CC BY
152
УДК37 ББК67
ПРОКУРОРСКИЙ НАДЗОР ЗА ИСПОЛНЕНИЕМ ЗАКОНОВ ПРИ ОСУЩЕСТВЛЕНИИ ОПЕРАТИВНО-РАЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В СТАДИИ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ
ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ ЛИЧНОСТИ, СОВЕРШЕННЫХ В УСЛОВИЯХ НЕОЧЕВИДНОСТИ.
АНДРЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ КОЛЕСНИКОВ,
Заместитель прокурора Еврейской автономной области Научная специальность 12.00.11 — судебная деятельность, прокурорская деятельность, правозащитная и правоохранительная деятельность E-mail: ole375@rambler.ru
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Представлен прокурорский надзор за органами, осуществляющими ОРД в стадии предварительного расследования по делам о преступлениях против личности, совершенных в условиях неочевидности. Рассмотрены типичные нарушения, возникающие в прокурорско-следственной практике по делам о преступлениях против личности, совершенных в условиях неочевидности. Даны практические рекомендации по осуществлению прокурорского надзора за исполнением законов органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, дознание и предварительное следствие.
Ключевые слова: оперативно-разыскная деятельность, оперативно-розыскные мероприятия, нарушения прав и свобод человека и гражданина, дознаватель, следователь, суд, прокурор, прокурорский надзор.
Annotation. this article is devoted to the activities of the prosecutor's supervision over the bodies carrying out operational investigative activities in a stage of preliminary investigation in cases of crimes against the person committed in conditions of non-obviousness. Consider a typical disorders originating in the prosecutor's and investigative practice in cases involving crimes against the person committed in conditions of non-obviousness. Practical recommendations for the implementation of prosecutorial supervision over the execution of laws by bodies conducting operational-search activity, inquiry and preliminary investigation.
Keywords: operational search activity, operational search actions, violations of the rights and freedoms of the person and citizen, investigator, investigator, court, prosecutor, public prosecutor's nadzor.terrorist, crimes, counteraction of extremist activity, counteraction to terrorism, dialectic unity, essence
Изучение практики организации прокурорского надзора с теоретической точки зрения позволяет признать, что деятельность прокурорского надзора за органами, осуществляющими ОРД в стадии предварительного расследования является одной из приоритетных в деятельности органов прокуратуры. Ведь с момента возбуждения уголовного дела и на протяжении всего предварительного следствия деятельность следователей, дознавателей не может в полной мере эффективно функционировать без оперативного сопровождения, под которым понимается «комплексная система оперативно-разыскных мероприятий, направленных на своевременное и полное раскрытие и расследование конкретных преступлений, т.е. следственные действия, их
тактика сопровождаются проведением ряда оперативно-разыскных и иных мероприятий»1.
На стадии предварительного следствия использование результатов ОРД по уголовным делам о преступлениях против личности, совершенных в условиях неочевидности, вызывает не меньше проблем, чем на стадии возбуждения уголовного дела, т.к. по нашему мнению, указанная деятельность имеет определенное сходство с проведением следственных действий. Но, вместе с тем, видимое сходство не приводит к отождествлению, к подмене оперативно-разыскных мероприятий следственными действиями или наоборот.
Главное отличие следственного действия от оперативно-розыскного мероприятия, по мнению В.К.
Зникина2, заключается, прежде всего, в процессуальной форме фиксации результатов в рамках указанной деятельности.
