ТЕМА НОМЕРА
УДК 1 (092)
Радикализм
и этноконфессиональная безопасность
В статье анализируются черты онтологических аспектов радикализма и этноконфессиональной безопасности России. Обращение к благу гуманистических ценностей противостоит обращению к идеологическим исканиям национализма. Гуманистический характер морали проявляется в признании ценностей, стоящих выше только националистических интересов. В статье рассматривается деградация исканий национализма. Статья содержит описание природы национализма. Подробно рассматривается идеологическое противостояние духа гуманистического разума и духа националистических ценностей, подчеркнута необходимость радикального (христианского) переосмысления ценностных установок современных России и Украины.
Ключевые слова: этика Канта, радикализм, этнокон-фессиональная безопасность России, национализм, гуманистические ценности, мораль.
В.Л. Курабцев
Изначальная реальность мира и России анти-номична. А в XXI веке усилилась антиномия радикализма (всех видов) и противостоящих ему мировых сил. Известна история кровавой борьбы «Аль-Кайды» и стран Запада, России. Известна борьба с северокавказским терроризмом. Последние события на Украине (2013—2014 гг.) выявили живучесть и небывалую активность националистических сил. Россия никак не может остаться в стороне — она является объектом атак. Тем более что Россия, согласно национальной идее, служит общечеловеческому благу.
Достоевский еще в XIX веке указал истинный путь бытия и развития России: «Братство различ<ных> национальностей есть великая, прекрасная, самая русская вещь, то есть самая русская цель» [4, с. 84]. И эта русская цель, по преимуществу, всеобщая.
Но имеются у России и цели особенные, например, забота о народах «русского мира», о православных народах; и цель единичная — наш народ, наша страна. Фашизм и национализм XXI века, да еще и рядом с Россией, со всем этим не считается.
© Курабцев В.Л., 2015
57
Радикализм и этноконфессиональная безопасность
Напомним — что он такое. Согласно Н.А. Бердяеву, национализм есть «не только языческое обоготворение национальности, но и языческое обоготворение государства (выделено автором статьи)» [1, с. 353]. У наших соседей это страстные Ruf’bi (нем. крики, призывы): «Слава народу! (украинской нации)» и «Слава Украине!» И битые стекла, и кровь несогласных, и вооруженные штурмовики в масках, готовые на все.
Конкретный «народ заменяет Бога», пишет Бердяев о сути национализма. И поэтому национализм «неизбежно сталкивается не с христианской только, но и с общечеловеческой, гуманистической моралью» [1, с. 348]. Культурно-исторические категории, в конце концов, подавляются «категориями зоологическими» [1].
Кант, этическую фундаментальность которого Ницше оценивал как «святость», вдруг снова оказался ненужным. Ведь ни о каком общечеловеческом моральном благе человека-ноумена, который может и должен «ставить себе как высшую цель (высшее благо в мире)» [5, с. 309], нет и речи. Столь фундаментальное кантовское понимание ценности каждого человека (человек является «конечной целью, которой телеологически подчинена вся природа») [5, с. 310] полностью игнорируется.
У националистов остается только «технический рассудок для разрозненных целей, но не мудрость для конечной цели» [5, с. 315]. Великое кантовское «без людей все творение было бы пустыней, существующей напрасно и без конечной цели» [5, с. 317], ими, по сути, высмеяно. И остается то, что Кант назвал «физической телеологией», которая может «обосновать только демонологию, неспособную создать ни одно определенное понятие» [5, с. 319]. «Моральное определение цели... — к высшей причине как Божеству» — у подобных людей отсутствует. Хотя на словах они — верующие и с Богом.
Got mit uns (нем. Бог с нами) — вот какой «бог» на самом деле с националистами и фашистами. И он же был с бывшим униатским священником Степаном Бандерой. «Возлюби ближнего своего» стало у него русофобией, полякофобией и антисемитизмом, причем самого зверского порядка. А Кант еще два века назад справедливо писал: «Избегать людей из мизантропии, ненавидя их, или из антропофобии (боязни людей), опасаясь их как врагов, скверно и достойно презрения» [5, с. 147].
Но националистам не нужен Кант. Они по-своему решают судьбу Украины. Имеют место зоологические страсти, а не стремление (даже здравого смысла, а не морали!) мыслить, ставя себя на место другого. У националиста отсутствует «широта мышления», то есть «если человек способен выйти за пределы субъективных частных условий суждения» [5, с. 167].
«Но все заблуждения происходят от того, что мыслят и действуют согласно конечным определениям», — полагал Г.В.Ф. Гегель [3, с. 127]. Но это не просто заблуждения, а нечто большее, метафизическое. Вероятно, националисты и фашисты всех времен не способны понять того Абсолютного, что только и оправдывает человека. Гегель об этом по-своему высказался так:
58
Радикализм и этноконфессиональная безопасность
«Мыслить... наполненное бытие — значит освободить его от формы единичностей и случайностей и постигнуть его как всеобщее, как в-себе-и-для-се-бя-необходимое, как бытие, определяющее себя и действующее согласно всеобщим целям, бытие... то есть постигнуть это бытие как Бога» [3, с. 170].
