CC BY
177
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2015. № 3
ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
Д.ю. Полдников, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник лаборатории политологии юридического факультета МГУ*
происхождение оговорки о неизменности обстоятельств (clausula rebus sic stantibus) в доктрине правоведов ius commune
В статье на материале первоисточников прослеживается формирование оговорки о неизменности обстоятельств (clausula rebus sic stantibus) в договорных отношениях согласно частноправовой доктрине средневекового права ученъа (ius commune). Анализируется состояние казуистики в Дигестах Юстиниана, суждения античных и средневековых философов и богословов, а также морально-теологические предпосылки и методологические приемы ее обобщения канонистами и цивилистами XII—XVI вв. Прослеживается влияние их идей на правоведов XVII—XIX вв.
Ключевые слова: договорное обязательство, clausula rebus sic stantibus, ius commune, история права, римское право, каноническое право.
The article examines the origins of the clause of rebus sic stantibus in the medieval ius commune. In the focus of analysis are the relevant passages in the Digest of Justinian, the writings of some prominent ancient and medieval philosophers and theologians, which provided the jurists of the XII to XVIth centuries (canonists and civilians) with the foundation for the clause of rebus sic stantibus. Finally, the article evaluates the legacy of the ius commune in the XVIIto XIXth centuries.
Keywords: contractual obligation, clausula rebus sic stantibus, ius commune, legal history, Roman law, canon law.
Сходные социально-экономические проблемы ceteris paribus порождают сходные правовые решения. Это правило здравого смысла нередко берут за основу в сравнительно-правовых исследованиях1. Однако углубленное изучение конкретных решений нередко выявляет больше расхождений, нежели сходств. Примером может служить проблема влияния существенно изменившихся обстоятельств
* dpoldnikov@hse.ru
1 Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. М., 2000. Т. 1. С. 59 (о praesumptio similitudinis); также см.: Merrymann J.H. The Loneliness of the Comparative Lawyer. The Hague, 1999. P. 9 (в отношении стран civil law и common law).
на договорные отношения частных лиц и происхождение оговорки о неизменности обстоятельств (clausula rebus sic stantibus) в праве и правовой доктрине зарубежных стран. Указанная проблема издавна возникала и возникает во всех странах западной традиции права, но решается по-разному2.
Сделанное замечание касается прежде всего двух основных пра-вопорядков романо-германской правовой семьи — французского и немецкого. Во Франции Гражданский кодекс 1804 г. (ФГК) позволяет расторгать договор, лишь если его исполнение стало объективно невозможным вследствие форс-мажорных обстоятельств. Суды, формирующие «живую» доктрину гражданского права (фр. jurisprudence), отказываются отменять или изменять договор со ссылкой на влияние иных непредвиденных обстоятельств (фр. imprévision), считая это нарушением священного принципа обязательности договора (ст. 1134 ФГК). Данная позиция преобладает несмотря на ее периодическую критику в научной литературе3.
Оговорка о неизменности обстоятельств также не получила законодательного закрепления в первоначальной редакции Германского гражданского уложения 1896 г. (ГГУ) в связи с влиянием взглядов большинства немецких пандектистов XIX в.4 На протяжении всего XX в. суды (по примеру решения Имперского суда RGZ 99, 115 (116)) расширительно толковали «каучуковую» норму § 242 ГГУ о добросовестности в гражданско-правовых отношениях, опираясь на новое доктринальное понятие П. Эртмана «отпадение основания сделки» (нем. Wegfall der Geschaftsgrundlage)5. Лишь в январе 2002 г. влияние препятствий исполнению на действительность обязательства было урегулировано законодательно (§ 313 ГГУ)6.
Правовые решения рассматриваемой проблемы в иных странах романо-германской правовой семьи группируются вокруг французской (ограниченное применение судами Испании, Италии) или немецкой модели (закрепление в законодательстве Австрии, Гре-
2 Цвайгерт К., Кетц Х. Указ. соч. Т. 2. С. 279. Здесь же см. обзор решений по состоянию на начало 90-х гг. XX в.
