CC BY
67
УДК 81'42
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ СЛОЖНЫЕ ЭПИТЕТЫ РУССКОГО ЯЗЫКА
© Татьяна Михайловна ФАДЕЕВА
Московский государственный областной университет, г. Москва, Российская Федерация, кандидат филологический наук, доцент, доцент кафедры славянской филологии, e-mail: tatjanaf@yandex.ru
Рассматривается лингвистический анализ корпуса психологических сложных эпитетов, номинирующих различные эмоциональные характеристики выступающих в роли объектов эпитетации предметов, лиц, явлений и транслирующих ментально-лингвальное своеобразие языковой личности и структурно-семантические потенции признаковых композит русского языка. Исследование осуществлялось на основе структурно-семантического анализа языковых единиц, выявленных методом сплошной выборки в различных текстах русского языка. Композитная структура и субъективность отражения психикой индивида реалий окружающего мира предопределяют сложность классифицирования эпитетов рассматриваемой группы. Освещается не только многоаспектность психологических сложных эпитетов русского языка, осуществляется их описание, но и предпринимается попытка создания их классификации.
Ключевые слова: сложный эпитет; объект эпитетации; психологический эпитет; композита.
Антропоцентрический подход в современной лингвистике находит применение при анализе различных языковых явлений. Сложный эпитет, являясь одной из ядерных единиц художественного пространства в русском языке, транслирующих посредством характеризующей композитной единицы специфику национальной языковой картины мира, представляет для исследователей языка художественной литературы несомненный интерес.
Накапливание информации, получаемой наглядным образом, для человека не является единственно возможным, т. к. он активно использует и общечеловеческий опыт, запечатленный во многих абстрактных понятиях. По замечанию А.Р. Лурия, это есть «фундаментальная особенность» сознания человека [1, с. 14]. Данный факт реализуется в различных номинациях, определяющих реалии действительности через эмоциональную составляющую. Исследования психических процессов определяют эмоции как неразрывное единство деятельностного и психического начал. Подобная связь четко реализуется в сложных эпитетах. От общей массы сложных эпитетов психологические составляют 41 % (данные нашей картотеки, насчитывающей около 12000 единиц).
К. Изард в своих исследованиях выделяет 10 основных эмоций, характерных для человека: вина, гнев, горе, интерес, отвращение, презрение, радость, страх, стыд, удивле-
ние [2]. Они имеют лишь базовую значимость в лексическом поле эмоций, не отражая всего многообразия. Б.И. Додонов справедливо, на наш взгляд, утверждал, что «универсальную классификацию эмоций создать вообще невозможно, так что классификация, пригодная для решения одного круга задач, неизбежно должна быть заменена другой при решении задач иного сорта, принципиально отличных от первых» [3, с. 4].
Л.Г. Бабенко предлагает в «Словаре-тезаурусе синонимов русской речи» классификацию, которая полнее репрезентирует средства выражения поля 'эмоции' [4, с. 54]. На основе единиц, определяющих основные эмоциональные состояния, и создается широкое поле номинаций сложных, порой переходных переживаний, их вербализация сопровождается определяющими идентификаторами. Поэтому, анализируя корпус психологических сложных эпитетов, мы опираемся именно на данную схему.
В трактовке Л.Г. Бабенко, поле общих понятий репрезентируют единицы «нравственность», «чувство», «чувствительность». Композитные определения, семантика которых отражает заявленные поля, немногочисленны, что объясняется, на наш взгляд, выполнением сугубо номинирующей, а не конкретизирующей функции. В рамках композитных единиц признакового характера в данный блок включаются такие образования, как: барышня болезненно-чувствительная
(И.С. Тургенев), люди убежденно-нравственные (Л.Е. Улицкая), песня духовно-нравственная (А.И. Куприн) и др. Подобные сложные эпитеты могут определять как агентивы, так и отвлеченные понятия: культ фанатически-чувственный (А.А. Григорьев), чувство нравственно-удовлетворенное (Л.Н. Толстой) и др. Сложная структура обусловливает неоднозначный характер семантики: материализм нравственно-литературный (П.А. Вяземский), мироздание нравственно-человеческое (П.А. Вяземский).
