CC BY
89
Напр., от принять: принимать, принятие, принятый, приём, приёмка, приемлемый; от воспринять: воспринимать, восприятие, восприемник, восприимчивый; от предпринять: предпринимать, предприятие (на второй ступени, напр.: взаймы, займовый, наймом).
4. Отдельные дериваты испытали семантическое расхождение с производящими глаголами и стали вершинами самостоятельных гнезд; это слова внимание, внимательный, внятный, займище, объем, преемник, неприязнь, приятель, неприятель, приятный и др.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Бернштейн, С. Б. Очерк сравнительной грамматики славянских языков / С. Б. Бернштейн. - М.: Изд-во АН СССР, 1961.
2. Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. / В. И. даль. - М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1956.
3. Ожегов, С. И. Толковый словарь русского языка / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. - М.: Азъ, 1994.
4. Словарь древнерусского языка (XI - XIV вв.): в 10 т. - М.: Русский язык, 1988-1991. - Т. 1-1У.
5. Словарь русского языка XI - XVII вв. - М.: Наука, 1975-2004. - Вып. 1-26.
6. Срезневский, И. И. Материалы для словаря древнерусского языка: в 3 т. / И. И. Срезневский. - СПб.: Типография Императорской АН, 1893-1903.
7. Старославянский словарь (по рукописям X - XI веков). - М.: Русский язык, 1999.
8. Тихонов, А. Н. Словообразовательный словарь русского языка: в 2 т. / А. Н. Тихонов. - М.: Русский язык, 1990.
А.В. Лыков
РАЗГРАНИЧЕНИЕ НОМИНАТИВНЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ И СХОДНЫХ С НИМИ СИНТАКСИЧЕСКИХ КОНСТРУКЦИЙ (НА МАТЕРИАЛЕ ПРОЗЫ А.П. ЧЕХОВА)
В.В. Набоков в романе «Дар» иронично замечает: «Чернышевский всё видел в именительном». В подтверждение своих слов писатель приводит цитату из безапелляционно-оскорбительной риторики критика, который со свойственным ему самонадеянным дилетантизмом ставит вопрос языковой нормы и отвечает на него: «Можно ли писать по-русски без глаголов? Можно - для шутки. Шелест, робкое дыханье, трели соловья. Автор её некто Фет, бывший в своё время известным поэтом. Идиот, каких мало на свете. Писал это серьезно, и над ним хохотали до боли в боках» [2, 215]. Забыты хохочущие современники поэта, преданы остракизму слова злобствующего защитника глагольных предложений, не имеющие никакого отношения к реальной тенденции развития языка. А строчки А.А. Фета, подвергнутые циничному осмеянию, знает наизусть каждый русский человек. Особенно дороги они для лингвиста, поскольку являются идеальным образцом достижения прагматического эффекта посредством такого синтаксического построения, которое способно передать многообразную и гармоничную жизнь природы и одновременно остановить прекрасное мгновение, увековечив его в слове, как в живописи. Поэт предвосхитил активное развитие предикативных субстантивных словоформ в русском языке, отмеченное современной наукой. О природе и значимости их коммуникативной функции пишет Д.Н. Шмелев: «В нашем изменчивом мире именно имена существительные фиксируют нечто постоянное и устойчивое в непрерывном вихре событий, именно им принадлежит роль точек отсчета в наших представлениях об окружающей действительности. Их значения в основной массе более конкретны, чем значения глаголов, но как раз потому, что они отражают ту неизменную сущность вещей, которая дает нам возможность отмечать и изменчивость» [4, 10].