3 The enforceability of promises in European contract law / Ed. by J. Gordley. Cambr., 2001. P. 196.
4 Обзор позиций пандектистов см.: Köble R. Die "clausula rebus sic stantibus" als allgemeiner Rechtsgrundsatz. Tübingen, 1991. P. 63 f.; также несколько замечаний см.: Зейц А.Г. Влияние изменившихся обстоятельств на силу договоров (clausula rebus sic stantibus) // Вестник гражданского права. 2013. № 5 (переизд. 1927 г.).
5 Oertmann P. Die Geschäftsgrundlage. Ein neuer Rechtsbegriff. Leipzig, 1921. О возникновении доктрины см.: Лысенко О.Л. Доктрина «о неизменности обстоятельств» и становление современной теории «нарушения основания сделки» в германском праве в конце XIX — начале XX в. // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11. Право. 2009. № 2. С. 23 сл.
6 URL: http://www.gesetze-im-internet.de/bgb/_313.html; Zimmermann R. The New
German Law of Obligations. Oxford, 2001. P. 46.
ции, России)7. При этом законодательное закрепление не означает действительное применение института. Так, в литературе отмечается, что российские суды до сих пор не выработали четкие критерии применения правил изменения и расторжения договора в связи с существенным изменением обстоятельств (по ст. 451 ГК РФ). Более того, существенное изменение обстоятельств в судебной практике нередко смешивается с прекращением обязательства в связи с невозможностью исполнения (ст. 416 ГК РФ) и форс-мажором (п. 3 ст. 401 ГК РФ)8.
Приведенные примеры как будто подтверждают не исходную установку немецких компаративистов К. Цвайгерта и Х. Кет-ца о praesumptio similitudinis, а тезис американского судьи-реалиста О. Холмса, что «жизнью права является не логика, а опыт»9; не аналитические суждения современников, а историческое развитие. Разумеется, оно не дает универсальных объяснений, но по крайней мере позволяет проследить доктринальные истоки различных правовых решений.
В юридической литературе бытует расхожее представление о римском праве как фундаменте права стран романо-германской правовой семьи. В действительности, даже энтузиасты изучения данного фундамента признают, что крайне сложно проследить хоть одно положение гражданских кодексов Нового времени, которое непосредственно и с одинаковой формулировкой было заимствовано из римского права10. Перипетии оговорки о неизменности обстоятельств (clausula rebus sic stantibus) в правовой доктрине континентальной Западной Европы до эпохи кодификаций гражданского права — одно из лучших тому подтверждений. Обращение к первоисточникам показывает, что не римские, а средневековые правоведы ius commune сформулировали данную оговорку благодаря сочетанию правовой, философской и теологической традиций. Их богатое доктринальное наследие крайне слабо изучено и оценено в современной научной литературе. Данная статья лишь отчасти восполняет отмеченный пробел.
Отправной точкой доктринальных рассуждений средневековых юристов ius commune о ситуациях, когда исполнение договорных
7 Сравнительный обзор решений представлен в публикации: The enforceability of promises in European contract law / Ed. by J. Gordley. Cambr., 2001 (по ключевому слову "changed circumstances").
8 Ссылки на актуальные решения и литературу см.: Очхаев Т.Г. Существенное изменение обстоятельств и смежные институты обязательственного права // Вестник гражданского права. 2012. № 6.
9 Holmes O.W. The Common Law. Boston, 1881 (переизд. Belknap, 2009). P. 3-4.
10 Zimmermann R. Roman Law, Contemporary Law, European Law: The Civilian Tradition Today. Oxford, 2001. P. 114.
обязанностей возможно, но крайне затруднительно для должника вследствие новых непредвиденных обстоятельств, являлись Дигесты Юстиниана. Изучение включенных в него высказываний римских юристов показывает, что последние чаще всего обращались к казусам первоначальной и последующей невозможности исполнения (impossibilitas). В первой ситуации знатоки права Древнего Рима констатировали невозможность обязательства11 и обсуждали лишь право кредитора требовать возмещения убытков, если должник скрыл от него изначальную невозможность исполнения12. Вторую группу римские юристы связывали с риском, вызванным форс-мажором или случаем13.