Многообразие сложных эпитетов психологического плана рассматривается нами в рамках спектра состояний, крайние позиции в котором занимают антонимичные единицы.
Группа «счастье - несчастье» определяет такие состояния, как счастье, удовольствие, недовольство, горе, страдание, неудача, каждое из которых реализуется в целом ряде номинаций. Так, например, эмоциональное состояние счастье может транслироваться через номинанты благополучие, наслаждение, удача, умиротворение, успех, эйфория и др. [4]. Лексемы, определяющие переживания, выполняют характеризующую функцию по отношению к тем или иным фактам действительности: вопль безнадежно-счастливый (И.А. Бунин), глаза хладнокровно-довольные (Н.В. Гоголь), губы огненно-страдальческие (Л.Е. Улицкая) и мн. др. Оба компонента композиты относятся к семантическому полю 'психологическое состояние', и первый уточняет характер эмоционального переживания.
Оппозиционная группа «радость -грусть» объединяет номинации состояния радости, беззаботности, веселья, восторга, воодушевления, грусти, печали, уныния, скуки, тоски. Композитное определение наполняется личным опытом языковой личности, отражая субъективность переживания. Структура позволяет передавать оттенки психологических состояний: возбуждение бессознательно-радостное (Л.Н. Толстой), выражение яростно-веселое (В .П. Катаев), дочь беспечно-веселая (В.П. Астафьев), глаза тревожно-грустные (М. Горький), чувство бесконечно-грустное (И.А. Бунин). Использование синонимичных единиц актуализирует в семантике сложного эпитета градуальную составляющую, например: глаза тоскливо-грустные (М. Горький).
«Любовь - неприязнь» - следующая оппозиционная группа, включающая в себя сильные эмоции, находящиеся на разных полюсах: с одной стороны, это любовь, страсть, чувственность, с другой - им противопоставлены неприязнь, отвращение, презрение, унижение: свидание изнурительно-страстное (И.А. Бунин), содроганье нервно-страстное (А.А. Григорьев), отношение враждебно-ироническое (М.А. Алданов), запах отвратительно-ужасный (Л.Н. Толстой). Сема 'привязанность' занимает в лексических единицах данной группы ключевое положение, отражая в семантике каждой композиты различную силу чувства.
Доминирующее положение рассмотренных групп определяется концептуальным характером переживаний. Лексические единицы с указанными эмотивными смыслами входят «в набор основных семантических противопоставлений, имеющих для народов мира универсальный характер и являющихся основой описания модели мира» [5, с. 15]. Активное функционирование подобных единиц в текстах языковой личности свидетельствует о специфике менталитета индивида.
Группа «интерес - равнодушие» также демонстрирует различные оттенки эмоциональных состояний: влечение, склонность, увлеченность, удивление, интерес, привычку, равнодушие. Семантический спектр единиц данной тематической группы отражается в многочисленных сложных эпитетах: глаза дико-изумленные (М.А. Булгаков), лицо холодно-любопытное (И.А. Гончаров), характер беспокойно-любопытный (М.Ю. Лермонтов) и др. В эпитетный комплекс подобные композиты вносят дополнительную психологическую семантику, а в ряде случаев она приобретает доминирующий характер. Так, художественный образ внимание отчужденно-любопытное (Г.С. Березко) запечатлевает неоднозначную психологическую ситуацию, при которой доминантным оказывается внимание, но переживания отчуждения и любопытства, противопоставляющиеся друг другу в общеязыковой практике, выявляют специфичность состояния.
Группа сложных эпитетов, отражающих «дружелюбие - одиночество», также характеризуется многочисленностью. Она включает в себя: дружелюбие, общительность, необщительность, одиночество, замкнутость,
отчуждение, враждебность. Характеристики, соотносимые с подобными переживаниями, в корпусе сложных эпитетов отмечаются не только при объектах эпитетации, номинирующих человека или его физические характеристики: племянница дружелюбно-любезная (М.А. Алданов), тон доверительно-свойский (В.П. Астафьев), лицо загадочно-замкнутое (Рубина), юноша малообщительный (В.В. Набоков), отношение настороженно-враждебное (М.А. Шолохов), отношение враждебно-ироническое (М.А. Алданов), но и при объектах окружающей действительности с точки зрения их отражения в сознании человека: свет холодно-враждебный (Л.Н. Андреев), силы враждебно-мрачные (А.А. Григорьев) и др.
