CC BY
79
УДК 94 (470.620) (470.621) ''1941/1945'': 008
Гаража Наталия Алексеевна
кандидат исторических наук, доцент, заведующая кафедрой теории и истории государства и права Российского государственного социального университета (филиала в г. Майкопе) тел.: (903) 465-74-11
ПРОПАГАНДА НЕМЕЦКОЙ КУЛЬТУРЫ В ПЕРИОД ОККУПАЦИИ КРАСНОДАРСКОГО КРАЯ И АДЫГЕЙСКОЙ АВТОНОМНОЙ ОБЛАСТИ КАК ФАКТОР ДОБРОВОЛЬНОЙ ВЕРБОВКИ ВОСТОЧНЫХ РАБОЧИХ В ТРЕТИЙ РЕЙХ
В статье предпринят анализ той части национал-социалистического пропагандистского инструментария, которая отвечала за формирование отношения населения оккупированных территорий к позитивному культурному облику Третьего рейха, настраивая его, таким образом, на волну доверия к новой власти и побуждая к добровольному отъезду на работы в Германию. Исследовательский акцент был сделан на отслеживание механизма выработки и многоаспектного проникновения ключевых положений нацистской пропаганды к достижению цели вербовки рабочей силы для экономики Германии, - причинах, характере и следствиях обстоятельств формирования неблагоприятного духовного облика советского человека на фоне рекламации достижений Третьего рейха в области образования, воспитания и культуры.
Ключевые слова: остарбайтер, восточный рабочий, оккупация, Третий рейх, культурная политика, пропаганда, Краснодарский край.
Garazha Natalia Alexeevna
PhD in History, Associate Professor, Head of the Department of Theory and History of State and Law of Russian State Social University (affiliated branch in Maikop) tel.: (903) 465-74-11
PROPAGANDA OF GERMAN CULTURE DURING THE OCCUPATION OF KRASNODAR REGION AND ADYGEI AUTONOMOUS REGION AS A FACTOR OF VOLUNTARY RECRUITMENT OF EASTERN WORKERS IN THE THIRD REICH
The article is devoted to the analysis of the part of the National Socialist propaganda tool which was responsible for the attitude formation of the population of the occupied territories to the positive cultural image of the Third Reich, adjusting a wave of confidence in the new government and encouraging the voluntary departure for work in Germany. The research has been focused on the tracking mechanism for the development and penetration of key provisions of the multidimensional Nazi propaganda for achievement the goal of recruiting labour for the German economy i.e. causes, nature and consequences of circumstances of unfavourable formation of the spiritual image of the Soviet people against the claim of the Third Reich achievements concerning education, upbringing and culture.
Key words: ostarbeiter, eastern worker, occupation, Third Reich, cultural policy, propaganda, Krasnodar region.
История - наш самый важный культурный ресурс, именно она напоминает нам, что существует не один, а много способов выхода из трудного положения, что поведение меняется в зависимости от ситуации и что представленные нам возможности выбора зачастую куда шире, чем мы можем предположить [1, с. 35-44]. Знание исторических прецедентов, исторического контекста не должно давать нам иллюзии контроля над настоящим и будущим. В поиске различий, постоянно действующих и преходящих факторов, заключается наше естественно человеческое качество -сомнение, которое мы стремимся преодолеть разными способами. Историк делает это с опорой на достоверную источниковедческую базу, верифицируемые исследовательские методы и методики, соответствующие его базису научные теории и концепции.
В данной статье мы будем стремиться в анализе радикальных инициатив политики Третьего рейха и невероятных крайностях поведения индивидов: от маниакальной приверженности немецкого обывателя всем изгибам расовой теории, окопной ментальности до активной включенности советских граждан в ареал воздействия нацистской пропаганды, максимально сузить пропасть непонимания и морализаторства относительно тех или иных событий, связанных с предметом настоящего рассмотрения. Не результат, не приговор важен в данном случае, а сам процесс исследования пропаганды немецкой культуры, немецкого образа жизни в среде советских граждан - потенциальных рабочих для немецкой экономики, степени восприятия этой новой для них информации, переменам в их отношении к немцам и Германии, с одной стороны, и к СССР, с другой, на основе этих новых знаний.
Национал-социалисты адаптировали популярный в начале ХХ в. модернистский лексикон к политической жизни, соответственно его основные идеи, в сильно преображенном виде, легли в основу культурной политики нового руководства Германии: «незнание истории высвобождает воображение», необходимость сознательного построения «нового порядка» и сотворение «нового человека» и т.д.
