CC BY
129
Л. А. Тимошина
— к.и.н., научный консультант издательства «Альянс — Архео»
РЕАЛИЗАЦИЯ ИЗДАНИЙ ТИРАЖЕЙ СОБОРНОГО УЛОЖЕНИЯ НА РУБЕЖЕ 1640—1650-х гг.
АННОТАЦИЯ. В статье с привлечением новых материалов показан ход реализации первых тиражей Соборного Уложения и определены цели его приобретения отдельными государственными учреждениями, монастырями и частными лицами.
On the basis of the newly discovered evidence the author reveals the course of the distribution of the first copies of the Council Code and ascertains the purposes of official governing bodies, monasteries and individuals for purchasing it.
Одним из важных направлений в отечественной историографии является изучение истории органов сословного представительства — Земских соборов [28. C. 1—59; 9. C. 157— 234; 11; 39. C. 718—752; 31. C. 36—66; 37; 1; 34. C. 484—495; 33. C. 55—79], принятию на них тех или иных законодательных актов, в частности, Соборного Уложения [12. C. 5—39]. При этом особое внимание уделяется таким сюжетам, как мероприятия правительства по подготовке «уложенного» собора, организация его работы, обсуждение текста Уложения, роль сословных представителей в создании этого юридического памятника. Однако история любого законодательного акта подразумевает не только его выработку и приятие тем или иным государственным органом, но и в обязательном порядке последующее бытование, особенности применения на практике, способы распространения, степень доступности для различных категорий населения. Исходя из сказанного, понятно, что и в 1649 г. деятельность правительства должна была с очевидной необходимостью включать в себя те или иные меры по распространению нового кодекса.
Изучение поставленного вопроса возможно на основе анализа документов приказа Книгопечатного дела, в частности, приходо-расходных книг лавки Печатного двора [19. C. 313—422; 15. C. 265—348], содержащих достаточно подробные сведения о выпуске и дальнейшей судьбе памятника.
Напомним, что Соборное Уложение в XVII в. было издано дважды: 7 апреля 1649 г. появился указ о начале печатания книги, вышедшей в свет через полтора месяца — 20 мая стандартным для Московского печатного двора тиражом в 1200 экземпляров [5. C. 10—30; 13. C. 85—139; 4. C. 14—28; 38. C. 5—79; 10. С. 111—134; 14]. 1 июня появился указ о продаже книги по цене 1 руб. за экземпляр «в тетратех», т.е. без переплета, 14 июня датирована первая запись. К 17 августа этого года, как указал еще Д.М.Мейчик, практически весь тираж кодекса разошелся [26. Л. 657—677], поэтому 26 августа был подготовлен еще один указ о печатании второго, такого же по количеству экземпляров, тиража, работа над которым по имеющимся в литературе сведениям была закончена 21 декабря 1649 г., однако , как показывает запись в приходо-расходной книге «158-го году декабря в 9 день на книжном Печатном дворе у диака Михаила Ерофеева да у целовальника Ивана Харламова Володимер Борзово принял тысячю сто восмьдесят одну книгу Уложения судных дел в тетратех...» [25. Л. 1], второе издание de facto находилось на Печатном дворе по крайней мере за 12 дней до даты формального окончания работы над ним. 3 января 1650 г. была, как обычно, установлена, указная цена — все тот же 1 руб. и на следующий же день, 4 января, началась продажа кодекса, проходившая до 25 августа 1651 г. [25. Л. 1—108 об.; 35. С. 207—247]. Все три фигурирующие в этой записи лица входили в ряды крупного купечества России: Михаил Ерофеев в 1634—1649 гг. находился в составе гостиной сотни, с 1649 по 1664 гг. упоминался как гость [7. С. 98, 290], Владимир Борзово, по данным Н.Б.Голиковой, в 1636—1663 гг. числился в гостиной же сотне [7. C. 288], однако скрепа по листам приходо-расходной книги 1649/50—1652/53 гг. «гость Володимер Борзово» по-
зволяет несколько скорректировать наблюдения исследовательницы, Иван, вероятно, Иван Петрович Харламов, упоминался в гостиной сотне в 1630—1653 гг. [7. С. 258]. Заметим попутно, что на основании документов Книгопечатного приказа можно говорить о существовании еще одной, помимо пребывания во главе крупных таможен, денежных дворов, покупки сибирских мехов и т.д., службы гостей и торговых людей гостиной сотни. При этом, несмотря на применявшийся к ним во время работы во главе Печатного двора в приказных документах чин «дьяк», они, тем не менее, не переходили в другую категорию го -сударевых служилых людей — приказной бюрократии (как, например, при назначении на Казенный двор) и после окончания срока этой службы возвращались в свою социальную группу.
