CC BY
29
www.volsu.ru
DOI: http://dx.doi.Org/10.15688/jvolsu2.2016.2.4
УДК 81.161.1 ББК 81.411.2-03
Дата поступления статьи: 17.03.2016 Дата принятия статьи: 18.04.2016
РЕАЛИЗАЦИЯ ОБЪЕКТИВНОЙ МОДАЛЬНОСТИ В ТЕКСТАХ ВОЙСКОВЫХ ГРАМОТ СЕРЕДИНЫ XVШ ВЕКА1
Оксана Анатольевна Горбань
Доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка и документалистики, Волгоградский государственный университет o.gorban@mail.ru, iryas@volsu.ru
просп. Университетский, 100, 400062 г. Волгоград, Российская Федерация
Елена Михайловна Шептухина
Доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка и документалистики, Волгоградский государственный университет sheptukhina@yandex. т, iryas@volsu. т
просп. Университетский, 100, 400062 г. Волгоград, Российская Федерация
о
(N
W
S
S
О
-а
К
сЗ
ю а
Аннотация. В статье рассматриваются средства выражения объективной модальности в текстах войсковых грамот середины ХУШ в. из архивного фонда «Михайловский станичный атаман» Государственного архива Волгоградской области. В результате контекстуального анализа авторами установлено, что доминирует в текстах грамот значение реальности, основным экспликатором которого являются формы реального наклонения (синтаксического индикатива). Установлена зависимость использования форм времени от структуры документа: реальность в настоящем и прошлом выражается преимущественно в мотивирующей части грамот, формы футурума частотны в распорядительной части грамот. Охарактеризована роль устойчивых формул, выполняющих функции документных реквизитов, в указании на реальность излагаемых фактов: они подтверждают подлинность документа, а значит, и содержащейся в нем информации. Выявлено, что отнесенность к определенному времени выражается также указанием точных дат, а достоверность событий подтверждается ссылкой на документы. Показано, что употребление форм ирреального наклонения связано преимущественно с реализацией прагматической модальности волеизъявления.
Особое внимание уделено случаям совмещения значений объективной и ситуативной модальности, а также особенностям выражения объективной модальности отрицательными конструкциями.
Описанная организация войсковых грамот в плане выражения объективной модальности способствует выполнению ими информативной функции и реализации объективности и точности, свойственных официальным документам.
Ключевые слова: документ, войсковая грамота, Область Войска Донского, объективная модальность, средства выражения объективной модальности.
1. Статья продолжает описание войско-^ вых грамот из архивного фонда «Михайловс-© кий станичный атаман» Государственного ар-
хива Волгоградской области (Ф. 332. Оп. 1) -специфических управленческих документов, создававшихся в главной канцелярии Облас-
ти Войска Донского, - в аспекте категории модальности. Ранее были рассмотрены средства выражения модальных значений необходимости, возможности, вопроса, волеизъявления, отмечена ведущая роль семантики необходимости и волезъявления, которая обусловливается регулятивной функцией исследуемых документов и способствует речевому воплощению их предписательного характера (см.: [10; 11]).
Предписание является хотя и преобладающей, но не единственной установкой, реализуемой в войсковых грамотах. Наряду с регулятивной, данные документы выполняют информативную функцию: они сообщают о фактах, событиях, в связи с которыми войсковым правительством принимаются те или иные решения, что сопряжено с выражением объективной модальности.
2. В научной литературе представлено различное понимание языковой категории модальности (частично об этом см.: [10, с. 9]), по-разному также определяется круг явлений, подводимых под данную категорию. Несмотря на это, в сфере модальности неизменно выделяется так называемая объективная модальность, передающая отношение содержания высказывания, то есть того, о чем сообщается, к действительности [7, т. 2, с. 214], в отличие от остальных модальных значений, связанных с отношением говорящего к сообщаемому, - оценкой, например, возможности, необходимости, желательности осуществления того, о чем сообщается. При этом в определении границ объективной модальности и, соответственно, средств ее выражения ученые расходятся во мнениях.
Объективная модальность представлена значениями реальности (сообщаемое мыслится говорящим как относящееся к реальной действительности в настоящем, прошлом или будущем) и ирреальности (сообщаемое оценивается как «гипотетическое», предполагаемое, возможное и т. д. в неопределенном временном плане). Основным морфологическим средством их выражения является система форм глагольных наклонений. В этом плане традиционно противопоставляются изъявительное наклонение (индикатив) как реальное повелительному (императиву) и сослагательному (конъюнктиву) наклонениям
как ирреальным; члены оппозиции учеными характеризуются как положительные, либо положительный и нейтральный, «нулевой», «негативный», либо иным образом, например по наличию / отсутствию эксплицитного выражения негативного признака (см., в частности: [3, с. 476; 4, ч. 2, с. 472]). Однако некоторыми исследователями отмечается, что повелительное и сослагательное наклонения по-разному выражают нереальность действия: «У императива нереальность (нереализован-ность) действия связана с тем, что это действие как бы "задается" говорящим, возлагается на собеседника» [4, ч. 2, с. 473]. В связи с этим в тех работах, в которых разграничивается пропозициональная и прагматическая модальность, императив относится к прагматической модальности и, таким образом, не включается в сферу модальности объективной (пропозициональной) [2, с. 11-14].
С позиций синтаксиса, при рассмотрении модальности как компонента предикативности, выделяются синтаксические наклонения, выражающие объективно-модальные значения реальности (синтаксический индикатив) и ирреальности (синтаксические ирреальные наклонения) [7, т. 2, с. 86]; формы выражения этих значений не ограничиваются морфологической категорией наклонения глагола.
