ракции, многоаспектность кооперации человека с окружающим миром, в том числе и в ходе мыслительной и речемыслительной деятельности.
Ключевые слова: диффузность семантики, диффузия, рефлексия, саморефлексия, ментальное и языковое конструирование, интеракция, самоинтеракция, многомерность, пространство.
«Мысль не выражается в слове, но совершается в слове»
[Л.С. Выготский 1956: 330]
Принципы формирования речемыслитель-ного действия, нашедшие свое рассмотрение в работах выдающихся исследователей [Ахутина 1975; Залевская 2005; Зимняя 1985; Кацнельсон 1972], представляют особый интерес в рамках анализа рефлексии в ментальном и языковом конструировании действительности. Актуальными представляются выводы И.А. Зимней [Зимняя 1985] и А.А. Залевской [Залевская 2005] о разграничении процессов смыслоформирования - стратегий воплощения мысли в слове и смыслофор-мулирования - стратегий извлечения мысли из слова; трактовка процесса образования смыслов [Кацнельсон 1972; Ахутина 1975]; утверждение об отсутствии «одно-однозначных соответствий между «мыслью» и «словом»» [Залевская 2005: 38].
В «Принципах Психологии» Уильям Джеймс впервые употребил термин «поток сознания» [Джеймс 1991]: «всякий отчетливый образ, рождаемый разумом, погружен...в свободно обтекающую его струю» (цит. по: [Акройд 2009: 30]). Наше сознание уподобляется реке ввиду понятия глубины, а невидимая подводная жизнь реки ассоциируется с миром бессознательного человека. «Базовый структурный примитивизм - важнейшее условие функционального совершенства языкового знака, который обладает практически ничем не ограниченной способностью смыслового феноменологического развития в условиях речевого семиозиса» [Иванов 2012: 30]. Таким образом, потенция слова как элемента языка рождать
необходимое воплощение мысли представляет собой «микрокосм» в ментальном и языковом конструировании действительности.
Далее выделим ключевые понятия, интересные для анализа феномена диффузности в рамках нашего исследования, а именно: «ментальный» - относящийся к мышлению и «образование» - в данном случае единица определения заданного явления. Современные лингвисты соотносят многие явления языка с некими «ментальными образованиями». Собственно словосочетание «ментальное образование» в данном контексте отражает феномен семантической диффузности. Подобная обнаруженная диффузность, с одной стороны, тяготеет к генерализации, размытости, рассредоточенности. С другой стороны, явлению свойственен резервный, аккумулирующий фактор - цельность образа в его объемности и интеграции. Другой, заслуживающей внимания и анализа, является особенность употребления слова «пространство» в научном лингвистическом тексте. Действительно, в современных научных исследованиях в сфере лингвистики ярко актуализирована идея пространства относительно целого ряда явлений. Например, «дискурсивное пространство», «ментальные пространства», «исходное пространство», «общее пространство», «смешанное пространство» (при анализе ментальных пространств), «когнитивное пространство сознания», «семантическое пространство языка», «концептуальное пространство», «русскоговорящее пространство», «российское пространство» (подразумевается российские исследователи в сфере лингвистики), «пространство события». Подчеркнем, что перечисленные варианты употребления слова «про-
странство» отслеживались исключительно в научных текстах лингвистической тематики.
Таким образом, слово само предстает в качестве пространства, демонстрируя тенденцию к все-объемлемости, многоаспектности, многомерности.
«В своей повседневной жизни человек постоянно использует что-то одно для обозначения чего-то другого. Иными словами, он находится постоянно в состоянии создания, осмысления, понимания, интерпретации знаков» [Левицкий 2009: 25]. Фактором, свидетельствующим о «рефлексии в процессе» как обладающей интерактивной природой и для инициатора, и воспринимающей стороны, является «отсутствие одно-однозначных соответствий между «мыслью» и «словом»» [Залевская 2005: 38]. Причем процесс рефлексии относится как к режиму авторского осуществления рече-мыслительного действия, так и к режиму восприятия получателем и собственного производства своего сообщения, отражая разные режимы и грани рефлексии со смещением нашего внимания на феномен семантической диффузности. Сказанное выше демонстрирует идею открытости речевой и языковой организации: «речевая организация человека понимается не как пассивное хранилище сведений о языке, а как динамическая функциональная система» [Залевская 2005: 34].