В ст. 37 УПК РФ содержатся процессуальные полномочия прокурора. Из них в стадии предварительного расследования могут быть реализованы:
• требование от органов дознания и следственных органов устранения нарушений федерального законодательства, допущенных в ходе дознания или предварительного следствия;
• дача дознавателю письменных указаний о направлении расследования, производстве процессуальных действий;
• истребование и проверка законности и обоснованности решений следователя или руководителя следственного органа в приостановлении или прекращении уголовного дела и принятие по ним решений в соответствии с настоящим Кодексом;
• отмена незаконных или необоснованных постановлений нижестоящего прокурора, а также незаконных или необоснованных постановлений дознавателем в порядке, установленном настоящим Кодексом;
• рассматривание представленной руководителем следственного органа информации следователя о несогласии с требованиями прокурора и принятия по ней решения;
• участие в судебных заседаниях при рассмотрении в ходе досудебного производства вопросов об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, о продлении срока содержания под стражей либо об отмене или изменении данной меры пресечения, а также при рассмотрении ходатайств о производстве иных процессуальных действий, которые допускаются на основании судебного решения, и при рассмотрении жалоб в порядке, установленном ст. 125 настоящего Кодекса;
• при наличии оснований возбуждать перед судом ходатайство о продлении срока домашнего ареста или срока содержания под стражей по уголовному делу, направляемому в суд с обвинительным заключением или обвинительным актом;
• отстранять дознавателя от дальнейшего производства расследования, если им допущено нарушение требований настоящего Кодекса;
• изымать любое уголовное дело у органа дознания и передавать его следователю с обязательным указанием оснований такой передачи;
• утверждать обвинительное заключение, обви-
нительный акт или обвинительное постановление по уголовному делу;
• возвращать уголовное дело дознавателю, следователю со своими письменными указаниями о производстве дополнительного расследования, об изменении объема обвинения либо квалификации действий обвиняемых или для пересоставления обвинительного заключения, обвинительного акта или обвинительного постановления и устранения выявленных недостатков;
• по мотивированному письменному запросу прокурора ему предоставляется возможность ознакомиться с материалами находящегося в производстве уголовного дела.
Как видно из анализа указанной статьи УПК РФ полномочия прокурора в исследуемой сфере деятельности существенно ограничены, несмотря на активное проведение оперативно-разыскных мероприятий именно на стадии предварительного расследования. Значение прокурорского надзора за использованием результатов при осуществлении ОРД в данной сфере деятельности повышается за счет возможности субъектами ОРД вторжения в частную жизнь участников уголовного судопроизводства, и, соответственно, нарушения их конституционных прав.
В связи с изложенным, надзирающему прокурору необходимо обращать внимание на обстоятельства проведения следственных действий оперативно-следственной группой, затрагивающих личную жизнь человека и гражданина, проведенных без судебного постановления, а также наличие достаточности полученных сведений. К таким обстоятельствам, прежде всего, относятся: проведение оперативно-разыскных, следственных мероприятий «по горячим следам», необходимость пресечения случайно выявленных эпизодов преступной деятельности, а также в случае утраты необходимой информации по возбужденному уголовному делу или ее утечки.
В рамках рассматриваемого вопроса представляет интерес следующий пример. Старший следователь по особо важным делам СК при МВД России З. обвинялся в том, что, получив оперативную информацию в виде рапорта сотрудника, осуществляющего ОРД, о возможных местах нахождения лиц, причастных к преступлению, в целях их задержания провел 10 обысков. Обыски положительных результатов не дали. Дело в отношении З. приобрело характер знакового, поскольку Генеральная прокуратура РФ пришла к выводу, что злоупотреблениям следователей правом на проведение следственных действий без соответствующих разрешений пора положить конец. Приговором
Московского городского суда от 3 ноября 2003 г. решения и действия З. были расценены как превышение должностным лицом своих служебных полномочий и квалифицированы по ч. 1 ст. 286 УК РФ. Делая вывод о виновности З., суд, в частности, указал на то, что следователь, во-первых, не имел достаточных оснований для проведения обысков, во-вторых, не привел в своем постановлении мотивов их проведения без соответствующего судебного решения. В данном случае З. не помогли показания его руководителя в судебном заседании о том, что следователь, проводя обыски, действовал не самостоятельно, а по его личному указанию, поскольку на получение соответствующего разрешения требовалось от 5 до 7 суток3. Следовательно, судебный контроль не в коей мере не подменяет прокурорский надзор, а в связи с организационными проблемами разрешения подобных ходатайств в судебном заседании, прокурорский надзор должен быть организован более качественно.
При расследовании преступлений против личности, совершенных в условиях неочевидности, чаще всего применяется такое оперативно-розыскное мероприятие как «прослушивание телефонных переговоров». А.Ю. Шумилов определяет это оперативно-розыскное мероприятие как «совокупность действий по конспиративному слуховому контролю с помощью технических средств переговоров, ведущихся по линиям телефонной связи... или односторонних сообщений, и, как правило, их фиксации с целью обнаружения сведений о преступной деятельности изучаемого лица, выявления его связей и получения иной информации, способствующей решению конкретных задач ОРД»4.