Функциональный подход к трактовке модальности позволяет не только расширить круг средств выражения объективно-модальных значений, но и выявить своеобразную «шкалу» реальности / ирреальности в зависимости от меры присутствия признаков реальности или ирреальности в представлении говорящим существования событий. В частности, выделяются реальность в узком и широком смыслах, потенциальность как переходное значение, отражающее «динамику связей между реальностью и ирреальностью» [9, с. 75], суппозитив как косвенное когнитивное наклонение [9,с. 101-109] и др.
В данной статье анализ особенностей реализации модальной семантики в текстах войсковых грамот опирается на разграничение пропозициональной и прагматической модальности, при котором объективная модальность, наряду с предметной (или ситуативной), относится к модальности пропозициональной (или онтологической): «объектив-
ная модальность... с помощью двух граммем наклонения (изъявительного и сослагательного) фиксирует способ существования именуемого события с точки зрения того, как последнее соотносится с наличной действительностью (оно было, есть или будет в условиях наличной действительности - его нет, но оно может быть в иных условиях, оно целесообразно для каких-то целей и т. д.)» [2, с. 16]. При таком подходе, помимо глагольных форм изъявительного и сослагательного наклонений как средств выражения объективной модальности, рассматриваются и конструкции, соотносимые с синтаксическими наклонениями.
3. В текстах войсковых грамот отмечено абсолютное преобладание значений реальности сообщаемого, выражаемых формами синтаксического индикатива: предложениями со спрягаемыми формами глагола всех трех времен, с неспрягаемыми формами глагола и составным именным сказуемым и др. События, о которых сообщается в грамотах, относятся к настоящему, прошедшему и будущему времени.
3.1. Существование события в настоящем передается глагольными формами презенса в значении настоящего актуального, которое может быть выражено при перформативном употреблении глаголов речевой деятельности (сообщения), например: о том определения учинить н4воsможно sатем какъ и ты доносишь что sдес под караулам оног андреи содержитца (ед. хр. 3, л. 4)2. Как правило, перформатив используется при выражении модальности волеизъявления, однако при этом утверждается и актуальность самого факта волеизъявления субъекта (требования, приказания, постановления, а в начальной формуле отъ донскихъ атамановъ и казаковъ... объявля-емъ - сообщения об этом).
Значение настоящего актуального выражается также некоторыми устойчивыми оборотами, имеющими отношение к оформлению документа. Например: копию с которой при сеи н(а)шеи воисковои грамоте прилогаетца копия ж (ед. хр. 9, л. 34 об.) -где указывается на наличие прилагаемого документа; У сей грамоты наша войска донскаго печать - нулевой глагольный компонент номинативного предложения, в соот-
ношении с формами прошедшего (был) и будущего (будет) времени вспомогательного глагола быть, соответствует форме презен-са есть; эта фраза как обязательная приписка под документом выполняет функцию реквизита, свидетельствует о наличии на документе печати (что должно восприниматься визуально) и тем самым подтверждает подлинность самого документа.
Ситуация настоящего актуального, по мнению А.В. Бондарко, образует ядро семантики реальности.
Настоящее время в текстах войсковых грамот может представляться как настоящее неактуальное - расширенное или постоянное. Значение настоящего расширенного реализуется при описании ситуации, существующей (или повторяющейся) в течение некоторого времени, включая момент речи, и сохраняющей в определенной степени свою актуальность, например: а протчих великоросиских городовъ всякого чина людеи кои не имея у себя пашпортовъ обстоятелно крыютца в которои станице, таковых вамъ атама-номъ и каsакамъ ловя высылатъ под кара-уломъ (ед. хр. 1, л. 2 об.); трова на оных местахъ еже л4тно станищными скотскими стадами потравл4на и потолочена бываеть 7 по то1 б4скормицы почтовые лошади на хл4ба каsачьг sаходять а хоsяева ловять 7 с почтовыхъ каsаковъ sа потраву и потолоку ден4жно[ю] заплатою допровляють (ед. хр. 3, л. 3) - в приведенном примере описываются ситуации, создающие предпосылки для принятия решения войсковым правительством.
Значение настоящего постоянного реализуется при передаче обычных действий, при характеристике внешности человека: а прит-чина тому не иная [...] [т]олко та одна что леб4дей стреляють лет[ом] [к]огда они плодятся 7 линяють (ед. хр. 11, л. 4); ав-чинниковъ ростом дву аршинъ шести вершков лицем смуглъ волосом русъ глаsа карие (ед. хр. 9, л. 38). Несмотря на то что глагольные формы или нулевой компонент, соответствующий форме настоящего времени вспомогательного глагола быть, реализуют значение настоящего неактуального (не связанного с конкретным местом и моментом времени), сообщаемая информация содержит
элемент прагматической значимости для субъекта и адресата текста: в первом случае сложившееся положение дел требует своего изменения, что и послужило предметом для обсуждения и поводом для принятия решения субъектом; во втором - на внешние приметы беглого преступника обращается внимание адресата, побуждаемого к его поиску по этим приметам.
3.2. Реальные события в прошлом обозначаются глагольными формами прошедшего времени совершенного и несовершенного вида, страдательных причастий прошедшего времени.
