CC BY
165
UNIVERSUM:
• 7universum.com
ПСИХОЛОГИЯ И ОБРАЗОВАНИЕ
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ МЕХАНИЗМЫ АНТИВИТАЛЬНОЙ НАСТРОЕННОСТИ ЛИЧНОСТИ
Сагалакова Ольга Анатольевна
канд. психол. наук, доцент кафедры клинической психологии, ФГБОУ ВПО «Алтайский государственный университет »,
РФ, г. Барнаул E-mail: olgasasalakova@mail. ru
Труевцев Дмитрий Владимирович
канд. психол. наук, заведующий кафедрой клинической психологии, ФГБОУ ВПО «Алтайский государственный университет»,
Россия, г. Барнаул E-mail: truevtsev@gmail. com
Сагалаков Анатолий Михайлович
д-р физ.-мат. наук,
профессор кафедры общей и экспериментальной физики, заслуженный работник высшей школы РФ, ФГБОУ ВПО «Алтайский государственный университет»,
Россия, г. Барнаул E-mail: amsagalakov@mail. ru
Сагалакова О.А., Труевцев Д.В., Сагалаков А.М. Психологические механизмы антивитальной настроенности личности // Universum: Психология и образование : электрон. научн. журн. 2014. № 10(9) . URL: http://7universum.com/en/psy/archive/item/1637
ANTI-VITAL MOOD PSYCHOLOGICAL MECHANISMS
Sagalakova Olga
Candidate of Psychological Sciences, Assistant Professor of the Department of Clinical Psychology of Federal State Budget Institution
of Higher Professional Education Altai State University,
Russia, Barnaul
Truevtsev Dmitry
Candidate of Psychological Sciences, Chairman of the Department of Clinical Psychology of Federal State Budget Institution
of Higher Professional Education Altai State University
Russia, Barnaul
Sagalakov Anatoly
Doctor of Physical and Mathematical Sciences, Professor of the Department«General and Experimental Physics», Honored Worker of Higher Education of the Russian Federation, of Federal State Budget Institution of Higher Professional Education Altai State University,
Russia, Barnaul
АННОТАЦИЯ
Статья посвящена результатам исследования роли целевой регуляции деятельности в формировании антивитальной настроенности в контексте паттернов дисфункциональных схем, сформированности компенсаторных механизмов личности. С целью прогнозирования и профилактики возникновения и развития антивитального вектора поведения на основе исследования разработана типологическая модель взаимодействия данных параметров, приведено объяснение их системного взаимовлияния.
ABSTRACT
The article is devoted to representation the research’s results of activity’s target regulation role in anti-vital mood formation in a context of dysfunctional maladaptive schemes patterns, well-developed person’s compensation mechanisms. For the purpose of forecasting, occurrence, development preventive maintenance anti-vital mood and behavior vector, based on research’s results, the typological model of interaction
of the given parameters is elaborated, the explanation of their system interference is given.
Ключевые слова: антивитальная настроенность, целевая регуляция деятельности, дисфункциональные неадаптивные схемы, компенсаторные механизмы личности.
Keywords: anti-vital mood, activity’s target regulation, dysfunctional
maladaptive schemes, person’s compensation mechanisms.
Публикуется при поддержке гранта Российского научного фонда (Конкурс 2014 года «Проведение фундаментальных научных исследований и поисковых научных исследований отдельными научными группами», № 14-18-01174).
Антивитальная настроенность выражается в направленности мотивов личности «против» собственной жизни, биологических потребностей, утрате прежнего интереса к жизни, бесперспективности, возникновении мыслей о желательности ее завершения. Антивитальные переживания — нулевой цикл в формировании суицидального поведения, когда четкое намерение еще не сформировано, а антивитальные действия еще не предприняты. Важнейшая задача профилактики аутодеструктивного, в том числе и суицидального, поведения связана, в первую очередь, c предупреждением данного феномена на самых начальных этапах. Необходимо выявить и определить роль психологических механизмов, которые могут способствовать либо препятствовать эскалации антивитальных переживаний, переходу на следующие этапы, на которых наблюдаются уже сформированные намерения, готовность и приготовления к уходу из жизни [1—3; 9]. Россия занимает одно из первых мест в мире по уровню суицидов, а в отдельных регионах (Сибирский федеральный округ) данная проблема находится на особом контроле, динамика суицидальной активности среди молодого населения вызывает опасения специалистов. Необходимо предпринять
современные научные исследования вопроса, определить ключевые патологические маркеры антивитального риска.