Фридрих Ницше, прямо не говоря о национализме, тем не менее, показал его причинность:
1. Человек создает и принимает некое «целое, чтобы иметь возможность веровать в свою собственную ценность» [6, с. 13], то есть чтобы компенсировать свою биологическую, или социокультурную, или духовную ущербность; компенсировать небытие конструктивной состоятельности.
2. «На место “моральных ценностей” — исключительно натуралистические ценности. Натурализация морали. Вместо “социологии” — учение о формах и образах господства» [6, с. 211]. Например, «ценности» антисемитизма или русофобии. А формы и образы господства — это, вероятно, самое важное для руководителей националистических движений.
3. «Веру в то, что “это есть так-то и так-то” нужно превратить в волю, чтобы “это было так-то и так-то”» [6, с. 288], то есть нужно «новый мир построить» — без тех и этих, без демократии и человечности. Действительно, как можно созидать нечто сомнительное, попирая человечность! Но эта болезнь человечества не проходит.
4. Бердяев мог бы дополнить Ницше так: «Массами управляют посредством самой бесстыдной демагогии», демагогии «с печатью духовного плебейства» [1, с. 349].
Болезнь национализма и фашизма ХХ века попытался объяснить Н.А. Бердяев: «С необычайной силой вспыхнули в нашем мире древние расовые и национальные инстинкты. Национальные страсти терзают мир и грозят гибелью европейской культуре. Это свидетельствует только о том, как силен атавизм в человеческих обществах, насколько подсознательное глубже сознательного, как поверхностен был процесс гуманизации. Если в прошлом утверждение и развитие национальных индивидуальностей было гуманизацией, то современный национализм есть дегуманизация и бести-ализация человеческих обществ» [1, с. 345].
Конечно, причинность украинского национализма сложнее — это и националистический крен в постсоветском образовании и воспитании на Украине, и социально-экономические причины, и бандеровская память, и родословная, и стремление жить вне взаимодействия с «москалями», и др. Но бессознательные инстинкты и страсти — тоже подлинная реальность части населения, особенно западноукраинской. Уже в трудах В.И. Ленина мы обращали внимание на проблемность украинского национализма в Российской империи. Помнили о жестокой борьбе с ним во время Второй мировой войны и после нее. Но его вспышка на рубеже 2013—2014 годов застала всех врасплох. И она, безусловно, требует адекватного ответа. Говорить о чем-то с фашистом — дело провальное.
59
Радикализм и этноконфессиональная безопасность
Однако у России есть и другие антиномии, которые требуют постоянного внимания. Россия и догоняющая цивилизация (об этом, в частности, говорит постоянно поднимавшийся правителями XVII—XXI веков вопрос о неправильном приоритете экспорта сырья над экспортом готовых изделий из сырья), и передовая цивилизация. О наших успехах свидетельствуют, например, военные и космические разработки, а также способность мощно мобилизовываться в тяжелейших бифуркациях. Россия — и православная цивилизация, и поликонфессиональная. И каждая конфессия требует уважения к себе и поддержки. Россия и русская цивилизация (нельзя не считаться с тем, что около 80 процентов россиян называют себя русскими и причисляют себя к представителям православной культуры), и полиэтническая. И каждый этнос (их свыше 150) хочет иметь на своей улице праздник.
И поэтому антиномичность России в отношении этноконфессиональ-ной безопасности как бы очевидна: вечная война и вечный мир. Вечная война — это непрекращающееся сражение то по преимуществу с внешними врагами, то по преимуществу с внутренними врагами. Сегодня это противостояние с внешними вызовами России, когда дело доходит до откровенной организации вооруженных мятежей и управления процессами ЦРУ внутри поражаемой страны. Но и отслеживание серьезных внутренних проблем, из которых выделяется экстремизм, особенно религиозный и этнический. Вечный мир — это традиционное мирное сосуществование в России всех этносов и религий, мир с соседними странами и всеми государствами, а также усилия отдельных личностей и движений, общества и государства в этом направлении. Межэтнический мир и межконфессиональный мир, желанный мир во всем мире видятся как метафизическая благая реальность России, причем с опорой на веру в Бога и мирные сакральные истины религий.
Что же сегодня представляется главными опасностями этого вечного мира? Во-первых, это радикализм, причем по преимуществу в формах религиозного и этнического террористического экстремизма. Во-вторых, это несправедливость, которая принимает множество обличий (например, территориальных, исторических, политических, религиозно-конфессиональных, идеологических) и которая провоцирует этноэгоизм, этнофобии, межэтническую напряженность и конфликтность; вооруженные столкновения и войны. В-третьих, это атеистический и «гуманистический» акцент (в духе идеологии Запада) или, как на Украине, националистический акцент в воспитательно-образовательной и политико-идеологической сферах жизни общества. Чего стоит только признание национальными героями Украины главарей бандеровского движения или такая «мелочь», как изображение предателя Мазепы на украинских гривнах!
