CC BY
47
УДК 94(470.67)
РАЗОРУЖЕНИЕ ГОРЦЕВ ДАГЕСТАНА (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX - НАЧАЛО ХХ века)
© 2010 г. Х.Г. Магомедсалихов1, З.К. Пирмагомедов2
'Институт истории, археологии и этнографии 'Institute of History, Archeology and Ethnography
Дагестанского научного центра РАН, of Dagestan Scientific Center of RAS,
ул. М. Ярагского, 75, г. Махачкала, 367010 M. Yaragskiy St., 75, Makhachkala, 367010
2Дагестанский государственный педагогический университет, 2Dagestan State Pedagogical University,
ул. М. Ярагского, 57, г. Махачкала, 367010, M. Yaragskiy St., 57, Makhachkala, 367010,
umudgpu@mail.ru umudgpu@mail.ru
Предпринята попытка показать исторические условия и причины востребованности оружия для горцев Дагестана. Однако со второй половины XIX в. в связи с окончательным вхождением Дагестана в состав России и распространением российского законодательства необходимость в оружии для горцев постепенно отпадает. После окончания Гражданской войны в 20-х гг. ХХ в. в республике наблюдается волна политического бандитизма, на почве ликвидации которого вновь возникала потребность в разоружении горцев. Подготовка этого процесса происходила в строжайшей секретности, операция была проведена в короткие сроки и без особых эксцессов.
Ключевые слова: горцы, оружие, исторические условия, российское законодательство, политический бандитизм, разоружение.
There was undertaken an attempt to show historical conditions and the reasons of a requiring of the weapon for mountaineers of Dagestan in the present article. There had been given an accent to the traditional manufacturing centers of a cold steel of Dagestan mountaineers, and also well-known masters - gun makers in the article. However, from the second half of XlXth century in connection with the final entering of Dagestan into the structure of Russia and spreading of the Russian legislation over the region the necessity of the weapon for mountaineers gradually disappeared. After finishing of the civil war in republic there was wave ofpolitical gangsterism on which ground of liquidation necessity of disarmament mountaineers grows is observed. Preparation of process of disarmament mountaineers occurred in the strict privacy and has been carried out to short terms and without special excesses.
Keywords: mountaineers, weapon, historical conditions, Russian legislation, political robbery, disarmament.
В обозримом историческом прошлом горцы Дагестана относительно других народов Северного Кавказа были более милитаризованы, что объяснялось стратегическим месторасположением Дагестана, через который осуществлялась сухопутная коммуникация между Передней Азией и Европой. Известно, что великие завоеватели, такие как арабы, татаро-монголы, Тимур, Надир-шах, понимая важность стратегического расположения Дагестана, пытались овладеть его территорией. По этой причине на протяжении всей истории была высока актуальность Дербента как военно-стратегического форпоста на Северном Кавказе, и фактор самообороны доминировал в милитаризации всего дагестанского общества и в частности горцев.
Наряду с внешней угрозой милитаризации горцев способствовали распри внутри обществ, в основном на почве дефицита материальных ресурсов. Сильно пересеченный горный рельеф местности гарантировал относительную безопасность жителей, но не обеспечивал необходимым минимумом пропитания. Соответственно часто возникали конфликты из-за нарушения поземельных границ, потрав сенокосных угодий, краж и т.д., причем такие конфликты происходили как на межличностном, так и межобщинном уровнях. Так, например, конфликт на поземельной основе между обществами Кубачи и Кала-Корейш привел к
гибели сорока человек только с одной стороны [1, с. 7].
Или же в 1865 г. из-за потравы покосов завязалась ссора между жителями селений Мочок и Хиндак (Аварский округ), в результате которой с обеих сторон ранения получили 26 чел. [2, с. 50].