Высказывания с претеритальными спрягаемыми формами глаголов совершенного вида описывают конкретные факты, предшествующие времени создания грамоты и в подавляющем большинстве случаев послужившие поводом для принятия решения. Глагольные формы при этом представлены в перфор-мативном употреблении или реализуют перфектное либо аористическое временные значения. В перформативном и перфектном употреблении они выражают актуальность сообщаемого, его связь с настоящим. Например: сего года октября 15г(о) дня по поданному из крепости святыя анны ин&антериг казанского полку подпорутчика василья каре4ва нам воисковому атаману 7 воиску донскому в черкаском доношению; которым обявил (ед. хр. 1, л. 3) - здесь глагол выступает как перформатив; в прошлом 753м году женился онъ в нижнеи рыковско1 сташцы на девке каsачеи дочери где и 7м4ет жи-телство до сего врем4ни (ед. хр. 11, л. 2) -глагольная форма выражает перфектное значение («женился и сейчас женат»); сего числа получил я от воиска данскаго три воис-ковые гра[мо]ты которыми велено о сыску и поиску бежавших ис кре[по]сти святые анны (ед. хр. 9, л. 38) - в данном высказывании, предваряющем копию войсковой грамоты, называется конкретное действие, результат которого актуален для настоящего (грамота имеется в наличии, ее содержание служит основанием для последующих действий). Во всех приведенных примерах реальность фактов подчеркивается указанием конкретных дат.
Перфектное значение в текстах грамот выражается преимущественно формами крат-
ких страдательных причастий прошедшего времени, которые определяются в научной литературе как формы пассивного перфекта [9, с. 44]. По мнению А.В. Бондарко, формы типа рассмотрен содержат нулевой компонент по отношению к формам с элементами был и будет и «выражают временную отнесенность, охватывающую планы прошедшего и настоящего времени» [9, с. 44]. Например: 1734г(о) году сентебря 26г(о) дня по-сланъ от нас Войска Донскагш из черкас-ки>го... великоросискои б4глецъ семенъ ни-ки&орывъ прозванием мякишевъ... того ради... станищным атаманом 7 каsакам принимая оного колодника весть при промеморт н(а)шеи под крепкимъ карау-ломъ (ед. хр. 1, л. 1) - словоформа посланъ обозначает действие в прошлом, имеющее временную локализацию (указана дата), актуальное для настоящего, поскольку по поводу данного факта написана грамота, содержащая в связи с ним рапоряжения адресату; сего ноября 10го дня станицы вашеи ка-закъ матвеи ульяновъ, вместо воискового терещика михаилы гнутова определенъ терезщикомъ, в которую должность 7 вступить ему с приходящего Михаиловс-кого богоевленского ярмонка (ед. хр. 3, л. 5); получена сего зтебря 14 дня (ед. хр. 1, л. 1). Использованный в последнем контексте устойчивый оборот выступает в роли реквизита «отметка о получении», он приписывается под текстом или на полях получателем и призван засвидетельствовать факт получения, а следовательно, наличия документа у адресата; и мн. др.
Перфектное значение иногда выражается краткими страдательными причастиями прошедшего времени несовершенного вида; такое употребление отмечается, например, в типовой конечной формуле, указывающей место и дату составления грамоты: писана в черкаскомъ 1735 году генваря 17г(о) дня (ед. хр. 1, л. 2 об.).
Использование страдательных причастий может быть объяснено тенденцией к «безличности» повествования как проявлению объективности документного текста, что представляет собой один из важнейших сти-леобразующих факторов современного официально-делового стиля.
В аористическом значении глагольные формы прошедшего времени совершенного вида называют действия в прошлом, не связанные с настоящим, но мыслимые как конкретные, реальные факты: они при тои лини до самого возвращения с командирования пробыли восемь мес4цовъ (ед. хр. 9, л. 5 об.). Такое значение выражают и единичные формы глаголов несовершенного вида (битъ, допрашиваны), а также формы кратких страдательных причастий совершенного вида со вспомогательным глаголом быть в прошедшем времени (были закованы, были представлены и под.). Например: посланъ от нас... б4глецъ семенъ ники-твюривъ прозванием мякишевъ: которои sа поб4гъ на страх другимъ в войсковом кругу бить плетми (ед. хр. 1, л. 1); сего числа получил я от воиска данскаго три воиско-вые гра[мо]ты которыми велено о сыску и поиску б4жавших... из воронежа августа 26г(о) дня от тюремнаго острога воровъ и разбоиников ага&она губарева и ивана хахълова кои были sакованы в кандалах: в станицах ваших накрепко публиковать (ед. хр. 9, л. 38).
Реальные действия в прошлом обозначаются также формами прошедшего времени несовершенного вида. Они немногочисленны и употребляются в общефактическом (обобщенно-фактическом) значении или в значении длительного действия. Например: а ныне какъ онъ слышел что онои уже умре (ед. хр. 11, л. 2) - словоформа слышел реализует общефактическое значение, выполняя функцию простой констатации реального факта; они при тои лини до самого возвращения с командирования пробыли восемь мес4цовъ и несли в розьездах и караулах беsпрестанные беsпокоиствы 7 утружд4ние (ед. хр. 9, л. 5-5 об.) - словоформа несли в составе устойчивых глагольно-именных сочетаний выражает длительное действие (состояние), продолжительность которого указана в контексте; по поб4ге жытелство имел вашеи станицы у каsака т&едота маркова и пас у него в зимовье овецъ четыре года (ед. хр. 6, л. 11-11 об.) - в данном контексте длительность действия пас также указана. В общефактическом значении названные глагольные формы часто выступают в перформативном употреб-
лении (глаголы с лексической семантикой сообщения писал, репортовал и под., волеизъявления требовал, просил, просили и др.); обозначаемые ими действия могут быть результативными (здесь можно видеть сближение с глагольными словоформами в перфектном значении), однако акцент делается не на результате, а на наличии самого факта сообщения, волеизъявления [1, с. 28; 7, т. 1, с. 611].