Для характеристики способов распространения Уложения следует, прежде всего, обратить внимание на соотношение количества экземпляров, поступивших в свободную продажу через лавку Печатного двора, и экземпляров, предназначенных для раздачи отдельным лицам или рассылки в учреждения.
Для первого издания эти показатели выглядят следующим образом: через лавку Печатного двора с 14 июля по 7 августа 1649 г. было продано 1079 книг без переплета, что составляет 89,9% от всего тиража в 1200 экземпляров.
Из оставшейся части 54 экземпляра (4,5%) пошли в «безденежную» раздачу. Раздача отдельных экземпляров как своеобразного царского пожалованья отдельным лицам без уплаты этими последними денег за книги вовсе не являлась неким актом благотворительности: общая стоимость розданных «безденежно» экземпляров добавлялась к себестоимости издания увеличивая тем самым «указную» цену свободной продажи. В отношении первого издания Уложения эти показатели выглядели следующим образом: всего на издание было израсходовано 828 руб., соответственно себестоимость одного экземпляра в тетрадях составила 23 алт. (69 коп.). После раздачи «безденежных» книг и допечатки исправленных листов к себестоимости каждого экземпляра прибавились 3 алт. 2,5 д., и всего она стала составлять 26 алт. 2,5 д. [14. С. 282]. Как обычно, несколько книг были поднесены царю Алексею Михайловичу (6 — в переплете с золотым обрезом и 3 — в «простом» переплете), патриарху Иосифу (2 — с золотым обрезом, 1 — в «простом» переплете), 5 книг розданы справщикам и 2 «кавычные» — корректурные (одна в переплете и одна «в тетрадях») остались в правильной палате. Имена этих справщиков в приходо-расходных книгах не указаны. По имеющимся в литературе данным, в 1649 г. на Печатном дворе работали справщики вологжанин Захарий Афанасьев сын Подосенов, Шестой Мартемьянов, Иван Васильев сын Наседка (Шевелев), старец Савватий и вдовый поп Федор Семенов [19. С. 450, 479, 483, 492, 495], участвовавшие в подготовке и других изданий московской типографии этого периода [14. № 88, 105, 128 и др.]. Совпадение числа розданных экземпляров Уложения с количеством этих сотрудников Печатного двора позволяет думать, что именно они занимались корректурой текста кодекса. Стоит к тому же отметить ряд обстоятельств. Во-первых, двое из справщиков, З.А.Подосенов, трудившийся в Печатном дворе более 30-ти лет, с 29 декабря 1641 г. по 19 ноября 1678 г. [29. С. 29—30], и Ш.Мартемьянов, судя по отсутствию при их именах духовных званий, были светскими лицами; двое, Савватий и Иван Наседка — церковными, а вдовый поп занимал некое «промежуточное» положение между мирскими людьми и духовными особами, т.е. до перехода Печатного двора из ведения Приказа Большого дворца под патриарший контроль отнюдь не все справщики входили в число духовенства (очень показательны в этом отношении данные таблицы, составленной А.В.Дадыкиным [19. С. 444—511]). Во вторых, изучая деятельность И.Наседки, исследователи обращали внимание, прежде всего, на его участие в подготовке полемических богословских сочинений [30. С. 63—65; 25 и др.], деятельность же этого человека в связи с подготовкой основного юридического памятника оставалась в тени. 35 книг были
взяты в Приказ Большого дворца, в ведении которого находился Печатный двор, для последующего царского пожалования издания в Столовой палате боярам и тому же патриарху.