По мнению А.В. Земсковой, результаты подобного оперативно-розыскного мероприятия чаще всего фиксируются в материалах уголовных дел. Доля этого оперативно-розыскного мероприятия в числе других составляет до 70%. Тем не менее большая часть таких материалов не получает доказательственного значения в ввиду нарушения установленного порядка проведения оперативно-разыскных мероприятий, ограничивающих конституционные права граждан, и других ошибок в ходе их проведения5. Показательным в данном плане является Дело «Быков (Bykov) против Российской Федерации»6. Заявителем было оспорено незаконное прослушивание его переговоров. Так, 03.10.2000 г. В. («исполнитель» преступления), действуя по указанию милиции, посетил заявителя по месту его жительства. На его теле был скрыт радиопередатчик, причем находившийся на улице сотрудник милиции прослушивал и записывал разговор. Милиция получила 16-минутную запись диалога между В. и заявителем. 27.02.2001 г. заявитель подал жалобу
прокурору Северо-Западного округа г. Москвы, указав, что его преследование является незаконным из-за обилия процессуальных нарушений его прав, включая несанкционированное вторжение в его жилище и применение радиопередатчика. 02.03.2001 г. прокурор отклонил его жалобу, в частности, установив, что заявитель впустил В. в свое жилище добровольно, следовательно, вторжение не имело места. Он также пришел к выводу о том, что судебное разрешение на использование радиопередатчика не требовалось, поскольку в соответствии с ФЗ «Об ОРД» оно необходимо при контроле сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи, которые при данной негласной операции не использовались. Доводы российских властей заключались в том, что негласная операция, и в частности прослушивание и запись разговора заявителя с В., осуществлялись в соответствии с ФЗ «Об ОРД». Они указывали, что для целей настоящего дела судебное разрешение не требовалось, поскольку в соответствии со ст. 8 указанного Закона оно было необходимо только при контроле почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений, которые в данной негласной операции не контролировались. При таких обстоятельствах дела негласная операция была незаменимой, поскольку без прослушивания разговора заявителя с В. было бы невозможно проверить подозрение о совершении им тяжкого преступления. Они полагали, что меры, принятые по расследованию преступления, были соразмерны тяжести данного преступления.
Изучив все представленные материалы и доводы сторон Европейский суд по правам человека пришел к выводу, что ФЗ «Об ОРД» допускает так называемые оперативные эксперименты при расследовании тяжких преступлений. Хотя сам Закон не определял, какие меры могут представлять собой такие «эксперименты», национальные власти придерживались мнения о том, что российское законодательство не предусматривало порядка, регулирующего прослушивание или запись частных сообщений с помощью радиопередатчика. Власти РФ (формулировка ЕСПЧ) утверждали, что существующие нормы о прослушивании телефонных разговоров неприменимы к радиопередающим устройствам и не могут быть распространены на них по аналогии. Они, напротив, подчеркивали различия между ними, указывая, что судебное разрешение на использование радиопередающего устройства не требовалось, поскольку эта технология не относилась к сфере действующих норм. Таким образом, власти РФ полагали, что на использование в целях прослушивания технологии, не включенной в перечень ст. 8 ФЗ «Об оперативно-разыскной деятельности», не распространяются
формальные требования, установленные законом. По мнению же Европейского суда по правам человека проведение данного оперативно-розыскного мероприятия без судебного решения было незаконным, т.к. использование передатчика фактически идентично прослушиванию телефонных переговоров.
В теории уголовного процесса неоднократно обсуждался вопрос о внесении статьи, регламентирующей прослушивание телефонных переговоров в УПК РФ. По мнению Е.А. Доля, для получения информации о содержании телефонных переговоров у оперативных работников должны быть как оперативно-розыскные, так и уголовно-процессуальные средства, позволяющие получать данные для использования их в процессе доказывания по уголовным делам7.
Данная позиция вызывает ряд сомнений. Во-первых, как справедливо отметил В.Ю. Голубовский, прослушивание телефонных переговоров производится не учреждениями связи, а специальными оперативными подразделениями с помощью технических средств; во-вторых, в ходе выемки результатов прослушивания лица изымается сам носитель информации, изготовленный самим отправителем, а фонограмма телефонных переговоров создается службой прослу-шивания8. В- третьих, прослушивание телефонных переговоров проводится негласно, а с учетом внесения данной нормы в УПК РФ, данная деятельность обязательно должна иметь гласный характер, что противоречит оперативно-розыскному принципу конспиративности. Мы придерживаемся мнения в соответствии с которым, для использования результатов ОРД в качестве доказательств не следует вносить изменения в УПК РФ в части, касающейся регламентации конкретных оперативно-разыскных мероприятий, необходимо внесение норм, которые позволяли бы регламентировать порядок предоставления результатов ОРД в процессе доказывания.