Для понимания причин милитаризованности общества немаловажным обстоятельством представляется также развитое чувство самолюбия и собственного достоинства, на почве ущемления которого возникала значительная часть межличностных конфликтов, нередко перераставших в межтухумную1 вражду. Естественно, в защите чести и достоинства горцы возлагали надежду не только на свою физическую силу, смелость но и, конечно, на оружие. Русский просветитель Н. Дубровин отмечал, что у них «кинжал не снимался никогда, даже дома, сняв черкеску, горец опоясывал себя поясом с кинжалом поверх бешмета... каждый оборванный горец, сложив руки накрест, или взявшись за рукоятку кинжала, или опершись на ружье, стоял так гордо, будто был властелином вселенной» [3, с. 544 - 547]. А народный поэт Дагестана Р. Гамзатов относительно чести горцев, ради отстаивания которой они носили оружие, писал: «Они в го-
1 Тухум - коллектив родственников по мужской линии.
рах живут высоко / С времен пророка ли Бог весть / И выше всех вершин Востока / Считают собственную честь».
Пониманию морально-психологической атмосферы в горских обществах XIX в. также способствует цитата из сочинения генерала русской армии М. Али-ханова: «Не говоря об оскорблениях более тяжких, но даже на резкую брань горец отвечает кинжалом и не может поступить иначе, зная, что в противном случае как человек, не сумевший постоять за себя, он не оберется насмешек, ему не будет жилья в ауле. Если же он не задумал уложить своего оскорбителя, рискуя, конечно, при этом и собственной жизнью, и за это отделался только прогулкою в Сибирь, - все симпатии на его стороне, и его встречают как молодца, исполнившего святую обязанность.
Долг личной мести так укоренился среди дагестанцев, а отсюда и привычка к самоуправству так еще сильна между ними, что ни одному горцу и в голову не придет обратиться к начальству с жалобой на понесенное им оскорбление, так как по местному взгляду это бы значило унизиться на степень женщины.
- Не дело кадия, судей, наиба или начальника смывать нанесенное мне или моему дому оскорбление, - говорит горец, - это мой долг: на это Аллах снабдил меня сердцем, а отец - кинжалом» [4, с. 187].
Горец никогда не выходил из своего дома безоружным, по меньшей мере он носил обычно кинжал у пояса, а собираясь в дальний путь, надевал на плечи бурку, служившую средством обороны, которую далеко не каждая сабля могла рассечь. Среди горцев имела распространение поговорка: «Кинжал, потребность в котором в течение жизни может представиться только один раз, горец носит всю жизнь».
Необходимость в ношении оружия у горцев также была обусловлена отсутствием у них устойчивого единого государственного объединения, способного регламентировать взаимоотношения в обществе. В каждом союзе сельских обществ имелись своды адат-ных2 норм, которые были малоэффективны против таких уголовных преступлений, как убийства и ранения. Дело в том, что адаты, так же как и шариат, не запрещали месть, а только кодифицировали определенный ее порядок. Здесь необходимо учесть, что месть была едва ли не самым эффективным сдерживающим средством против массовой преступности в обществе по принципу неотвратимости возмездия -«око за око, зуб за зуб».
Востребованность и высокий спрос на оружие обусловили возникновение в Дагестане известных далеко за пределами Кавказа оружейных центров -Кубачи, Харбук, Амузги, Нижнее Казанище, Нижние Мулебки, Гоцатль, Кумух и др. Сначала оружейники специализировались на производстве кольчуг, наконечников стрел и т.д. Первоначальное персидское название Зирихгеран, а в средние века - тюркское название Кубачи имеет значение «кольчужники, кольчугоделатели (панцыроделатели)» [5, с. 199]. Од-
2 Адаты - нормы права мусульманских народов.
нако с начала XIX в. в связи с появлением и распространением огнестрельного оружия потребность в кольчугах на Кавказе и в том числе Дагестане постепенно отпадает. Дело в том, что пуля была способна пробивать кольчугу. Наряду с огнестрельным широкую популярность получило холодное оружие, особенно сабли и кинжалы.
Появление огнестрельного оружия отразилось на верхней одежде горцев: на груди стали нашивать специальные кармашки с отделениями для газырей по 10 -12 с каждой стороны. Газыри представляли собой деревянные трубочки для пороха, а выступающие верхние части их украшали серебряным орнаментированным колпачком. Поскольку огнестрельное оружие -кремневки - заряжались с дула, в газырях хранили заранее отмеренные дозы заряда.