Оппозиционная группа - «одобрение -неодобрение». Семантика оценки, которая отмечается и в других рассматриваемых нами психологических сложных эпитетах, отражается здесь особенно четко. Номинации эмоциональных переживаний одобрения, восхищения, уважения, недовольства, неодобрения репрезентируются разнообразными единицами: образ безукоризненно-импонирующий (А.И. Куприн), ответ неожиданно-дерзкий (И.А. Бунин), звук непередаваемо-очаровательный (И.А. Бунин), знак по-ощерительно-одобрительный (А. Белый), отношение благоговейно-рыцарское (И.С. Шмелев), лицо уважительно-восторженное (Д.И. Рубина). Аксиологическая составляющая получает отражение во всем семантическом объеме композиты даже тогда, когда реализуется лишь в одном ее структурном компоненте.
Палитра переживаний, запечатленная в группе «надежда - отчаяние», достаточно широка: надежда, желание, мечта, нежелание, безнадежность и т. д. Сложные эпитеты, реализующие заявленную семантику, определяют не собственно индивида, а переживаемые им состояния временного характера или предметы окружающей действительности, субъективно воспринимаемые языковой личностью: скала давножеланная (К.Н. Батюшков), голос пронзительно-отчаянный (Л.Н. Толстой), состояние мечтательно-дремотное (М. Горький), сон желанно-желательный (К.Д. Бальмонт), храбрость безумно-отчаянная (М.А. Шолохов).
Группа «вера - неверие». Семантика подобных состояний предполагает явную соот-
несенность с человеком, которому они исключительно присущи: дева легковерная (М.Ю. Лермонтов, А.С. Пушкин), лик приветливо-верный (А.А. Григорьев), душа вероломная (Д.В. Веневитинов). Эпитетный комплекс в иных случаях демонстрирует метонимическую или метафорическую актуализацию: факультет благодушно-доверчивый (А.А. Григорьев), море бледно-неверное (В.Я. Брюсов), жизнь безошибочно-недоверчивая (А.И. Солженицын). Когда же в качестве объекта эпитетации лицо не выступает, оно получает эксплицитную реализацию в расширенном контексте.
«Спокойствие - беспокойство». Данная тематическая группа демонстрирует такие разновидности эмоционального состояния, как: спокойствие, беспокойство, возбуждение, раздражение. В композитных единицах признакового порядка эти состояния могут получать дополнительные оттеночные смыслы, но, выступая в роли сложных эпитетов, лексемы характеризуют поведенческие факторы проявления личности: рассудок тревожно-беспокойный (Н.А. Некрасов), тон натурально-спокойный (Л.Н. Толстой), голос укоризненно-взволнованный (Л.Н. Толстой), шепот сдержанно-спокойный (Л.Н. Толстой), ожидание боязливо-нервное (А.И. Куприн), вид мрачно-возбужденный (И. Ильф, Е. Петров). Эмоциональные состояния, рассматриваемые в данной группе, нередко отражаются на лице человека, в положении его тела, вообще во внешности, потому в качестве объектов эпитетации при сложных эпитетах указанной семантики выступают подобные номинанты: лицо непробудно-спокойное (Н.А. Некрасов), черты спокойно-величественные (Л.Н. Толстой), лицо неприятно-раздраженное (Л.Н. Толстой).
Тематическая группа «воля - безволие». Характеризация данных состояний в большинстве случаев соотносится с одушевленными объектами. Корпус включает определения воли, стойкости, осторожности, неосторожности, неуверенности, безволия, растерянности: поп слабовольный (И.А. Бунин), агент добровольный (В.Н. Войнович). Наиболее же частотными выразителями подобных состояний становятся взгляд и голос человека: выражение дерзко-настоятельное (Ф.М. Достоевский), вопрос коварно-осто-
рожный (А.И. Куприн), взгляд мрачно-растерянный (И. Ильф, Е. Петров) и др.
