CC BY
206
УДК 321.01
Вестник СПбГУ. Сер. 6. 2013. Вып. 2
Т. А. Орлова
РЕАЛИЗМ К. ПОППЕРА:
К КРИТИКЕ МЕТОДОЛОГИИ СОВРЕМЕННОЙ СОЦИОЛОГИИ
На континенте наиболее влиятельные направления философии и политической философии основываются на ницшеанской философской традиции. Общей их особенностью является недоверие к методу в философии, что проявляется в установках разных континентальных школ, начиная с требования усиления иррационалистических установок в экзистенциализме и кончая полным релятивизмом в постмодернизме. Выделение аналитической и континентальной традиций не предполагает связи с географическими категориями. Аналитическая англо-американская традиция очень многим обязана немцу Г. Фреге, а также австрийцам Ф. Брентано и К. Попперу. «Тем не менее это различение в основном работало. На одной стороне располагалась франко-немецко-итальянская философия, которая концентрировалась вокруг Хайдеггера, Сартра, Ясперса, была пророческой по своему стилю и даже при атеистических конечных выводах считала центральными вопросы, которыми занималась теология. Ее союзницей была литература, а не наука» [1, с. 20]. Представители аналитической традиции полагают, что они являются наследниками философии Просвещения. Особое значение они придают понятию «метод» в философии, подчеркивая свою роль наследников идеалов философского исследования Юма, Канта, Бентама и Милля. Философы-аналитики «традиционно держат дистанцию с такими представителями романтической философии, как Руссо, Гердер, Гегель и ранний Маркс, и с такими дисциплинами, как, например, социология или антропология, испытавшими влияние этих философов» [2, р. 5]. В классической работе «История западной философии» Б. Рассел пишет о ключевых различиях двух философских традиций. Философы, занимающиеся логическим анализом, пишет Рассел, «откровенно признают, что человеческий интеллект не способен дать окончательные ответы на многие очень важные для человечества вопросы, но они отказываются верить в существование некоторого "высшего" способа познания, с помощью которого мы можем открывать истины, скрытые от науки и разума» [3, с. 953]. Разрыв же между британской и континентальной философией, утверждает Рассел в книге «Мудрость Запада», никогда еще не был так заметен, как сегодня, и обе стороны полагают, что другая сторона и вовсе философией не занимается. Философский иррационализм, по его мнению, особенно заметен в экзистенциалистских учениях Франции и Германии [4]. В области философской эпистемологии и методологии социально-гуманитарного знания представители континентальной философии не ставили своей целью выработку метода. Эта позиция в отношении континентальной философии традиционно разделяется англо-американскими философами. Например, Дж. Пассмор дает такую оценку одному из наиболее влиятельных направлений континентальной философии: «...структуралисты, по сути, часто сознательно высказываются неясно или хранят
Орлова Татьяна Александровна — Санкт-Петербургский университет, факультет политологии, кафедра теории и философии политики, ассистент, кандидат политических наук; e-mail: Tatjana_fil@ mail.ru
© Т. А. Орлова, 2013
82
полное молчание именно по тем эпистемологическим и онтологическим проблемам, которые стремятся прояснить англо-американские философы. Так происходит, когда обсуждаются вопросы об онтологическом статусе языка, о его взаимосвязи с "миром" и о том, в каком отношении он находится с конкретными речевыми актами» [1, с. 35]. Полное неприятие континентального типа философствования в аналитической традиции было связано с тем, что на континенте философия превращалась в литературную критику, которая не имеет ничего общего с задачами философии. Для подтверждения этого положения можно привести цитату из работы Дж. Пассмора: «Что же в таком случае есть структурализм? На этот вопрос ответить непросто, как непросто было определить "экзистенциализм". Порой испытываешь соблазн воспользоваться определением, которое дал Энгельс гегельянству: "Собрание слов и оборотов речи, не имеющее иного конструктивного назначения, как оказаться под рукой в нужное время, когда отсутствует мысль и положительное знание". Довольно легко распознать характерную для структуралистов терминологию — "структура", "знаки", "различия" — и их иносказательный, изысканный стиль с явной антикартезианской склонностью к неясному и неразличимому. Значительно труднее сформулировать основные принципы структурализма или хотя бы указать, кого же считать структуралистом» [1, с. 35]. Во многом такие «антифилософские» посылки возникли как реакция на позитивизм в области знания о человеке. Например, философская