Впоследствии стрельба из винтовки в цель стала одним из атрибутов праздничных мероприятий горцев. Как свидетельствуют современники, во второй половине XIX в. в сел. Чиркей жил меткий стрелок по имени Инкав, который стрелял с определенного расстояния по лезвию ножа, которое расщепляло пулю на две равные половины. А чтобы удостовериться, половинки взвешивали на специальных весах и каждый раз они были равны. Инкава даже в преклонном возрасте приглашали на ежегодные состязания по стрельбе, где он выигрывал приз, заключавшийся в мешочке пороха с пулями [6, с. 185].
В XIX в. широкую популярность не только на Кавказе, но и в странах Передней Азии получили клинки дагестанского мастера Базалая из сел. Нижнее Казанище. Он был одним из ярких представителей династии оружейных мастеров, дед которого Уллу Базалай родился в 60 - 70-х гг. XVIII в. в горном селении Согратль и заслужил славу непревзойденного мастера-оружейника.
В исторической литературе имеются сведения о том, что дагестанские кинжалы пользовались большим спросом в Черкесии. Так, известный специалист по оружию народов Кавказа Э. Г. Аствацатурян, ссылаясь на книгу Тебу де Мариньи «Путешествие в Чер-кесию в 1818 году», пишет: «Большая часть наконечников и прекрасных кинжалов, которыми они (черкесы. - Х.М.) пользуются, делаются далеко проживающей народностью кумыков»3 [7, с. 34].
Также известно, что клинки дагестанских мастеров в Первую мировую войну большими партиями поставлялись в русскую армию. Так, в одном из документов от 12 февраля 1916 г. отмечается: «...в г. Те-мир-Хан-Шуре в доме купца Мавраева с 1-го февраля с.г. открываются мастерские-кузницы в несколько горнов для изготовления и выделки полмиллиона азиатских кинжалов для вооружения кавказской действующей армии» [8, с. 145].
За длительный исторический путь развития оружие стало неотъемлемой частью горского быта, и у горцев выработались определенные традиции бережного к нему отношения. Многие русские, европейские
3 Кумыки - одна из народностей Дагестана.
и местные прогрессивные деятели XIX в. в своих трудах оставили отзывы по поводу отношения горцев к оружию. Так, офицер Генерального штаба русской армии на Кавказе Мачульский в своих записках отмечал: «Дагестанцы с младенчества упражняются в искусстве владеть всякого рода оружием и в гимнастических занятиях, а в зрелом возрасте на деле усовершенствуются. Даже самые забавы в Дагестане более служат к развитию и укреплению сил телесных, чем отдохновению и увеселению. .Главнейшая часть богатства их заключается в хорошем оружии и в каждом семействе имеется по малой мере 3 и 4 ружья, а у богатых 10 и более» [9, л. 70].
Исторически Чечня граничила с Дагестаном, и у обоих народов сложилось идентичное отношение к оружию. Известный чеченский этнограф У. Лаудаев писал: «Оружие составляло необходимую потребность чеченцев с давнего до настоящего времени. Прежде они были уверены и за один день своей жизни, почему не делали без него ни шагу, как на работах, так и дома, и даже засыпая, осматривали, исправно ли оно. И теперь даже, когда спокойствие их ограждено законом, любовь к оружию, как и прежде, владеет ими, почему они тратят много денег на его приобретение и украшение. В минувшие времена случалось, что за ружье или шашку платили двести баранов, или же столько же рублей, или же холопа с холопкой» [10, с. 48]. За хороший кинжал в горах давали жеребца в полной комплектации.
О бережном отношении горцев к оружию говорит также тот факт, что одним из самых эффективных наказаний для горцев во второй половине XIX в. было лишение его на определенный срок права на ношение оружия. Обычно подобные наказания предусматривались адатными нормами, если горец обнажал кинжал в присутственных местах, например, в мечети или во время общественных сходов.