3.3. Реальность существования в будущем передается в предложениях со спрягаемыми глагольными формами будущего времени (получите, явятца, иметь будет, станут в сочетании с инфинитивом и нек. др.), краткими страдательными причастиями прошедшего времени со вспомогательным глаголом быть в форме будущего времени (будут уволнены, покупан будет, куплены и взиманы будут, выбрано будет и под.), формами имен со вспомогательным глаголом быть в будущем времени (будутъ ис купечества, будет надобна). Например: а какъ скоро тою будущаю весною река вскроит-ца то первою водою с нарочными от васъ немедлено сполна их отправить (ед. хр. 9, л. 16 об.-17); и когда весь пух выщипань будеть т[о] оные засушенные кожи не выделывая присы[лать] в санктъ петер-бургъ (ед. хр. 11, л. 4). Преобладают, как и в прошедшем времени, пассивные формы. Глаголы в перечисленных формах употребляются также в конечной формуле о получении и исполнении грамоты: и какъ вы которою станицею сию н(а)шу войсковую грамоту получите 7 вамъ чинить по вышеписан-ному непременно (ед. хр. 1, л. 5 об.); и какъ сия наша воисковая грамота вами которою станицею получена будеть и вамъ станищнымъ атаманам и каsакам о семъ ведатъ и по вышеписанному чинит непременно (ед. хр. 9, л. 17).
По мнению некоторых ученых, семантика будущего времени не относится к ядру реальности (к реальности в «узком смысле» как актуальности). Так, А.В. Бондарко считает, что в нем представлена реальность «в широком смысле», поскольку отнесение факта к будущему сопряжено с проявлением намерения, воли совершить данное действие: «Ситуация еще не стала реальностью - это
открывает возможности для осложнения "фу-туральной фактичности" различными элементами потенциальности и степени вероятности» [9, с. 73; ср. также: с. 98]. Можно сказать, что будущее время находится на периферии реальности и, как показывает наш материал, «степень» реальности / потенциальности различается в зависимости от излагаемой ситуации.
При употреблении футуральных форм в придаточных предложениях времени обозначаемый факт мыслится субъектом речи как реальный и непременный: в приведенных выше высказываниях подразумевается, что грамота обязательно будет получена, река обязательно вскроется ото льда; эти события упоминаются как реальные временные вехи в будущем, за которыми последуют предписываемые действия. Формы будущего времени, использованные в главной части сложноподчиненных предложений с придаточными условия, содержат больший элемент потенциальности, возможности; факты представляются как обещаемые лишь при определенных условиях, но в случае возникновения называемой в придаточном предложении ситуации эти действия будут совершены непременно, и эта непременность подтверждается распорядительным документом: ежели у кого по подлинному свидетельству те заводы явятца оныя завот-чики котор[ые] будутъ ис купечества от служеб и постоев будутъ уволнены и с продажи того шелку до десяти летъ по-шлинъ брано не будетъ, и тот шолкъ по-купанъ у нихъ будетъ на россшския шелковые мони&актуры по настоящимъ ц4намъ (ед. хр. 8, л. 19 об.).
3.4. Можно отметить некоторые случаи употребления синтаксического индикатива, которые также находятся на периферии реальности или имеют переходный характер между реальностью и ирреальностью. Это высказывания с косвенной речью, придаточные предложения условия, отрицательные конструкции.
3.4.1. В текстах войсковых грамот достаточно широко представлены ситуации опосредованной передачи информации о реальных событиях через какой-либо письменный или устный источник - ситуации пере-
сказывания, так называемая «непережитая реальность» [9, с. 75]. Усматриваемое здесь особое модально-грамматическое значение Г.Г. Сильницкий называет виртуальным суп-позитивом и характеризует его следующим образом: «дейктический субъект речи утверждает, что референтный субъект утверждает, что данное событие имело, имеет или будет иметь место» [9, с. 102]; то есть, «излагая события не со своей, а с чьей-то иной точки зрения, дейктический субъект речи переключает на референтный субъект "ответственность" за достоверность содержания высказывания» [9, с. 102], ослабляя тем самым свою собственную роль в определении степени реальности событий. Выражается такое значение, как правило, предложениями с косвенной речью.
Косвенная речь представлена в текстах войсковых грамот при передаче содержания других документов и изложении свидетельских показаний. Она вводится чаще всего частицей де, а также союзом что, иногда частицей якобы, сочетанием единиц что де, яко де. Возможна ссылка на источник информации вне конструкций с косвенной речью, с использованием предложно-падежной формы по + Дат. п. существительного, называющего источник (по справке). Хотя при опосредованной передаче событий ожидается «снижение» оценки их достоверности, в текстах документов в этом плане отмечаются особенности.
Подобный «перенос ответственности» за достоверность сообщаемого можно наблюдать при пересказе разного рода показаний в ходе производимых следственных действий по розыску и возвращению беглых, установлению принадлежности к казачеству и т. д. Например: салдата петра лаsырева доп-росъ, в котором покаsал женился де онъ в прош <так!> 749м году в ноябре м(еся)це таболского полку а драгунскаго л или пехотного того он не знает, на вдо[в4] пол-коваго писаря... а&им1 леонтьевои дочери (ед. хр. 8, л. 11 об.) - в данном случае субъектом текста (автором документа) представляется в качестве реального факт допроса и показаний солдата Лазарева, реальность же сообщаемого в последующем высказывании оценивается с точки зрения этого солдата, не-
которые сведения (род полка) остаются без оценки их реальности субъектом текста, поскольку они неизвестны самому дающему показания.
Как правило, в грамотах в форме косвенной речи излагается содержание других документов. Субъект текста в основном оперирует задокументированной информацией и принимает решения на основе письменных сведений; устные показания также часто зафиксированы присылаемыми в войсковую канцелярию документами, поэтому в контексте возможно совмещение ссылок на письменный и устный источники сведений. Например: июня 10 дня в присланног в канцелярию войсковых д4лъ из шацког правинцыалног канцелярии промеморт написано: в шацко1 де правинцыалног канцеляриг предъявлены от разныхъ обывател4и б4глые рекруты... которыя во итог правинцыалног канцеляриг допрашива[ны] а допросами показали, что жили они за[...] беглыхъ в разных местах в томъ числ[е] вашеи станицы у казаковъ (ед. хр. 6, л. 8) - оценка реальности события «жили они...» здесь опосредована дважды -отсылкой к промемории, в которой сообщается, что беглые рекруты сообщили, что «жили они...».