Конструирование (от лат. construo - создавать, строить) предстает как процесс, который предполагает приведение отдельных элементов во взаимодействие, определяя внешний вид созданной конструкции. Возникающая структура базируется на чрезвычайно сложной взаимосвязи многочисленных разноуровневых и многоэтапных мыслительных механизмов, образующих неразрывное органическое единство и взаимодействие со средствами языка. То, что мы называем ментальным и языковым конструированием действительности, Стивен Пинкер называет структурированием, а именно: «Расходятся же люди в том, как они структурируют эти факты» [Пин-кер 2013: 12]. Далее в работе автора встречаем: «То, что структурирование одного и того же события может привести к экстравагантному судебному процессу, свидетельствует, что сама природа реальности не предписывает нам, как она должна быть репрезентирована в мозгу людей» [Пинкер 2013: 13]. Определение одних и тех же событий в физических и ментальных терминах может быть обусловлено целью интерпретации в определенном ключе. Так, С. Пинкер приводит пример подобной двоякой интерпретации трагедии 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке двумя сто-
ронами, преследующими противоположные цели -адвокатами арендодержателя, определившими «"событие" в физических терминах (как два обрушения)», и страховыми компаниями, определившими «"событие" в ментальных терминах (как один заговор)» [Пинкер 2013: 11]. Слово, отображая таким образом феномен семантической диффузности, обладает потенцией к интерпретации в двояком преломлении - как физического и ментального термина. С практической точки зрения диффузность семантики может быть выгодной, являя собой фактор, способный реализовать прагматическую установку автора. В этом случае мы наблюдаем диффузность семантики как стратегию. Реализация фактора семантической диффузности становится особенно актуальной в судебных разбирательствах, политических дебатах.
Определенную форму «интерактивной» диф-фузности, предполагающую взаимодействие инициатора (автора) и реципиента, а также, что хотелось бы особенно подчеркнуть, манеру авторского самонаблюдения, самоинтеракции, мы наблюдаем в случае присутствия выражений, «переданных не полностью, а как бы намеком, с расчетом на узнавание: la haine dans l'amour; ... la propiete c'est le vol" [Цивьян 2001: 21]. Т.В. Цивьян в этом случае говорит об обычной для русской традиции манере пользования чужим языком «как фондом в тех случаях, когда в русском по разным причинам не находилось точного, в том числе, стилистического, эквивалента» [Цивьян 2001: 17]. Нам представляется существенным, что реализованные таким образом выражения могут отражать «обогащающую», «объемную» диффузность, способную актуализировать релевантную цепочку образов. Подобная диффузность дополнительно передает необходимую атмосферу не в ущерб информативности, а напротив, обладая аккумулятивным характером. Диффузность речи с вкраплением элементов на иностранном языке для создания объемности и соответствующей атмосферы, о которой мы повествуем, не имеет ничего общего с литературным приемом, предполагающим использование таких элементов для построения образа персонажа, не способного сосредоточиться и демонстрирующего «кавардак» мыслей. Т.В. Цивь-ян констатирует такое проявление неуравновешенности душевного состояния кн. Николая Ивановича в «Дядюшкином сне» [Цивьян 2001: 23]. Подобные примеры вкрапления элементов на иностранном языке, мыслимые нами как отражатели авторской рефлексии, в какой-то степени его самоинтеракции, нередки в научных текстах в сфере лингвистики. К примеру:
1. «Эта двойственность переводит стихотворение из жанра путевых впечатлений и даже из жанра воспоминаний в иное пространство: туда, где создается imago loci со своим genius' ом» [Цивьян 2001: 39].
