CC BY
86
140
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
2010. Вып. 1 ФИЛОСОФИЯ. ПСИХОЛОГИЯ. ПЕДАГОГИКА
УДК 316.7 Л.Л. Геращенко
РАЗМЫШЛЕНИЯ О НАУЧНОСТИ ФУТУРОЛОГИИ:
СОВРЕМЕННЫЙ СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ КОНТЕКСТ
Характеризуя современную научную социокультурную ситуацию в России, стоит отметить некую размытость формулировок относительно ценностей, их классификаций, а также возможности прогнозирования их трансформации. Многие авторы обращают внимание на то, что система отечественных ценностей достаточно конфликтна, однако суть этой конфликтности остается вне рамок исследований, отсюда возникает актуальность данной работы и ее логика.
Ключевые слова: футурология, социокультурная ситуация, Россия, система ценностей, общество, культура.
Традиционно принято считать, что любой корректный футурологический прогноз должен описывать происходящее на всех уровнях, более того, этот прогноз будет тем подробней (а соответственно - корректней), чем большее количество уровней он опишет. Как правило, именно таким образом структурируют свои работы современные западные исследователи - Ф. Фукуяма, Э. Тоффлер, С. Хантингтон [1]. Поэтому и анализ актуальных западных представлений о социокультурных перспективах человечества в трудах известнейших ученых структурирован аналогичным способом.
Нетрудно заметить, что подобные прогнозы в значительной степени коррелируют с основанными на той или иной типологии цивилизаций представлениями авторов о векторе развития цивилизации и с представлениями каждого из них о том, какие технологии на сегодняшний день являются наиболее инновационными и обладают наибольшим влиянием на определение вектора развития человечества. Исходя из этих представлений они прогнозируют изменения в различных сферах человеческой жизнедеятельности.
Мы считаем необходимым подчеркнуть, что один из основоположников современной цивили-зациологии А. Тойнби, создавая в свое время типологию цивилизаций, насчитал во всемирной истории 22 цивилизации. По его мнению, среди них 7 «живых», то есть существующих и поныне: западная, дальневосточная (основная), дальневосточная (Корея и Япония), православно-христианская (основная), православно-христианская (в России), индуистская, арабская [1].
Размышляя об этом, футуролог Ф. Фукуяма подчеркивает особую роль религии в генезисе цивилизации. В частности, ученый пишет о том, что хотя иерархическая власть организованной религии не является необходимой для создания правил обыденной морали, исторически она была абсолютно решающей для создания цивилизаций; по его мнению, великие цивилизации являются религиозными по своей природе [1].
Об этом, в частности, пишет С. Хантингтон, он полагает, что конфессиональная идентичность нации, как правило, тождественна ее цивилизационной идентичности. По его мнению, необходимо выделить 7 важнейших мировых цивилизаций: западную, латиноамериканскую (католическую), исламскую, синскую (конфуцианскую), индуистскую, православную и японскую [1].
Рассмотрев многочисленные теории западного социального прогнозирования, остановимся на важном для отечественной науки вопросе: «Может ли это быть перенесено на русскую почву?». О том, в чем специфика русского национального сознания и почему оно не может быть растворено ни в какой идее «сверхнациональности» или «гипернациональности», ученые спорят. В частности, можно выдвинуть корректное, на наш взгляд, предположение о существовании двух основных типов человеческой цивилизации - техногенного (характерный пример - страны Западной Европы и США) и традиционалистского (например, мусульманские страны).
Следуя данной логике рассуждения, можно прийти к тому, что основной смысл техногенной цивилизации, ее императив - достижение прогресса, который, с точки зрения современной теории коммуникации, можно определить как стремление обеспечить передачу большего объема информации на большее расстояние за меньший промежуток времени. Вся история техногенной цивилизации - это борьба за физический, но особенно за информационный контроль над пространством и временем, таким образом, техногенный тип цивилизации отличает имманентное стремление к модернизации экономики и социальной сферы за счет максимальной свободы (либерализма и индивидуа-
лизма) или за счет мобилизационных усилий (тоталитарные социалистические режимы и неотради-ционалистские ультраправые).