Целью исследования выступает анализ психологических механизмов изучаемого феномена, а именно: исследование роли целевой регуляции деятельности в формировании антивитальной настроенности в контексте паттернов дисфункциональных схем (в том числе связанных с убеждениями о собственной несостоятельности, негативном исходе участия в социальных ситуациях взаимодействия), сформированности компенсаторных механизмов, построение типологической модели взаимодействия данных параметров с целью прогнозирования возникновения и развития антивитального вектора поведения.
Теоретико-методологическими основаниями исследования явились следующие научные подходы и идеи: патопсихологический анализ и модель целевой регуляции деятельности в рамках культурно-деятельностного подхода Л.С. Выготского, А.Р. Лурии, А.Н. Леонтьева, Б.В Зейгарник и Б.С. Братуся [5; 8]; теория поля К. Левина (понимание уровня притязаний Ф. Хоппе, К. Левина) [10]; теория психической ригидности и фиксированных форм поведения Г.В. Залевского [7]; идеи о когнитивных схемах,
дисфункциональных убеждениях в рамках когнитивной психотерапии [4; 14], концепция ранних неадаптивных схем Дж. Янга [15].
В результате понимания несоответствия между действительным и желаемым и отсутствии видимых ресурсов для его устранения у человека могут возникать мысли о бессмысленности жизни, бесперспективности и беспомощности. Примерами мыслей могут выступать: «Не живешь, а существуешь», «Нет в жизни счастья», «Чтобы я ни делал, уже ничего не изменишь», др. Особенностью данного этапа является несформированность четких представлений о лишении себя жизни, это «нулевой» цикл в зарождении решения о совершении аутодеструктивных действий, представляющий собой антивитальные переживания [1; 6]. Самым ранним этапом суицидальной динамики являются антивитальные переживания, для которых характерно
постепенное усиление неосознаваемых антивитальных тенденций. Они приводят к ослаблению компенсаторных механизмов личности, стремлений поддерживать жизнь [2; 9]. Суицидальному поведению предшествуют антивитальные переживания в виде отрицания смысла и ценности жизни, но еще лишенные представлений о ее намеренном прекращении.
В условиях хронической психотравмирующей ситуации человек постепенно может перейти к активным антивитальным действиям. Общей предпосылкой антивитальных переживаний и в целом суицидального поведения выступает социально-психологическая дезадаптация личности и конфликт между актуальной потребностью и тенденцией, препятствующей ее удовлетворению [1—2; 6]. Противоречие возникает в результате искаженного уровня требований личности к себе, окружающим (уровень притязаний). Претензии некорректно соотносятся с возможностями, и возникает противоречие [1—3].
Личность с невыраженными дисфункциональными схемами (когнитивными переменными о собственной ущербности, несостоятельности, уязвимости), сформированными компенсаторными механизмами, гибкой целевой структурой деятельности и зрелой тактикой целеполагания имеет значимо меньшую вероятность возникновения антивитальных переживаний даже в условиях объективно сложных жизненных ситуаций [2; 11]. При выполнении деятельности личность начинает работать с определенными притязаниями и ожиданиями. Совокупность этих притязаний, которые перемещаются с каждым достижением, К. Левин, Ф. Хоппе обозначили уровнем притязаний человека. Субъективное переживание успеха или неуспеха зависит не только от объективного достижения, но и от уровня притязания, который связан с поставленными целями. У каждого человека существуют «идеальная» цель, к которой он стремится, и конкретная цель, которой соответствует данное действие в определенной ситуации [5; 8; 10]. Дифференцированность целей и потребностей, коррегируемость уровня притязаний — индикаторы зрелости личности,
устойчивости самооценки, организованность и произвольности поведения, возможности не подчиняться векторам поля.