После окончательного присоединения Дагестана к России неоднократно вставал вопрос о разоружении горцев, так как за период Кавказской войны в обществе накопилось достаточно много оружия. Бесконтрольное и поголовное вооружение горцев было не совместимо с российскими порядками. К тому же после окончательного присоединения к России горцы по-прежнему продолжали решать свои конфликты с помощью оружия, а различные меры, предпринимаемые новыми властями (выселение из края на различные сроки), не имели должного эффекта и мало способствовали соблюдению правопорядка в горских обществах.
И в то же время лишать горцев оружия в короткие сроки было непредусмотрительно, что, безусловно, настроило бы их против российских порядков. Здесь необходимо отметить, что условиями прекращения сопротивления горцев в Кавказской войне им гарантировались сохранение мусульманской веры и право на ношение оружия. Несмотря на это обстоятельство, российские власти после подавления восстания 1877 г. предприняли попытку разоружить горцев, в результате чего было изъято значительное количество оружия
[11, с. 81], которое вскоре горцами было успешно восполнено. Так, военный губернатор Дагестанской области предписывал начальникам округов от 8 февраля 1889 г.: «... в городах вверенной мне области довольно часто повторяются случаи преступлений, совершаемых горцами окрестных деревень, всегда являющимися в эти пункты при оружии. Наибольший наплыв в города окрестных жителей бывает в базарные и праздничные дни. В это именно время наблюдаются значительное скопление разнохарактерного населения, устраиваемые здесь же попойки на полученную базарную выручку. В связи с пылким вообще характером горца и с постоянным ношением им при себе оружия, представляют собою все условия, при наличности которых самая пустая ссора легко может закончиться кровавой развязкой ... Бывали случаи, когда в присутствии суда, при разборе дел, совершались убийства и поранения.
Ввиду изложенного предлагаю начальникам округов строжайше объявить жителям, чтобы никто из них не смел являться при оружии в города, в присутственные места и к должностным лицам» [12, л. 12 -14].Даже в начале XX в. горцам трудно было менять свой традиционно сложившийся стереотип относительно оружия и это несмотря на то, что российские власти и законы в достаточной степени контролировали порядок и общественную жизнь горцев. Так, военный губернатор Дагестанской области писал в департамент полиции 15 февраля 1912 г. о настроениях населения: «Всадники милиции получают 10 руб. в месяц жалованья, на которое они не в состоянии покормить себя и коня. При таком мизерном содержании пополнение состава всадников является очень затруднительным и единственной причиной, привлекающей их на службу в милицию, является связанное с этой службой право ношения оружия, которым все дагестанцы очень дорожат. Дагестанская настоящая милиция состоит из 300 чел.» [13, л. 7].
В 1917 г. Особый Закавказский комитет принял постановление «О разоружении населения Закавказья», которое запрещало хранение и ношение оружия. Однако вскоре все действия по этому вопросу были решительно пресечены. В заявлении ЦК союза объединенных горцев Кавказа и Дагестана от 28 июня
1917 г. по поводу указанного постановления отмечалось: «Горец и оружие составляют одно неразделимое целое. Безоружный горец чувствует себя униженным, умаленным в своем достоинстве. Только в оружии привык он видеть защиту своей чести, жизни и достояния. Только в оружии он усматривает гарантию своей свободы, за которую боролся 60 лет и которую он, получив обратно так недавно, твердо решился защитить до последней капли крови.. Горцы Северного Кавказа и Дагестана ни в коем случае не откажутся от своих прав и скорее отдадут свои души, чем выдадут оружие» [14, с. 56].
Новый всплеск увеличения количества оружия у горцев наблюдался в связи с Гражданской войной
1918 - 1922 гг., когда население жертвовало последней дойной коровой ради приобретения оружия.
Однако становление Советской власти и укрепление государственности в республике были несовместимы с наличием такого большого количества оружия, как это наблюдалось у населения Дагестана и особенно горцев. Достаточно заметить, что в 1925 г. в республике было зарегистрировано 219 убийств, в 1926 г. - 245. Основными причинами совершения этого вида преступлений назывались «поголовное вооружение населения, некультурность и кровная месть», причем отмечалось, что «убийства происходят главным образом из-за пустяков и только потому, что в момент ссоры стороны были вооружены» [12, л. 162].
