Научная статья на тему 'Речеповеденческий аспект проклятий в немецкой лингвокультурной общности'

Речеповеденческий аспект проклятий в немецкой лингвокультурной общности Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
427
71
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Речеповеденческий аспект проклятий в немецкой лингвокультурной общности»

Глушак В.М.

Сургут

РЕЧЕПОВЕДЕНЧЕСКИЙ АСПЕКТ ПРОКЛЯТИЙ В НЕМЕЦКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРНОЙ ОБЩНОСТИ

Проклятие - это речевой акт, который принадлежит к сфере вербальной агрессии и представляет собой желание зла другому лицу, как правило, со ссылкой на сверхъестественные силы. В данной статье приводятся характерные черты1 данного речевого акта и особенности его употребления подростками и взрослыми людьми в немецком языке. Данные речевые образцы! агрессивного поведения удачно вписываются в категориальное поле экспрессивности в понимании таксономии речевых актов. Однако в отличие от агрессивных речевых актов, к каковым мы1 относим проклятия, прочие экспрессивные речевые акты (благодарности, поздравления, сочувствие, выражение чувств и т.п.), с самого начала эксплицитно выражают эмоциональное состояние говорящего. Иллокутивная сила этого класса речевых актов направлена на выражение непосредственного психического состояния, которое указывает на пропозициональный смысл представляемого положения дел. В вербальной агрессии подобное не может иметь место, так как здесь пропозициональный смысл необязательно связан с реальным положением дел (Например, если кто-то желает кому-то «отправиться к черту», то, во-первых, пропозициональный смысл не соотносится с положением вещей, а лишь обозначает желаемое событие, и, во-вторых, это событие связано с психическим состоянием говорящего не семантически, а прагматически, так как

психическое состояние является причиной этого высказывание и будет не всегда эксплицироваться). Высказывания в рамках агрессивных речевых актов являются, как правило, идиоматичными, и из этих идиом слушающий сам делает заключение о психическом состоянии говорящего, но не всегда о причине его агрессивного поведения. Причинные связи между психическим состоянием и высказыванием очень редко вербализуются. Так, следующее агрессивное высказывание «Du bist ein Arsch» будет выглядеть неестественно, если к нему добавить причину, побудившую сделать подобное высказывание - «Da du alles falsch machst, nenne ch dich deswegen ein Arsch». Иногда возможны пропозиции, следующие друг за другом и не связанные причинными коньюнкторами (weil da, darum, deshalb и т.п..), например:

Du Arsch, du machst alles falsch!

Steh' nicht blöd rum, wenn ich da bin, du Pennerl

Суммируя взгляды наиболее авторитетных авторов по проблемам экспрессивных речевых актов, мы определили положения, которые действительны для агрессивных речевых актов:

- выражение актуального агрессивного состояния говорящего, обусловленного сторонними лицами или событиями, однако пропозициональное содержание этого выражения не обязательно должно относиться к возбудителям агрессивного состояния говорящего;

- возможность как эксплицитного («Du nervst mch so sehr!»), так и имплицитного (посредством взаимодействия лексико-фразеологических, лексико-синтаксических, просодических и контекстуальных элементов) выражения актуального агрессивного состояния;

- искренность или откровенность выражения психического состояния говорящего;

- выражение враждебной установки говорящего по отношению к другому лицу, чаще всего с целью нанесения вреда имиджу оппонента.

Одним из самых дискутируемых вопросов по проблематике вербальной агрессии является вопрос направленности и интенциональности агрессивного речевого акта. Большинство авторов склонны приписывать акту вербальной агрессии целенаправленную, причиняющую вред интенцию [см. напр. Sager, 1988: 139]. (Для наглядной демонстрации своей позиции по данной проблеме С.Ф. Загер приводит один пример, в котором утверждает, что насмешка, которая не распознается и не воспринимается другим участником коммуникации как таковая, не является при таких обстоятельствах насмешкой [Sager, 1988: 145]). Если такая интенция не является очевидной из речи агрессора, т.е. не содержит определенные коммуникативные конструкты, а значит не может соответствующим образом влиять на жертву, то реализация вербальной агрессии не может считаться для него успешной. Свен Фредерик Загер определяет для аспекта агрессивного поведения агрессора следующие функции: желание причинить вред оппоненту; создание отношений доминирования над оппонентом; демонтаж имиджа жертвы, который направлен на разрушение определенных социальных позиций и всякой возможности серьезного восприятия этой жертвы [Sager,1988: 194].