Персональный состав пожалованных в приходо-расходной книге не указан. Известно, что летом 1645 г., ко времени смерти царя Михаила Федоровича, в состав Боярской думы входили 15 бояр, численность которых с вступлением на престол Алексея Михайловича и, соответственно, новыми пожалованиями увеличилась и к началу 1650 г. составила 29 человек. Таким образом, исходя из количества пожалованных в Столовой палате экземпляров, есть основания думать, что все бояре, в том числе Б.И. и И.В.Морозовы, Н.И.Ро-манов, Я.К.Черкасский, И.Д.Милославский, Ю.А.Долгорукий и др., получили экземпляры основного законодательного памятника государства [20. С. 318—320]. Если же предположить вполне возможное отсутствие на церемонии ряда бояр, бывших на воеводстве и т.д., то и тогда, с нашей точки зрения, за этими лицами сохранялись предназначавшиеся им экземпляры.
42 (3,5%) книги «в тетрадях» были переплетены на Печатном дворе и отправлены с подьячими в другие, прежде всего, территориальные, приказы, откуда они были целенаправленно разосланы по городам «для указу и вершения судных всяких росправных дел» [19. С. 409—410]. К сожалению, в документах приказа не сохранилась или не найдена роспись этих городов, поэтому судить с полной уверенностью об их составе мы не имеем возможности. На основании же отдельных отрывочных упоминаний в грамотах на места или в воеводских отписках можно лишь отметить посылку Уложения в отдельные далекие сибирские города и поселения — Якутск, Ленский острог, или на юг государства — в Путивль, Усерд, Козлов и др. Стоит заметить, что такая централизованная рассылка отнюдь не означала, как и в случае пожалованья «безденежных» экземпляров высокопоставленным лицам, бесплатной раздачи Уложения, просто способ получения денег был несколько иным, чем при прямой продаже книги через московскую лавку. Деньги за издание направлялись в Приказ Книгопечатного дела из тех приказов, где административно были ведомы эти города, в сами же приказы средства поступали из неокладных доходов. Судьба оставшихся 25 экземпляров Уложения (1079+54+42 = 1175 экз.) остается непонятной, как неясны и причины отсутствия сведений о них в учетных финансовых документах Приказа Книгопечатного дела.
При втором издании Уложения в розничную продажу была направлена еще большая часть — 1181 экз., т.е. 98,4% тиража, а 19 книг, как обычно и в тех же соотношениях, что и раньше, были поднесены царю и патриарху, даны справщикам и оставлены в правильной палате. В течение января 1650 г. — августа 1651 г. 1173 книги были проданы, 6 — взяты из лавки Печатного двора в Приказ Большого двора для отдачи в приказы Рейтарского строя и Иноземский, а также рассылки в города Юрьевец Повольский, Вязники, Тулу и Севск [19. С. 410—411; 35. С. 247]. Как и в случае с первым изданием, остается неясной судьба нескольких экземпляров Уложения. Но их малое количество — 2 экз. (1173+6+19 = 1198 экз.) — заставляют видеть в этом случае два пропуска, допущенных подьячими при записи книжных продаж через лавку Печатного двора.