Идея передачи информации без посредства глагола наиболее ярко воплощена в номинативных предложениях. Интонация законченности в устной речи, соответствующая точке (восклицательному знаку), устанавливает связь их единственного главного члена с действительностью, сообщая им предикативный характер реального настоящего времени. Типичная денотативная зона номинативной предикации и соответственно лексическая парадигма способа её представления -это лексемы, характеризующие окружающую обстановку: предметы, явления, важные для гово-
рящего лица в момент повествования. Статичность предикативного признака номинативного предложения репрезентирована именительным падежом существительного в функции единственного главного члена, исключающего глагол даже в виде связки в настоящем времени. Такая форма предикации способна выражать только реальное настоящее время: любой другой член модально-временной парадигмы разрушит структурно-семантическую сущность номинативного предложения, которое всегда остается нечленимым, рематическим, как бы ни было распространено. Споры относительно характера единственного члена такого предложения вызывают некоторое недоумение, поскольку любое повествовательное предложение априори немыслимо без информации, которую выражает именно предикативный признак. Трудно согласиться и с констатацией синкретизма главного члена, сохраняющего функции и подлежащего, и сказуемого, что якобы обнаруживают трансформы, в одной из которых субстантив занимает позицию сказуемого, а в другой -подлежащего [1, 412-413]. Возможность передачи содержания любого номинативного предложения другими структурно-семантическими типами (например, Весна - Это весна и Всюду весна) в данном случае не является доказательством функционального синкретизма его главного члена. Трансформы свидетельствуют лишь об одном неоспоримом факте: один и тот же денотат (в данном случае та или иная ситуация в объективной действительности) имеет множество способов выражения. Например, о положении лодки на воде под воздействием ветра может сообщить как безличное, так и двусоставное предложение: Ветром наклонило лодку - Ветер наклонил лодку. В первом из них подчеркнута стихийность не только следствия, вызванного определенным явлением природы, но и самого явления, во втором - ветер занимает позицию действующего субъекта. Выбор между различными структурно-семантическими построениями зависит от прагматической установки говорящего лица, а их наличие дает представление об определенной коммуникативной парадигме, а не о синкретизме каждого из её членов.
Триумфальным шествием назывного предложения можно считать XX в., когда в художественной литературе стал формироваться телеграфный стиль с его максимальной обнаженностью главных мыслей. Номинативное предложение, передающее ситуацию через подчеркивание её главных предметных признаков, выраженных существительными в именительном падеже, идеально вписалось в него.
Для лаконичного стиля А.П. Чехова характерны предложения, которые легко и естественно вводят читателя в тематическое содержание повествования:
Земская больница. Утро (Сельские эскулапы)1.
Летнее утро (Налим).
Описание посредством номинативных предложений подчеркивает статичность предметов или явлений окружающего мира или фиксирует значимый момент развития жизни, представляя его запечатленным, как на полотне художника, посредством единственного модально-временного плана - реального настоящего:
Первый час. Позади галереи толпятся кареты, роскошные сани и извозчики. Шум, гвалт... (На волчьей садке).
Чудное местечко! (Злой мальчик).
Номинативные предложения принято отграничивать от именительного темы и представления и от эллиптических предложений, однако они имеют зону переходности и с неполными оценочными предложениями. Например:
Место действия весь свет... Португалия, Испания, Франция, Россия, Бразилия и так далее. Герой в Лиссабоне узнает из газет о несчастии с героиней в Нью-Йорке. Едет. Его хватают пираты, подкупленные агентами Бисмарка. Героиня - агент Франции. В газетах намеки... Англичане. Секта поляков в Австрии и цыган в Индии. Интриги. Герой в тюрьме. Его хотят подкупить. Понимаешь? Далее... (Жены артистов).
Выделенные построения по форме совпадают с номинативными предложениями, но по функции, которая обнаруживается в тексте, они являются характеристикой предметов, указанных
1 Здесь и далее цитируется по: А.П. Чехов. ПСС и П: в 30 т. М.: Наука, 1983-1988.
в предтексте: это соответственно конкретизация места действия и намеков в газетах. Иной контекст может изменить их структурно-семантический характер, превратив в номинативные предложения, посредством которых говорящее лицо утверждает важные для него денотаты в объективной действительности в плане настоящего времени, например: Летим над Европой. Португалия, Испания, Франция. Мы на острове. Англичане. Интриги.
Номинативные и неполные предложения совпадают не только по форме, но и по лексическому выражению единственного главного члена, функция которого в обоих случаях тоже близка: в первом - он имеет характеризующее значение по отношению к окружающей действительности, во втором - соотносится с вербально выраженным в предтексте содержанием. Например:
Комик Иван Акимович Воробьев-Соколов заложил руки в карманы своих широких панталон, повернулся к окну и устремил свои ленивые глаза на окно противоположного дома. Прошло минут пять в молчании... - Скука! - зевнула ingénue Марья Андреевна. - Что же вы молчите, Иван Аки-мыч? Коли пришли и помешали зубрить роль, то хоть разговаривайте! (Комик).
Конструкция со словоформой в именительном падеже содержит утверждение состояния скуки в реальном настоящем времени, представляя собой номинативное предложение.