Дефиниции интенций, направленных на причинение вреда одного участника акта вербальной агрессии другому, находят своих противников, которые приводят контраргументы, чтобы доказать их несостоятельность. Так, К. Франк считает многие сексистские высказывания со стороны мужчин не приносящими ущерба, т.к. они направлены на нанесение вреда женщине не интенсионально, а «хабитуализированно» (habitualisiert). Термин «хаби-туализированно» понимается здесь как нечто, сказанное по привычке, в силу определенных клише или ритуалов. В таком случае, когда определение вербальной агрессии привя-

зывают к интенции нанесения вреда, то структурные, а вместе с тем зачастую больше не воспринимаемые формы насилия, следовательно, не могут обозначаться как агрессия [Frank, 1992: 11].

Использование агрессивных речевых актов подростками и молодежью в своих конфронтационных беседах отличается в некоторых случаях от их употребления в речи прочих возрастных групп. Прежде всего, это выражается в различии выбора фразем и лексем, а также в использовании различных междометий, частиц и разделительных сигналов, так как одни и те же языковые единицы могут получать различные иллокуционные модификации в речи представителей разных социальных и возрастных групп. Подростки и молодежь очень часто используют отдельные языковые средства с совершенно другими коммуникативными целями, нежели взрослые.

В 80-е - 90-е годы XX века наблюдался повышенный интерес к теории речевых актов. Экспрессивным речевым актам уделялось сравнительно мало внимания. Работы, посвященные агрессивным высказываниям как отдельным видам речевых актов, составляют немногочисленное количество. Более того, исследований речевых актов в социолингвистическом русле практически не проводилось. В дальнейшем мы попытаемся произвести дефиницию речевого акта «проклятие» и выяснить особенности употребления его в речи взрослый людей и подростков.

Проклятие представляет собой желание зла другому лицу, как правило, со ссылкой на сверхъестественные силы. Вера в сверхъестественное, будь то Бог или черт (1), является необходимой предпосылкой проклятия, иначе высказывание будет трактоваться как нереальное желание (2):

1. Dass dich Gotts Blitz schlüge!

2. Dass dich der Blitz schlüge!

Проклятия обычно направлено в будущее, а тот, кто проклинает, исходит из того, что его желания исполнятся благодаря силам, к которым он взывает. При этом он апеллирует к суеверию или религиозности оппонента, который должен испугаться от осознания возможности исполнения посланного на него проклятия. Сильно впечатлительные и суеверные люди, как правило, воспринимают проклятия в свой адрес серьезно и могут трактовать любое случившееся несчастье как реализацию проклятия, посланного на них однажды каким-либо лицом (В русской традиции существует понятие «сглаза», когда череда неудач или болезней воспринимается «пострадавшим» как результат проклятия завистливых людей, тайно желаемых «злопыхателем» или однажды высказанных им в процессе словесной перепалки с «пострадавшим».). Очень часто высказывания, которые не соотносятся со сверхъестественными силами, также могут восприниматься как проклятия. В специальной литературе проводится дифференциация понятия «проклятие», а вместе с тем и выделение двух разных типов речевых актов. В случае, когда желания зла другому человеку связывается с магическими силами, речь идет о проклятии. В случае с нереальным желанием, т.е. с желанием без апелляции к сверхъествественным силам, следует говорить о проклинании (В отличие от немецких терминов „das Verfluchen“ и „das Fluchen“ в русском языке трудно подобрать подходящие существительные. Однако, на уровне выражения действия можно провести разграничение этих двух речевых актов более отчетливо. Первый тип обозначает «проклинать кого-либо» или проклятие, второй тип - «клясть кого-либо» или проклинание).

В современном информационном обществе проклятия как речевые акты теряют свою значимость. По сравнению с более ранними историческими этапами развития общества

вера людей в высшие внешние силы либо ослабла, либо полностью исчезла (Несмотря на все более усиливающуюся материализацию человеческого миропонимания и в настоящее время иногда прибегают к проклинанию как средству давления. Так, например, известны случаи, когда люди получали по почте серийные письма (как правило, от тоталитарных сект), в которых давались требования выполнить то или иное действие. В случае отказа от их выполнения проводились угрозы совершения чего-либо ужасного посредством сверхъестественных сил. Франц Кинер описывает еще один вид писем-угроз [Kiener, 1983: 220], которые можно встретить в молодежной среде и часто рассылаемые по интернету. Таким письмам авторами приписывается некое святое свойство и указывается, что их необходимо переписать много раз и переслать дальше своим друзьям и знакомым. В случае, если «святое письмо» будет порвано или не разослано дальше, то приводится угроза проклятия неисполнителя. Надеясь вселить страх посредством писем-угроз, их авторы исходят из того, что адресаты будут верить в содержание таких писем). Если же проклятия и используются в агрессивной коммуникации, то подавляющее большинство составляют проклятия без веры в высшие силы, а точнее - проклинания.