Таким образом, приведенные данные свидетельствуют о механизме распространения Соборного уложения преимущественно путем его свободной продажи через лавку при московской типографии при минимально возможных «бесплатных» пожалованиях или целенаправленных посылках, что давало возможность купить новый юридический памятник самым широким слоям населения, по крайней мере, москвичам или лицам, приезжавшим в эти годы в столицу. В связи с этим небезынтересно проследить очень кратко состав покупателей и, по возможности, понять цели приобретения ими этого памятника. Однако предварительно стоит сделать одну немаловажную оговорку. Обычно в соответствующей литературе при выяснении облика посетителей лавки при московской типографии достаточно произвольно выделяются те или иные социальные группы, по данным приходных
книг определяется количество приобретенных ими экземпляров отдельных изданий и высчитывается ее процентное отношение к общему объему проданных книг. При этом, по мнению многих авторов, наиболее высокий процент свидетельствует о наибольшем интересе к изданию представителей именно данного слоя населения [19. С. 523—529]. Такие подсчеты, без учета общей численности конкретной социальной группы и соотношения с ней количества покупателей изданий Московского печатного двора, некорректны. Продолжая подобную цепь рассуждений, в отношении Соборного Уложения можно, например, сказать, что думные дьяки или гости, купившие, соответственно, 4 и 11 книг первого издания, что составляет в отношении к общему количеству всех покупок крайне малый в процентном отношении показатель (0,3% и 0,9%), были совершенно незаинтересованы в приобретении, а, тем самым, и в хорошем знании содержания этого юридического памятника. Однако выявление именного состава покупателей из этих двух групп показало, что все лица, имевшие чин думного дьяка летом 1649 г. — Ф.К.Елизаров (Поместный приказ), М.Д.Волошенинов (Посольский приказ), И.А.Гавренев (Разрядный приказ), скрепивший своей подписью уложенный свиток, и С.И.Заборовский (Разрядный приказ) [3. С. 127, 132, 147] и почти половина гостей (К.Босой, М.Васильев, Г.Никитников, В.Шорин, Ф.Юрьев [24. Л. 658, 658 об., 673, 675 об.]) купили первое издание Уложения. Поэтому при подобных подсчетах необходимо не просто фиксировать количество приобретенных представителями тех или иных социальных групп экземпляров и высчитывать некий процент, а соотносить эти цифры с общей численностью этих самых групп, что на данном этапе исследований, во-первых, из-за отсутствия достоверных общих показателей по целому ряду таких групп, во-вторых, особенностей учета покупателей в приходных книгах с отнюдь не редким отсутствием обозначения их социального положения, требующего проведения дополнительных источниковедческих исследований по определению способов фиксации статуса посетителей лавки при московской типографии, невозможно.
По нашим подсчетам, расходящимся с подсчетами Н.Б.Голиковой (22 человека [7. С. 113, 117]), летом 1649 г. общее число гостей составляло 11 или, возможно, 12 человек. Если при этом учесть, что из оставшихся лиц Н.Хозин постоянно жил в Пскове и в Москву в это время не приезжал, В.Гусельников в июне—сентябре выполнял обязанности «гостя у пристани» в Архангельске [8. № 55. С. 185—207; 2. С. 88; 23. Л. 35] и поэтому, получив весной назначение, покинул столицу в мае этого года, Ф. Веневитов, владелец собственных обширных соляных промыслов в Старой Руссе, мог находиться летом 1649 г. именно там, тем более, что до 1 сентября он имел на откупе сбор соляной пошлины в Руссе [21. С. 67— 70], то понятно, что эти лица физически не могли купить Уложение. И.Озеров, упоминавшийся в чине гостя уже в 1627 г. [7. С. 87], к середине столетия мог быть уже весьма пожилым и отошедшим от дел человеком, тем более, что он не имел наследников мужского пола и его родовой двор в Костроме в конце 1650-х гг. был зарегистрирован как «вымор-ный» [27. Л. 17 об.]. Что же касается оставшихся С.Светешникова и Д.Панкратьева, то в отношении последнего следует отметить, что дьяком Казенного приказа был его брат Гри -горий Панкратьев [3. С. 84], через которого гость мог иметь доступ к кодексу, а точная, с указанием месяца, дата пожалования М.Ерофеева этим чином в 1649 г. неизвестна [7. С. 99, 290].