Руководствуясь Инструкцией о порядке представления результатов ОРД органу дознания, следователю или в суд по проведению того или иного оперативно-розыскного мероприятия, результаты ОРД необходимо задокументировать. Так, по мнению В.М. Мешкова и В.П. Попова, наряду с постановлением оперативного сотрудника о проведении данного оперативно-розыскного мероприятия должна составляться справка оперативно-технического подразделения, а также прилагаться соответствующая запись телефонных переговоров для передачи дознавателю, следователю, которые в последствии отправляют полученные данные в экспертно-криминалистические подразделения для производства либо предварительного исследования, либо судебной экспертизы. В последнем случае результаты прослуши-
вания могут быть признаны доказательством9. Ст. 8 ФЗ «Об ОРД» констатирует, что фонограмма и бумажный носитель записи переговоров передаются следователю для приобщения к уголовному делу в качестве вещественных доказательств. Дальнейший порядок их использования определяется УПК РФ.
Другим распространенным вариантом при легализации полученной информации является допрос оперативного сотрудника, осуществляющего оперативно-розыскное мероприятие. Уполномоченный прокурор должен иметь в виду то обстоятельство, что дознаватель или следователь не обязаны допрашивать оперуполномоченного об оперативно-разыскных средствах и методах получения представляемых объектов, если такая необходимость возникла, то, по субъективному мнению В.А. Семенцова, «оперативный работник вправе отказаться от дачи показаний»10. Это объясняется, прежде всего, тем, что подобная информация относится к деятельности ведомственного контроля оперативных подразделений, к тому же данные сведения в соответствии со ст. 5 Закона РФ «О государственной тайне» относятся к сведениям, составляющим государственную тайну. Мы рекомендуем в подобных случаях допрашивать не оперативного сотрудника, а его руководителя, учитывая то обстоятельство, что в судебном производстве он должен являться одним из основных свидетелей со стороны обвинения. В связи с этим, по нашему мнению, необходимо внести соответствующее изменение в уголовно-процессуальное законодательство об обязательном допросе в судебном следствии оперативного работника и его непосредственных руководителей.
В рамках данной статьи рассмотрим одно из наиболее сложных комплексных оперативно-разыскных мероприятий «оперативный эксперимент». Обобщив различные точки зрения, раскрывающие понятие этого оперативно-розыскного мероприятия, мы разделяем определение, данное А.С. Цветковой, под которым понимается «оперативно-розыскное мероприятие, связанное с созданием негласных контролируемых условий и объектов для преступных посягательств в целях выявления и задержания лиц, подготавливающих, совершающих или совершивших преступления средней тяжести, тяжкие и особо тяжкие преступления»11. Необходимо отметить, что оперативный эксперимент применяется в определенных ФЗ «Об ОРД» случаях:
• при наличии данных о вероятном совершении преступлений средней тяжести, тяжких или особо тяжких преступлениях;
• он может проводиться на основании постановления, утвержденного руководителем органа, осуществляющего оперативно-розыскную де-
ятельность.
При проведении данного оперативно-розыскного мероприятия необходимо руководствоваться планом, утвержденным руководителем органа, осуществляющего ОРД. В плане, по справедливому замечанию А.С. Цветковой, должны быть отражены «конкретные обстоятельства, на проверку которых направлен эксперимент, содержание конкретных опытных действий, их характер, количество и последовательность; место и время его проведения, состав участников; мероприятия по реконструкции обстановки и созданию необходимых условий эксперимента; расчет необходимых сил и средств; вопросы взаимодействия и координации подразделений, участвующих в проведении эксперимента; средства фиксации хода и результатов эксперимента; меры по предотвращению возможных негативных последствий; направления использования результатов эксперимента и т.п.»12. Данные сведения должны находиться в деле оперативного учета и предоставляться только по письменному запросу прокурора или суда с целью ознакомления с содержащейся в нем информации. Осуществляя надзор за ОРД, нередко прокурор сталкивается с подменой проведения одних оперативно-разыскных мероприятий другими. Во многом это зависит от процессуальной неурегулированности терминологической составляющей ФЗ «Об ОРД», на что указывали Европейский суд по правам человека в приведенном постановлении по делу А.П. Быкова, а также ученые, исследующих данную проблему13. К примеру, действия оперативных сотрудников, образующие элементы оперативного эксперимента (п. 14 ч. 1 ст. 6 ФЗ «Об ОРД»), часто проводятся в рамках ОРМ «наблюдение» (п. 6 ч. 1 ст. 6 ФЗ «Об ОРД»). По мнению, Е. Никитина, подобные нарушения возникают по причине того, что наблюдение не требует соблюдения дополнительных условий его проведения и может применяться более широко. Причем в некоторых случаях оперативные работники перестраховываются и вместо оперативного эксперимента проводят наблюдение с использованием технических средств с целью выявления и пресечения тяжкого преступления14.