Особо следует отметить высказывание Африкана (D. 46.3.38pr.), которое неточно (как будет показано далее) называют «ключевым» для средневековой доктрины clausula rebus14. Африкан рассмотрел казус со стипуляцией в пользу (основного) кредитора и некоего Ти-ция, отмечая, что исполнение в пользу Тиция правомерно, если на момент исполнения обязательства «он останется в том же правовом положении (in eodem statu; здесь и далее курсив наш. — Д.П.), в каком был, когда заключалась стипуляция», т.е. сохранит правоспособность римского гражданина и лица своего права. Строго говоря, правовед рассмотрел конкретный пример, когда исполнение становится фактически невозможным, а не затруднительным, из-за изменившихся обстоятельств. Что же касается связи фрагмента с интересующей нас оговоркой, то Африкан действительно квалифицировал рассматриваемое условие о правовом положении как подразумеваемое («включенное молча», tacite) в соглашении сторон. Но, как и подобает римскому юристу, он воздержался от обобщений и отнес свой вывод только к конкретной стипуляции.
Насчет затрудняющих исполнение договора обстоятельств ведущие римские правоведы не сформулировали общего правила, но в
11 Цельс, D. 50.17.185: «невозможное не может быть предметом обязательства» (impossibilium nulla obligatio est), изначально в отношении стипуляции, но в Дигестах благодаря византийским составителям — как общее правило (regula iuris). Здесь и далее за основу взят полный русский перевод: Дигесты Юстиниана / Отв. ред. Л.Л. Кофанов: В 8 т. М., 2002-2006.
12 Ульпиан, D. 11.7.8.1 о продаже религиозного участка земли и возможности покупателя предъявить actio in factum, так как иск из купли-продажи невозможен ввиду ничтожности последней. Модестин, D. 18.1.62.1 о продаже священных, религиозных или публичных участков и взыскании убытков по иску из купли с обманувшего продавца. Лициний, D. 18.1.70 о действительности купли свободного человека как раба в результате обмана продавцом покупателя.
13 Павел, D. 18.1.34.6 по поводу исполнения альтернативной обязанности продавца передать одного из двух рабов, риск непредвиненной смерти которого полностью лежит на нем как собственнике.
14 Со ссылкой на Х. Ноттарпа (Зейц А.Г. Указ. соч. Сн. 1).
отдельных казусах чаще отказывались признавать их влияние на обязательство. В связи со стипуляцией Венулей писал о «трудности передать (обещанное)» (D. 45.1.137.4). По его мнению, «в целом причина трудности относится к неудобству для обещавшего, а не к препятствию для стипулировавшего» (difficultatis ad incommodum promissoris, non ad impedimentum stipulatoris pertinet). Значит, обещавший все равно должен нести бремя исполнения.
В целом в Дигестах крайне мало примеров, когда юристы-классики допускали изменение договорного обязательства для случаев, когда оно стало «неудобным» должнику. Один из них — возможность скорректировать покупную цену товара с недостатками15. Другой пример — снижение арендной платы (remissio mercedis) с зависимого землепользователя (колона) в случае неурожая, вызванного, конечно, природными обстоятельствами (форс-мажор)16.
Таким образом, отсутствие общего правила о существенном изменении обстоятельств в Дигестах объясняется не только казуистическим подходом римских юристов, но и их убежденностью, что только фактическая или юридическая невозможность исполнения (impossibilitas) может повлечь за собой изменение правомерно заключенного обязательства.
Византийские составители Свода Юстиниана VI в. также придерживались позиции нерушимости «правовых оков» (обязательства) между контрагентами. В Кодекс добавили положение о досрочном прекращении аренды (C. 4.65.3), в случае если вещь понадобится самому арендодателю или при необходимости ремонта здания, а также подчинили правило о снижении арендной платы колонов в случае неурожая режиму добросовестности и справедливого распределения риска (C. 4.65.8; C. 4.65.19). Обсуждаемое учеными-романистами влияние христианской морали на положения Свода Юстиниана нисколько не смягчило защиту интересов кредитора в случае непредвиденных трудностей исполнения обещанного.