Группа «смелость - трусость» определяет психологические состояния, номинируемые лексемами смелость, удаль, трусость, страх. В композитных единицах имплицитно представлена семантика оценки, что определяется положением понятий «смелость -трусость» в национальной картине мира и ее системе ценностей: вид притворно-испуганный (Л.Н. Толстой), глаза дико-испуганные (В.В. Вересаев), душа жадно-трусливая (И.А. Бунин), разум ложно-смелый (З.Н. Гиппиус), интонация комически-испуганная (М.А. Алданов). Наряду с индивидуально-авторскими образованиями среди единиц этой группы некоторые композиты имеют узуальный характер и в качестве сложных эпитетов встречаются в художественных текстах самых разных авторов, например: движение отчаянно-смелое (Д. Бедный), поступок отчаянно-смелый (Л.А. Чарская), бегство отчаянно-смелое (Л.Н. Андреев).
Семный состав сложных эпитетов, характеризующих психологические состояния, заявленные оппозицией «доброта - жестокость», также отражает оценку. Спектр эмоций и состояний включает в себя такие понятия, как доброта, забота, чуткость, жалость, нечуткость, гнев, злость, жестокость, месть: хохот детски-добродушный (Л.А. Чарская), коммунист сумасшедше-жестокий (З.Н. Гиппиус), душа болезненно-чуткая (С.Я. Над-сон), выражение противно-злое (В.Г. Короленко), кара подло-мстительная (Д. Бедный). Мы отмечаем доминирование композит мелиоративной семантики, что обусловлено спецификой русской национальной картины мира, определяемой во многом духовными ценностями (добротой, жалостью и состраданием): властелин добронравный (А.С. Пушкин), выражение болезненно-жалостное (Л.Н. Толстой), лицо страдальчески-сочувствующее (Л.Н. Толстой), тон гуманно-сочувственный (М.А. Алданов), взгляд угрюмо-сочувственный (Ю.М. Нагибин), вид рассеянно-доброжелательный (Л.Е. Улицкая) и мн. др.
Морально-нравственная оценка поступков и поведения человека реализуется в понятиях «благородство - неблагородство» и может расширять свои границы на объекты неодушевленного мира, выявляя в них внеш-
ние признаки величия и гордости: голова холодно-гордая (А.А. Григорьев), характер рыцарски-благородный (Л.Н. Толстой), аллея мрачно-величавая (И.А. Бунин), побуждение малоблагородное (А.К. Виноградов).
Психологические качества, свойственные одушевленным объектам действительности или соотносимые с ними, - «скромность -высокомерие». Они образуют группу, включающую и такие качества личности, как наглость и эгоизм: движение сдержанно-скромное (И.С. Шмелев), владыка мелко-честолюбивый (З.Н. Гиппиус), вид сдержанно-высокомерный (Л.Е. Улицкая), поздравление церемонно-напыщенное (И.Н. Полянская), сравнение скотско-грубое (В.П. Астафьев). Рассматриваемые сложные эпитеты передают информацию, которая становится актуальной как для определения объектов эпите-тации, так и для тех, кто эти «предметы» воспринимает.
Группа «смущение - стыд». Раскаяние, смущение, стыд, позор, входящие в данную группу, характеризуются различной интенсивностью проявления качества, что находит отражение в композитах типа сердце покойно-стыдливое (И.А. Гончаров), плечи стыдливо-робкие (В .Я. Брюсов) и подобных. В других сложных эпитетах на первый план выходит не интенсивность, а сложное сплетение психологического переживания: подруга гордо-стыдливая (И.А. Гончаров), герой стыдливо-целомудренный (Д. Бедный), символ насмешливо-позорный (Д. Бедный).
«Искренность - лицемерие» также становятся важными объектами для определения в корпусе композитных единиц признакового характера. Откровенность и простодушие, с одной стороны, а также коварство и неискренность - с другой могут определять не только собственно лицо: женщина двулично-вольнодумствующая (А.П. Чехов), писатель беспредельно-честный (А.И. Солженицын), но и факты жизнедеятельности человека, отражающие личностную специфику: показания высокооткровенные (Ф.М. Достоевский), дыхание младенчески-простодушное (И.А. Бунин), слова коварно-льстивые (Д. Бедный), язык слащаво-неискренний (В.О. Пелевин). Традиция русской системы ценностей, определяющей специфику национального менталитета, также транслируется в сложных эпитетах данного корпуса.