Проанализировав наиболее инновационные и способствующие прогрессу отечественные технологии, выделим в их числе в постиндустриальном обществе с 1990-х годов следующие:
• биологические технологии (психофармакология, генная инженерия и связанные с ней сельскохозяйственные и медицинские технологии);
• компьютерные (микроэлектроника) и нанотехнологии;
• информационные технологии (программное обеспечение, Интернет);
• интерактивные досуговые технологии (компьютерные игры, развитие виртуального пространства);
• гуманитарные манипулятивные технологии (РИ, реклама, политические технологии, НЛП и т.п.);
• энергетические технологии (целый комплекс физико-технических и химико-технических проблем: сверхпроводники, водородное топливо, управляемый термоядерный синтез).
На наш взгляд, данные технологии можно разделить, в свою очередь, на три основные группы: коммуникативные, биологические, энергетические. Большинство инновационных технологий относится одновременно к нескольким группам: например, биотехнологии находятся одновременно в сфере собственно биологических, нанотехнологий, компьютерных и манипулятивных технологий. Безусловно, отношение к современным технологиям может иметь различную полярность в зависимости от ценностных, конфессиональных и культурных ориентаций конкретного исследователя: от восторженной апологетики до полного неприятия. Однако значение использования этих технологий (или, напротив, отказа от них) для будущего человечества никем из авторов под сомнение не ставится.
Однако важным остается вопрос о существовании так называемых «духовных технологий», которые наука пока не выделяет в ранг основных групп, но во многих современных исследованиях поднимается вопрос о значимости религии в условиях глобализации, а также в случае необходимости грамотного социокультурного прогнозирования. Связь религии с глобализацией интенсивно исследовалась социологами и культурологами, особенно известны в этом ряду работы П. Бейера и Р. Робертсона, но многие вопросы остаются непроясненными так же, как и сама глобализация, - процесс или, точнее, совокупность процессов, развивающихся противоречиво и далеко не всегда предсказуемо.
Характеризуя современную научную социокультурную ситуацию в России, а также развитие в нашей стране науки футурологии, стоит отметить некую размытость формулировок относительно ценностей, их классификаций, а также возможности прогнозирования тех или иных их трансформаций. При этом многие авторы обращают внимание на то, что система отечественных ценностей достаточно конфликтна, однако суть этой конфликтности остается вне рамок исследований. В этой связи, на наш взгляд, интересно исследование представителя «левой» футурологии И. Валлерстайна, который полагает, что конфликты в будущей системе ценностей определяются двумя факторами:
первый - урбанизация мира и рост образования плотности коммуникаций, что порождает такой уровень всемирной осведомленности о политике, который одновременно делает проще политическую мобилизацию и затрудняет сокрытие уровня социально-экономического неравенства и роли властей в его поддержании, впоследствии данная политическая сознательность подкрепляется делегитимизацией иррациональных источников авторитета;
второй - резко возросшие затраты правительств на субсидирование прибылей путем строительства инфраструктуры и разрешения предприятиям экстернализировать свои издержки, так называемый экологический кризис, кризис растущих расходов на здравоохранение, кризис высоких расходов на большую науку, при этом распределение неравенства как на глобальном, так и на национальногосударственном уровнях зависит от расовой или этнической религиозной принадлежности.
В связи с этим комбинированным результатом политической осведомленности и бюджетного кризиса государств станет массовая борьба, которая примет форму гражданской войны, и глобальной, и в отдельных государствах [1. С. 341].
Подчеркнем, что на фоне непрерывного укрепления «вертикали власти» в России особенно интересным представляется прогноз Валлерстайна о грядущем глобальном кризисе государства, которое будет не в силах модернизировать постиндустриальное сетевое общество: «...утрата веры в неизбежную реформу объясняет великий поворот к антигосударственным настроениям, который мы видим сегодня повсюду. Никто никогда не любил особенно государство, но огромное большинство по-
зволяло ему наращивать свою силу, поскольку видело в нем проводника реформ. Но если оно не может осуществлять эту функцию, зачем терпеть государство?» [1. С. 385].