Вплоть до юридического возрождения в Западной Европе XII в. возможность отступиться от обещанного как общее следствие существенного изменения обстоятельств допускали только античные философы и христианские богословы. Марк Туллий Цицерон в трактате «Об обязанностях» (44 г. до н.э.) на множестве примеров рассмотрел конфликт между честностью (honestum) и пользой (utile). В третьей книге он наставляет: «Не надо исполнять и таких обещаний, которые отнюдь не полезны тем людям, которым они были даны». Так, Гелиос
15 Подробнее см.: Zimmermann R. The law of obligations. Roman foundation of the civilian tradition. Oxford, 1996. P. 318.
16 Изменение платы в неурожайный год не препятствовало ее повышению в следующем, урожайном (см.: Ульпиан, D. 19.2.15.4).
не должен был позволять своему сыну Фаэтону прокатиться на своей колеснице, а Посейдон — убивать Ипполита, сына героя Тесея. Особое внимание следует обратить на следующий, более жизненный пример: «Если кто-нибудь, будучи в здравом уме, отдаст тебе на хранение меч и станет его требовать обратно, помутившись в уме, то отдать меч будет преступлением; долгом твоим будет не отдавать его» (Бе offic. 3.25.94)17. Основанием для отказа Цицерон называет именно новые обстоятельства, при которых исполнение договора создает угрозу и кредитору, и окружающим.
Близкие по смыслу соображения высказывает Луций Сенека в философском трактате «О благодеяниях» (ок. 59 г.). В четвертой книге он рассуждает о неблагодарности, в том числе о том, допустимо ли не выполнять обещанное, если после обещания, но до его исполнения выгодоприобретатель проявит неблагодарность: «Мудрец не изменяет своего намерения, когда остается все, что было в тот момент, когда он предпринимал его... Впрочем, мудрец ко всему будет приступать с ограничением (такого рода): «Если ничего не случится, что может помешать (предприятию)». Поэтому мы утверждаем, что у него все идет благополучно и ничего не совершается вопреки его ожиданию, потому что он заранее предполагает в душе возможность чего-нибудь такого, что может помешать достижению цели»18.
Сенека пишет здесь о некоей оговорке, мысленном ограничении исполнения. Резюмируя свои рассуждения, философ-стоик утверждает, что во всех обещаниях «без слов подразумевается такое условие: "Если буду в состоянии, если буду должен (так поступить), если это будет находиться в таком (именно) положении. Сделай так, чтобы то положение (в каком я нахожусь), когда (у меня) требуют, было таким же, каким оно было во время моего обещания, и неисполнение его (с моей стороны) будет легкомыслием"». Данную оговорку Сенека, как и Цицерон, иллюстрирует несколькими гипотетическими примерами: некто обещал быть адвокатом на суде, но затем юридическая защита понадобилась его собственному отцу, или отец обещал выдать свою дочь замуж, но жених оказался иностранцем, который не вправе вступать в римский брак и т.д.
Линию рассуждений античных философов дополнили христианские моралисты. Отправной точкой рассуждений западных богословов стали слова Христа в Нагорной проповеди: «я говорю вам: не клянитесь вовсе... да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого» (Мф 5.33—37). Эти простые наставления были поняты
17 Цит. по: Цицерон. Об обязанностях // Цицерон М.Т. О старости. О дружбе. Об обязанностях / Пер. с лат. О.В. Горенштейна. М., 1974. С. 149.
18 Сенека. О благодеяниях // Римские стоики. Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий / Пер. П. Краснова. М., 1995. С. 97 сл.
как моральный запрет всякой лжи и отступления от любого обещания. Нарушение запрета является грехом, ставящим под угрозу спасение души верующего. Однако является ли он абсолютным? Допускает ли от отступления ради высшего блага (сохранения жизни, здоровья)?
Одним из первых на проблему неисполнения обещания обратил отец Западной церкви Аврелий Августин. Рассуждая о лжи по необходимости в одной из проповедей периода 394—418 гг. по поводу псалмов, он писал: «(Ложь по необходимости), которая возникает не из раздвоения сердца, вообще не следует называть грехом. Например, некто получил на хранение меч и пообещал его вернуть, когда передавший на хранение потребует его обратно. Допустим, он потребует меч обратно, потеряв рассудок; очевидно, тогда меч возвращать не нужно, дабы он не убил ни себя, ни кого-то другого. Скорее следует дождаться, когда к нему вернется рассудок. В таком случае тот, кому меч передан на хранение, не лжет сердцем, поскольку когда он давал обещание вернуть (меч), не думал, что требовать (меч) обратно будет сумасшедший»19. Богослов не дал ссылку на Цицерона, но, скорее всего, заимствовал пример у этого античного автора, чьи произведения, несомненно, прекрасно знал.