герменевтика первоначально оформилась как особый метод «наук о духе» в противоположность характерным методам «наук о природе». Позитивизм всячески критиковали И. Берлин, Х. Арендт, Т. Адорно и М. Хоркхаймер. Известна оценка К. Поппером таких направлений, как фрейдизм и марксизм, сочетание которых стало весьма популярным в методологических изысканиях представителей различных философских традиций современной философии. Диалектическую логику Поппер полностью отрицает, а Фрейда он сравнивал с астрологами и иными псевдоучеными [5, с. 169]. Феноменологию Поппер также называл ненаучной методологией, страдающей аристотелевстким эссенциализмом в своем стремлении к пониманию сущности вещи посредством интеллектуальной интуиции.
Спор о методе социально-гуманитарного знания является одной из интереснейших и, разумеется, нерешенных проблем. Будет весьма полезным кратко воспроизвести основную логику этой полемики. Работы Поппера, посвященные проблеме методологии социально-гуманитарного знания, не являются чем-то отдельным от его общей философской теории, которую принято называть теорией критического рационализма. Как и других участников спора о методе, Поппера интересует проблема использования в области «наук о духе» методов естественных наук. В самом первом приближении всех участников спора можно назвать сторонниками либо пронатуралистических, либо антинатуралистических теорий (в зависимости от того, считаются ли возможным применение методов физики к социальным феноменам). Полемика между представителями этих двух направлений и логика этой полемики является общей для представителей той области знания, которую можно назвать социально-гуманитарной. Пример такого спора — известная полемика по поводу метода между экономистами Дж. Кейнсом и Я. Тинбергеном. Дж. Кейнс выступал против применения методологических принципов естественных наук к экономическим феноменам, сравнивая статистику с алхимией. Конечно, его подход отличался от мейнстрима в экономической науке того времен. За применение математических методов выступали, в частности, Дж. Нейман и О. Моргенштерн, которые в своей классической работе «Теория игр и экономическое поведение» приводят массу аргументов против
83
невозможности измеримости и формализации в экономической науке. Для того чтобы утвердить возможность использования естественнонаучных методологий в экономике, можно привести пример из истории развития науки: «...по поводу отсутствия способов измерения большинства важных факторов достаточно сослаться на пример теории теплоты, который является наиболее поучительным; до развития математической теории возможности количественных измерений здесь были еще менее благоприятными, чем теперь в экономике» [6, с. 29]. Дело в том, что эмпирическая основа экономической науки еще очень далека от нужного уровня (в сравнении, например, с физической наукой в то время, когда была достигнута ее математизация). Поэтому серьезных оснований для дискредитации статистико-экономических исследований не должно быть: «. в самом деле, решающий перелом, который произошел в физике в XVII веке (особенно в механике), был возможен единственно благодаря предшествующему развитию астрономии. Он опирался на несколько тысячелетий систематических астрономических наблюдений, достигших апогея в таком несравненном наблюдателе, как Тихо Браге. Ничего подобного в экономической науке не происходило» [6, с. 30]. Ряд примеров из области истории науки показывают ложность утверждения, что социальные феномены, по сравнению с физическими, столь уж обширны и не поддаются измерению. Путем накопления наблюдений и использования математического аппарата (теория множеств, теория вероятностей, теория функций, теория дифференциальных уравнений, вариационное исчисление и т. д.) создается возможность для понимания феноменов и, более того, прогнозирования. Такова позиция сторонников метода формализации. Этот беглый взгляд на характер споров в экономической науке показывает, что сходные методологические проблемы актуальны для всей области социально-гуманитарного знания. Сторонников естественнонаучных методов Поппер обычно называет «заплутавшими натуралистами». В качестве примера тут можно привести теорию М. Вебера, одну из первых сциентистских теорий в социологии. Проблема весьма очевидна — «заплутавший натурализм» составил себе ложное представление о методе естественных наук. Это представление очень влиятельно, и именно оно определяет характер споров о методе в социально-гуманитарном знании. Оно строится на представлении, что естественные науки пользуются индуктивным методом и формулируют объективные выводы.