Кроме того, после Гражданской войны в условиях разрухи и голода в республике получил распространение политический бандитизм, который сковывал всю деятельность органов Советской власти. Поэтому разоружение горцев стало неотложной задачей.
В начале 1922 г. СНК ДАССР было принято постановление «О регистрации огнестрельного оружия». Однако полномасштабная кампания началась только в 1926 г. Для выработки плана по разоружению горцев 8 августа 1926 г. была создана комиссия в составе первых лиц республики: Д. Коркмасова, Н. Самурско-го, К. Мамедбекова, М. Атаева и М. Ахундова.
В подготовительный период органами ОГПУ и милицией были произведены примерные расчеты наличия у населения оружия по селам, округам и в целом по республике. К началу сентября 1926 г. в республике насчитывалось около 81 000 единиц оружия. При разоружении в качестве одной из мер предусматривался выкуп в расчете 5 - 15 руб. за единицу. Это была крайне мизерная сумма, если учесть, что население при покупке оружия жертвовало последним: скотом, пахотными землями и т.д.
4 сентября 1926 г. в Дагестане развернулась грандиозная по своим масштабам операция по разоружению населения, в которой участвовали регулярные войсковые подразделения, силы ОГПУ и милиции. За 15 дней в республике было изъято 52 734 единицы оружия [11, с. 164 - 165].
Примечательно, что в соседней Чечне также производилась операция по разоружению, которая началась 26 августа 1925 г. Она была разработана начальником штаба СКВО М. И. Алафузовым и утверждена командующим округом И. П. Уборевичем. В инструкции по разоружению говорилось: «Намеченный к разоружению аул окружается войсковой частью с таким расчетом, чтобы жители были лишены возможности сноситься с прилегающими районами. После полного окружения аула представители Чеченского ЦИКа, ОГПУ и военного командования предъявляют на аульном сходе требование о сдаче всего имеющегося оружия. Для сдачи оружия устанавливается срок не более 2 часов. Жители предупреждаются об ответственности за несдачу оружия. Если население аула не выполнит требование о сдаче оружия, то командование отряда в качестве угрозы открывает артиллерийский огонь в течение 10 минут на высокие разрывы и полупоражения, а затем после отбоя снова вместе с представителями ОГПУ и ЦИКа отдают приказание о
сдаче оружия в более краткий срок. По истечении означенного срока оперативная группа ОГПУ начинает поголовный обыск и изъятие бандитского элемента...
В случае выполнения условий сдачи оружия поголовный обыск не производится, а изымается только порочный и бандитский элемент. В зависимости от обстановки артиллерийский огонь может открываться несколько раз, но на поражение допускается лишь в случае сопротивления войскам» [15, с. 87 - 88].
Примерно такая же методика использовалась в ходе операции по разоружению в Дагестане. 19 августа 1926 г. было принято решение политбюро ЦК ВКП (б) по данному вопросу, а 28 августа комиссия в составе Е. Евдокимова, И. Уборевича и М. Володина вместе с полевым штабом и оперативной группой уже прибыла в Махачкалу. С 1 по 3 сентября все партийно-комсомольские работники республики были переведены на военное положение, проведена специальная мобилизация всех советских и партийных работников, создан аппарат по изъятию оружия - пятерки в округах. В пределы Дагестана были введены войсковые соединения общей численностью 14 тыс. человек [16, с. 92].
В ходе операции в целях воздействия на население авиацией было произведено около 20 облетов округов и свыше 50 пробных вводов войск в аулы. В целом за период операции населением сдано 68 тыс. винтовок и револьверов, примерно 85 % расчетного количества. Оставлено на руках зарегистрированного оружия 15 тыс. единиц [16, с. 92].
Население республики в значительном своем большинстве с пониманием относилось к проводимым мероприятиям и отчасти способствовало этому. Многие готовы были сдать оружие по одному приказу правительства, не дожидаясь введения войск.