Языческую и христианскую линии рассуждений о необходимости держать данное слово объединил в своих рассуждениях наиболее авторитетный теолог Римско-католической церкви Фома Аквин-ский. Размышляя в «Сумме теологии» (1265—1274) о том, всегда ли ложь является грехом, Фома аргументирует свою позицию ссылками на известные фрагменты Цицерона и Сенеки: «... есть два случая (когда неисполнение данного слова извинительно). Во-первых, если обещано нечто явно противозаконное. Тогда (обещавший) нарушит свое обещание, но изменив свое намерение поступит правильно. Во-вторых, если изменятся обстоятельства (ши1а1ае сопёШопе8), связанные с личностью или сделкой». При этом Фома прямо ссылается и на христианских богословов (ап. Павла, Августина, Исидора Севильского)20, и на античных авторов (Сенеку, Цицерона21).
Таким образом, вопреки буквальному смыслу слов Христа, католические богословы признали допустимость отступать от обещанного во избежание большего зла и при существенном изменении
19 Augustinus. Psalmum V, 7 in fine // Aurelii Augustini Opera omnia. Patrologia Latina. Vol. 36: Enarrationes in Psalmos: URL: http://www.augustinus.it/latino/esposizioni_salmi/ index2.htm
20 Aquinas. Summa Theologica. Secunda Secundae, q. 110, art. 3, ad 5: URL: www. corpusthomisticum.org/sth3109.html
21 Ibid. Q. 57, art. 2, ad 1 («... поскольку иногда случается, что воля оставляет человека, в некоторых случаях депозит не следует возвращать, дабы человек с извращенной волей не использовал его во зло. Например, если безумец или враг государства оставит на хранение оружие»).
первоначальных обстоятельств. Превращение этих рассуждений в юридическое правило произошло благодаря юристам Церкви (канонистам), начиная с XII в.
Грациан, составитель Декрета (наиболее важного для средневековых канонистов сборника церковных канонов, ок. 1140 г.)22, включил в него слова Августина о допустимости клятв и лжи по необходимости23. Он никак их не разъяснял, но сделал доступным для размышлений всех последующих канонистов.
Автором юридического правила о влиянии существенно изменившихся обстоятельств на обещание стал самый известный толкователь Декрета Гугуччо (ум. 1210 г.). В своей «Сумме» по поводу слов Августина он пишет: «...в таких обещаниях, как, например, клятва или торжественное обещание, подразумевается честное условие (honesta condicio), хотя оно прямо не включено и даже прямо не мыслится (сторонами)». Канонист дважды подчеркивает в работе, что речь идет об условии, подразумеваемом «в любом торжественном и ином обещаниях». Его содержание сводится к следующему: «только если я смогу, буду жив, если Бог даст, если Бог не укажет иначе, если Папа не укажет, что это (обещание) нельзя выполнить» (Summa ad C.22, qu. 2, cap. 14, §2).
Гугуччо развивает концепцию подразумеваемого условия применимого к любым обещаниям, как торжественным (таким, как помолвка или брак), так и неформальным. Также оно касается и договоров, поскольку в представлении канонистов все они основаны на обещании должника, принятом кредитором. Далее, условие презюмируется на основании канона (Декрету Грациана) независимо от воли сторон. Его содержание охватывает физическую способность должника выполнить обещанное вмешательство провидения (форс-мажор), а также распоряжения высшей церковной власти.
Концепция подразумеваемого условия получила признание среди канонистов в XIII в. благодаря авторитетным комментариям Иоанна Тевтонца. Толкуя известное высказывание Августина в Декрете вместе с фрагментом Дигест и одной папской декреталией 1207 г., Тевтонец пишет: «Следовательно, (в обещании) всегда предполагается такое условие: «Если обстоятельства останутся прежними» (si res in eodem statu manserit). Смотри Дигесты (D. 46.3.38pr.) и декреталию (Иннокентия III X. 2.24.25)...».