Поппер не раз отмечал в своих работах, что, к сожалению, в социальных науках одержали победу как раз «заплутавшие натуралисты». Эта победа стала очевидной после второй мировой войны, когда отношения между теоретической социологией и антропологией «перевернулись»: «Социальная антропология из прикладной дескриптивной дисциплины была повышена в ранг фундаментальной науки, а антрополог из скромного и несколько близорукого полевого работника был возведен в ранг дальнозоркого и глубокого социального теоретика и глубинного социального психолога. Теперь бывший социолог-теоретик должен быть счастлив найти применение в качестве полевого работника и специалиста с задачей наблюдать и описывать тотемы и табу белых туземцев в странах Западной Европы и Соединенных Штатах Америки» [7, с. 303]. Победа псевдонаучного метода является победой индуктивных методов. В отношении требования объективности научного знания псевдоученые опять идут по ложному пути, поскольку объективность, как в естественных науках, так и в социальных, зависит от критической проверки теории в дискуссии. Требование объективности есть требование истинности. Единственным критерием истинности высказывания является его соответствие реальному состоянию дел. Это классическое положение реализма.
84
Критический рационализм Поппера предполагает неприятие обеих позиций. Вопрос о методе социальных наук, разумеется, есть часть теории в области философии научного знания. Поппер пишет: «...позиция методолога будет зависеть также и от его представлений о методах физики. Я уверен, что это последнее — самое важное. Корни многих серьезных ошибок в методологических дискуссиях мне видятся в широко распространенном непонимании методов физики. В особенности, я полагаю, эти ошибки проистекают из неправильной интерпретации логической формы физических теорий, методов их проверки и логической функции наблюдения и эксперимента» [8, с. 5]. Обе методологические установки предполагают историцизм, который ответствен за неудовлетворительное состояние теоретических наук об обществе. Антинатуралистические теории утверждают невозможность изучать феномены духа так, как физики изучают явления внешнего мира. Это позиция многократно озвучивалась. Необходимо провести различие между «пониманием» и «объяснением», где «понимание» мыслится как приоритетная установка в вопросах гуманитарного знания. Логику развития или историю сообщества, феномена можно реконструировать при условии использования метода понимания. Сильной стороной антинатуралистических теорий является принимаемый ими принцип эссенциализма, а «эссенциализм может быть принят на том основании, что он позволяет нам увидеть тождественность в изменяющихся вещах, но со своей стороны он дает некоторые сильнейшие аргументы в поддержку доктрины, согласно которой социальные науки должны принять исторический метод» [8, с. 20].
Эволюционная эпистемология Поппера предполагает отличный от разделяемого обычно взгляд на природу позитивизма. Поппер полагает, что «отбрасывать разницу между естественными и гуманитарными науками давно было модным и уже стало скучным. Метод решения проблем, метод предположений и опровержений применяется и теми, и другими. Он точно так же применяется при реконструировании поврежденного текста, как при построении теории радиоактивности» [9, с. 183]. Более того, в сциентизме можно обвинить и некоторых профессиональных историков, которые полагают, что нужно собирать исторические свидетельства и делать из них выводы. Это и есть неверный подход к проблеме сциентизма. Невозможно собирать свидетельства, если нет изначально какой-либо проблемы. Традиционный взгляд на эпистемологию предполагает, что познание начинается с собирания некоторых фактов и данных (т. е. с восприятий и впечатлений). По Попперу, знание начинается с проблем. В сущности, научная деятельность похожа на рациональную деятельность. В этом смысле целью науки является нахождение удовлетворительного объяснения для тех проблем, которые в объяснении нуждаются. Важно, что объясняемое должно быть истинным или приниматься за истинное (поскольку неприемлемо объяснять то, что является вымышленным).