Сделав эти замечания и возвращаясь к продаже Уложения, отметим, что в отношении первого издания хорошо заметной чертой была активность представителей именно верхнего слоя различных социальных страт. О верхушке приказной бюрократии и предпринимательского мира мы уже говорили, то же самое относится и к светским феодалам — родовой знати и высшим руководителям приказных учреждений. Показательный пример: 14 июня, в первый день продажи, первым «книгу Судебник» приобрели кн. И.И.Ромода-новский, боярин Н.И.Романов (подписи которого на свитке Соборного Уложения нет [32. С. 403—410]), бояре кн. Я.К.Черкасский, М.М.Салтыков, Л.Д.Салтыков и т.д.; среди духо-
венства — патриарх Иосиф, митрополиты Крутицкий и Новгородский, власти наиболее видных московских и некоторых крупнейших провинциальных монастырей; среди служилых по прибору — головы стрелецких полков, всего 11 человек, в том числе Артамон Сергеевич Матвеев. Вряд ли упомянутые бояре не получили кодекс ни во время пожалования в Столовой палате, ни потом, скорее, еще один экземпляр памятника мог быть необходим этим лицам для тех или иных личных потребностей.
Особо следует отметить покупку первого издания Уложения различными приказами: всего в приходной книге упомянуты 24 приказа (Посольский, Поместный, Разрядный, четвертные и др. [36. С. 302. Примеч. 10]), представителями которых был приобретен 171 экземпляр кодекса (15,8% от всех розничных продаж). Охарактеризовать в целом долю центральных государственных учреждений в приобретении Уложения в настоящее время не представляется возможным по отмеченной выше причине: отсутствие точных сведений о количестве приказов в середине столетия. Имеющиеся же в литературе данные о приказных учреждениях XVII в., которые весьма различаются между собой — от 69 до 153 [18. С. 54—56] — из-за отсутствия, как представляется, прежде всего, точного учета хронологии деятельности отдельных учреждений (например, в известной таблице, помещенной в весьма популярном издании, о высшем, центральном и местном государственном аппарате России XVII в. без всяких различий учтены действовавшие на протяжении всего столетия учреждения и приказы, существовавшие в отдельные периоды — Тайный приказ, Приказ сбора запросных и пятинных денег и др. [17. С. 315] — не дают возможности проводить какие-либо статистические подсчеты.
72 экземпляра при этом предназначались для рассылки по городам: для этих целей Новгородская четверть купила 28 книг, Посольский — 19, Сибирский — 17, Разрядный — 8. Такой, безусловно, санкционированный властями переход от многоступенчатой пересылки книг, хотя и она до некоторой степени сохранялась, а потом и денег из приказа в приказ, к прямым покупкам был, вероятно, обусловлен, с одной стороны, необходимостью уменьшения сроков рассылки важнейшего юридического памятника на места, а с другой — ликвидацией задержек поступления денег из приказов, получивших книги, в Приказ Большого дворца.
Что же касается реализации второго издания Уложения, то здесь при сохранении всех основных групп покупателей, за исключением 9 иноземцев, наблюдаются некоторые изменения в соотношении составляющих эти группы внутренних слоях: на смену верхушке знати приходят городовые дворяне, вместо высших церковных иерархов — приходское духовенство и власти небольших монастырей, служилые по прибору представлены уже не головами, а рядовыми стрельцами, вместо высших приказных чинов и приказов — учреждения местного городского и уездного управления. Эти обстоятельства, особенно же, сокращение почти втрое покупок книг для московских приказов (всего 67 экземпляров, 5,7%), а также значительное уменьшение спроса среди думных дьяков или гостей, заставляют еще раз вернуться к высказывающемуся в литературе, в частности, в предисловии к новейшей публикации текста Уложения утверждению о том, что «второе первопечатное издание ... как наиболее полное, исправленное и уточненное является окончательным вариантом законодательного памятника» [32. С. 13]. Сравнение данных приходных книг о продаже двух изданий Уложения с исчезновением из числа покупателей в 1650—1651 гг. представителей Посольского, судных, большинства четвертных и финансовых приказов не позволяет согласиться с этим мнением и подтверждает справедливость высказанного еще М.Ф.Владимирским-Будановым соображения об отсутствии различий между первым и вторым изданием Уложения с точки зрения его юридической правомочности [6. С. 26—27], о чем свидетельствуют и выписки из того и из другого, сохранившиеся в многочисленных судебных делах второй половины XVII в.