Нарушение целеполагания и нестабильность самооценки, повышение вероятности ситуативного и радикального поведения связано с психологическими образованиями, преломляющими субъективный образ ситуации, осмысление собственных возможностей, прогнозирование исхода ситуации и т. д. Речь идет о неадаптивных когнитивных схемах, дисфункциональных убеждениях о себе, окружающих, мире в целом. Схемы — это когнитивные структуры селекции, кодирования, оценки стимулов и ориентировки в ситуации, организующие опыт и поведение, влияющие на текущее восприятие и категоризацию опыта и мира в целом [4; 14; 15]. Важным предрасполагающим фактором для пациентов с антивитальными переживаниями выступает наличие неадаптивных схем, которые формируются в раннем опыте в результате некритичного «присвоения» внешних оценок и интериоризации персонального опыта [12; 14; 15]. В молодом возрасте определенные дисфункциональные схемы обуславливают реакции страха и тревоги в социальных оценочных ситуациях [12].
Антивитальные переживания возникают у личностей с несформированными компенсаторными механизмами и навыками конструктивного совладания со стрессом. Компенсаторные виды поведения и компенсаторные механизмы в физиологических процессах играют позитивную роль, направленную на замещение отсутствующей или частично утраченной функции [11]. Компенсация — возможность того, что недостаточное развитие одной способности восполняется в деятельности другой способностью [9; 15].
Методы эмпирического исследования: анализ анамнестических сведений; метод наблюдения; метод тестирования (Томский опросник ригидности Г.В. Залевского [8]; опросник «Ранние неадаптивные схемы» Дж. Янга [15]; опросник «Стиль саморегуляции поведения» В.И. Моросановой [11]; шкала безнадежности А. Бека; опросник «Гелотофобии» В. Рух, Р.Т. Пройера [13];
опросник социальной тревоги и социофобии О.А. Сагалаковой, Д.В. Труевцева [12]; экспериментально-патопсихологическое исследование целевой регуляции деятельности (в основе — методика «Уровень притязаний» Ф. Хоппе) [10], методы математико-статистической обработки данных (факторный, корреляционный и однофакторный дисперсионный анализ, H-критерий Крускала-Уоллиса, U-критерий Манна-Уитни, таблицы сопряженности).
Эмпирическую базу исследования составили 30 мужчин и женщин в возрасте от 21 до 45 лет: 16 пациентов 10 отделения АККПБ
им. Ю.К Эрдмана, характеризующихся наличием антивитальной настроенности и выраженным преобладанием дисфункциональнах схем; 14 испытуемых из группы условной нормы. Критериями для набора в экспериментальную группу выступило предварительно выявленное наличие антивитальных переживаний. На этапе диагностики пациентов участие в исследовании принимала студентка 5 курса Я.Ю. Москвина.
Основные результаты исследования. С целью определения паттернов дисфункциональных схем осуществлена факторизация матрицы данных по методике Дж. Янга «Ранние неадаптивные схемы». По результатам факторного анализа матрицы данных опросника ранних неадаптивных схем Дж. Янга с помощью метода главных компонент, поворот факторов Varimax normalized определено шестифакторное пространство паттернов схем (Таблица). Наиболее значимый по собственному значению (5,34) и формально первый фактор «Неприятие» представляет паттерн неадаптивных схем, демонстрирующих убеждения о себе как о несостоятельном, ущербном, склонном испытывать стыд и виновность, при этом окружающие воспринимаются как негативно оценивающие. Характерно недоверие к окружающим, предготовность к критике и отвержению, предъявление строгих требований к себе и другим, склонность к социальной изоляции с целью предотвратить неодобрение. Второй по значимости фактор (собственное значение 3,23) представлен паттерном «Нарушение автономии
и функционирования» и демонстрирует связь схем восприятия себя как несамостоятельного, нуждающегося в помощи, некомпетентного,
неспособного к проявлению инициативы и достижению результатов, что сопровождается убеждением в большей, по сравнению с другими, уязвимости к болезням, всевозможным трагедиям и негативным исходам, тревогой остаться одному, страхом автономии. Третий по значимости, формально 4-й, фактор (собственное значение 2,04) — «Нарушение границ» связан с паттерном восприятия себя как могущего нарушать правила и границы, противопоставления себя другим как способ гиперкоменсации.