Главной теоретической задачей для Поппера было решение скептической проблемы Юма, которая также называется проблемой индукции. Теорию познания, разделяемую традиционно философами, Поппер называет «бадейной» теорией: в нашем уме существуют лишь те знания, которые попали туда благодаря органам чувств. Юма интересовала проблема достаточного основания знания. Принятие же данной теории познания приводит к скептицизму: никакое количество опыта не позволяет сделать умозаключения о закономерностях. Разумеется, переход от случаев, встречавшихся в нашем опыте, к случаям, которых в нашем опыте еще не было, непозволителен. Обыкновенно, писал Юм, люди совершают подобный переход, следуя привычке или под влиянием верования. Принятая теория познания не может принять в качестве обоснования любой
85
теории повторяемость. Проблема индукции означает, что в основе нашего знания лежит иррациональное верование. Критический рационализм Поппера представляет собой вариант решения скептической проблемы. Центральным пунктом эпистемологии Поппера оказывается идея, которая имеет условное название «идея трех миров». «Мир 1» — это мир физических состояний; «мир 2» — мир осознанных состояний сознания, «мир 3» — это мир объективного мышления (мир теорий, книг, критического содержания споров и т. д). Теория познания, которую Поппер называет «бадейной», не знает о «мире 3». Это означает, что существенная слабость теории познания, основанной на здравом смысле, заключается в том, что она не делает различия между субъективным и объективным знанием. Иными словами, критическая проверка теории в автономном «мире 3» вообще в обычной теории познания не принимается. Эпистемология Юма, Канта, Рассела концентрируется на субъективном содержании сознания познающего. По Попперу, эпистемология должна изучать научные проблемы, теории, критические споры, т. е., напротив, изучать объективное мышление, которое есть «знание без того, кто знает: оно есть знание без субъекта знания» [9, с. 112].
В середине ХХ в. в философии науки имел место серьезный спор, который можно условно назвать спором о реализме. Речь идет о возникновении в западной философии науки нового направления — «исторической школы» (Т. Кун, П. Фейерабенд, Дж. Агас-си). Главным убеждением представителей этого направления было то, что история науки представляет собой смену концептуальных структур (парадигм, теорий, научно-исследовательских программ и т.д.). В ходе такой смены теоретических программ не происходит роста знания, поскольку количество знания, накопленное в период господства одной парадигмы, с необходимостью отбрасывается в момент появления новой. В 1962 г. была опубликована книга Куна «Структура научных революций», которая стала одной из многих работ, обосновывающих явно антиреалистические положения. Иными словами, наука рассматривается как историческое явление. Главный аргумент представителей «исторической школы» состоит в том, что история науки не дает нам никаких оснований верить в реальность «неизменных сущностей», знание о которых мы совершенствуем в процессе исследования. Сущности, постулируемые в рамках одной парадигмы, обыкновенно бывают отброшены в момент господства другой объясняющей модели. Такого рода антиреализм означает кризис рациональности, ведь, в соответствии с релятивизмом этих философов, нет никакой значимой и объективной картины мира. Релятивист отстаивает несоизмеримость, поскольку язык каждой теории самобытен; переводимость и соизмеримость, напротив, есть утверждение реалиста. «Несоизмеримость» как термин плотно вошел в дискуссии по вопросам философии науки благодаря таким «историкам», как Кун и Фейерабенд. Против релятивизма сторонников исторической школы выступали многие философы. В частности, Х. Патнэм в работе «Как нельзя говорить о значении» (1965) критиковал Фейерабенда за то, что в основе его теории лежит неверная теория значения. Фейерабенд трактует теорию значения так: значение какого-либо дескриптивного выражения зависит от контекста теории в целом. Таким образом, если две теории содержат один и тот же термин, значение этого термина различно. Подобные веяния в философии науки Поппер считал зловредным философским заболеванием и часто называл философией оракулов. Впрочем, зловредное влияние «аристотелевского эссенциалистского метода определений» испытывает и современная аналитическая философия (например, в философии Витгенштейна периода «Философских исследований»). Поппер осуждал увлеченность философов-аналитиков языком, в особенности поздней концепцией Вит-
86
генштейна о значении как употреблении (положившей начало антиреалистическому направлению в аналитической философии). В «Философских исследованиях» Витгенштейн объявляет философские проблемы не более чем избыточными головоломками. Однако своим принципом фальсификации Поппер явно вскрыл заблуждения членов Венского кружка с их верификационизмом. Проблема индукции, поставленная вновь Поппером, ясно описывает невозможность признания положения, согласно которому суждение является осмысленным, если оно верифицируемо (поскольку верификация построена на индуктивном принципе).
Разумеется, все сказанное выше о методологии критического рационализма в области философии науки вообще может быть применено к наукам, называющим себя социальными. Поппер полагал, что «позитивистская» вера социологов в могущество методов наблюдения абсурдна. Наблюдение в социологии, конечно, может создавать проблему, это верно в отношении всякой области научного знания. Но проблема эта всякий раз предполагает существование осознанных или неосознанных ожиданий исследователя. Представление же о чистом наблюдении как идеале научного познания, будучи элементом позитивистского метода, тотчас сталкивается с проблемой индукции. Нетрудно усмотреть слабость в обосновании наук, базирующихся на статистике, хотя бы ввиду элементарной невозможности выйти за пределы верификации.
«Победа антропологии — это победа метода, который считается основанным на наблюдении, дескриптивным и использующим индуктивные обобщения. Прежде всего, это победа того, что считается методом естественных наук. Это Пиррова победа: еще одна такая победа, и мы, то есть и антропология, и социология, пропали» [7, с. 304]. Разумеется, под антропологией Поппер понимает бихевиоризм как господствующую методологию в социальных науках. Объективность бихевиористы ставят себе в заслугу и считают отличительной чертой истинной науки об обществе, осовобожденной от «метафизики» предшествующей традиции. Однако объективность, в соответствии с теорией Поппера, может быть лишь все более приближающимся результатом свободной взаимной критики сообщества ученых. Непосредственная же «обращенность к эмпирическим фактам» никак объективности привнести не может. Критический рационализм предполагает использование другого рода логических понятий: приближение к истине и объяснительной силе в теории. Все эти положения касаются общей логики науки. Относительно социальных наук Поппер дополнительно формулирует несколько положений. Согласно двадцать первому тезису, «не существует чисто наблюдательной науки. Существуют только науки, в которых мы теоретизируем (более или менее осознанно или критически). Это относится и к социальным наукам» [7, с. 311].
В научной литературе можно наблюдать большой интерес к проблеме ситуационного анализа Поппера. Несмотря на то что Поппер во многих работах писал о сущности ситуационного анализа, до сих пор ведутся дискуссии вокруг проблемы верного истолкования его идей. «Первая проблема, с которой сталкивается исследователь ситуационного анализа Поппера, заключается в том, что взгляды самого Поппера по этому вопросу часто туманны и противоречивы» [10, р. 69]. Последователи и ученики Поппера придерживались того мнения, что «к сожалению, за исключением лекций, нельзя найти полного объяснения его теории» [11, р. 5].