Нацизм выработал свои специфические критерии культуры, углубил ее националистический компонент, реанимировал архаическую мифологию, создал оборонительную идеологию национально-
го единства, приступил к формированию новых национальных элит. Он перевел полемику консервативной революции в практическое поле формирования новой социокультурной действительности.
Философия нацизма строилась на том, что суровые и неумолимые законы природы сами собой обосновывают диалектическое культурное неравенство людей. Идеологически это разнообразие неизбежно сводилось к формированию критериев «идеальной расы» [2, с. 11-12]. По словам Дж. Моссе расизм и является основой всей культуры для идеологов национал-социализма, а пропаганда -это инструмент проникновения культурных ценностей в массы [3, с. 34-35].
Отметим, что к XX в. в немецком обществе сформировалось представление о России, основанное, прежде всего, на культурных достижениях этой страны. Интерес и понимание - два ключевых понятия в освоении социокультурного опыта России немцами, но при этом замешанных на чувстве цивилизаторского превосходства [4, с. 7].
По утверждению И.К. Феста парадокс заключался в том, что растерянность немцев с одной стороны и их стремление к порядку и добрым нравам, с другой, в рамках данной политической партии и системы приобрела «развязные замашки» и привела их в лоно авантюризма [5, с. 242]. Это не самым конструктивным образом сказалось на их отношении к другим народам, в целом к «инаковости» в любой форме и интерпретации. Собственные, порой эгоистические интересы, гиперболизировались, что нашло отражение в приятии возможности жестокой эксплуатации восточных рабочих в рамках всех уровней немецкой экономики. И из этого порочного круга, скрепленного тугими нитями пропагандистского убеждения, выйти было достаточно проблематично.
В 1943 г. А. Розенберг в беседе с Ф. Заукелем сошлись во мнении, что продуктивным в наборе рабочей силы на Востоке могут быть не насильственные методы, а пропаганда. Ф. Заукель высказал совершенно объективные опасения о возможных политических последствиях насильственной мобилизации и личное нежелание «пятнать свое имя ловлей рабов». При этом они определились и в масштабах пропагандистских материалов: 3 980 000 плакатов, 700 000 брошюр, 1 870 000 листовок, 2 кинофильма (2 уже было в прокате) [6, Л. 422].
Идеобаллическая потребность лидеров Третьего рейха заключалась в расширении поля распространения пропагандируемых идей и связана была с психологическим дискурсом: двигаясь от некоего экзистенциального центра своей идеи к периферии требовалось постоянное рекрутирование максимального количества последователей [7]. Добавим, что идея оставалась в первозданном виде, но формы ее интерпретации или вуалирования изменялись в зависимости от целевой аудитории и задач воздействия на нее.
При анализе сохранившихся материалов периода временной оккупации Краснодарского края, а это в основном газеты, листовки, воззвания и приказы, достаточно четко просматривается основная идея нацистской пропаганды и политики воздействия на население - восхваление достижений германской культуры. Теме немецкой культуры и порядка в оккупационной печати уделялось более всего внимания. «Мы становимся культурнее», «За новый культурный Майкоп» -наиболее распространенные заголовки газетных статей. При этом основной упор делался, прежде всего, на достижениях материальной культуры: «...цветущий вид здоровых молодых людей -немецких военных, их спокойствие, быстрота и деловитость.. Эта техника, эта культура, эти люди не могут не победить, и они победят» [8], «.от цветущих магнолий до распорядка дня - можно определить одним понятием - подлинной культуры.» [9].
В прославлении немецкого образа жизни, немецкой культуры в целом активно применялись «свидетельства» советских людей, «писавших» в редакцию восторженные письма, в том числе и непосредственно из Германии. Часто инициалы авторов подобных посланий сопровождались подписями о социальном положении авторов, типа - старый рабочий, учитель. Примечательна в этом смысле статья И. Иркутского «Германия, какой я ее увидел». Автор пишет, что «порядка [в СССР] не было потому, что не было элементарных условий для порядка: подлинной народной власти, высокой культурности и всеобщего материального благополучия граждан». Статья еще интересна для нас в том отношении, что изначально ее целью было выполнение не только функции пропаганды преимуществ немецкого порядка («.какую замечательную уверенность порождает он в человеке.»), но и внушения, можно сказать даже предупреждения о необходимости соблюдать закон «новых хозяев» («.ни один немец не позволяет себе нарушения порядка ни при каких обстоятельствах. Закон есть закон, и здравый смысл есть здравый смысл») [10].
В качестве контраргумента приведем тот факт, что в Германии использование остарбайте-ров на предприятиях проводилось без учета их профессии и образования [11, Л. 407]. И это не единичный факт, а идеологически обоснованная позиция власти.