Данный прогноз доводят до крайности представители контркультурной футурологии: по их мнению, государство надоело, контркультурный концептуальный подход к прогнозированию в социальной сфере очень прост: «чем хуже, тем лучше», он полагает, что общество, каким мы его привыкли представлять, будет распадаться - и это хорошо. Распадаться общество будет на скучные зоны ответственности корпораций и на «временные автономные зоны» - этот термин ввел американский теоретик анархизма Хаким Бей (настоящее имя - Питер Л. Уилсон). Иными словами, временная автономная зона - это - пусть и не надолго - реализованная группой единомышленников утопия: «Такие зоны, - говорит Хаким Бей, - это успешные набеги на устоявшуюся реальность, прорывы к более интенсивной и богатой событиями жизни. Давайте признаем, что все мы были на таких вечеринках, где на одну короткую ночь провозглашается республика сбывшихся желаний. Разве политика этой ночи имеет для нас не больше реальности и силы, чем, скажем, все действия правительства Соединенных Штатов?» [2. С. 9].
Понятно, что для активистов контркультуры важен хаос, в котором они могут быть своего рода культурными террористами, заражая неадекватные (с их точки зрения) социальные структуры медиавирусами, которые затем разрушат этот социальный феномен. Представители данного направления рассматривают контркультурную деятельность по распространению хаоса как управляемую мутацию культуры постиндустриального общества, а хаос - как социокультурную «надрелигиозную» систему, способную обеспечить обратную связь и итерацию в этом обществе [3. С. 344, 345].
Об этом, в частности, пишет Дэвид Рашкофф, ученый приводит слова видного теоретика контркультурного движения Дженезиса Пи-Орриджа, псевдоним которого переводится на русский приблизительно как «генезис - в овсянке»: «В наши дни вы можете без угрызений совести изменять форму своего тела. То же самое вы можете делать с культурой. Она не менее гибка и податлива, чем человеческое тело. Любая конструкция может быть изменена, особенно человеком, участвующим в этой конструкции. Мозгом можно манипулировать с помощью йоги, тантрической или химической дисциплины. Клеткой можно манипулировать с помощью генной инженерии. Все течет. Нет ни одной неподвижной точки. Ни одного неизменного ландшафта. Для отдельного человека ничто не истинно дольше одного мгновения. Все, что мы говорим, истинно, а это значит, что все мы имеем равную власть над культурой. Каждый из нас конструирует нашу культуру каждым своим движением» [3. С. 357].
Таким образом, отметим, что все, что вызывает наибольшие опасения у представителей футурологического мейнстрима (Фукуямы и Хабермаса), у футурологов от контркультуры, напротив, вызывает восторг. Данный культурный и ценностный релятивизм взаимообусловлен безудержным гедонизмом постиндустриального общества, что пугает и современный мейнстрим, и консерваторов [4. С. 296, 383].
Как известно, именно в культуре с ускользающей системой ценностей проявляются наиболее ярко моральный релятивизм и гедонизм, в России это, безусловно, массовая культура. При этом контркультурные футурологи и консерваторы занимают диаметрально противоположные позиции по отношению к поп-культуре вообще и к таким ее проявлениям, как, скажем, канал МТУ, в частности. Д. Рашкофф считает МТУ одним из самых эффективных инструментов распространения мемов и одним из самых влиятельных медиаинструментов, принесших новые принципы организации видеоряда, способных вовлекать зрителя внутрь создаваемой образами реальности, первым истинно интерактивным СМИ, способным изменить мировоззрение молодых людей и инициировать их [4. С. 149-159].
Продолжая линию негативного прогнозирования развития России, П. Бьюкенен так оценивает инициирующую роль МТУ: «У детей положение сложнее. В музыке, которую они слушают, в фильмах, которые они смотрят на МТУ и на других телеканалах, в книгах и журналах, которые они читают, торжествует гедонизм. От него нигде не укрыться» [5. С. 342].
Категоричность мнений при попытке прогнозирования социокультурного развития России -явление, характерное для многих исследований, так, например, гедонизм для Бьюкенена страшная вещь, как наркотик или канцероген: «Новый гедонизм, как представляется, не дает объяснений, зачем продолжать жить. Его первые плоды кажутся ядовитыми. Неужели эта новая культура «освобождения», которая оказалась столь привлекательной для нашей молодежи, на деле станет самым смертоносным канцерогеном?» [5. С. 343].