Противоположный полюс — представляет паттерн «Жертвенности» как готовности отказаться от своих потребностей ради нужд других. Остальные факторы имеют примерно одинаковое небольшое собственное значение (таблица 1).
Таблица 1.
Факторный анализ результатов опросника ранних неадаптивных схем Дж. Янга (включены схемы, вошедшие в фактор с весом = / >0,5). N=30
Фактор 1 Фактор 2 Фактор 3 Фактор 4 Фактор 5 Фактор 6
«Неприятие» (собственное значение 5,34) «Нарушение автономии и функционирования» (собственное значение 3,23) «Несостоятельность vs Превосходство» (собственное значение 1,49) «Нарушение границ vs Жертвенность» (собственное значение 2,04) «Критичность» (собственное значение 1,23) «Эмоциональная депривация» (собственное значение 1,55)
Недоверие / жестокое обращение, Ущербность/ стыд, Несостоятельность, Подавление эмоций, негативизм/ пессимизм, Пунитивность, Социальная изоляция Зависимость/ некомпетентность, Потребность в одобрении/ признании, Чрезмерная близость/ отсутствие самодостаточности, Повышенная восприимчивость к ущербу или болезни, Подчинение, Заброшенность /нестабильность Несостоятельность (противоположно схеме Избранность/ превосходство) Недостаточный самоконтроль / самодисциплина, Социальная изоляция, Противоположно жертвенности Жесткие стандарты / чрезмерная критичность Эмоциональная депривация, заброшенность/ нестабильность
С помощью корреляционного анализа (корреляция г Пирсона) матрицы индивидуальных факторных весов, полученных в результате факторизации результатов опросника Дж. Янга на выявление ранних неадаптивных схем, и результатов по шкалам опросника В.И. Моросановой на стиль саморегуляции выявлены следующие значимые корреляции: отрицательная корреляция
фактора «Нарушение автономии и функционирования» и шкал «Оценка результатов» (r=-0,39; р=0,034), «Самостоятельность» (г=-0,43; р=0,017), «Общий уровень саморегуляции» (r=-0,52; р = 0,003) и на уровне статистической тенденции отрицательная корреляция со шкалами «Планирование, Программирование» (r=-0,31; р=0,09) (таблица 2).
При повышении степени влияния на восприятие и реагирование паттерна неадаптивных схем, связанного с нарушением автономии, усиливается общая дезорганизованность поведения, проявляемая в затруднении саморегуляции, невозможности адекватно планировать деятельность, корректировать ошибки и адаптивно реагировать на критику. При прямом оценивании результатов деятельности характерно отсутствие способности к саморегуляции,
обнаружению и корректировке своих ошибок, некритичность к действиям, выраженная зависимость от мнения и оценок окружающих. Планы и программы действий разрабатываются несамостоятельно, характерно некритичное следование чужим советам. Потребность в осознанном планировании и программировании поведения не сформирована, показательна зависимость от ситуации и мнения других, снижена возможность компенсации неблагоприятных для достижения поставленной цели личностных особенностей. Изменения в саморегуляции деятельности происходят вследствие убежденности в собственной некомпетентности, неспособности адекватно и качественно справляться с делами без помощи посторонних лиц. Испытуемые не могут проявлять инициативу в силу имеющихся убеждений о себе как зависимом и нуждающемся в опеке. Паттерн «Нарушение автономии и функционирования» не позволяет личности проявлять способности к сепарации, выживанию, независимому успешному функционированию.
Таблица 2.