Указанное оперативно-розыскное мероприятие чаще всего используется с применением технических средств. Проверяя законность проведения оперативного эксперимента, а также других оперативно-разыскных мероприятий, существенно ограничивающих права и свободы человека и гражданина, прокурор должен обращать внимание на ряд обстоятельств:
• наличие постановления о возбуждении ходатайства перед судом о даче разрешения на проведение оперативно-розыскного мероприятия, которое вынесено руководителем органа, осу-
ществляющим ОРД (ч. 2 ст. 9 ФЗ «Об ОРД»);
• наличие законных оснований для вынесения такого постановления у уполномоченного должностного лица на осуществление ОРД (ст. 7, 8 ФЗ «Об ОРД»);
• наличие постановления судьи, разрешающее проведение оперативно-розыскного мероприятия (ч. 4 ст. 9 ФЗ «Об ОРД»);
• указание в постановлении судьи срока проведения оперативно-розыскного мероприятия (ч. 5 ст. 9 ФЗ «Об ОРД»);
• при необходимости проведения оперативно-розыскного мероприятия сроком свыше 6 месяцев судьей должен быть продлен срок осуществления оперативно-розыскного мероприятия (ч. 5 ст. 9 ФЗ «Об ОРД»);
• порядок проведения оперативно-розыскного мероприятия в случаях, не терпящих отлагательства, и процедура уведомления суда об этом (ч. 3, 6 ст. 8 ФЗ «Об ОРД»).
Реализуя полномочия, закрепленные в ч. 2.1 ст. 37 УПК РФ, прокурор имеет право по письменному запросу на ознакомление с материалами уголовного дела. Осуществляя проверку указанных материалов, прокурор должен обращать внимание на процессуальное закрепление результатов деятельности следственно-оперативных групп. По проведенному исследованию А.Н. Городилова, 35,0 % опрошенных оперативных работников и 26,3% прокуроров пришли к выводу о целесообразности осуществления надзора за деятельностью следственно-оперативных групп15.
Как в теории16, так и следственно-оперативной практике наибольшее предпочтение отдается в случаях расследования сложных многоэпизодных дел, а также преступлений против личности, совершенных в условиях неочевидности в указанной организационной форме работы следователей и оперативных работников. Данное предпочтение не случайно по причине организационно-тактических преимуществ: работа следственно-оперативных групп, что позволяет своевременно решать вопросы о сроках реализации дел оперативного учета, сроках возбуждения уголовного дела; дает возможность организовывать работу следователей и оперативных работников по совместно разработанному единому плану; обеспечивает четкое распределение компетенции и персональной ответственности между следователями и лицами, уполномоченными на осуществление ОРД при решении имени различными средствами и методами единых задач, связанных с раскрытием и расследованием преступлений; упрощает процедуру дачи следователем поручений и указаний о производстве следственных действий и оперативно-
разыскных мероприятий; повышает эффективность использования информации следователем оперуполномоченными; позволяет следователю (руководителю следственно-оперативной группы) полно и рационально использовать имеющиеся в распоряжении группы силы и средства; позволяет организовывать и осуществлять организационно-процессуальный контроль за ходом расследования17. Но и в подобной слаженной деятельности встречается ряд недостатков, основной из которых — признание доказательств недопустимыми по результатам проведенной деятельности. В соответствии с п. 20 Инструкции о порядке представления результатов оперативно-разыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд результаты ОРД, представляемые для использования в доказывании по уголовным делам, должны:
- позволять формировать доказательства, удовлетворяющие требованиям уголовно-процессуального законодательства, предъявляемым к доказательствам в целом, к соответствующим видам доказательств;
- содержать сведения, имеющие значение для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу, указания на ОРМ, при проведении которых получены предполагаемые доказательства, а также данные, позволяющие проверить в условиях уголовного судопроизводства доказательства, сформированные на их основе.