Если говорить о целях приобретения Уложения, то здесь на первом месте, безусловно, стоит практическая необходимость, связанная с должностным положением покупателей, правовым обеспечением деятельности различных учреждений, руководство собственным хозяйством. В качестве примеров можно привести факты приобретения кодекса теми же думными дьяками, практически всеми приказными судьями (так, Уложение купили глава Московского судного приказа ТИ.Щербатой, Владимирского судного Б.А.Репнин и сменивший его Ю.Буйносов-Ростовский [3. С. 169, 178]), лицами, отправлявшимися на воеводство (Ф.А.Хилков в Великий Новгород, И.А.Голицын в Астрахань, С.В .Прозоровский в Путивль) или назначавшимися к исполнению других государственных служб. В этом отношении показательна покупка Уложения уже упоминавшимся крупнейшим московским гостем Г.Никитниковым после его назначения главой Московской большой таможни или гостями К.Босым и Ф.Юрьевым — «гостями у корабельной пристани в Архангельске» соответственно в 1650 и 1651 гг. [8. С. 406, 423, 427; 39. Л. 35]. Стоит отметить и приобретение памятника властями всех подписавшихся на свитке монастырей (Троице-Сергиев, Чудов, Новоспасский, Андроников и др. [32. С. 404—409]).
Еще одним значимым для изучения особенностей распространения Соборного Уложения показателем является скорость реализации изданий, поступивших в розничную торговлю. Первое издание (1079 экземпляров) разошлось, как отмечалось, чрезвычайно быстро, менее чем за два месяца — с 14 июня по 7 августа 1649 г. Такая интенсивность продаж была характерна только для отдельных богослужебных изданий, Требников и Часословов, или для листовых изданий. Другие же книги продавались намного дольше, например, вышедший в 1641 г. тем же тиражом в 1200 экземпляров Маргарит Иоанна Златоуста был распродан только через десять лет, в 1651 г. [14. С. 145; 35. С. 288—289]. Это обстоятельство — почти мгновенная продажа первого тиража — в сочетании с отмеченными выше особенностями состава покупателей двух изданий позволяет, по нашему мнению, видеть причину подготовки второго издания Уложения в существовании неудовлетворенной потребности в этом основном юридическом памятнике, прежде всего, со стороны провинциального городского и сельского населения, потребности, по-видимому, хорошо осознававшейся правительством.
В литературе причины появления второго издания Уложения усматривались или в необходимости орфографического и отчасти грамматического изменения текста, или в появлении известной челобитной гостей на дьяков с просьбой перепечатать страницы кодекса, где по инициативе Г.Леонтьева и Ф.Грибоедова представители предпринимательского мира были поставлены ниже представителей приказной бюрократии [12. С. 54—55; 38. С. 111— 121]. Однако, представляется, что изменения текстуального характера, внесенные во второе издание по сравнению с первым, состоявшие, по утверждению П. Я. Черныха, в исправлении преднамеренной архаизации текста памятника в первом издании, не имели столь уж принципиального значения для юридического кодекса. А изменение порядка перечисления в ряде статей о штрафах дьяков и гостей, несмотря на всю важность проведенной перемены для общественного положения представителей этих социальных групп, все-таки вряд были столь важны, чтобы повлечь появление второго издания, хотя, конечно, гости могли воспользоваться случаем (вспомним, что во главе Печатного двора стояли М.Ерофеев и В.Борзов) и добиться помещения своего чина выше приказного.