Как нам представляется, при ссылке на документный источник вряд ли можно говорить о «снижении» оценки реальности события: использование документально подтвержденной информации дает возможность субъекту не только оценивать сообщаемое как реальное, но и действовать на основе этой оценки, убеждая адресата в обоснованности своих действий (решений). В случае, если возникает противоречие между сообщениями разных (в том числе документных) источников, автором грамоты предписывается установление истинного положения дел - какое из сообщаемых событий имеет место в реальности. Например: что касается до бою по-чтоваго самарско1 почты каsака михаилы латырева и отняты у н4го лошади и прот-чаго глаsуновским каsаком андреем сидоровым о том определения учинить н4воsможно sа тем какъ и ты доносишъ что sдес под караулам оног андреи содер-житца а по справк4 онаго sдес под караулам н4 токмо нын4 н4тъ но и прежд4 н4
была о котором надл4житъ т4бе по получение сего справяс... гд4 нын4 им4ет-ца и к нам обстоят4лно тогда о том доносить (ед. хр. 3, л. 4) - в данном высказывании говорится о противоречивости сведений по поводу наличия или отсутствия некоего казака Андрея под караулом, которые содержатся в доношении адресата и в полученной справке; в такой ситуации принятие какого-либо решения становится невозможным, а соответственно, возникает необходимость выяснения, имеется ли в реальности описываемый факт, и сообщения об этом в дополнительном документе (доношении); здесь представлено взаимодействие объективной модальности и прагматической модальности вопроса (выражен придаточным предложением с союзным словом где).
При ссылке на высочайший указ или документ вышестоящей инстанции сообщаемое в них принимается как реальное.
Введение косвенной речи, как отмечалось, осуществляется в основном при помощи частицы де, которая, несмотря на разговорную окраску (см.: САР, с. 572; СлРЯ ХУШ), является основным средством указания в грамотах на «чужие» слова. Частица якобы, выражающая в современном русском языке сомнение в достоверности сообщаемого другим субъектом (Даль, с. 676; БАС, стб. 2072), в грамотах при ссылке на документ, вероятно, не реализует данного значения, а выступает только маркером чужой речи, например: сего года октября 15г(о) дня по поданному из крепости святыя анны ин&антериг казанского полку подпорутчика василья каре4ва нам воисковому атаману г воиску донскому в черкаском доношению; [которым обя-вил якобы ево отважские крестьян4 живут в вашеи станице а сошли после указ-ногш времяни 710г(о) году (ед. хр. 1, л. 3).
3.4.2. Формы индикатива употребляются в условных придаточных предложениях. Такие конструкции определяются как реальные условные конструкции (В.С. Храковский) [8, с. 201-205], выражаемое ими наклонение -как виртуальный индикатив (Г.Г. Сильницкий) [9, с. 96]. По определению Г.Г. Сильницкого, здесь отмечается «отсутствие у субъекта речи достоверной информированности о реализации или нереализации соответствующего
события» [9, с. 96], «субъект речи говорит о соответствующем событии... как о возможном, но не необходимом» [9, с. 97]. В данном случае не утверждается, что сообщаемая ситуация реальна, но предполагается, что она может иметь место в действительности и ее осуществление влечет за собой реализацию другой ситуации.
Как правило, в условных придаточных отмечаются глагольные формы будущего времени или страдательных причастий со вспомогательным глаголом быть в будущем времени; встречаются также формы синтаксического прошедшего и настоящего времени.
При использовании футуральных форм в придаточном предложении говорится о возможных в будущем ситуациях, которые являются условием выполнения тех или иных действий. Такое употребление В.С. Храковский считает центром поля реальных условных конструкций. Особенность их в рассматриваемых документах заключается в том, что в главном предложении говорится о действиях, которые предписываются в случае осуществления ситуации, называемой в придаточном, и, таким образом, выражение объективно-модального значения здесь сочетается с реализацией модальности необходимости: и ежели кто к темъ пожиткамъ и вещамъ хаsяева будуть выискиватца оныя б для опоsнания и вsятъя явились в воронежс-к[ои] губ4рнскои канцелярий немедленно (ед. хр. 9, л. 34); ежели паче чаяния хто для отбору венечных ден(е)гъ к вам прислань будеть оным не токмо не отдават но и самих тех присланных с нарочными на подводах в немедленом времени к нам прислат (ед. хр. 4, л. 2). Описываемые ситуации относятся к неопределенному времени в плане будущего; временная неопределенность усиливается при выраженной неопределенности субъекта («кто-то», «кто-нибудь»), места и т. д.: и буде где кемъ кто присмотрень будеть то изловя забив в колотки отсылат (ед. хр. 8, л. 12).
Условные придаточные предложения с презентными и претеритальными формами обозначают ситуации как возможное выяснение того, имеют / имели ли место сообщаемые факты в реальности, например: тако ж в каторых станицахъ положенные г(о)-
с(у)д(а)ревы &руктовыя шорны имеютца шныя осмотря ежели требують починки то приказать починит (ед. хр. 6, л. 5 об.-6) - то есть «если станет известно, что упряжки требуют починки»; имеете вы ста-нишные атаманы и козаки обстоятелнную справку учинить венечные пошлинные денги у васъ когда взяты л и ежели взяты на станишныхъ зборех со всяким шбстоятелством шбявлять (ед. хр. 4, л. 1 об.) - в данном случае предписывается выявить наличие фактов в действительности и говорится о необходимых действиях в случае такого выявления.