Однако такая же словоформа со значением состояния может быть связана с предтекстом не только семантически, но и грамматически:
Пожалуй, - потупился Тлетворский. - Но ежели, Иван Матвеич, будут стеснять, как и в прошлом году, то выйдет один только смех! - Ни, ни... Свобода полная! Полнейшая, батенька! Читайте что хотите и как хотите! Потому-то я и взял на себя распорядительство, чтобы дать вам свободу! Иначе бы я не согласился... Не стесняйтесь ни выбором, ничем, одним словом! Вы прочтете что-нибудь... расскажете анекдот... стишки, вообще... (Либеральная душка).
В этом случае выделенная субстантивно-адъективная конструкция представляет собой предложение с неполным предикативным отношением: (Будет дана) свобода полная! Рядом с рематическим подлежащим в нем, благодаря контексту, восстанавливается предикат-тема.
Неполнота предложения может быть связана и с опущенным подлежащим:
1) - Молодец. Ну-с, штукенция в том, братец ты мой, что мы... что, стало быть, если мы делили на два, то... Постой, я сам запутался (Накануне поста).
2) После того, убирая оставленный ими узел с баранками или рубаху, Степан вздыхал и говорил, мигнув в их сторону: - Женский пол! (Моя жизнь).
3) - Еще папа говорит, что он мне лошадь купит. Добрейший человек! (Житейская мелочь).
Предикаты приведенных неполных предложений имеют значение оценки лица, восстанавливаемого в контексте и занимающего позицию подлежащего, семантика которого довольно разнообразна. Определенное лицо, восстанавливаемое из предыдущей диалогической реплики (1). Обобщенное лицо, поскольку предикат женский пол соотносится не только с тещей и женой, но и со всеми женщинами, которые вызывают у персонажа снисходительно высокомерное к себе отношение. При этом у нейтрального в системе языка устойчивого словосочетания женский пол под влиянием контекста появляется ироничная коннотация (2). Предметом предикативно-оценочного признака может быть одновременно и лицо, и его действие: добрейший человек выражает характеристику лица, мотивированную поступком, который этому лицу предстоит совершить (3).
Субстантивы приведенных двусоставных оценочных предложений, ввиду яркости их аксиологической семантики, с трудом преобразуются в главные члены номинативных построений. Первое из них (Молодец) неизбежно вызовет представление о характеризуемом им субъекте (кто-то). Второе может стать номинативным предложением, утверждая наличие женщин в реальном настоящем времени: Женский пол. Третье становится номинативным только при условии присоединения к субстантивной форме еще одного, несогласованного определения с некачественным значением: Добрейшие люди за прилавками. Сконструированные предложения передадут отмечаемые говорящим лицом в момент его речи важные для него реалии окружающей действительности, решив конкретную коммуникативную задачу. Они отличаются от неполных двусоставных предикаций тем, что в них утверждается наличие предметов, характеризирующих объективную дей-
ствительность, тогда как в сравниваемых с ними исходных неполных построениях эти же предметы выполняют функции предикатов других предметов (лиц), восстанавливаемых в предтексте.
Для двусоставного неполного предложения с признаком, направленным не на лицо, характерна метафоричность. Например:
С другой стороны, допустим, что ты работаешь долго, очень долго, всю жизнь, что в конце концов получаются кое-какие практические результаты, но что они, эти твои результаты, что они могут против таких стихийных сил, как гуртовое невежество, голод, холод, вырождение? Капля в море! (Моя жизнь).
Переносное, лексически связанное значение выражает ничтожность эффекта от какой-то проделанной работы. При этом субстантивная словоформа капля может сформировать и односоставное номинативное предложение, но лишь при условии употребления её в прямом значении, исключающем квантитативно-характеризующее значение. Например: Утро. Капля росы. Свежесть зелени.
Можно утверждать, что если в состав неполных построений, характеризующих не лицо, с одной стороны, и номинативных предложений с неличной субстантивной словоформой - с другой, входит одна и та же лексема, то она представлена обычно различными её семемами:
1) Володе приятно было сидеть, не двигаться и прислушиваться к тому, как мало-помалу наступал вечер. Сумрак беседки, шаги, запах купальни, смех и талия - всё это с поразительною ясностью предстало в его воображении и всё это уж не было так страшно и значительно, как раньше... "Пустяки... Она не отдернула руку и смеялась, когда я держал ее за талию, - думал он, - значит, ей это нравилось. Если б ей это было противно, то она рассердилась бы... " (Володя).
2) В зале на столике, на рояле, на сцене горели свечи, везде по три, и первый спектакль был назначен на тринадцатое число, и теперь первая репетиция была в понедельник - тяжелый день. Борьба с предрассудками! (Моя жизнь).