По мнению М.Ю. Тарасова наиболее важной проблемой в данном случае является получение доказательственной информации оперативным работником, входящим в следственно-оперативную группу, без письменного поручения следователя о производстве отдельного следственного действия, которая в последствие будет считаться полученной с нарушением закона и исключенной из ряда доказательств18. Помимо подобных процессуальных ошибок на практике встречается отсутствие в оперативно-поисковых делах, которые обязательно должен истребовать прокурор в ходе проверки, указанных ранее совместных планов проведения оперативно-разыскных мероприятий, следственной и оперативно-поисковой работы. Решением данной проблемы по мнению А.А. Городилова, заключается в возможности прокурора утверждать подобные планы. Что, по представлению автора и опрошенных им в рамках диссертационного исследования оперативных работников и прокуроров способствовало бы соблюдению законности, т.к. прокурор, таким образом, берет ответственность на себя за правильность с точки зрения уголовно-процессуального, оперативно-розыскного законодательства проведения имеющихся в них оперативно-разыскных действий19. Данная позиция несомненно отличается своей обоснованностью,
содержательностью, но в месте с тем, реализация подобного полномочия на практике будет иметь множество вопросов, начиная от распределения компетенции между руководителями оперативного аппарата, следственных органов и, непосредственно, прокурора и заканчивая сферой действия его надзорных полномочий в указанной сфере деятельности. Ведь, несмотря на сохраненную за прокурором функцию уголовного преследования, полномочий по реализации указанной функции не так много и они не относятся к рассмотрению организационно-тактических мер по проведению того или иного оперативно-розыскного мероприятия в связи с утверждением рассмотренных ранее планов.
При документировании результатов, полученных от следственно-оперативной группы, прокурор должен следить за тем, чтобы в подобных документах не встречались формулировки общего характера, такие как: «принятыми оперативно-розыскными мерами установить лицо, совершившее преступление, не представляется возможным». Данное обстоятельство, прежде всего, указывает на возможное бездействие уполномоченных лиц, но и не позволяет определить, какие меры были приняты, с участием каких лиц и т.п.
Проанализируем п. б ч. 6 приказа Генпрокуратуры России от 15.02.2011 № 33 «Об организации прокурорского надзора за исполнением законов при осуществлении оперативно-разыскной деятельности», согласно которому прокурору надлежит проверять срок проведения того или иного оперативно-розыскного мероприятия. Данная необходимость вызвана тем, что проведение оперативно-разыскных мероприятий, как было сказано ранее, существенно ограничивает конституционные права и свободы граждан, оставляя человека под подозрением длительный период времени. Проблемой становится отслеживание сроков проведения оперативно-разыскных мероприятий, которые не фиксированы в отраслевом законодательстве, что способствует злоупотреблению со стороны оперативных работников в указанной деятельности.
Подобный вопрос неоднократно становился предметом жалоб в Конституционный Суд РФ, который выработал соответствующую позицию. Так, в определении от 17.11.2011 № 1586-О-О заявитель оспаривал конституционность ст. 8 ФЗ «Об ОРД», противоречащей по его мнению ст. 2, 23 (ч. 1) и 55 (ч. 3) Конституции РФ, поскольку предусматривает обязательность вынесения постановления о проведении оперативного эксперимента, но не содержит указаний о сроках его действия, позволяя правоприменителям произвольно определять время осуществления данного оперативно-розыскного мероприятия и неопределенно долго ограничивать право заявителя на неприкосновенность
частной жизни20. Конституционный Суд РФ пришел к выводу, что проведение оперативного эксперимента не предполагает его немедленного исполнения, поскольку время осуществления оперативного эксперимента обусловлено поведением лица, в отношении которого данное мероприятие проводится, а не действиями должностных лиц органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность. Таким образом, оспариваемая норма не может рассматриваться как нарушающая права заявителя в указанном им аспекте.