3.4.3. Возможность конструкций с отрицанием выражать реальность / ирреальность неоднозначно характеризуется учеными [9, с. 75]. Так, в «Русской грамматике» формы простого предложения с отрицанием (Нет возражений, Ни души и под.) включаются в систему синтаксического индикатива [7, т. 2, с. 101], какая-либо связь различий между утвердительными и отрицательными предложениями с различиями объективно-модальными специально не оговаривается; в то же время авторы пишут о связи утверждения и отрицания (отрицание какого-либо факта есть утверждение факта противоположного), о семантике общего отрицания, когда отрицается предикативный признак, а через него и вся ситуация [7, т. 2, с. 402, 408]. В некоторых работах, напротив, говорится о включении утверждения / отрицания в сферу модальности: эти значения отражают наличие / отсутствие объективных связей между описываемыми предметами, признаками, событиями [9, с. 68]; о взаимодействии категорий отрицания и ирреальности, которое проявляется в сближении функций частиц не и бы: они обе означают то, что соответствие ситуации действительности оценивается негативно [5, с. 206-208]. Если определять объективную модальность через противопоставление реальности (осуществля-емости или осуществленности) и ирреальности (неосуществленности) [6, с. 303], то значение отрицания (неосуществленность) коррелирует с ирреальностью. Очевидно, связь категории отрицания и объективной модальности обнаруживается в первую очередь в так называемых общеотрицательных предложениях (с отрицанием при предикате). В то же вре-
мя при отрицании неосуществленность действия, ситуации также мыслится в плане временной определенности - в прошлом, настоящем или будущем, что выражается теми же формами синтаксического индикатива.
В войсковых грамотах отрицательные конструкции немногочисленны. Они отражают неосуществленность (неосуществляе-мость) ситуаций в настоящем (отрицательное слово нет, глагольные формы настоящего и будущего времени с отрицательной частицей не следует, не упомнит), прошедшем (спрягаемые формы прошедшего времени не могли, не знал и под.), будущем (страдательные причастия со вспомогательным глаголом бра-но не будет, пригнато не будет) времени. Например: а шелковых заводовъ почти ничего нетъ (ед. хр. 8, л. 19) - в данном случае осуществление события (наличие объекта) в действительности отрицается не полностью, о чем свидетельствует частица почти, тем самым утверждается таковое наличие в некотором количестве, и, думается, можно говорить о реализации здесь объективно-модального значения реальности; оныя леса ... по sаготовлени[и] сполна в черкаскои не пригонялис (ед. хр. 9, л. 16), выражение сполна не пригонялис означает «пригонялись, но не сполна, не в полном количестве», то есть по смыслу равнозначно частному отрицанию; а по справк4 онаго sдес под караулам н4 токмо нын4 н4тъ но и прежд4 н4 была (ед. хр. 3, л. 4) - здесь полностью отрицается факт в настоящем и для убедительности подчеркивается его отсутствие и в прошлом, в опровержение утверждения этого факта в предыдущем фрагменте текста.
4. Основным средством выражения объективно-модального значения ирреальности считаются морфологические формы сослагательного наклонения глагола. В войсковых грамотах они встречаются в высказываниях, передающих предписываемые действия, и реализуют семантику оптатива [9, с. 93-94]. Мы рассматриваем их как выражение прагматической модальности волеизъявления [10, с. 11]. Например: определили мы воискомъ донским во обявленную секретную ками-сию послат промеморию и сообщит ежели когда оsначенному старшине краснащо-кову по партикулярнои ево надобности во-
стребуетца куды посылка то б о даче в ведомстве нашемъ посылающимся от него за укаsные прогоны подвод требовал онъ подорожнои (ед. хр. 9, л. 12 об.) - в данном случае словоформа б требовал обозначает действие, предписываемое в случае возникновения определенной ситуации; вел4ть хотя за д4нги... покупать и доволствовать ло-шад4и чтоб их лошади и к почтово1 гонбе были б исправны (ед. хр. 3, л. 4) - здесь в сослагательном наклонении употреблен вспомогательный глагол быть в составе именного сказуемого, обозначающего требуемые качества.
Другие модальные значения формами сослагательного наклонения выражаются редко. Отмечен такой контекст: имеете вы ста-нишные атаманы и козаки обстоятелнную справку учинить венечные пошлинные ден-ги у васъ когда взяты л и ежели взяты на станишныхъ зборех со всяким юбстоятел-ством юбявлять оному козаку... почему бы можно было ему со всяким шбстоятел-ством во иписи вносить а нам бы оное на воронежъ сообщить (ед. хр. 4, л. 2). В данном случае предыдущие действия справку учинить, обявлять делают возможным осуществление последующих действий вносить, сообщить; употребление морфологической формы сослагательного наклонения глагола быть можно определить по терминологии «Русской грамматики» как синтаксическое ирреальное наклонение со значением возможности в неопределенном временном плане [7, т. 2, с. 102], но данный глагол выполняет функцию вспомогательного при модальном предикативе можно с этим же значением. Семантику возможности мы относим к сфере пропозициональной ситуативной модальности [10, с. 9, 11].
Значение ирреальности как гипотетичности и нереализованности, неосуществимости события, выражаемое формами сослагательного наклонения, в текстах войсковых грамот не обнаружено, но эти данные могут быть скорректированы при расширении исследуемого материала.