Проклятия пускаются говорящим в ход тогда, когда он испытывает чувство собственного бессилия из-за реальной потери влияния на ход протекания событий, а также из-за невозможности сделать противника ответственными за свои несчастья и страдания, а вместе с тем из-за невозможности привести его тоже в агрессивное состояние [ср. Kiener, 1983: 228; Montagu, 1967: 52].

Посылаемые проклятия действенны лишь в том случае, если проклинаемое лицо верит в магические сверхъестественные силы. В своем онтогенезе ребенок проходит различные этапы формирования отношения к магическим действиям. Как пишет X. Штрайх [Streich, 1961: 67-77], с младенческого возраста ребенок усваивает, что он, выполняя определенные действия («колдовать»), может «магически» воздействовать на окружающих его людей («высшую власть») и тем самым добиваться исполнения своих желаний. Крик является тем основным действием, которое «заклинает» мать пойти навстречу желаниям ребенка. Большинство детей учится в дальнейшем добиваться исполнения желаний своими силами. Однако, в особо безнадежных ситуациях некоторые продолжают искать выход в старом «волшебном средстве», прибегая к типичным для раннего детского возраста формам выражения гнева и злости - ругани и проклинаниям.

На определенном этапе ребенок начинает понимать, что он не всесилен и его «магические заклинания» начинают давать сбои. Происходит ломка магических элементов в мировоззрении ребенка, когда он осознает, что нет никаких пасхальных кроликов, Санта-Клауса, добрых фей, страшных монстров и прочих. Позднее ослабевает авторитет родителей, которые в раннем детстве были для него всемогущими. Если ребенок воспитывается не в религиозной семье или не осознает свою отнесенность к тому или иному религиозному течению, ослабевает или полностью исчезает магическая сторона его мировоззрения. Тем не менее, магическое в образе мышления может всплывать у взрослых людей, даже у тех, кто отвергает всякие суеверия и высмеивает любые оккультные действия. Как правило, это происходит в безвыходных ситуациях или в состоянии аффекта.

Анализ имеющихся в нашем распоряжении корпусов с образцами вербальной агрессии показал, что подростки и молодежь практически не используют проклинания, связанные с верой в магические силы. В редких случаях встречаются обычные проклятия. В результате опроса немецких и русских подростков на предмет употребления ими проклинаний в своей речи выяснилось следующее. Дети и подростки, находящиеся в состоянии

аффекта из-за осознания своего собственного бессилия (особенно это касается мальчиков), переходят, как правило, к физическому насилию. Употребление проклятий выглядело бы, по их мнению, смешным и дало бы1 повод сопернику утвердиться в слабости говорящего. Чем младше подросток, тем очевиднее физическое насилие в качестве развязки подобной тупиковой ситуации. В случае, если подростки не прибегают к физической агрессии, они используют обычные проклятия или непристойные ругательства, которые призваны в самой грубой форме оскорбить личность противника.

Немецкий язык располагает некоторыми синтаксическими возможностями для формулирования как проклинаний магического характера, так и обыкновенных проклятий. Самой распространенной конструкцией для проклинаний является отнесенность к будущему времени посредством временных форм презенса или футурума в сочетании с конъюнктивом, модальными глаголами sollen и mögen или в составе придаточного определительного предложения с dass, например:

Gebe Gott, dass du dich erhängest!

Gott möge deine Seele in die Hölle bringen!

Soll dich der Teufel holen!

В исследуемых нами корпусах языка молодежи не обнаружено данных конструкций, которые призваны выражать в первую очередь проклинания на основе веры в сверхъестественное. Дети и подростки, как правило, употребляют императивные формулы, обозначающие обыкновенные проклятия и часто представляющие собой идиоматические выражения:

Lass dich für immer verschwinden!

Geh zum Teufel!