Предикаты неполных предложений являются оценкой определенных ситуаций, вербально выраженных в контексте. Словоформы пустяки и борьба могут быть единственными членами номинативных предложений лишь при условии реализации в них прямых номинативных значений: Чернильница. Ручка. Разные канцелярские пустяки (1). Крики. Разборки. Уличная борьба (2).
Главными членами односоставных номинативных предложений не могут быть субстанти-вы, имеющие единственное оценочное значение, направленное на конкретную деятельность: их семантическое содержание является итогом определенного анализа ситуации, а не визуальной констатацией предметов, явлений, состояний окружающей действительности:
- Не волнуйтесь. У нас и примера не было, чтоб вашего брата на экзаменах резали. Проформа! (Экзамен на чин).
- Кой черт небрежно? В небрежном письме смысл и лад есть, есть содержание, а у тебя... извини, даже названия подобрать не могу! Сплошная белиберда! (Розовый чулок).
Выделенные синтаксические единицы дают оценку ситуации, содержание которой изложено в предтексте и может быть выражено обобщающе-анафорическим местоимением это в роли подлежащего, что определяет их как неполные двусоставные предложения.
Языковой материал предлагает случаи функциональной многозначности словоформы существительного в именительном падеже, что подтверждает мысль Д.Н. Шмелева о том, что «вряд ли <...> целесообразно рассматривать подобные конструкции в отрыве друг от друга» [5, 89]. Например:
1) - Засыпаешь ты и вдруг... и вдруг слышишь: дззз... Комары! Комары, будь они трижды, анафемы, проклятые, комары!
Отец семейства вскакивает и потрясает кулаками.
- Комары! Это казнь египетская, инквизиция (Один из многих)
2) Скворцы полетели. Гляжу, куда сядут. Туча-тучей! (Брожение умов).
Идентификация насекомых, именуемых комарами, осуществляется через звукоподражание,
вербально выраженное в предтексте, и одновременно через непосредственное восприятие их как атрибутов окружающей обстановки, что делает предикацию отождествления Комары! многозначной: оценочной двусоставной (Это комары) и номинативной (Комары - утверждение их в объек-
тивной реальности в плане настоящего времени). Словоформа комары, повторяясь в следующем предложении, приобретает в его границах синкретизм трех значений: она наследует структурно-семантическую двусмысленность предыдущего предложения и приобретает под влиянием посттекста значение дополнительной синтаксической единицы - именительного темы, подчеркивающего предмет дальнейших рассуждений говорящего лица. Отождествление по звуку, вербаль-но выраженному в предтексте, не исключает грамматического значения, связанного с утверждением предмета в плане реального настоящего времени, а функция акцентирования темы дальнейшего сообщения вполне сосуществует с предыдущими двумя значениями. В последнем предложении приведенного текста словоформа комары теряет предикативность и выполняет единственную функцию именительного темы. Предложение Туча-тучей дает количественную характеристику, связанную с прилетом птиц, и в то же время утверждает огромное количество птиц в объективной действительности, что обеспечивается препозиционным глаголом зрительного восприятия (гляжу), имеющим значение реального настоящего времени.
Иной модально-временной план предтекста изменяет грамматическое значение предложения с субстантивной словоформой в именительном падеже. Например:
- А действительно, что я дураком был. Баран бараном (Дурак).
Реальное прошедшее время предыдущего предложения исключает синкретизм номинативной словоформы, имеющей единственное значение оценочного предиката двусоставного предложения.
Следует отметить случаи синкретизма оценочных неполных и полных двусоставных предикаций:
1) - Да, я хочу спросить... Вопрос унизительный... Если кто подслушает, то подумает, что я навязываюсь, словно... пушкинская Татьяна... Но это вымученный вопрос... (Драма на охоте).
2) - Сколько жалованья назначило вам ваше начальство?
- Еще не назначало, а назначит... Сколько - не знаю... На первых порах, вероятно, не более двух тысяч талеров... - Гм... Цена хорошая... На первых порах достаточно. (Ненужная победа).
3) - Если эта обида останется безнаказанной, то я умру... умру! <...> - Обида сильная, -сказал он после продолжительного раздумья (Ненужная победа). - Но... нужно сперва выслушать, в чем дело, а потом уже и обещать. Я солгал, моя милая. Я не так силен, как я час тому назад хвастал. Ничего я не могу для тебя сделать...» (Ненужная победа).