Психологические качества, входящие в группу «терпение - настойчивость», могут проявлять себя в таких номинациях, как смирение, всепрощение, покорность, уступчивость, терпение, непокладистость, нетерпимость, настойчивость и подобных. В области сложных эпитетов наблюдается закрепленность рассматриваемых качеств и состояний не собственно за лицом как объектом эпите-тации, а за фактами действительности, транслирующими его чувства: улыбка вкрадчиво-смиренная (А.Н. Апухтин), подпитие блаженно-смиренномудрое (А.П. Чехов), ожидание возбужденно-нетерпеливое (А.И. Куприн), фигура услужливо-настойчивая (А.И. Солженицын).
Состояния «беспристрастности - пристрастности» не получают широкого распространения в области сложных эпитетов и всегда имеют в качестве объектов эпитетации номинанты, личностно ориентированные или связанные с жизнедеятельностью лица: судья пристрастно-невзыскательный (Я.П. Полонский), бессмыслица несправедливо-обидная (Б.Л. Пастернак).
Поле, включающее в свой объем качества «требовательность - нетребовательность», также имеет ярко выраженную личностную ориентацию: малютка шаловливо-прихотливая (Я.П. Полонский), мудрец сурово-непреклонный (С.Я. Надсон), тон фамильярно-либеральный (Л.Н. Толстой), выражение величаво-снисходительное (А.П. Чехов), пальцы либерально-гуманные (Д. Белый), взгляд неподвижно-требовательный (Ю.М. Нагибин), взгляд яростно-непреклонный (Д.И. Рубина) и др. Результаты нашего исследования свидетельствуют, что эпитеты, отражающие заявленные состояния, транслируют субъективную оценку, получающую реализацию в контексте:
Секретарь весело и почтительно, как и все в присутствии Степана Аркадьича, подошел с бумагами и проговорил тем фамильярно-либеральным тоном, который введен был Степаном Аркадьичем:
- Мы таки добились сведения из Пензенского губернского правления. Вот, не угодно ли... (Л.Н. Толстой. Анна Каренина.)
Проанализированный нами языковой материал позволяет утверждать, что компоненты композит, которые обозначают сложные психологические состояния, достаточно час-
то выражаются контрарными коррелятами: улыбка грустно-презрительно-снисходительная (В.В. Крестовский), голос укоризненно-взволнованный (Л.Н. Толстой), движения осторожно-заботливые (Л.Н. Толстой), улыбка счастливо-грустная (Л.Н. Толстой), лицо злобно-испуганное (Л.Н. Андреев), улыбка грустно-ласковая (М.А. Алданов), тон великодушно-самоуверенный (М.А. Алданов), предложение подло-величественное (В.В. Набоков), взгляд любопытствующе-благоговей-ный (М.А. Шолохов), ужас благоговейно-отчужденный (Д.И. Рубина). Подавляющее количество психологических сложных эпитетов имеет личностную ориентацию, и крайне редко композиты анализируемой смешанной семантики становятся эпитетами при объектах эпитетации, в роли которых выступают неодушевленные предметы окружающей действительности.
Между композитной единицей и объектом эпитетации может возникать семантическое отталкивание, например, равнодушие приятно-благосклонное (Т.Н. Толстая), где равнодушие и благосклонность, взаимоисключающие состояния, сопрягаются в образе, отражающем неискренность чувства, вынужденно принятую маску, что раскрывается в рамках расширенного контекста:
С фальшиво-радостным изумлением, приятным случайному гостю, она приветствовала меня кивком головы, любезно глядя сквозь меня, в тот воображаемый, нетленный мир, где она до сих пор царила, никого особо не выделяя, никого не осуждая, всегда готовая поговорить о безусловно прекрасном, пустом, мимолетном, вроде погоды или цветов. Я проходила мимо, а она продолжала приветствовать то место в пространстве, которое только что занимала я, с тем же приятно-благосклонным светским равнодушием. (Т.Н. Толстая. Не кысь.)