Нельзя не заметить, что известный канонист вольно обращается с цитируемыми фрагментами в угоду собственному тезису. В
22 Актуальные сведения об упомянутых в статье источниках канонического права и канонистах см. в статьях Е.В. Казбековой в Православной энциплопедии (http:// www.pravenc.ru).
23 Decretum Gratiani. Causa 22, quaestio 2, caput 14, § 2 Ne quis: URL: http://ge-schichte.digitale-sammlungen.de/decretum-gratiani/kapitel/dc_chapter_2_2600
обоих источниках имеются в виду конкретные случаи, один из которых касался утраты кредитором правоспособности (и связанной с этим юридической невозможности исполнить обязанность), а второй устанавливал условия отказа мужчины от клятвенного обещания жениться. В результате Тевтонец не только утвердил доктрину подразумеваемого в любом обещании условия о существенном изменении обстоятельств, но и положил начало расширительному толкованию подходящих фрагментов Дигест.
Средневековые цивилисты ius commune продолжили переосмысление рассуждений римских юристов о влиянии непредвиденных обстоятельств на договорные обязательства. В XII-начале XIII в. глоссаторы не поддерживали рассуждения канонистов о влиянии изменившихся обстоятельств на данное обещание, поскольку считали своим долгом толковать «книги (цивильных) законов» Юстиниана (где отсутствуют положения об общем условии rebus sic stantibus)24.
По всей видимости, лишь последний и самый известный глоссатор Аккурсий (ум. 1263 г.) все же употребил выражение «при неизменном положении дел» (rebus sic se habentibus) в Ординарной глоссе к Дигестам Юстиниана (ок. 1220-1230 гг.). Впрочем, Аккурсий еще не связывал с ним концепцию общей оговорки об изменении обстоятельств, а относил его только к конкретному случаю, описанному Нерацием (D. 12.4.8). Нераций полагал, что переданные жениху, не достигшему брачного возраста, деньги «даются на этом основании ввиду еще не заключенного брака, как словно бы будущее приданое, и не подлежат истребованию обратно, пока может оказаться приданым в будущем». Комментируя слова «пока может», Аккурсий замечает: «Если это "пока может", как говорят диалектики, будет продолжаться до конца жизни, даже если случится отказ от брака одной из сторон, то истребования обратно не будет, ведь все это время сохраняется возможность заключить данный брак. Но мы, разумеется, не толкуем (смысл выражения) настолько широко, а судим по настоящему моменту и при неизменном положении дел...» (Glossa «potest» ad D. 12.4.8).
Из слов Аккурсия следует его намерение пояснить лишь конкретный фрагмент текста о брачных отношениях, не связанный с гражданским оборотом. Свой вывод о rebus sic se habentibus Аккур-сий противопоставляет мнению неких «диалектиков» (dialectici). Так он вполне мог именовать философствующих схоластов (неюристов), склонных к излишне вольной (софистической) интерпретации текстов. Авторитетный глоссатор высказался за ограничительное толко-
24 Влияние канонистики на глоссаторов, по оценкам специалистов, было крайне ограниченным, хотя две школы существовали в одном и том же городе Болонье (Wolter U. Ius canonicum in iure civili. Köln, 1975).
вание римского казуса. Однако представители школы комментаторов в XIV в. поступили иначе.
Самый именитый итальянский комментатор Бартол (ум. 1357 г.) в комментарии к фрагментам Дигест о помолвке не просто повторил слова Глоссы, но и распространил их по аналогии на случаи отказа от прав: «Обрати внимание: когда некто в определенной ситуации отказывается от всех прав, которые у него есть, могут быть или могли бы быть, это следует понимать как только если ''обстоятельства останутся прежними'', т.е. только в отношении конкретного дела и связанных с ним вещей и ожиданий»25.
Именно позиция Бартола о значении rebus sic se habentibus при отказе от прав оказала решающее влияние на дальнейшее развитие цивилистической литературы ius commune26. Большинство последующих юристов, о ком сложили поговорку «не юрист, если не барто-лист», чтили мнение великого комментатора. И первым среди них стал самый известный его ученик, доктор обоих прав Бальд (ум. 1400 г.)