Значимые корреляционные связи (p<0,05) и связи на уровне статистической тенденции (р<0,1) четырех факторов шестифакторного пространства паттернов неадаптивных схем и параметров саморегуляции
планирование моделирование программирование оценка результатов гибкость самостоятельность общий уровень саморегуляции
f1 «Неприятие» r=- 0,33p=0,0 71 г=0,41р =0,023
f2 «Нарушение автономии и функционирования» r=-0,31 p=0,09 r=-0,31 p=0,09 r=-0,39 р=0,034 r=-0,43 р=0,01 7 r=-0,52 з=0,003
f3 «Несостоятельность vs Превосходство» r=-0,33 р=0,079
f4 «Нарушение границ vs Жертвенность» r=-0,49 р=0,006 r=-0,41 р=0,023 r=0,40 р=0,02 9 r=-0,40 р=0,02 9
При доминировании паттерна схем «Нарушение границ» характерно общее нарушение саморегуляции деятельности, в особенности параметров моделирования собственных действий, критичности к результатам своей деятельности и адаптивного отношения к критике со стороны. При этом склонность к импульсивному поведению и чувство собственной значимости связано с самостоятельностью, предпочтением действовать в одиночку. При паттерне «Неприятие» (ущербность/стыд, социальная изоляция, пессимизм, подавление эмоций) характерна ригидность способов саморегуляции, неготовность к изменениям по требованию ситуации.
Корреляционный анализ матрицы факторов-паттернов неадаптивных схем с матрицей данных по шкалам Томского опросника ригидности Г.В. Залевского выявил значимые положительные корреляции между фактором «Неприятие» и параметром сенситивной ригидности (г=0,56 при p=0,001), преморбидной ригидности (r=0,59 при p=0,001) и симптомокомплекса ригидности (r=0,54 при p=0,002) (рисунок 1).
Рисунок 1. Корреляционный анализ параметров психической ригидности и паттернов-ранних неадаптивных схем (значимые коэффициенты корреляции на уровне r> - +0,35 при р<0,05 — ось ординат). N=30
При столкновении с чем-то новым и непривычным испытуемым свойственно ощущать тревогу, действовать фиксированно, согласно устойчивым схемам поведения. Они испытывают трудности в ситуации перемен и перестройки деятельности, при изучении чего-то нового переживают страх стать уязвимым, проявить свою некомпетентность и быть осмеянным окружающими, находясь в непривычных для себя условиях. Значимая положительная корреляция обнаружена между показателями паттерна «Нарушение автономии и функционирования» и данными по шкале «Ригидность как состояние» (r=0,47; p=0,009) (Рисунок 1).
Корреляционный анализ результатов факторного анализа матрицы данных по методике Дж. Янга с показателями опросника на выявление страха осмеяния (гелотофобии) В. Руха, Р.Т. Пройера и параметром шкалы безнадежности по А. Бека показал значимые положительные взаимосвязи между двумя факторами-паттернами неадаптивных схем «Неприятие» и «Нарушение автономии и функционирования». При паттерне «Неприятие» (схемы ничтожности, стыда, пессимизма) высоко вероятны проявления гелотофобии и соответствующих убеждений о насмешках и неодобрительном отношении окружающих, их склонности унижать и высмеивать, сильный страх оказаться объектом насмешек и склонность широкий класс стимулов интерпретировать
в негативном ключе (г=0,49; p=0,006). Фиксированность на негативном исходе ситуации, фокусировка на возможных появлениях унижения окружающими, переживании ущербности, страх и пессимистическая оценка перспективы, самоизоляция, — все это приводит к возникновению депрессивных симптомов, безнадежности (r=0,57; p=0,001). Испытуемые боятся выглядеть смешно в глазах окружающих, они убеждены в негативном образе себя, своего функционирования в настоящем и будущем.
При паттерне «Нарушение автономии и функционирования» (схемы несамостоятельности, некомпетентности) испытуемым характерен выраженный страх осмеяния, оказаться смешным и нелепым в ситуациях взаимодействия (убеждения, что окружающие склонны осмеивать, унижать), однако при этом параметр безнадежности, хоть и свойственен, однако не столь выражен, как при схеме «Неприятие». Для испытуемых, воспринимающих себя зависимыми и нуждающимися в помощи, характерен поиск поддержки и опеки окружающих, что смягчает тенденцию к формированию безнадежности, безысходности. При паттерне неадаптивных схем «Неприятие» испытуемые остаются один на один со своими переживаниями, а социальная изоляция способствует инкапсуляции негативных эмоций страха, тревоги, отчаяния, что усиливает переживание безнадежности, в то время как при паттерне «Нарушение автономии» характерен поиск помощи окружающих.