И последнее, на что следует обратить внимание, это ценовая политика. Себестоимость экземпляра первого Уложения составляла, как указывалось, 69 коп., второго — 62 коп., продажная цена была установлена единая — 1 руб. В результате, после реализации тиражей издания было получено, соответственно, 1079 и 1173 руб., всего 2252 руб., а прибыль составила 907 руб. Исходя из этих цифр, на первый взгляд кажется, что произведенная наценка, около 40% и 60% от себестоимости, была достаточно высокой, однако, если сравнить себестоимость и указную цену на другие издания Печатного двора, вышедшие в это
же время, то получится, что наценка во многих случаях составляла 100 и более процентов: Евангелие напрестольное, вышедшее 6 января 1648 г., 37 коп. и 1 руб. 60 коп.; Псалтырь с восследованием (18 октября 1649 г.) — 1 руб. 28 коп. и 2 руб. 25 коп.; Часовник (10 августа 1649 г.) — 9 коп. и 18 коп. Поэтому представляется, что установленная, в данном случае, видимо, Приказом Большого дворца, цена была достаточно хорошо продумана и точно определена, во всяком случае она, с одной стороны, позволяла получать необходимую прибыль, чтобы быстро окупить все производственные затраты (не будем забывать, что Печатный приказ представлял собой централизованную мануфактуру, а не благотворительное учреждение), а с другой — не являлась непреодолимым препятствием для приобретения Уложения представителями самих разных слоев общества, т.е., судя по всему, не была завышенной.
Определение цены, однако, не всегда проходило столь удачно. Летом 1636 г. тремя указами была снижена на 30 коп. цена на Канонники «для того, что за дорогою ценою тех книг Канонников не покупают»: вместо 1 руб. 50 коп. от стал стоить 1 руб. 20 коп.
Большая наценка на экземпляры второго издания косвенным образом свидетельствует о популярности и востребованности кодекса, что, опять-таки, не ускользнуло от внимания правительства и позволило ему безболезненно получить несколько большую прибыль, чем при первом издании.
В заключение, стоит отметить, что предпринятые меры по распространению Уложения с точки зрения возможностей, скорости и удобства свободного приобретения памятника для всех заинтересованных лиц можно оценить как вполне удачные. Во всяком случае, после выхода второго издания потребности в кодексе на тот момент были удовлетворены. После ажиотажного спроса в январе — феврале 1650 г., когда число продаж в отдельные дни достигало 100 и более экземпляров, интерес к изданию стал постепенно падать, и с лета 1650 до лета 1651 г. отдельные дневные продажи стали составлять 1, 2, 3 книги. Впоследствии, во второй половине XVII в. необходимость в кодексе опять возрастает, очевидно, из-за того, что от постоянного использования печатные экземпляры постепенно ветшали, и с мест посылаются просьбы о покупке новых книг Уложения, осуществить которые было уже не так-то легко. И вряд ли случайно то обстоятельство, что от этого времени все чаще и чаще будут попадаться рукописные списки памятника, а в приказных выписях, особенно на местах, вместо выражения «а в Соборном Уложении напечатано» станет встречаться «а в Соборном Уложении написано», но это уже является предметом другого исследования.
ЛИТЕРАТУРА
1. Адарчева Л. С. Земские соборы на Руси в XVI—XVII вв. (историко-правовое исследование): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1978.
2. Бахрушин С.В. Научные труды. М.,1954. Т. 2.
3. Богоявленский С.К. Московский приказной аппарат и делопроизводство XVI—XVII веков. М., 2006.
4. Борисов В. К вопросу об издании Уложения 1649 г. // Вестник археологии и истории. 1899. Вып. 2.
5. Ваденюк П., Мейчик Д. Поездка слушателей института в Москву // Сборник Археологического института. СПб., 1879. Кн. 2.
6. Владимирский-Буданов М.Ф. Новые открытия в истории Уложения царя Алексея Михайловича // Университетские известия. Киев, 1880. № 2. Отд. III.
7. Голикова Н.Б. Привилегированные купеческие корпорации России XVI — первой четверти XVIII в. М., 1998. Т. 1.
8. Дополнения к актам историческим, собранные и изданные Археографическою комиссиею (далее — ДАИ). СПб., 1848. Т. 3.