2. «Образ этот, в свою очередь, настолько клиширован, что, первоначально возникший ad usum externum, он становится органическим элементом самоописания в русской модели мира...» [Цивьян 2001: 38].
3. «С другой стороны, это не только и не просто описание увиденного, это своего рода reported speech..» [Цивьян 2001: 38].
Данные элементы проявляют также манеру авторской интеракции с аудиторией, ожидаемый им уровень восприятия принимающей стороной.
Рассматривая особенности рефлексии в ментальном и языковом конструировании действительности, необходимо затронуть тему компрессии: «Компрессия - не только лишь языковой прием, способ содержательно-выразительной организации мысли, а, прежде всего, один из ментальных механизмов организации действительности» [Леонтьева 2009: 23]. Ввиду того, что ментально-языковая организация действительности понимается нами как отличающаяся компрессив-ной природой, семантическая диффузность представляется нам сопутствующим феноменом ментального и языкового конструирования действительности. Явления диффузности и компрессии способны находить точки пересечения: «Восприятие дискурса как внутренняя работа языкового сознания и участие в нем (дискурсе) также включает механизмы, отличающиеся компрессивной природой, поскольку присутствует избирательность: не всегда требуется прибегать к четкости понятий. Ведь человеческому мозгу свойственна способность оперировать нечеткими понятиями» [Леонтьева 2009: 25]. Более существенным представляется разграничение понятий диффуз-ности и компрессии, между которыми, как мы считаем, не существует абсолютного знака равенства. Отправным механизмом компрессии является тенденция к экономии средств выражения значения, безусловно, не исключающая при этом потенцию к компрессии ментально-языковой организации действительности. Под явлением диф-фузности в широком смысле мы подразумеваем сложный, многогранный феномен, отражающий не только размытость, приблизительность и недо-пределенность средств внешней символизации, например, реализуемых в рамках слова, но и диффузность как вербально-когнитивное орудие
интеракции, в том числе самоинтеракции. Применительно к понятию диффузности в данном научном контексте мы выделяем ряд факторов, способствующих ее становлению, а также внешнюю и внутреннюю формы ее проявления. Равно как и феномен компрессии, мы выделяем понятие диф-фузности в узком и широком смысле в зависимости от критериев ее проявления. Факторы возникновения семантической диффузности мы подразделяем на первичные и вторичные. К первичным мы относим компрессию как глубинную предпосылку семантической диффузности.
Ментально-языковая рефлексия в процессе приобретает особый смысл, являя собой как одну из предпосылок семантической диффузности в рамках определенной формы, допустим, как было отмечено выше, в рамках слова как средства «внешней символизации», так и отражая, в том числе, имманентную природу семантической диффузности в рече-мыслительной практике. Важно подчеркнуть, что, повествуя о ментально-языковой рефлексии в процессе, мы не имеем ввиду только внутренний план смыслоформирования и смыслоформулирования, подразумевая разные стадии речемыслительной деятельности, как-то: процесс построения образа результата действия, процесс смыслового программирования речемыслительного действия и процесс реализации смысловой программы речемыслитель-ного действия [Залевская 2005: 39], а также процесс последующего отражения воспринимающей стороной. В этом смысле актуально процитировать О.М. Медушевскую: «В одном понимании текст вполне реален и даже материален, как черновик или беловик рукописи, в другом - это некий вектор движения в информационном пространстве произведения, процесс преобразования первоначального импульса интерпретатором...» (цит. по: [Пономаренко 2005 URL: http://www.dsHb.net/jazyko-znanie/simmet-rija-asimmetrija-v-lingvistike-tekstahtm]). Данное понимание близко к нашему видению рефлексии в движении как развивающегося действия в рамках ментально-языкового конструирования действительности, отличающегося диффузным характером. Элементы языкового воплощения, уже обросшие многоуровневым пониманием и самим автором, и предполагаемой аудиторией, формируют диффузный образ, способный передать инициируемое автором содержание в правильном, по его мнению, формате, одновременно отражая уровень и характер его состоявшейся рефлексии. Воспринимающая сторона в момент погружения в инициированное пространство, созданное автором, также создает мыслимое ею верным отражение.