Почему же этот акцент вызывает к жизни негативные процессы? Потому что он толкает людей, помнящих о своих этнических и религиозных
60
Радикализм и этноконфессиональная безопасность
корнях, к противодействию обезличивающей идеологии. Не это ли одна из причин интереса, особенно молодых людей, к религиозной и этнической «духовности» экстремистского толка? А на Украине националистическое воспитание и образование формируют будущих Сашков Билых.
Пример ЕС говорит об этом же, но в мягких формах, — французы чувствуют необходимость борьбы за французский язык и культуру, немцы чувствуют ложь общеевропейской обезличенности и необходимости спасать слабых, и так далее. «Неестественна Австрия, неестественное соединение народов рано ли, поздно ли уничтожится же» [4, с. 183]. Распад Австро-Венгерской империи тому свидетельство. Религия всегда служила стержнем этнической культуры, а в ЕС попытались в правовых документах обойти стороной христианские ценности. И, вероятно, экономические успехи ЕС не смогут компенсировать духовно-культурные ущемления и потери стран ЕС, которые затронули и католические, и протестантские, и православные интересы. Это непосредственно касается и развития России: даже ее несомненные экономические прорывы не определят духовно-культурного благополучия в разных регионах России. И, разумеется, полиэтническая специфика России — на исторической основе мирных вхождений в состав России и по преимуществу мирной внутренней колонизации — нечто качественно иное, чем образование ЕС.
Что же нам делать? Необходимо настроиться на обеспечение постоянной жесткой и мягкой безопасности. Жесткая безопасность требует выработки жесткого законодательства, направленного против этноконфессионального экстремизма. Необходимо в одинаковой мере пресекать противоправные действия представителей любых этносов (без ложной политкорректности и ссылок на этнические обряды и традиции). А также необходима новая организация российской армии и флота, спецвойск, спецотрядов, подразделений ФСБ; серьезное материальное поощрение лиц, информирующих об экстремистских, особенно террористических, акциях; материально-идеологическая поддержка мирных этноконфессиональных инициатив. Это и жесткий запрет и преследование лиц, причастных к экстремистской информации и пропаганде в СМИ, Интернете, в учебных заведениях и других социальных институтах.
Мягкая безопасность видится как постоянная апология идей сильной, единой и целостной России — в СМИ, учебных заведениях и повсюду; как защита мирного, конструктивного ислама и других религий. Необходимо постоянно воспитывать людей в духе мира и согласия, в духе уважения к чужим культурам, религиям и этносам, но не на основе западной атеистической толерантности и мультикультурализма, а на основе российской толерантности, то есть с верой в Бога и мирные истины различных конфессий. Необходимо постоянно, на высоком научном уровне опровергать ошибочность идей религиозного и этнического экстремизма; показывать негативные, далеко идущие последствия этих идей (в том числе для самих
61
Радикализм и этноконфессиональная безопасность
террористов, их семей и этносов). Этим материалом должны владеть не только специалисты государственных структур, ФСБ, СМИ, но и воспитатели, управленцы, учителя, преподаватели. Мягкая безопасность — это и социологический мониторинг текущих этноконфессиональных процессов; и апелляция к здравому смыслу и традиционному миру общего жития этносов и конфессий в России. В этом же направлении должен работать контроль за трудовой и этнической миграцией; за соотношением коренного и пришлого населения в отдельных регионах и городах. Необходим контроль за любой разрушающей целостность России идеологией, за историческими фальсификациями, за появлением ложных акцентов в этнических культурах России. Недопустимы ситуации несправедливого этнического акцента в административной сфере. Необходима также защита «русского мира» и русскоязычного населения за пределами нашей страны.
А еще необходима апология «духовно-персоналистического понимания человека» (а не «натуралистически-зоологического») [1, с. 346]. И забота о том, чтобы желанное всем людям и народам счастье понималось по-человечески: «Счастье — при объективном условии согласия человека с законом нравственности, делающего его достойным быть счастливым» [5, с. 325].
Как учит нас один из святых, нужна синергия светского разума и благодатной, мирной веры в Бога. А Бог учит всех жить в мире, смирении и любви. Только такой «просвещенный благодатью разум» [2, с. 22] даст нам истинное ведение и истинную безопасность.
Литература
1. Бердяев Н.А. Судьба человека в современном мире // Бердяев Н.А. Философия свободного духа. М.: Республика, 1994. С. 346.
2. Блаженный Диадох // Добротолюбие: в 12 т. М.: Русский Духовный Центр, 1993. Т. 5. С. 22.
3. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1: Наука логики. М.: Мысль, 1974. С. 127.
4. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: в 30 т. Т. 23: Дневник писателя за 1876 год. Май — октябрь. Л.: Наука, 1981. С. 183.
5. Кант И. Критика способности суждения. М.: Искусство, 1994. С. 325.
6. Ницше Ф. Воля к власти. М., 1994. С. 13.