Рассмотрим те выводы из общей теории критического рационализма, которые наиболее важны для методологии социальных наук. Первое требование — свобода теории от принципа эссенциализма. Второе требование — идея о принадлежности всякой
87
теории к третьему миру умопостигаемых сущностей или идей. Например, герменевтическая теория понимания не соответствует этим критериям научности, поскольку соотносится не с третьим миром, а с миром субъективных представлений. Разъясняя суть ситуационного анализа, Поппер приводит в качестве примеров такого метода герменевтического понимания исторических событий работы Р. Дж. Коллингвуда и В. Дильтея. Новая теория всегда должна быть пробным решением некоторой проблемы третьего мира, а не использовать метод субъективного понимания, свойственный второму миру. Это главный принцип соответствия теории критериям научности. В работе «Нищета историцизма» Поппер проанализировал антинатуралистические и пронатуралистиче-ские теории и доказал, что они этому главному критерию научности не соответствуют. Критике антинатуралистических теорий Поппер уделил большое внимание, проанализировав множество теорий, начиная с философии Платона и заканчивая теориями герменевтического понимания. В работе «Логика социальных наук» Поппер пишет о применении ситуационного анализа к истории, сравнивая свой подход с теорией Р. Дж. Коллингвуда. «Коллингвуд заменяет мое понимание некоторой формой субъективизма. По Коллингвуду, например, я должен стать Цезарем, и если я действительно влезу в шкуру Цезаря, то тогда я точно узнаю, что делал Цезарь и почему он поступал так. Я думаю, что это учение очень опасно, так как оно субъективно и догматично» [7, с. 332]. Вместо того чтобы следовать идеалам интуитивизма, научная теория должна быть объективной и проверяемой. В границах третьего мира, или мира теорий и объективного знания, происходит критическая проверка предложенных теорий и выбор теории, обладающей на данный момент лучшей объяснительной силой.
Рассмотрим возможные следствия применения логики ситуационного анализа к методологии и концепциям современной социологии и политологии. Для этой цели возьмем в качестве конкретного примера концепцию политической культуры Г. Алмонда и С. Вербы. В книге «Гражданская культура» было показано, что именно от степени развития гражданской культуры в обществе зависит стабильность демократии. Как и большинство других исследований по политологии, эта работа строится не в соответствии с идеалами чисто индуктивного исследования. Итак, Алмонд и Верба в качестве задачи предлагают найти ответ на вопрос, что и в каком количестве должно иметься в стране, чтобы там смогли укорениться демократические учреждения [12, р. 8]. Метод исследования авторы описывают так: «.попытки решить эту проблему основываются на исторических представлениях и заключениях, на выводах, которые можно получить из демократической идеологии, на некоторых видах социологического анализа или на психологических догадках» [12, р. 8]. Как мы видим, Алмонд и Верба пишут, что метод исследования состоит из эмпирического, интуитивного и психологического. Это значит, что их теория не соответствует критериям научности, разработанным Поппером. Иными словами, теория принадлежит не третьему миру объективного знания, а второму миру субъективных представлений.
Выводы, которые делают Алмонд и Верба, состоят в том, что для становления демократических институтов Британии и Соединенных Штатов важную роль сыграло, в частности, наличие среднего класса, развитого протестантизма. Можно вспомнить определения политической культуры как некой совокупности установок по отношению к политической системе и различным ее частям, а также о роли личности в системе. В Британии и США степень развития демократических процедур и степень развитости гражданской культуры наиболее высокие.