Особенности функционирования мыслительных процессов, связанных с построением языкового действа, соотносятся, с одной стороны, с принципами упорядочения многогранной информации в ходе отбора логичного и ситуативно маркированного варианта, а с другой стороны, отражают процесс рефлексии с определенной долей интуитивного, индивидуального, поискового. Диффузный характер ментального и языкового конструирования действительности как своеобразие авторской рефлексии следует рассматривать в двойном преломлении: диффузность способна не только актуализировать не инициированные автором смыслы, а лишь мыслимые получателем таковыми, но и повышать информационный уровень, обогащать план содержания, продуцировать иные, новые смыслы именно ввиду диффузной формы представления. Кроме того, линия активной авторской позиции, автора как инициатора и координатора, становится все же возможна ввиду общности картины мира, ассоциативной емкости слов-актуализаторов необходимого плана содержания и релевантной цепочки образов [Леонтьева 2014: 116]. Особенно актуальной диффуз-ность представления через размытость построения образа, его пунктиры, а не четко очерченные линии становится при построении описания. Здесь становятся актуальными исследования пространства текста, манеры авторских перечислений. Точку зрения, схожую с нашим видением данной способности диффузного (выборочно и ограниченно актуализированного) представления перечислений, мы находим в работе Т.В. Цивьян: «"лишняя" информация может снижать информационный уровень в данной точке текста» [Цивьян 2001: 42]. Такая манера представления обладает потенцией к более активному развертыванию релевантной цепочки образов.
Современные исследования в области лингвистики отличаются интегративным характером анализа, многоаспектным углом зрения при построении научной рефлексии над проблемой, что, несомненно, влияет и на формирование лексикона научного описания в рамках лингвистики. Интересные особенности можно выявить при наблюдении случаев употребления слова «сущность» в формах единственного и множественного числа в научных лингвистических текстах. В исследовании Л.П. Ковальчук на тему русского сказочного дискурса выявляем следующие примеры:
1) общее пространство отображает сходные сущности/элементы исходных пространств» [Ко-вальчук 2014: 17] = элементы;
2) «... были выявлены сущности каждого исходного пространства» [Ковальчук 2014: 17] = признаки;
3) «. внесем его в список основных женских сущностей» [Ковальчук 2014: 18] = характерные черты. Данный пример отображает выход за рамки только лишь научного лингвистического описания. Тем не менее, само слово «сущности» не скрывает оттенок научного стиля в данном значении;
4) «. приведенные примеры свидетельствуют о полном переносе сущностей полученного исходного пространства» [Ковальчук 2014: 19] = особенности, признаки, характерные черты.
Зафиксированное в данном научном контексте слово «сущность», хотя и является синонимичным по отношению к таким словам, как: «особенность», «признак», «характерная черта», раскрывает тенденцию к глубокой рефлексии автора научного текста, поиску им оптимального способа передачи научной мысли, своего рода «неудовлетворенность» выбором традиционного синонимичного варианта, а также демонстрирует уклон в когнитивное русло научных исследований со своим языковым инструментарием.
5) являясь «сторонами одной и той же сущности - этического смысла» [Полонская 2008: 7].
В данном примере мы наблюдаем другой компонент значения слова «сущность», проявленный в научном лингвистическом контексте как «явление, феномен, аспект». Мы воспринимаем данное слово уже не как элемент, компонент, часть, а целое. Данная трактовка слова в большинстве случаев является более привычной, давно сложившейся в рамках общего разговорного дискурса, а также в научном дискурсе в сфере ряда наук.
6) когнитивная сущность концепта [Савой-ская 2014] - природа.