Наиболее вероятным паттерном неадаптивных схем, при котором при определенных стрессовых обстоятельствах формируется антивитальная направленность поведения, выступает «Неприятие». Паттерн связан с убеждениями о собственной ущербности, склонности подвергаться насмешкам окружающих, необходимостью социальной изоляции,
переживаниями стыда, пессимизма, отчаяния. При активации данных схем и, как следствие, усилении переживания безнадежности увеличивается и вероятность фиксированных форм поведения, в том числе аутодеструктивных. По результатам однофакторного дисперсионного анализа контрольная и экспериментальная группы достоверно различаются
по показателям безнадежности (F=42,2; p<0,0001) и на уровне статистической тенденции по выраженности гелотофобии и гибкости (F=3,4; р=0,07). Испытуемые экспериментальной группы на момент обследования характеризовались антивитальной настроенностью, выступающим «нулевым циклом» в суицидальной динамике, они склонны к нарастанию безнадежности, находятся на стадии критической кумуляции негативного аффекта, требующего конструктивной разрядки посредством формирования опосредующих, компенсаторных механизмов личности.
По результатам однофакторного дисперсионного анализа контрольная и экспериментальная группа достоверно (p<0,05) различаются по выраженности двух паттернов: «Неприятие», «Нарушение автономии
и функционирования». Паттерны связаны с убеждениями об окружающих как склонных унижать и осмеивать и способствуют формированию безнадежности, снижению психической гибкости. В результате непараметрического корреляционного анализа Кендалла было обнаружено, что в более зрелом возрасте на фоне завышенного и ригидного уровня притязаний наблюдается рост переживания безнадежности, связанной как с высокой степенью влияния эмоций на деятельность, так и нереалистичной тактикой целеполагания.
При ригидном высоком уровне притязаний выдвигаются несоответствующие возможностям цели, что препятствует переживанию успеха, способствует срыву деятельности, ее дезорганизации. Результаты сравнения средних рангов в подгруппах с помощью Н-критерия Крускала-Уоллиса показали, что с возрастом усиливается переживание безнадежности. Пик высокого уровня притязаний приходится на возрастной период 31—40 лет, а безнадежности — 41—45 лет по данной выборке испытуемых. Разочарования с возрастом вынуждают снижать уровень притязаний, приходит понимание несоответствия возможностей и желаний, безнадежность нарастает (рисунок 2). Становится более вероятно возникновение истинных антивитальных переживаний.
18:00 16:00 14:00 12:00 10:00 8:00 6:00 4:00 Z00 0:00
■21-30 пет ■ 31-40 пет *41-45 пет
Рисунок 2. Н-критерий различий средних рангов параметров «безнадежность», «уровень притязания» по основанию группирующей переменной «возраст».
Значимые различия («уровень притязаний» при р=0,05) и различия на уровне статистической тенденции («безнадежность» р<0,1)
Анализ выраженности параметров в экспериментальной (пациенты с наличием антивитальных переживаний) и контрольной группах (условная норма) после экспериментально-патопсихологического обследования процессов целеполагания (в основе эксперимента лежит структура методики на выявление уровня притязаний Ф. Хоппе, К. Левина [13; 17]) с помощью непараметрического U-критерия Манна—Уитни показал значимо более выраженную степень влияния эмоций (U=15,0; р=0,045) и большее количество атипичных шагов при выборе сложности последующего задания с учетом результата предыдущего (статистическая тенденция, U=16,5; р=0,097) (успех или неуспех, моделируемый экспериментатором).
Актуализируются переживания несостоятельности, неуверенности в собственных силах и возможностях, убежденность в никчемности, страх негативного оценивания со стороны окружающих. Это усиливает тенденции дезорганизации деятельности, избегания или обесценивания. У испытуемых из экспериментальной группы отмечалась тенденция к избеганию заданий среднего уровня сложности. Наблюдалась широкоамплитудная тактика целеполагания. При выборе заданий повышенного уровня сложности и последующей ситуации «неуспех» наблюдалось выраженное переживание (эмоции печали, дезорганизация деятельности), далее следовал выбор заданий низкого уровня сложности и ситуациях «успех» (эмоции успеха
уровень притязаний безнадежность
и дезорганизация), — личность ослеплена этим, снова выбирает задания повышенной сложности, избегая промежуточного уровня сложности заданий. С помощью математико-статистического метода «таблицы сопряженности» удалось проанализировать взаимосвязь параметров: «степень влияния эмоций», «ведущий мотив деятельности», «атипичные шаги», «уровень притязаний», выявленных в ходе экспериментального обследования. При низкой степени влияния эмоций ведущим мотивом деятельности чаще становится мотив достижения успеха, а при средней и высокой ведущим мотивом выступает мотив избегания неуспеха (%2=9,91 при р=0,007).