Образование как часть культуры также подвергалось в годы Великой Отечественной войны
жесткой идеологической обработке. Немецкая пропаганда в этом направлении действовала под лозунгом: «Большевизм - умственная эпидемия». Оккупационные власти Майкопа заявляли, что из 29 565 зарегистрированных ими лиц обоего пола в возрасте от 17 лет неграмотных и малограмотных - 15 136 чел., имеющих начальное образование - 10 105 человек [12].
Причиной общего низкого уровня грамотности советского населения называлось уничтожение большевиками интеллигенции. Таким образом, немецкая пропаганда стремилась не столько заручиться поддержкой интеллигенции, а в большей мере внушить советскому народу чувство неполноценности. Именно новый режим якобы предназначен был принести народу свет образования и культуры. Так, при учреждении курсов стенографистов и переводчиков заявлялось, что данное мероприятие нацелено на создание нового культурного аппарата, начиная с самых низов [13].
Тем не менее, всем известны документально подтвержденные установки нацистских властей в образовании и воспитании собственно германского населения на характере обучения, а уж потом только следовало изучение книг. Приоритет отдавался формированию беспрекословно повинующихся солдат рейха, чей индивидуализм и энтузиазм направлялись и контролировались. «Боевое товарищество», вот идеал культурной и образовательной политики нацистской Германии [14, с. 308-311].
Лучшим подтверждением вышесказанному может выступить только тезис самого А. Гитлера, высказанный им в «Майн Кампф»: «Юный подданный германской национальности обязан получить школьное образование, предписанное всем немцам. Одновременно он получает воспитание, необходимое немцам, осознающим свои расовые и национальные особенности. Позднее он проходит обязательный государственный курс физического развития и, наконец, вступает в армию. Обучение в армии
- общего характера; оно должно сформировать каждого немца, воспитать его физические и духовные способности применительно к возможной военной области его использования» [15, с. 234-235].
Меньше думать, рассуждать, больше повиноваться и стремиться к установленным и проверенным официальной идеологией целям и героям. Обратим внимание и на слово «использовать» в лексике Гитлера в отношении германского народа, которое еще раз нас убеждает в тоталитарном характере государства, использующем и манипулирующем народом в интересах высшей партийной элиты.
Если говорить об отношении к населению оккупированных восточных территорий, то в его отношении установки национал-социалистов были закономерно жестче, но в их основе лежала совсем другая идея. Предполагался отъем не только «жизненного пространства», но и «права», одной из ключевых ценностей человека - права на жизнь, свободу, на защиту чести и достоинства и т.д.
Общеизвестен факт дифференциации нацистского пропагандистского подхода к различным социальным и этническим группам советских граждан. В этих действиях давно известного мотива: «разделяй и властвуй» звучала и риторика культуросозидания, стремления восстановления культурных, религиозных традиций и обычаев народов и страт, к которым обращалась пропаганда Третьего рейха. При этом не можем не отметить совершенно банальное представление о культурных потребностях населения оккупированных территорий. Так, в одном из приказов по армии от 2 ноября 1942 г. говорилось: «немецкие власти обеспечивают казакам свободное развитие их культурных сил. для них снова будут открыты церкви; религия, обычаи и традиции снова вступят в свои права». А в качестве повседневного социокультурного признака выделялись «сушеные фрукты и гончарные изделия, незаменимые для населения». [16, л. 52-53].
Нацистские руководители считали, что на захваченных советских территориях местному населению достаточно знать лишь элементарный счет. В каждой деревне планировалось установить громкоговоритель, но не для информирования граждан, а для распространения пищи для разговоров -слухов. Целью обучения в создаваемых так называемых «народных школах» должны были стать только простой счет, самое большее - считать до 500, умение расписываться [17, с. 417].
Гитлеровцы считали, что «примитивный характер населения согласуется с фактом, что иллюстрированное представление окажет больше впечатления на них, чем сделали бы напечатанные утверждения и заявления». Учитывая отмечаемую восприимчивость советского населения к пропаганде вообще и ожидаемому значительному эффекту картин, рекомендовалось, чтобы фильмы использовались службой пропаганды более интенсивно в целях репрезентации населению немецкой культурной деятельности [18, р. 155].