Основу блока психологических сложных эпитетов составляют отвлеченные лексические единицы, обозначающие психические, нематериализованные признаки. Подобные композиты репрезентируют субъективно оцениваемое состояние личности и ее восприятия:
...Ганский будет уже непрерывно жить и без музыки в подобном же, бессмысленно-радостном, обманчиво-возвышенном мире. (И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева.)
Отмечаем, что значительную часть данного корпуса составляют композитные единицы, подвергшиеся метафорическому или метонимическому переосмыслению, вследствие чего реализуется не прямое значение составляющих их компонентов, а переносное, направленное на создание психологической характеристики определяемого предмета: писатель холодно-циничный (И.А. Бунин), светло-колючие глазки (А. Серафимович), взгляд кисло-сладкий (Г. Щербакова).
Переживания человека и многогранные его чувства, порождаемые объектами окружающего мира, нередко сложны и противоречивы. Предметом психологии является отражение внешней действительности во внутреннем мире личности, лингвистика сосредоточивает свое внимание на способах языковой личности определить специфику этого «отражения» в вербальном эквиваленте. Субъективное мироощущение языковой личности не всегда полностью адекватно репрезентируется используемыми простыми по структуре эпитетами. Для многих писателей употребление сложных эпитетов становится чертой идиостиля, в которой реализуется индивидуальность авторского мировосприятия.
Необходимость номинирования комплексных характеристик психологического плана обусловливает создание и употребление в речи психологических сложных эпитетов. Отражение эмоциональных состояний может получать в композитах признакового характера как экплицитную, так и имплицитную реализацию, при которой для полноценного раскрытия образа усиливается значение расширенного контекста. На этот аспект указывала и Л.Г. Бабенко, подчеркивая, что «в
словарном значении эмотивного прилагательного эмотивные смыслы эмбриональны, хотя и дополнены свернутыми ориентирами универсального развертывания в тексте: состояние - отношение - воздействие - проявление. Только контекст снимает семантическую размытость этих прилагательных» [6, с. 67]. Сочетание объекта эпитетации и средства эпитетации характеризуется семантическим ограничением, при котором невозможно рассмотрение семантики композитной единицы в отрыве от определяемого ею предмета.
Таким образом, психологические сложные эпитеты русского языка являются тем средством выразительности, которое позволяет языковой личности не только образно, эмоционально, стилистически, оценочно актуализировать объект эпитетации, но и транслировать своеобразие авторского мировосприятия, репрезентируя его в семантически емких композитных единицах.
1. Лурия А.Р. Язык и сознание. М., 1998.
2. Изард К.Э. Психология эмоций. СПб., 1999.
3. ДодоновБ.И. Эмоция как ценность. М., 1978.
4. Словарь-тезаурус синонимов русской речи. М., 2007.
5. Постовалова В. И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.,
1988. С. 8-69.
6. Бабенко Л.Г. Лексические средства обозначения эмоций в русском языке. Свердловск,
1989.
Поступила в редакцию 6.10.2013 г.
UDC 81'42
PSYCHOLOGICAL COMPLEX EPITHETS OF RUSSIAN LANGUAGE
Tatyana Mikhailovna FADEYEVA, Moscow State Region University, Moscow, Russian Federation, Candidate of Philology, Associate Professor, Associate Professor of Slavic Philology Department, e-mail: tatjanaf@yandex.ru
The linguistic analysis of psychological complex epithets corpus naming various emotional characteristics nominations acting as epithet objects of subjects, persons, events and showing the mental-lingual originality of language personality and structural-semantic potency of attribute composites of the Russian language is considered. The study was carried out on the basis of structural-semantic analysis of language units identified in an exhaustive selection of the different texts of the Russian language. The composite structure and subjective reflection of individual psyche of the surrounding world predetermine the complexity of epithets classification of this group. Both the aspects of psychological complex of epithets of the Russian language, their description, and attempts to create their classification are considered.
Key words: complex epithet; object epithet; psychological epithet; composite.