Влияние эмоций на деятельность — это неопосредованность эмоций в результате неадекватной тактики целеполагания, ригидного уровня притязаний [6, 16]. При сопряжении переменных «атипичные шаги» и «степень влияния эмоций» оказалось, что при низкой и средней степени влияния эмоций наблюдается умеренное количество допущенных атипичных шагов от 0 до 4. При высокой степени влияния эмоций на деятельность наблюдается большое количество допущенных атипичных шагов (>4) (%2=26,6 при р=0,03). Чем более выражена степень влияния эмоций на деятельность, тем больше вероятность допущения атипичных шагов (неадекватная реакция на успех / неуспех, неверное обобщение предшествующего опыта) и менее конструктивна тактика целеполагания, все более вероятна дезорганизация, срыв деятельности.
Выводы исследования. Результаты исследования позволяют выявить два наиболее уязвимых к формированию антивитальных переживаний типа целевой регуляции деятельности и соответствующих неадаптивных схем. Первый тип — «избегающая, осторожная» тактика целеполагания при паттерне неадаптивных схем «Неприятие». Завышенные ожидания сочетаются с сильным страхом совершить ошибку, которая приведет к краху, унижению, потерям, вероятности быть отвергнутым и раскритикованным за нее. При данной тактике личность уязвима к критике и переживает застенчивость, незащищенность, склонна к концентрации внимания на негативных аспектах жизни, воспринимает себя как ущербного, подверженного унижению,
отвержению. Выражен страх потерять контроль над собственными импульсами и избыточное подавление спонтанных чувств во избежание неодобрения. Испытуемые предпочитают справляться со всем самостоятельно, не доверяют другим. Нарушения в саморегуляции поведения проявляются в неумении гибко перестраивать свою деятельность, корректировать уровень притязаний. Компенсаторные механизмы дисфункциональны, связаны с избеганием. Антивитальная настроенность проявляется в негативной оценке себя как личности, пессимизме, безнадежности, блокировании выражения чувств, склонности переживать их в одиночку. Свойственны высказывания «Зачем что-то менять, если лучше не станет». В ситуации оценивания проявляется зачастую высокий уровень притязаний, но из-за страха критики часто выбирается тактика избегания неудачи. Характерно противоречие между мотивами избегания и достижения. Антивитальные переживания при такой тактике и соответствующих неадаптивных схемах наиболее вероятны, испытуемые не ищут помощи других, так как заранее убеждены в том, что ему не помогут, они склонны действовать самостоятельно наряду с несформированными способностями к организованной и продуманной деятельности, склонностью к ригидным автоматическим стратегиям реагирования в стрессовой ситуации и самоизоляции.
Второй тип — «беспомощная» тактика целеполагания в сочетании с паттерном неадаптивных схем «Нарушение автономии
и функционирования», характеризующимся отсутствием способности
к выполнению автономной, самостоятельной, инициативной деятельности, требующей планирования и коррекции действий. Наблюдается убежденность в неспособности компетентно выполнять работу без посторонней помощи. Если помощь не приходит, решения принимаются ситуативно. Наблюдается нарушение саморегуляции, характеризующееся недостаточностью самостоятельности и способности к программированию, моделированию, оценке результатов деятельности. В ситуации оценивания проявляется низкий уровень притязаний, тактика целеполагания смешанного типа. Доминирующим
мотивом деятельности является мотив избегания неуспеха. В роли компенсаторного механизма при неуспехе выступает признание себя как некомпетентного лица, поиск помощи и поддержки. Компенсаторные механизмы незрелые и ригидные, связаны с поиском поддержки. Даже антивитальное поведение требует инициативности и самостоятельности деятельности, поэтому при данном типе антивитальные переживания реже, чем при предыдущем, переходят с «нулевого» цикла на другие этапы. Свойственны высказывания «Я давно думаю о лишении себя жизни, но боюсь, ничего и с этим не выйдет...», «Некому меня пожалеть». Антивитальная настроенность проявляется в наличии мыслей об уходе из жизни и убежденности в безнадежности положения при условии отсутствия пространства опеки и поддержки со стороны, утраты такого пространства и отсутствии перспективы замены.