5. Обобщая наблюдения над войсковыми грамотами середины ХУШ в., можно сказать, что объективная модальность в текстах реализуется в абсолютном большинстве слу-
чаев в значении реальности и выражается формами реального наклонения (синтаксического индикатива): субъект оценивает сообщаемое как реальные, конкретные факты, которые имели, имеют или будут иметь место в действительности. Отнесенность к определенному времени часто выражается указанием точных дат, а реальность, достоверность событий подтверждается ссылкой на документы. В содержании грамот можно выделить две основные части - мотивирующую и распорядительную, в которых временные формы представлены по-разному. Реальность в настоящем и прошлом выражается преимущественно в так называемой мотивирующей части текста грамот, где повествуется о существующей во время создания документа ситуации или о предшествующих ему событиях, вызвавших необходимость принятия субъектом решения и, соответственно, его оглашение в грамоте. В распорядительной части, в которой излагаются возможные после написания документа ситуации и предписываемые в этих ситуациях действия, часто отмечаются формы будущего времени. Значение реальности излагаемых фактов, а именно их актуальность, выражается также в формулах, которые выполняют роль документных реквизитов (сообщения о датах написания документа и его получения адресатом, о наличии на документе войсковой печати): их функция заключается в подтверждении подлинности самого документа, а значит, и содержащейся в нем информации.
Употребление форм ирреального наклонения связано преимущественно с реализацией прагматической модальности волеизъявления.
Модальная организация войсковых грамот не только подчинена реализации общей императивной, предписательной, установки, но и способствует выполнению ими информативной функции посредством экспликации значений объективной модальности, что актуализирует такие свойства официального документа, как объективность и точность.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Работа выполнена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда и Администрации Волгоградской области, про-
ект N° 16-14-34004 «Динамика текстовой и языковой организации региональных документов XVIII-XIX вв. (по данным архивного фонда "Михайловский станичный атаман" ГАВО)».
2 При цитировании источников указываются только номер единицы хранения и лист / оборот листа. Выносные буквы приводятся в строке; титла раскрываются, при этом восстановленные буквы заключаются в круглые скобки; надстрочные знаки не воспроизводятся; предлоги, союзы и частицы передаются в раздельном написании с последующими или предыдущими словоформами; в остальном сохранена орфография оригиналов. Буквы, восстанавливаемые в случае поврежденности оригинала, даются в квадратных скобках.
СПИСОК ЛИТЕРА ТУРЫ
1. Бондарко, А. В. Вид и время русского глагола (значение и употребление) / А. В. Бондарко. -М. : Просвещение, 1971. - 239 с.
2. Ваулина, С. С. Эволюция средств выражения модальности в русском языке (Х!-ХУП вв.) / С. С. Ваулина. - Л. : Изд-во ЛГУ 1988. - 143 с.
3. Виноградов, В. В. Русский язык (Грамматическое учение о слове) / В. В. Виноградов. - 3-е изд., испр. - М. : Высш. шк., 1986. - 640 с.
4. Исаченко, А. В. Грамматический строй русского языка в сопоставлении со словацким: морфология. Ч. 1-2 / А. В. Исаченко. - 2-е изд. - М. : Языки славянской культуры, 2003. - 880 с. (297 с. + 570 с.).
5. Ляпон, М. В. Взаимодействие категорий отрицания и ирреальности в тексте / М. В. Ляпон // Синтаксис текста. - М. : Наука, 1979. - С. 204-213.
6. Ляпон, М. В. Модальность / М. В. Ляпон // Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В. Н. Ярцева. - М. : Сов. энциклопедия, 1990. - С. 303-304.
7. Русская грамматика : в 2 т. - М. : Наука, 1980. - Т. 1. - 783 с. ; Т. 2. - 709 с.
8. Теория функциональной грамматики: Ло-кативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность / отв. ред. А. В. Бондарко. - СПб. : Наука, 1996. - 229 с.
9. Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность / отв. ред. А. В. Бон-дарко. - Л. : Наука. Ленингр. отд-ние, 1990. - 263 с.
10. Шептухина, Е. М. Войсковые грамоты середины XVIII века в аспекте категории модальности / Е. М. Шептухина, О. А. Горбань // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2, Языкознание. - 2015. - №№ 5 (29). - С. 7-18. -DOI: http://dx.doi.Org/10.15688/jvolsu.2015.5.1.
11. Шептухина, Е. М. Особенности модальной организации региональных деловых документов
XVIII века / Е. М. Шептухина // Категория модальности в речевой коммуникации : сб. науч. тр. / под ред. И. Ю. Куксы. - Калининград : Изд-во БФУ им. И. Канта, 2016. - С. 156-162.
СЛОВАРИ
БАС - Словарь современного русского литературного языка : в 17 т. - М. : АН СССР, 1965. -Т. 17. - 2126 стб.
Даль - Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. / В. И. Даль. - Т. 4. -М. : Русский язык, 1999. - 684 с.
САР - Словарь Академии Российской 17891794 : в 6 т. - М. : МГИ им. Е.Р. Дашковой, 2002. -Т. 2. - 744 с.
СлРЯXVIII - Словарь русского языка XVIII века / АН СССР. Ин-т рус. яз. ; гл. ред. Ю. С. Сорокин. -Электрон. текстовые дан. - Режим доступа: http:// feb-web.ru/feb/sl18/slov-abc/ (дата обращения: 04.11.2015). - Загл. с экрана.
REFERENCES
1. Bondarko A.V. Vid i vremya russkogo glagola (znachenie i upotreblenie) [The Aspect and the Tense of the Russian Verb (Meaning and Use)]. Moscow, Prosveshchenie Publ., 1971. 239 p.
2. Vaulina S.S. Evolyutsiya sredstv vyrazheniya modalnosti v russkom yazyke (XI-XVII vv.) [The Evolution of the Means of Modality Expression in the Russian Language (11-17th Centuries)]. Leningrad, Izd-vo LGU, 1988. 143 p.