Однако далеко не по всей республике разоружение происходило с одинаковым успехом, о чем, например, может свидетельствовать телеграмма председателя Даргинского окружного исполкома от 15 сентября 1926 г. адресованная Н. Самурскому, Д. Коркмасову, А. Бубнову: «Вчерашний и сегодняшний день показали, что, несмотря на военный нажим: оцепление аулов, повальные обыски, аресты людей из аулов, взятых под подозрение органами ГПУ, получить оружие не удалось и вся сумма изъятого из этих аулов насчитывалась единицами.» [11, с. 165]. И далее в телеграмме говорилось: «Принятие мер репрессий, таких как артиллерийский огонь по аулам и прочее - будет стрельбой по Советской власти в Даргинском округе, так как крестьяне готовы отдать последние кинжа-лы..чтобы крестьян оставили в покое и не отрывали от полевых работ. Продолжение дальнейших репрессий является политической ошибкой, ничем не оправданной. Ориентировочная запланированная цифра изъятия оружия в Даргинском округе - 1500 единиц нереальна» [11, с. 165]. К тому времени в Даргинском округе было уже изъято 6000 единиц оружия и 4000 единиц учтено и оставлено на руках.
На 12 сентября 1926 г. в Андийском округе было изъято 4313 винтовок, 2002 револьвера, 8827 патронов, 37 боевых гранат.
После завершения операции на всей территории республики были введены в действия правила «О порядке ношения и хранения огнестрельного оружия».
Таким образом, Советская власть за короткое время кардинальным образом решила вопрос о разоружении народов Дагестана, который так долго и остро стоял на повестке дня. Тем самым новая власть ясно обозначила, что социальные конфликты (убийства, ранения и т.д.), а также их регламентация отныне не частное дело каждого, а государственная прерогатива. Наличие оружия способно лишь усугубит подобного рода конфликты. В последующем в период коллективизации изъятие оружия, оставшегося у населения Дагестана, мелкими партиями продолжалось.
Более или менее полное разоружение горцев стало возможным только в период строительства социализма в Дагестане.
Литература
1. Шиллинг Е. М. Кубачинцы и их культура. Историко-этнографические очерки. М.; Л., 1949.
2. Комаров А.В. Адаты и судопроизводство по ним // Сборник сведений о кавказских горцах (ССКГ). Вып. 1. Тифлис, 1868.
3. Дубровин Н. История войн и владычества русских на Кавказе: в 6 т. Т.1, кн. 1. СПб., 1871.
4. Алиханов М. В горах Дагестана. Путевые впечатления и рассказы горцев. Махачкала, 2005.
5. Мамаев М. М. Зирихгеран - Кубачи. Очерки по истории и культуре. Махачкала, 2005.
6. Агларов М. А. Сельская община в Нагорном Дагестане в XVII - начале XIX в. М., 1988.
7. Аствацатурян Э. Г. Оружие народов Кавказа. СПб., 2004.
8. Дахадаев М. Сборник документов, статей, воспоминаний о жизни и общественно-политической деятельности. Махачкала, 1999.
9. Записки бывшего начальника генерального штаба Мачульского «Война на Кавказе и Дагестане». 1844 г. // РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф.1. Оп. 6. Д. 1245.
10. Лаудаев У. Чеченское племя // ССКГ. Вып. 6. Тифлис, 1872.
11. Пирбудагов Н.П. История становления и развития дагестанской милиции в 20-е годы XX века: дис. ... канд. ист. наук. Махачкала, 1998.
12. Центральный государственный архив Республики Дагестан. Ф. 2. Оп. 4. Д. 89.
13. Там же. Оп. 1. Д. 12б.
14. Союз объединенных горцев Северного Кавказа и Дагестана (1917 - 1918); Горская республика (1918 - 1920). Документы и материалы. Махачкала, 1994.
15. Гакаев Ж. Ж. Очерки политической истории Чечни (XX век): в 2 ч. Ч. 1. М.,1997.
16. Сулейманов С. И. Верный страж государственной безопасности отчизны. Махачкала, 2006.
Поступила в редакцию 12 февраля 2010 г.