Резюмируя сказанное, при реализации своих полномочий, рассмотренных в ст. 37 УПК РФ, а также в ведомственных инструкциях, прокурор, осуществляющий надзор за ОРД, должен проверять условия допустимости использования результатов ОРД, учитывая ряд важных обстоятельств:
• результаты, полученные в ходе проведения оперативно-разыскных мероприятий, задокументированы надлежащим образом — оперативно-служебные документы приобщены к делу, предметы и документы, полученные при проведении указанных оперативно-разыскных мероприятий, осмотрены, признаны вещественными доказательствами и приобщены к материалам дела; лица — участники оперативно-розыскного мероприятия допрошены в качестве свидетелей (ст. 74, 86, 89 УПК РФ);
• сведения, полученные при осуществлении ОРД прямо относятся к предмету доказывания по данному уголовному делу (ст. 73 УПК РФ);
• полученные доказательства соответствуют требованиям достоверности и допустимости (ст. 75, 88 УПК РФ).
• доказательства, основанные на результатах ОРД, могут быть проверены в рамках предварительного следствия (ст. 87 УПК РФ).
1 Усынин В.М. Процессуальные формы взаимодействия органов предварительного следствия и органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, по уголовным делам на досудебных стадиях уголовного процесса. Дисс...канд.юрид. наук. Ижевск, 2005. С. 148
2 См.: Зникин В.К. Научные основы оперативно-розыскного обеспечения раскрытия и расследования преступлений. Дисс... .д-ра.юрид.наук. Н.Новгород, 2006. С. 263.
3 См.: Практика применения Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Актуальные вопросы судебной практики, рекомендации судей Верховного Суда РФ по применению уголовно-процессуального законодательства на основе новейшей судебной практики» / Под ред. В.М. Лебедева // СПС «КонсультантПлюс».
4 Шумилов А.Ю. Комментарий к Федеральному закону «Об оперативно-разыскной деятельности». М. 2003. С. 83.
5 См.: Земскова А.В. Документирование результатов оперативно-разыскных мероприятий / Российская юстиция. 2001. № 7. С. 64.
6 Постановление ЕСПЧ от 10.03.2009 Дело «Быков (Bykov) против Российской Федерации» (жалоба № 4378/02)
7 См.: Доля Е.А. Использование в доказывании результатов оперативно-разыскной деятельности. М., 1996. С. 77.
8 См.: Голубовский В.Ю. Теория и практика информационного обеспечения оперативно-разыскной деятельности подразделений криминальной милиции. Дисс...д-ра юрид. наук. СПб., 2001. С. 246.
9 См.: Мешков В.М., Попов В.П. Оперативно-разыскная тактика и особенности легализации полученной информации в ходе предварительного следствия. М., 1999. С. 40.
10 Семенцов В.А. Видео- и звукозапись в доказательственной деятельности следователя. Екатеринбург, 1995. С. 76-77.
11 Цветкова А.С. К вопросу о правовой регламентации осуществления некоторых оперативно-разыскных мероприятий. / Законы России: опыт, анализ, практика. 2010. № 10. // СПС «КонсультантПлюс»
12 Цветкова А.С. К вопросу о правовой регламентации осуществления некоторых оперативно-разыскных мероприятий. / Законы России: опыт, анализ, практика. 2010. № 10. // СПС «КонсультантПлюс».
13 См.: Никитин Е. Надзор за законностью оперативно-разыскных мероприятий. / Законность. 2007. № 6. // СПС «Кон-сультантПлюс».
14 Никитин Е.. Указ. Соч. // СПС «КонсультантПлюс».
15 См.: Городилов А.Е. Указ. Соч. С. 176.
16 См.: Поддубная О.А. Расследование преступлений на первоначальном этапе (Уголовно-процессуальные и организационные вопросы). Дисс.канд.юрид.наук. Ростов-на -Дону, 2002. С. 139; Коломогоров В. Следствие ищет новые пути борьбы с преступностью / Российская юстиция. 2000. № 3. С. 6.
17 См.: Шамсутдинов М.М. Производство предварительного следствия следственной группой: процессуальные, управленческие и тактико-психологические аспекты. Дисс.канд.юрид. наук. Казань, 2005. С. 126-127.
18 См. Тарасов М.Ю. Расследование уголовных дел об убийствах: процессуальные и криминалистические вопросы. Дисс. канд.юрид.наук. М., 2003. С. 169-170.
19 См. Городилов А.А. Указ. Соч. 177-178.
20 Определение Конституционного Суда РФ от 17.11.2011 N 1586-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Богородицкого Сергея Николаевича на нарушение его конституционных прав статьей 8 Федерального закона «Об оперативно-разыскной деятельности» // СПС «КонсультантПлюс».