Предтекст позволяет восстановить в выделенных предложениях анафорическое местоимение это в качестве подлежащего и соответственно квалифицировать их как неполные двусоставные: 1) Это - вопрос унизительный; 2) Это - цена хорошая. 3) Это - обида сильная. Второй вариант связан с возможностью членения исходных конструкций на субстантивную тему-подлежащее, чему способствует редупликация существительных вопрос (1), цена (2), обида (3), осуществляемая лексемами в предтексте одной с ними тематической парадигмы: глаголом спросить (1), количественно-именным словосочетанием не более двух тысяч талеров (2), существительным обида (3). Во всех трех предложениях выделяется адъективная рема-сказуемое: унизительный (1), хорошая (2), сильная (3). Такая трансформация обнаруживает полные двусоставные предложения с семантическим значением оценки.
В некоторых случаях двузначность распространенного номинатива снимается характером распределения информативного содержания между субстантивом и адъективным компонентом. Например:
- Да так, ваше сиятельство, в графстве Гольдауген только и занимаются тем, что воров ищут. Мода такая. В графстве Гольдауген воруют только главные, а ворами считаются все (Ненужная победа).
- Уж больно я зябкий! Стою на морозе и весь коченею, трясусь.... Подуй холод, а у меня уж и морда распухла... Комплекция такая! Не привык! (Ванька).
Зависимые от номинатива местоименные признаки и в постпозиции не могут быть ремой, что однозначно определяет статус предложений как неполных двусоставных: Это мода такая. Это комплекция такая.
Не членится на тему и рему такое предложение, в котором существительное приобретает дейктическое значение:
- Ну, а небось в Курске и амурчик есть, а? Амурашка? Хе, хе, хо... Женишок? Покраснели? Ну, что ж! Дело хорошее.... Езжайте себе. (Баран и барышня).
- Хорошо писал про любовь, но есть и лучше. Жан Ришпен, например. Что за прелесть! Вы читали его «Клейкую»? Другое дело! (В ландо).
- Господи, приходит же охота ездить в такую погоду! - вздохнула дьячиха. - Дело казенное. Хочешь - не хочешь, поезжай... (Ведьма).
Выделенные синтаксические единицы представляют собой неполные двусоставные построения, так как каждое из них соотносится с содержанием предтекста. При условии отсутствия соотнесенности местоименного слова дело с каким-либо лексическим содержанием формируется фразеологическая единица с релятивно-модальным значением, свойственным вводному словосочетанию:
- Сами вы должны понимать. С какой стати мне себя мучить? Странное дело! Нешто мне приятно видеть, как этот студент около вас разыгрывает роль-с? (Полинька).
Выделенная синтаксическая единица, исходя из семантики контекста, не может быть предикацией, поскольку в экспрессивно-риторических утверждениях, в одном из которых (предтекст) говорящее лицо сообщает о нежелании себя мучить, а в другом (посттекст) - о нежелании видеть ухаживания другого молодого человека за его девушкой (посттекст), нет ничего странного. Компонент Странное дело! в этом предложении входит в парадигму дополнительных синтаксических конструкций, выражающих эмоционально-модальное отношение субъекта речи к тому, о чем он сообщает.
Номинативная распространенная словоформа существительного может представлять собой результат парцелляции:
- И никакого тут нет намека, - говорит телеграфист, несколько струсив. - Я не говорю о присутствующих. Это я так... вообще.... Помилуйте!.. Все знают, что вы из любви... Приданое пустяшное... (Брак по расчету).
Выделенная конструкция, имея значение логического обоснования по отношению к предыдущему предложению, является семантически связанной, поясняющей его предикативной частью, отделенной от него многоточием для того, чтобы особо акцентировать именно эту часть сообщения или (и) выразить конфузливое косноязычие персонажа. И здесь не исключена квалификация построения как номинативного предложения, если предположить наличие приданого в поле зрения говорящего лица.
Существительные, как известно, активно пополняют группу эмоционально-междометных слов, которые являются дополнительными синтаксическими единицами, выражающими отношение говорящего лица к уже сформированному высказыванию, то есть вводными компонентами. Например:
Подплыв к берегу, Смычков был поражен: он не увидел своей одежды. Ее украли... Неизвестные злодеи, пока он любовался красавицей, утащили всё, кроме контрабаса и цилиндра.
- Проклятие! - воскликнул Смычков. - О, люди, порождение ехидны! (Роман с контрабасом).