7) «На этом пути возникали иррациональные трактовки внутренней формы, ее мистификация как некой сущности, не поддающейся иррациональному определению» [Иванов 2012: 29] = понятие.
Что касается особенности употребления слова «образование» в научном лингвистическом тексте, у Ковальчук Л.П. находим следующие примеры:
- «Исходные пространства - это независимые друг от друга ментальные образования, символизирующие различные явления и понятия» [Ко-вальчук 2014: 16];
- «диахроническое развитие которого приводит к образованию нового ментального образо-
вания, или бленда» [Ковальчук 2014: 19] - данный пример представляется особенно интересным ввиду того, что слово «образование» встречается в двух вариантах употребления, демонстрирующим разную семантику: 1) «возникновение, формирование или создание чего-либо» и 2) то, что возникает, возникло в результате какого-либо процесса».
Идея многомерности прослеживается как тенденция в рамках научных исследований феноменов различных направлений лингвистики. Во многих случаях подобный угол зрения обозначен однокоренным определением «многомерный». Как-то: «многомерная симультанная структура» (о концепте), «многомерная индивидуальная картина мира», «многомерная система связей слова». Также выявляются синонимичные варианты: «мультифакториальный метод», «всесторонний многоплановый анализ», 'multifactorial analysis'.
Идея диффузности при анализе явлений в сфере лингвистики вербально проявляется в рамках использования слова «диффузность», не выступающим в качестве четко зафиксированного термина в этой области, однако достаточно часто фигурирующим в научных лингвистических текстах. Само слово, таким образом, актуализирует черты семантической диффузности. Подразумевая под диффузностью сложный лингвистический феномен, мы интерпретируем его не только лишь как неполноту, размытость и неясность вербальной репрезентации, а как глубокое многогранное явление в ментальном и языковом конструировании действительности. Следующие примеры употребления слова «диффузность» в рамках научного лингвистического дискурса обнаруживают разные грани данного феномена, существенные для его понимания и толкования.
1. «Мышление человека сохраняло черты диффузности и нерасчлененности» [Курбатова 2014: 75]. В данном примере в ходе объяснения влияния периода мифологического мышления на развитие языка слово «диффузность» употребляется в связке с нерасчлененностью, актуализирующей, таким образом, размытость, отсутствие четкости границ.
2. «Феномены стыда и гордости долгое время находились на периферии предметного поля гуманитарных наук в связи с диффузностью и многоаспектностью природы данных явлений» [Колмогорова 2014: 25]. Как видно из цитаты, диффузность способна предположительно актуализировать черты указанного выше значения размытости, отсутствия четкости границ, не ис-
ключая при этом и образа многоаспектности, объемности. Мы относим последнее также к интерпретации данного феномена.
Ключевые идеи, задействованные в современном научном дискурсе, в частности, в области когнитивной лингвистики, а именно: идеи многомерности и пространства, феномен диффузности, идея компрессивной природы ментального и языкового конструирования действительности отражают сложность взаимодействия научных, энциклопедических и языковых знаний в режиме симультанности и континуума, много-аспектность кооперации человека с окружающим миром, в том числе, в ходе мыслительной и рече-мыслительной деятельности.
Список литературы
Акройд П. Темза: Священная река / пер. с англ. Л. Мотылев. М.: Изд-во Ольги Морозовой, 2009.
Ахутина Т.В. Нейролингвистический анализ динамической афазии (к вопросу о механизмах построения связного грамматически оформленного высказывания). М.: Изд-во Моск. ун-та, 1975.
Выготский Л.С. Избранные психологические произведения. М.: Изд-во Акад. пед. наук, 1956.
Джеймс У. Принципы психологии. М.: Педагогика, 1991.
Залевская А.А. Психолингвистические исследования. Слово. Текст: Избранные труды. М.: Гнозис, 2005.
Зимняя И.А. Функциональная психологическая схема формирования и формулирования мысли посредством языка // Исследование речевого мышления в психолингвистике. М.: Наука, 1985.С. 85-99.