Проклинания в виде повелительных формул (3) по своей грамматической форме и лексическому составу могут совпадать с образцами, относящимися к речевому акту отражения нападения или защиты (4), и разграничит их можно лишь благодаря контекстной ситуации:

3. Ich kann es nicht mehr ertragen. Geh zum Teufel mit deinen doofen Ettern.

4. A: Ja du bist wieder zu blöd zu allem.

B: Geh zum Teufel, Idiot! Lass mich in Ruhe!

Еще чаще, чем императивные конструкции, употребляются безличные предложения, которые, как правило, усекаются, лишаясь безличного подлежащего и вспомогательного глагола, если речь идет о сложной временной форме или о составном сказуемом. Таким образом говорящий посылает проклятие скорее не на конкретное лицо, а на результат действия, к которому это лицо причастно. К безличным эллипсам прибегают в тех случаях, когда стараются по каким-либо причинам не переходить на оскорбление личности, например:

Verdammt noch mal!

Verdammte Scheiße!

Речь детей и подростков в большей степени, чем речь взрослых, изобилует угрозами, которые также представляют собой особый вид проклятий. Угроза - это предваряющая фаза физического насилия и обозначает не просто желание зла оппоненту, а предупреждение о применении физической силы, если противник и дальше будет совершать действия, наносящие ущерб имиджу говорящего. Угроза может содержать в себе указание на конкретную репрессивную меру (5), преувеличенную репрессивную меру (6) и метафоричное описание репрессивных мер (7):

5. Wenn du mich wieder anmachst, gibt es Schlägere!!

6. Wenn du so was noch mal machst, ich bringe dch um!

7. Ich mache dir die Hölle heiß!

В агрессивной интеракции возможны такие формы проклинаний, в которых сам проклинаемый выступает роли источника или исполнителя проклятия самого себя. Такие формы оформляются в виде повествовательных предложений в изъявительном наклонении и призваны имплицитно, но в утвердительной манере показать противнику, что он уже проклят, и это проклятие на нем останется. Проклятие проявляется в характеризации противника, которая производится экспрессивными лексическими средствами. Эти лексические средства имеют негативную коннотацию и свидетельствуют о существенном нанесенном ущербе имиджу противника. Подобные высказывания произносятся более низким тоном, чем все остальные виды проклинаний, и характеризуются уплотненным акцентуированием, например:

Solche Typen wie du bleben immer Looser in diesem Leben.

Du bist ein Idiot und hier hilft nichts mehr.

Среди проклятий можно выделить еще один тип, который этимологически восходит к самопроклятиям для подкрепления обещаний или клятв. Самопроклятия, основанные некогда на вере в сверхъестественные силы, в современном немецком языке приобрели характер гневного упоминания святых имен, нечестивых существ, а также непристойностей, которые, однако, не подразумеваются серьезно, например:

Gott verdamm mich!

Самопроклятия представляют собой в настоящее время десемантизированные элементы, сопровождающие говорящего, который находится в состоянии аффекта. В отличие от других видов проклинаний и проклятий, которые направлены на нанесение урона имиджу противника, а вместе с тем и утвердить свою доминантную позицию в интеракции, са-мопроклятие свидетельствует об обратном. Актуальный нападающий не видит эффективности своей агрессии и чувствует себя поэтому уязвленным.

Таким образом, проклятия являются агрессивными речевыми актами, которые можно разделить на как собственно проклятия и проклинания. В проклятиях и проклинаниях говорящий и субъект предицирующего действия чаще всего не совпадают. Выполнение этих действий говорящий «перекладывает» на третьих - будь то магические, сверхъестественные силы или конкретное лицо.

ЛИТЕРАТУРА

1. Frank K. Sprachgewalt: Die sprachliche Reproduktion der Geschlechterhierarchie. Elemente einer feministischen Linguistik im Kontext sozialwissenschaftlicher Frauenforschung. - Tübingen, 1992.

2. Kiener F. Das Wort als Waffe: zur Psychologie der verbalen Agression. - Göttingen, 1983.

3. Montagu A. The anatomy of swearing. - London, 1967.

4. Sager S.F. Reflexionen zu einer linguistischen Ethologie. - Hamburg, 1988.

5. Streich H. Zauberei und Realisierung. In: Jahrbuch für Psychol., Psychother. u. Med. Anthrop. N8, 1961. - pp. 67-77.

© Глушак В.М, 2005

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.