Обсуждение. Данная типология представлена двумя паттернами наибольшей уязвимости к антивитальным переживаниям с разной вероятностью перехода от «нулевого» цикла к последующим стадиям аутодеструктивного вектора поведения. Показана роль базовых психологических механизмов изучаемого феномена — целевой регуляции деятельности при антивитальной настроенности в контексте роли дисфункциональных схем и компенсаторных механизмов личности. Ригидная активация паттернов неадаптивных схем в ситуации стресса приводит к возникновению эмоций тревоги, страха, вины. При этом несформированность компенсации уязвимой самооценки гибкой тактикой целеполагания, коррекцией уровня притязаний, а также неопосредованность эмоций в ситуациях оценивания способствуют усилению этих переживаний и формированию неадаптивного реагирования. С каждым новым витком таких переживаний в стрессовой ситуации эти тенденции усиливаются, действует эффект «самоподкрепления» тенденций аутодеструктивного поведения («петля обратной связи») и постепенного накопления негативного аффекта, нарастания безнадежности («кумулятивный эффект»).
Список литературы:
1. Амбрумова А.Г Индивидуально-психологические аспекты суицидального поведения // Актуальные проблемы суицидологии. — М., 1978. — С. 40—52.
2. Амбрумова А.Г. Психология самоубийства // Медицинская помощь. — 1994. — № 3. — С. 15—19.
3. Амбрумова А.Г., Тихоненко В.А., Бергельсон Л.Л. Социальнопсихологическая дезадаптация личности и профилактика суицида // Вопросы психологии. — 1981. — № 4. — С. 91—102.
4. Бек А., Раш А., Шо Б. и др. Когнитивная терапия депрессии. — СПб.: Питер, 2002. — 304 с.
5. Братусь Б.С., Павленко В.М. Соотношение структуры самооценки и целевой регуляции деятельности в норме и при аномальном развитии // Вопросы психологии. —1985. — С. 146—154.
6. Войцех В.Ф. Клиническая суицидология. — М.: Миклош, 2007. — 280 с.
7. Залевский Г.В. Личность и фиксированные формы поведения. — М.: Ин-т психологии РАН, 2007.
8. Зейгарник Б.В. Теория личности К. Левина. — М.: Изд-во МГУ, 1981. — 118 с.
9. Зотов П.Б., Уманский С.М. Клинические формы и динамика
суицидального поведения // Суицидология. — 2011. — № 1. — С. 3—6.
10. Левин К., Дембо Т., Фестингер Л. и др. Уровень притязаний // Психология личности. Тексты. — М.: Изд-во МГУ, 1982. — С. 86—93.
11. Моросанова В.И. Личностные аспекты саморегуляции произвольной активности человека // Психологический журнал. — 2002. — Т. 23. — № 6. — С. 5—17.
12. Сагалакова О.А., Труевцев Д.В. Психология социального тревожного расстройства (монография). — Томск: Изд-во Томск. ун-та, 2014. — 248 с.
13. Стефаненко Е.А., Иванова Е.М., Ениколопов С.Н. и др. Диагностика страха выглядеть смешным: русскоязычная адаптация опросника гелотофобии // Психологический журнал. — 2011. — Т. 32. — № 2— C. 94—108.
14. Холмогорова А.Б. Работа с убеждениями: основные принципы (по А. Беку) // Консультативная психология и психотерапия. — 2001. — №4. — С. 87—109.
15. Young J.E., Brown G. Young Schema Questionnaire (3rded.) /Inj. E. Young, Cognitive therapy for personality disorders: A schema-focused approach(Rev. ed., pp. 63—76. Sarasota, FL: Professional Resource Press, 1999.