88
«Рассмотрим следующий диалог: "Почему море сегодня такое бурное?" — "Потому что Нептун разгневан". — "Но чем можешь ты поддержать свое утверждение, что Нептун разгневан?" — "Но разве ты не видишь, какое море бурное? И разве оно не бывает бурным всегда, когда Нептун гневается?" Это объяснение мы признаем неудовлетворительным, потому что (точно так же, как и в случае чисто кругового объяснения) единственным свидетельством в пользу объясняющего является объясняемое» [9, с. 189]. Поппер приводит этот пример кругового определения для иллюстрации ошибок, которые зачастую имеют место в историческом объяснении. Не является ли концепция политической культуры примером такого кругового определения, где единственным свидетельством в пользу объясняющего являются объясняемое? Гражданская культура есть причина демократии, а демократия предполагает наличие гражданской культуры. Использование эмпирической базы в социальных науках Поппер оценивал скептически, поскольку, в отличие от физических тел, социальные понятия (класс, цивилизация, культура) представляют собой теоретические конструкты. Обоснованием существования таких конструктов обыкновенно являются эмпирические свидетельства, которые, в свою очередь, находятся в сильной зависимости от интерпретации. Таким образом, можно говорить о критике сциентистского и интуитивистского элементов в концепции политической культуры. Следующее основание для критики состоит в том, что теории подобного рода не имеют отношения к третьему миру объективного знания. Поппер полагал, что избежать круговых определений возможно только в том случае, если новая теория является пробной попыткой решить научную проблему третьего мира. Это значит, что новая теория должна представлять собой лучшую попытку разрешения проблемы, созданной другими теориями. Это положение тесно связано с требованием свободы теории от принципов холизма, эссенциализма и историцизма. Это также значит, что новая теория должна предложить лучшее решение существующих в данной научной области проблем. История же современной социологии началась с резкого разрыва с предшествующей традицией. Начиная с Конта, социологи критиковали традицию за склонность к «метафизике» и создавали новый метод, опираясь на идеал естественных наук. Это привело к тому, что новая наука отказалась решать проблемы, которые были сформулированы предшествующей традицией. Такие философы, как И. Гердер, К. Маркс, А. Де Токвиль, Дж. Ст. Милль, занимались проблемой политической культуры. Их исследования опирались на разные методы, часто историцистские. Однако эти теории и являются элементами третьего мира. Сциентистская же установка новой политической науки привела к тому, что в середине ХХ в. был вновь открыт феномен политической культуры. Однако появление этой новой концепции политической науки не предполагало разрешения проблем и задач, созданных другими теориями, и не содержало достаточных теоретических оснований для опровержения методологий, положенных в основу имеющихся теорий.
Центральным пунктом философии науки Поппера является «модифицированный эс-сенциализм». Это значит, что научная теория должна выдержать критическую проверку и, следовательно, принадлежать к третьему миру объективного знания. «Модифицированный эссенциализм» вовсе не основание для обвинений в релятивизме и конвенционализме.
Социальная наука вполне может быть объективной и отказаться от влияния психологизма. Абсолютизация пронатуралистического или антинатуралистического метода равно удаляет исследование от науки. Иными словами, требование ситуационной логики предполагает возможность объективного описания ситуации или предмета без
89
какой-либо помощи со стороны психологии. Все свои рассуждения о социальных науках Поппер изложил кратко в докладе «Логика социальных наук», состоящем из 27 тезисов. Текст доклада вызвал критику со стороны Т. Адорно. Их теоретическая дискуссия в 1961 г. стала началом знаменитого «спора о позитивизме». И Поппер, и Адорно не воспринимали социологию как отдельную от философии науку [13, с. 17]. Адорно усматривает первую проблему социологии в неверном понимании предмета исследования: «.очень распространенное представление о социологии в основе своей ложно: именно потому что оно считает, будто можно обращаться к — впоследствии обобщаемым — субъективным типам установок и типам поведения отдельных лиц, и упускает из виду, что существует нечто вроде общественных объективных структурных законов, которые поддаются познанию» [13, с. 31]. Таким образом, социология должна заниматься «существенным», а не констатацией очевидностей. В работе «Введение в социологию» Адорно приводит в качестве примера для критики концепцию конфликта. Важно то, что пример этот позволяет увидеть моменты единства и элементы разногласий Поп-пера и Адорно в критике социологии. Итак, в чем ядро теории Г. Зиммеля, подхваченной далее Р. Дарендорфом и Л. Козером? Суть этой вновь открытой теории в том, что без конфликта не происходит ничего похожего на развитие и что конфликт конституирует сам жизненный процесс. Адорно полагает, что в рамках современной социологии происходит секуляризация теоретических воззрений. Теория конфликта имела важное значение в философии Канта, Гегеля и Маркса. Но для современной политической науки характерно то, что «в этом учении такая категория, как социальный конфликт, гипостазируется; это означает, что она изымается из собственных взаимосвязей, из взаимосвязей совершенно определенных, объяснимых и в тенденции — также преодолимых противоречий и конфликтов, и рассматривается так, как если бы речь при этом шла о неком свойстве общества самом по себе и для себя» [13, с. 137].