9. Загоскин Н.П. Уложение царя и великого князя Алексея Михайловича и Земский собор 1648—1649 гг. // Известия и ученые записки Казанского университета. 1879. Январь—февраль. Отд. III.
10. Ивина Л.И. Уложение 1649 года и его издания // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1983. Вып. 14.
11. Латкин В. Материалы для истории земских соборов XVII столетия. СПб., 1884.
12. Маньков А.Г. Уложение 1649 года — кодекс феодального права России. Л., 1980.
13. Мейчик Д. Дополнительные данные к истории Уложения // Сборник Археологического института. СПб., 1880. Кн. 3.
14. Московские кирилловские издания в собраниях РГАДА. Каталог. 1626—1650. М., 2002. Вып. 2.
15. Московский печатный двор — факт и фактор русской культуры. 1652—1700 годы. Кн. 1. М., 2007.
16. Опарина Т.А. Иван Наседка и полемическое богословие Киевской митрополии. Новосибирск, 1998.
17. Очерки русской культуры XVII века. М., 1979. Ч. 1.
18. Петров К.В. Приказная система управления в России в конце XV—XVII вв. М.; СПб., 2005.
19. Поздеева И.В., Пушков В.П., Дадыкин А.В. Московский печатный двор — факт и фактор русской культуры. 1618—1652 гг. М., 2001.
20. Правящая элита Русского государства IX—начала XVIII вв. (Очерки истории). СПб., 2006.
21. Рабинович Г.С. Город соли — Старая Русса в конце XVI — середине XVIII вв. Л., 1973.
22. Российский государственный архив древних актов. Ф. 141. 1668 г. № 289.
23. Российский государственный архив древних актов. Ф. 141. Приказные дела старых лет. 1668 г. № 289.
24. Российский государственный архив древних актов. Ф. 1182. Оп. 1. Кн. 37.
25. Российский государственный архив древних актов. Ф. 1182. Оп. 1. Кн. 47.
26. Российский государственный архив древних актов. Ф. 1182. Приказ Книгопечатного дела. Оп. 1. Кн. 39.
27. Российский государственный архив древних актов. Ф. 1209. Поместный приказ. Оп. 1. Кн. 1123.
28. Сергеевич В.И. Земские соборы в Московском государстве // Сборник государственных знаний / Под ред. В.П.Безобразова. СПб., 1895. Т. 2.
29. Сиромаха В.Г. Книжные справщики Печатного двора 2-й половины XVII в. // Старообрядчество в России (XVII—XX вв.). М., 1999.
30. Словарь книжников и книжности Древней Руси. СПб., 1993. Вып. 3 (XVII в.). Ч. 2. И—О.
31. Смирнов П.П. О начале Соборного Уложения и Земского собора 1648—1649 гг. // Журнал Министерства народного просвещения. 1913. № 9.
32. Соборное Уложение 1649 года: Текст: Комментарии. Л., 1987.
33. Солодкин Я.Г. Иван Тимофеев и его русские современники о воцарении Бориса Годунова (к истории земского собора 1598 года) // Историография, источниковедение, история России X—XX вв. М., 2008.
34. Солодкин Я.Г. К истории воцарения Михаила Федоровича // Очерки феодальной России. М., 2007. Вып. 11.
35. Тимошина Л.А. Приходная книга Приказа книжного печатного дела 1649/50—1652/53 гг. // Очерки феодальной России. Вып. 10. М.; СПб., 2006.
36. Тимошина Л. А. Старопечатные издания Уложения 1649 года и приказные учреждения середины XVII века // Федоровские чтения: 2005. М., 2005.
37. Черепнин Л.В. Земские соборы Русского государства в XVI—XVII вв. М., 1978.
38. Черных П.Я. Язык Уложения 1649 года. М., 1953.
39. Щапов А.П. Земский собор 1648—1649 и собрание депутатов 1767 годов // Соч. СПб., 1906. Т. 1.