3. Vinogradov V.V. Russkiy yazyk (Grammati-cheskoe uchenie o slove) [Russian Language (Grammatical Theory About the Word)]. 3rd ed., rev. Moscow, Vysshaya shkola Publ., 1986. 640 p.
4. Isachenko A. V. Grammaticheskiy stroy russkogo yazyka v sopostavlenii so slovatskim: morfologiya. Ch. 1-2 [Grammatical Structure of the Russian Language in Comparison With Slovak: Morphology. Part 1-2]. 2nd ed. Moscow, Yazyki slavyanskoy kultury Publ., 2003. 880 p. (297 p. + 570 p.).
5. Lyapon M.V. Vzaimodeystvie kategoriy otritsaniya i irrealnosti v tekste [The Interaction of the Categories of Denial and Unreality in the Text]. Sintaksis teksta [The Syntax of the Text]. Moscow, Nauka Publ., 1979, pp. 204-213.
6. Lyapon M.VModalnost [Modality]. Yartsev VN., ed. Lingvisticheskiy entsiklopedicheskiy slovar [Linguistic Encyclopedic Dictionary]. Moscow, Sov. entsiklopediya Publ., 1990, pp. 303-304.
7. Russkaya grammatika: v 2 t. [Russian Grammar. In 2 vols.]. Moscow, Nauka Publ., 1980. Vol. 1. 783 p.; vol. 2. 709 p.
8. Bondarko A.V., ed. Teoriya funktsionalnoy grammatiki: Lokativnost. Bytiynost. Posessivnost. Obuslovlennost [The Theory of Functional Grammar. Locativity. Being. Possessivity. Conditionality]. St. Petersburg, Nauka Publ., 1996. 229 p.
9. Bondarko A.V., ed. Teoriya funktsionalnoy grammatiki. Temporalnost. Modalnost [The Theory of Functional Grammar. Temporality. Modality]. Leningrad, Nauka Publ., Leningr. otdelenie, 1990. 263 p.
10. Sheptukhina E.M., Gorban O.A. Voyskovye gramoty serediny XVIII veka v aspekte kategorii modalnosti [Don Cossack Army Charters of the Mid 18th Century Via the Category of Modality]. Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 2, Yazykoznanie [Science Journal of Volgograd State University. Linguistics], 2015, no. 5 (29), pp. 718. DOI: http://dx.doi. org/10.15688/jvolsu.2015.5.1.
11. Sheptukhina E.M. Osobennosti modalnoy organizatsii regionalnykh delovykh dokumentov XVIII veka [Features of Modal Organizations in Regional Business Documents of the 18th Century]. Kuksa I.Yu., ed. Kategoriya modalnosti v rechevoy kommunikatsii: sb. nauch. tr. [Category of Modality in Speech Communication: Collection of Scientific Works]. Kaliningrad, Izd-vo BFU im. I. Kanta, 2016, pp. 156-162.
DICTIONARIES
Slovar sovremennogo russkogo literaturnogo yazyka: v 171. T. 17 [Dictionary of Modern Russian Literary Language. In 17 vols. Vol. 17]. Moscow, AN SSSR Publ., 1965. 2126 col.
Dal V.I. Tolkovyy slovar zhivogo velikorus-skogo yazyka: v 4 t. T. 4 [Explanatory Dictionary of the Natural Great Russian Language. In 4 vols. Vol. 4]. Moscow, Russkiy yazyk Publ., 1999. 684 p.
Slovar Akademii Rossiyskoy 1789-1794: v 61. T. 2 [Dictionary of Russian Academy. In 6 vols. Vol. 2]. Moscow, MGI im. E.R. Dashkovoy Publ., 2002. 744 p.
Sorokin Yu.S., ed. Slovar russkogo yazyka XVIII veka [Dictionary ofRussian Language of the 18th Century]. Available at: http://feb-web.ru/feb/sl18/slov-abc/.
IMPLEMENTATION OF OBJECTIVE MODALITY IN DON COSSACK ARMYCHARTERS OF THE MID 18th CENTURY
Oksana Anatolyevna Gorban
Doctor of Philological Sciences, Professor,
Department of Russian Language and Documentation Studies,
Volgograd State University
o.gorban@mail.ru, iryas@volsu.ru
Prosp. Universitetsky, 100, 400062 Volgograd, Russian Federation
Elena Mikhaylovna Sheptukhina
Doctor of Philological Sciences, Professor,
Department of Russian Language and Documentation Studies,
Volgograd State University
sheptukhina@yandex. ru, iryas@volsu. ru
Prosp. Universitetsky, 100, 400062 Volgograd, Russian Federation
Abstract. The article deals with the language means of objective modality representation in the texts of the 18th cen. army charters from the archive "Mikhaylovsky stanitsa ataman" (State Archive of Volgograd Region). According to the contextual analysis the meaning of reality is viewed as dominating in the army charters and being explicated with the reality mood (syntactic indicative). The authors point to correlation between the document construction and tense form preferences in the usage: the meaning of reality in the present and past is predominantly presented in the motivation section of the charter, futurum forms are frequently positioned in the administrative part. It is stated that a number of sustained structures that supplant document arrangement functions point to the truth of the facts presented in the paper: they confirm the authenticity of the document, thus verifying the information validity in it. The time point reference is presented with exact dates, event truthfulness is attested by the reference to some other documents. Irreality mood forms associated with the pragmatic modality of volition are also used in the charters. The study revealed some cases of modal meaning convergence, objective and situational types including, the objective modality is conveyed with negative syntactic constrictions. The modality category representation in the construction of army charters studied in the article helps to verify the information function through objectivity and truthfulness that are typical features of official papers.
Key words: document, military charter, Don Host Province, objective modality, language means of objective modality.