Однако для контркультурного сообщества ситуация обстоит несколько иначе: гедонизм не должен предлагать дополнительное целеполагание, он сам по себе - цель и смысл жизни, причем в
контркультурной трактовке гедонизм противопоставляется консьюмеризму. С точки зрения контркультуры рядовой потребитель не может быть гедонистом, поскольку должен непрерывно зарабатывать деньги, быть социализированным и не выходить в своих удовольствиях за рамки общественной морали, ему просто некогда предаваться утонченному гедонизму: ему недоступны ни гурманство, ни free love, ни рекреационные наркотики.
Логика подобных рассуждений приводит к осознанию неизбежного тупика развития России, что, наш взгляд, становится следствием автоматического перенесения на русскую почву многих приемлемых исключительно для Запада постулатов прогнозирования. При этом опыт восточного прогнозирования остается неохваченным, однако современный социокультурный опыт Востока доказывает, что зрелые традиционные восточные культуры были и остаются столь же зрелыми, какими были в древности. Отсюда напрашивается вывод о разумном научном прогнозировании социокультурного развития на Востоке и, главное, дальнейшем разумном управлении данным развитием.
Не углубляясь в специфику каждой из восточных стран, отметим объединяющие их особенности:
• созданные, благодаря древним мыслителям, идейно-институциональная и управленческая системы оказались очень удачными и практически полезными для цивилизации Японии от древних времен до современности, что во многом определило и специфику социокультурного генотипа современного Востока;
• мощное экономическое развитие Китая с развитой структурой успешного прогнозирования является наследием традиций; подтверждая силу своих потенций, Китай также продемонстрировал жизненность своих традиций, по-прежнему, как и на протяжении тысячелетий, доказал свои способности к регенерации в изменяющихся обстоятельствах;
• анализ мировоззренческих учений и особенностей философских методов Востока позволяет составить представление об идейном, культурном, духовном и управленческом багаже, который имела традиционная восточная культура и который тщательно хранится и передается поколениям;
• практически полезной оказалась даже созданная на этой основе идейно-институциональная структура империи, некоторые принципы построения последней будут полезны для славянской и западной традиций;
• стабильность, сила и неисчерпаемые восстановительные потенции Востока - в его имманентной и автоматической ориентации на Великий Порядок, основой которого всегда считались социальная гармония, этические принципы и поведенческие каноны и в конечном счете - справедливость.
Очевидно, что ориентации на типичные для восточной культуры традиции становится гарантией стабильного процветания культуры и социума. Анализируя типичные для Востока принципы социокультурного прогнозирования, следует остановиться на том, что исторически сложились два основных подхода к социальному прогрессу, которые можно обозначить как техноцентристский и ан-гропоцентристский. Первый характеризуется экстравертированностью, ориентацией на все новые технические усовершенствования и изобретения, противопоставлением человека и природы, а второй - интровертированностью, ориентацией на самосовершенствование и развитие духовности, слиянием человека и природы без посредничества техники. Первый подход в целом более проявляется в культуре Западного полушария, а антропоцентристский - в культуре Восточного.
Мы считаем необходимым отметить, что славянский мир является неким водоразделом между западноевропейским и восточноазиатским мирами, поэтому его ориентации всегда была свойственна некая двойственная направленность, что необходимо учитывать в ситуации социокультурного отечественного прогнозирования. Смысл этой двойственности заключается в суммировании тенденций Запада и Востока, дальнейшая поляризация которой определит его окончательную принадлежность либо к техноцентристскому, либо к антропоцентристскому направлению в социальном развитии, что будет иметь далеко идущие последствия для отечественной культуры и человечества в целом.
Безусловно, современное расширение отечественного коммуникативного пространства и тенденции глобализации, развитие техники, имеющее своей основной целью покорение природы для удовлетворения материальных потребностей человека, являются путем исторического тупика. Связано это с тем, что при достижении определенного уровня технического развития удовлетворение человеческих потребностей станет настолько полным, что социальные и культурные потребности, которые являются вечным мотивом прогресса, в дальнейшем техническом развитии попросту отпадут.
Стоит подчеркнуть, что результатом данного процесса может стать своеобразная атрофия технических способностей человека, причем потомки технических гениев станут неспособны под-
держивать и эксплуатировать сложные технические системы, что естественным образом приведет к глобальной катастрофе. Поэтому антропоцентристский подход в социальном прогрессе представляется нам более перспективным с точки зрения выживания и дальнейшего развития культуры всего человечества.