Иванов Н.В. Категория внутренней формы: критерии функциональной интерпретации» // Язык. Культура. Речевое общение. М.: Московский гуманитарный ин-т им. Е.Р. Дашковой, 2012. № 1. С. 28-34.
Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. Л.: Наука, 1972.
Колмогорова А.В. Эвристический потенциал видеокорпуса «родная речь»: практики материнского общения» для исследования концептуализации социальных эмоций в русском языковом сознании // Вопросы когнитивной лингвистики. 2014. № 2. С. 25-32.
Курбатова Н.И. К вопросу об общности метафорической номинации концепта ВРЕМЯ в английской и русской языковых картинах мира //
Вопросы когнитивной лингвистики. 2014. № 2. С. 75-78.
Ковальчук Л.П. «Смешение ментальных пространств «женщина» и «лиса» в русском сказочном дискурсе // Вопросы когнитивной лингвистики. 2014. № 2. С. 16-24.
Левицкий Ю.А. Проблемы лингвистической семантики. 2-е. изд. М.: Книжный дом «ЛИБРО-КОМ», 2009.
Леонтьева А.В. Компрессивная природа ментальных механизмов языковой организации и восприятия дискурса // Вестник МГОУ. Серия «Лингвистика». М.: Изд-во МГОУ, 2009. № 3. С. 23-26.
Леонтьева А.В. Проблемы семантической диффузности (на примере научного лингвистического текста) // Вопросы когнитивной лингвистики. 2014. № 3. С. 104-110.
Леонтьева А.В. Диффузность семантики слова при создании метафоричного объемного образа // Филологические науки: Вопросы теории и практики. Тамбов, 2014. № 12 (42). Часть 1. С. 116-118.
Пинкер С. Субстанция мышления: Язык как окно в человеческую природу: пер. с англ. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2013.
Полонская О.Ю. Эмоционально-этические концепты PRIDE и HUMILIATION в английском языковом сознании: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Иркутск, 2011.
Пономаренко И.Н. Симметрия/асимметрия в лингвистике текста: дис. ... д-ра филол. наук. Краснодар, 2005. URL: http://www.dslib.net/jazyko-znanie/ simmetrij a-asimmetrij a-v-lingvistike-teksta.html
Савойская Н.П. Новые направления в зарубежной когнитивной лингвистике // Вопросы когнитивной лингвистики. 2014. № 2. С. 83-89.
Сеченов И.М. Элементы мысли. СПб.: Издательский дом «Питер», 2001.
Цивьян Т.В. Семиотические путешествия. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2001.
Толковый словарь Ефремовой Т.Ф. URL: http://www.efremova.info/
A.V. Leontyeva
REFLECTION IN MENTAL AND LANGUAGE REALITY FRAMING: FACTORS AND ASPECTS OF DIFFUSIVENESS
The article considers reflection as well as self-reflection in mental and language reality framing. The author analyzes the key ideas viewed in modern scientific discourse, in cognitive linguistics in particular, videlicet: the ideas of a multifactor approach and space, the phenomenon of diffusiveness, the idea of a compressive nature of mental and language reality framing. The author used linguistic scientific texts as a basic research material to reveal the ground and aspects of diffusiveness within mental and language framing.
The linguistic analysis enables the author to interpret diffusiveness as a many-sided phenomenon being able to function as a strategy and enrich the content due to its compressed and limited format of representation and the selection of content words of a great associative value. The ideas considered reveal the complexity of scientific, encyclopedic and language knowledge cooperation in its simultaneous and continuum mode within interaction and self-interaction, multidimensional interrelationship of man and reality within mental activity and speech.
The scientific conclusions may be applied to linguistic theory, cognitive linguistics in particular and further research with the focus on mental spaces, text space, introspection, discourse and language interaction.
Key words: semantic diffusiveness, diffusion, reflection, self-reflection, mental and language framing, interaction, self-interaction, multifactor approach, space.