Расхождения проистекают из принадлежности Поппера и Адорно к разным философским традициям: если Поппер рассматривал критику как минималистское, лишенное позитивного содержания логическое условие исследования, то для Адорно критика позитивизма и обращение к «тотальности» предмета, например, общества, содержит в себе позитивное знание. Для Адорно само представление о логике не сводится лишь к реконструкции правил мышления, это не только дедуктивная дисциплина. Диалектическая теория познания Адорно, разумеется, противопоставляет такому «позитивистскому» взгляду на вопрос позитивное учение о тотальности общественного. Поппер сочувственно относился к марксизму, однако полагал, что диалектическая логика не отвечает критериям реализма как философской установки. Диалектический метод имеет ряд внешних сходств с методом критического рационализма, однако сохраняет ряд эссенциалистских допущений.
Философия науки Поппера представляет собой защиту принципа реализма. Совершенно не важно, говорим ли мы о физике или же о политологии. Поппер полагал, что «реализм нельзя ни доказать (недоказуемый), ни опровергнуть (неопровержимый). Как и все, выходящее за пределы логики и конечной арифметики, реализм недоказуем; при этом эмпирические теории опровержимы, а реализм даже не опровержим (он разделяет эту неопровержимость со многими другими философскими, или «метафизическими», теориями, и особенно с идеализмом). Однако его можно аргументировать, и аргументы за него явно перевешивают» [9, с. 46]. Но реалистический подход с позиции критического рационализма понимает объект исследования не как совокупность дескрипций. Для социальных наук это требование сегодня является особенно актуальным.
90
Литература
1. Пассмор Дж. Современные философы. М.: Идея-Пресс, 2002. 192 с.
2. A Companion to Contemporary Political Philosophy / е<± by E. Robert. Goodin and Philip Pettit. Oxford: Blackwell Publishing, 2007. 890 p.
3. Рассел Б. История западной философии. СПб.: Азбука, 2001. 960 с.
4. Рассел Б. Мудрость Запада: Ист. исслед. зап. философии в связи с обществ. и полит. обстоятельствами. М.: Республика, 1998. 241 с.
5. Эдмондс Д., Айдиноу Д. Кочерга Витгенштейна. М.: Новое литературное обозрение, 2004. 352 с.
6. Нейман Дж., Моргенштерн О. Теория игр и экономическое поведение. М.: Наука, 1970. 780 с.
7. Поппер К. Эволюционная эпистемология и логика социальных наук: Карл Поппер и его критики. М.: Эдиториал УРСС, 2000. 464 с.
8. Поппер К. Нищета историцизма. М.: Прогресс -VIA, 1993. 187 с.
9. Поппер К. Объективное знание. Эволюционный подход. М.: Эдиториал УРСС, 2002. 384 с.
10. Hands D. Wade Testing, rationality, and progress: essays on the Popperian tradition in economic methodology. USA, Maryland: Rowman and Littlefield Publishers Inc. 1993. 238 p.
11. Jarvie I. C. Concepts and society. London: Routledge and Kegan Paul Ltd., 1972. 214 p.
12. Almond G., Verba S. The Civic Culture. SAGE Publication. London, 1989. 379 p.
13. Адорно Т. Введение в социологию. М.: Праксис, 2010. 384 с.
Статья поступила в редакцию 19 декабря 2012 г.
91