Принимая условность любой классификации, отметим, что, на наш взгляд, основная система координат, в которой рассматривается прогнозирование развития культуры и социума, может быть двух основных типов:
• человекоцентричная;
• богоценричная.
Последняя может быть, в свою очередь, подразделена на соответствующие той или иной бытующей в этой стране религии культурные нормы и традиции. Не проповедуя ни в коем случае ту или иную систему ценностей, подчеркнем, что именно исторически сложившаяся на территории той или иной страны религиозная система координат может стать основой для грамотного социального прогнозирования, с учетом общемировых культурных ценностей, особенностей экономического развития, а также непосредственно национальных особенностей, которые являются сегодня предметом бесконечного научного спора.
В том случае, если мы рассматриваем социокультурное прогнозирование с позиций человеко-центричности, культура обречена на разрушение, об этом, в частности, много и аргументированно писал Бодрийар, поскольку человекоцентричная позиция обрекает культуру на разрушение именно потому, что ориентируется на удовольствие и удобство, на так называемый гедонизм. На наш взгляд, этого ученого следовало бы отнести к числу современных футурологов, потому что им четко сформулированы разрушающие современную культуру тенденции, причем все это имеет самое непосредственное отношение и к российской действительности.
В частности, Ж. Бодрийар неоднократно подчеркивал, что культура рискует погибнуть именно потому, что современный человек никогда не умеет делать выбор между прометеевским проектом переустройства мира, которое требует поставить себя на место Отца, и, как следствие - ощущением «благодати происхождения от некоего первородного существа». О неразрешимости этой дилеммы, по его мнению, свидетельствуют сами вещи: «Одни из них опосредуют для нас настоящее, другие — прошлое, и последние значимы тем, что знаменуют нехватку. У старинных вещей есть как бы аристократическая частица при имени, и своим наследственным благородством они компенсируют слишком быстрое старение вещей современных. В прошлом старцы считались прекрасными, так как они «ближе к Богу» и богаче опытом. Нынешняя же техническая цивилизация не признает мудрости стариков, зато преклоняется перед внутренней плотностью старинных вещей: в них одних запечатлен нетленный смысл» [6. С. 39].
Мы не склонны неизбежно негативно оценивать перспективы развития отечественной культуры, однако отметим, что названые Бодрийаром тенденции, безусловно, типичны для современности. В заключение подчеркнем, что важнейшей составляющей современных актуальных футурологических, именно отечественных, концепций должны стать непосредственно этические проблемы: поиск новых ценностей, норм и целей индивида и общества, разумное соотношение процессов потребления и созидания, а также безусловное уважение к общекультурным мировым ценностям. Завершая наше исследование относительно социокультурного прогнозирования в России, отметим, что сочетание позитивных тенденций Запада и Востока, с грамотным перенесением их на русскую почву, поможет не только правильно прогнозировать развитие нашей страны, но и управлять этим развитием, ориентируясь на высшие культурные ценности, а не на конкретную ту или иную экономическую и социальную выгоду.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. СПб., 2001.
2. Коллин М., Годфри Дж. Измененное состояние: история экстази и рейв-культуры. М., 2004.
3. Рашкофф Д. Медиавирус: Как поп-культура тайно воздействует на ваше сознание. М., 2003.
4. Фукуяма Ф. Великий разрыв. М., 2003.
5. Бьюкенен П.Дж. Смерть Запада. М., 2003.
6. Бодрийар Ж. Система вещей. М., 2001.
Поступила в редакцию 12.01.10
ФИЛОСОФИЯ. ПСИХОЛОГИЯ. ПЕДАГОГИКА 2010. Вып. 1
L.L. Geraschenko, doctor of philosophy, professor
Reflections on the scientific futures: modern sociocultural context
Describing the modern, scientific social and cultural situation in Russia, it is worth noting a certain vagueness of wording on the values, their classifications, as well as the possibility of predicting their transformation. However, many authors pay attention to the fact that the system of national values rather conflict, but the essence of the conflict remain outside the research, hence the relevance of this study and its logic.
Keywords: futurology, social and cultural situation, Russia, the system of values, society, culture.
Г еращенко Лариса Леонидовна, доктор философских наук, профессор
Всероссийский государственный университет кинематографии имени С. А. Герасимова (ВГИК)
129226, Россия, г. Москва, ул. В.Пика, д. 3 E-mail: l-geraschenko@yandex.ru