В кинотеатрах демонстрировались немецкие фильмы на русском языке и с русскими заголовками. При этом все фильмы могут быть разделены на четыре категории: немецкая кинохроника; фильмы, которые показывают жизнь немецких людей в новой Германии, например, «День немецкого Рабочего», «Фюрер и его народ»; игровые фильмы с российскими подзаголовками, которые должны были быть непременно веселыми. Мы можем судить об этих фильмах только по их заголовкам. Но они настолько неприхотливы, что достаточно красноречиво говорят о сюжетах фильмов и отнюдь невысо-
ких моральных, культурных и интеллектуальных целях их демонстрации советскому народу. Тематика заголовков, а, следовательно, и самих фильмов не отличалась разнообразием. Все они были примерно такого плана, «Любовь в 17 лет», «Наш преподаватель - девушка» и многие другие им подобные. Отметим, что в Майкопе в период оккупации работал кинотеатр «Гигант», где постоянно демонстрировались немецкие фильмы, о чем население города оповещалось через газеты и афиши [19].
Советской пропаганде нацистские утверждения и клише об «отсутствии культуры у советских людей», их «грубости» и «хамстве» [20] разоблачать было легко. «Кубанцы имели несчастье на себе испытать их «культуру», «цивилизацию», «новый порядок», - писала газета «Большевик»,
- загаженные клубы, сожженные школы и институты, разграбленные музеи, библиотеки - все это из арсенала фашистской «культуры и цивилизации». Тысячи трупов замученных женщин, детей и стариков, виселицы на телеграфных столбах - это «новый порядок» [21].
Разветвленность организационных структур, многообразие целей, методов и форм пропагандистского воздействия национал-социалистической пропаганды не исключала при этом границ ее эффективности, которые в советской среде проявились более отчетливо. Прежде всего, послания, содержавшиеся в речах Гитлера и Геббельса, могли находить отклик потому, что они казались знакомыми, были простыми и понятными в конструкции и в смысловой нагрузке, учитывали желания и чаяния тех масс, которым предназначались. Но разнообразный пропагандистский инструментарий возможно бы и был эффективен, если бы не шел вразрез с массовыми насильственными действиями в отношении местного населения.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Тош Дж. Стремление к истине. Как овладеть мастерством историка. М., 2000.
2. Сахибгоряев В.Х. Фашизм как явление и концепция философии культуры: автореф. дис. ... д-ра филос. наук. Ростов н/Д, 2008.
3. Моссе Дж. Нацизм и культура. Идеология и культура национал-социализма. М., 2010.
4. Ветте В. Россия в представлениях немцев в ХХ веке // Германия и Россия: события, образы, люди: сборник российско-германских исследований. Вып. 1. Воронеж, 1998.
5. Фест И.К. Гитлер. Биография: в 3-х кн. Пермь, 1993.
6. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф.Р-7021. Оп. 148. Д. 256.
7. Сосланд А.И. Фундаментальная структура психотерапевтического метода, или как создать свою школу в психотерапии. М., 1999.
8. Государственное казенное учреждение Республики Адыгея Национальный архив Республики Адыгея (ГКУ РА НАРА). Коллекция документов (август 1942 - январь 1943 гг.). Майкопский листок-газета «Освобождение». 1942. 24 августа.
9. ГКУ РА НАРА. Коллекция документов (август 1942 - январь 1943 гг.). Майкопская жизнь. 1942. 3 октября.
10. ГКУ РА НАРА. Коллекция документов (август 1942 - январь 1943 гг.). Вестник Кубани. 1943. 10 января.
11. ГАРФ. Ф.Р-7021. Оп. 148. Д. 256.
12. ГКУ РА НАРА. Коллекция документов (август 1942 - январь 1943 гг.). Майкопская жизнь. 1942. 18 октября.
13. ГКУ РА НАРА. Коллекция документов (август 1942 - январь 1943 гг.). Майкопская жизнь. 1942. 18 сентября.
14. Моссе Дж. Нацизм и культура. Идеология и культура национал-социализма. М., 2010.
15. Цит. по: Мазер В. История «Майн Кампф». Факты, комментарии, версии. М., 2007.
16. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 125. Д. 173.
17. Великая Отечественная война 1941 -1945 гг. В 12 т. Основные события войны. М., 2011. Т. 1.
18. Schulte T.J. The German Army and Nazi Policies in Occupied Russia. Oxford, 1989.
19. ГКУ РА НАРА. Коллекция документов (август 1942 - январь 1943 гг.). Майкопская жизнь. 1942. 26 сентября, 30 сентября.
20. ГКУ РА НАРА. Коллекция документов (август 1942 - январь 1943 гг.). Майкопская жизнь. 1942. 11 октября.
21. ГКУ РА НАРА. Коллекция документов (август 1942 - январь 1943 гг.). Большевик. 1943. 5 мая.