Если бы предыдущее сообщение было оформлено в виде прямой речи персонажа, у которого украли одежду, а не авторского повествования, то выделенная словоформа, вероятно, могла бы оказаться функционально двусмысленной. Предположим: Утащили всё. Проклятие! - воскликнул Смычков. - О, люди, порождение ехидны!
Определяющим функциональную значимость словоформы проклятие может быть и посттекст:
Р. S. Ну, не проклятие ли? Не свинство ли? Сейчас только узнал, что пятирублевки вкладывал в мой кулак не магнетизер, а Петр Федорыч, мой начальник... (На магнетическом сеансе).
Оценочный характер выделенного неполного предложения обусловлен посттекстом, где дано описание характеризуемой им ситуации.
Возможная функциональная диффузия построений с номинативной субстантивной словоформой не мешает адекватному восприятию содержания текста в целом, так как все отмеченные грамматические значения не вступают в отношения противоречия, обогащая и дополняя друг друга.
В заключение следует отметить, что синтаксическая система языка гибка и подвижна в плане использования её потенциальных возможностей, усиливающих прагматический эффект речевого общения, который достигается, в частности, и номинативными предложениями. То, что А.А. Фет сделал их доминантными в своих гениальных строчках, обогатило и синтаксис, и поэтику художественного текста. Знаменитое «безглагольное» стихотворение «Шепот, робкое дыханье...» было высоко оценено М.Е. Салтыковым-Щедриным, с восторгом написавшим: «в любой литературе редко можно найти стихотворение, которое своей благоухающей свежестью обольщало бы читателя в такой степени» [3, 514].
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Бабайцева, В. В. Явления переходности в грамматике русского языка / В. В. Бабайцева. - М.: Дрофа, 2000.
- 640 с.
2. Набоков, В. В. Собр. соч.: в 4 т. / В. В. Набоков. - М.: Правда, 1990. - Т. III. - 480 с.
3. Тархов, А. Е. Комментарии / А. Е. Тархов // Фет, А. А. Соч.: в 2 т. / А. А. Фет. - М.: Худ. лит., 1982. - Т. 1.
- 576 с.
4. Шмелев, Д. Н. Синтаксическая членимость высказывания в современном русском языке / Д. Н. Шмелев. -
М.: Наука, 1976. - 150 с.
Е.В. Мудрова
ЯЗЫКОВЫЕ СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ КОНТАКТА В КОМПЛИМЕНТАХ
Исследуя комплимент как способ установления контакта и воздействия на собеседника, невозможно не рассмотреть этот речевой жанр с позиции риторики. Риторика представляет собой искусство убеждать с помощью слов, искусство красноречия. «Из определения риторики как "убеждать с помощью слов" с полной очевидностью следует, что данное искусство может проявляться не только там, где, согласно закону и обычаю, один человек поставлен в положение оратора, другой -слушателя. Убеждающая, воздействующая речь звучит и на рынке, и в транспорте, и дома, она широко отражена в художественной литературе, причем не только в авторской речи, но и в диалогах персонажей» [6, 6].
Самая характерная черта убеждающей речи - использование общих и специальных средств усиления изобразительности.
«Изобразительной принято называть предельно конкретную речь, способную обозначать единичный предмет, способную вызывать представление». Риторика изучает необычную, максимально конкретную речь, т.е. не просто те средства (языковые), которые вызывают представления, а те, которые усиливают способность вызывать их и доводить до максимальной конкретности. Иными словами, риторика должна интересоваться не изобразительностью, а средствами её усиления» [6, 111].
«Слово «фигура» употребляется в риторике в широком и узком смысле слова. В широком смысле под риторической фигурой понимается всякое специальное средство усиления изобразительности. Фигуры необходимы там, где предполагается, что у говорящего (убеждающего) есть какое-то особое новое представление, не получившее еще, специального названия или вообще готового выражения в языке. Все фигуры построены на одном принципе - сопоставлении, сочетании, ассоциировании слушающим двух знакомых простых представлений с целью формирования у него третьего, более сложного, ранее ему незнакомого» [6, 119].
Любой комплимент является способом установления контакта между собеседниками, и выражение данного контакта происходит при помощи различных языковых средств, которые придают речи яркость и выразительность. К так называемым стилистическим приемам относятся «тропы» и «фигуры». «В одном из возможных пониманий «тропы» (от греч. Tropos «поворот», перен. «образ») определяются как семантически двуплановые наименования, используемые в качестве