Повторив комментарий Бартола к известному фрагменту Дигест об имуществе, переданном жениху ввиду будущего брака (D. 12.4.8), Бальд добавил: «Обрати внимание, что... равным образом обещания (promissiones) понимаются (заключенными под условием) неизменных обстоятельств (rebus sic se habentibus), см. далее D. 19.2.54.1; 43.9.1.3; 33.1.13.1»27. Процитированные Бальдом фрагменты Дигест касаются изменения правового положения лиц в помолвке, аренде, завещании. Они не проясняют, почему комментатор счел возможным распространить по аналогии новую оговорку об изменившихся обстоятельствах на все (!) обещания, а значит, и на договоры.
Кроме того, комментируя одну из конституций Кодекса Юстиниана (C. 6.42.19), Бальд категорично заявил, что оговорка о существенном изменении обстоятельств всегда (!) подразумевается в клятвах. Каковы его аргументы? Одна единственная ссылка на знакомый фрагмент о помолвке (D. 12.4.8). Именно здесь Бальд назвал интересующую нас формулу оговоркой (clausula), а не условием (conditio). Вероятно, так он выделил ее среди прочих условий в договорах и соглашениях.
Наконец, толкуя папскую декреталию X. 2.24.25, Бальд на материале канонического права пояснил цивилистам смысл подразумеваемого условия: «Подразумеваемым условием (tacita conditio)....
признается условие, установленное законом, а не человеком... (со ссылками на фрагменты Дигест о стипуляции и аренде. — Д.П.).
25 Bartolus. Commentaria ad Digestum vetus. Basel, 1588.
26 Feenstra R. Impossibilitas and Clausula rebus sic stantibus, some aspects of frustration of contract in continental legal history up to Grotius // Feenstra R. Fata iuris Romani. Etudes d'histoire du droit par Robert Feenstra. Leyde, 1974. P. 371 ff.
27 Baldus. Commentaria in Digestum vetus. Venetiis, 1586. ad D. 12.4.8.
Также обрати внимание, что когда мы просто говорим ''rebus sic se habentibus'', то имеем в виду ''если не вмешается противоположное соображение (ratio)'', см. D. 12.4.8».
Бальд утвердил в ius commune учение о законном подразумеваемом условии о неизменности обстоятельств c точным названием и широкой сферой применения в цивильном праве. В целом его заимствовали бартолисты XV-XVI вв. В их числе Язон дель Майно (ум. 1519 г.). В комментарии к Дигестам (1507 г.) он описывает применение clausula rebus в связи с D. 12.4.8. как подразумеваемое во всех юридически значимых актах и документах. Оговорка получила универсальное значение и повсеместное применение.
В XVII-XVIII вв. судьба оговорки о неизменности обстоятельств в национальных правовых науках варьировалось в зависимости от влияния римско-канонического ius commune на умы юристов. Там, где оно сохранялось, о clausula rebus sic stantibus продолжали рассуждать как о важном условии, даже правиле частного права. Так, немецкий юрист Августин Лейзер в своих «Размышлениях о Пандектах» (1748 г.) сформулировал clausula rebus как общий принцип (!) частного права: «Соглашение перестает быть обязательным, если положение вещей полностью изменяется. Любое соглашение, любое обещание следует понимать так, что они (даны при условии, что) обстоятельства останутся такими, какие они есть». Правда при этом юрист сослался не на Дигесты (Пандекты), а на суждение философа Сенеки в четвертой книге «О благодеяниях»28.
Напротив, естественно-правовая доктрина эпохи Нового времени сместила акцент на другой принцип квазиримского происхождения — обязательность договоров (pacta sunt servanda)29. Средневековые канонисты, формулируя этот принцип, не считали его противоречащим оговорке о существенном изменении обстоятельств. Оба подчинялись высшему закону христианской морали — воздерживаться от греховного поведения. Сторонники же естественного права Нового времени поставили во главу частного права принцип нерушимости договора («закона для двоих») и, как следствие, снизили значимость ограничивающих его условий. Уже Гуго Гроций (1583-1645), размышляя о значении изменившихся обстоятельств в главе о толковании обещаний трактата «О праве войны и мира», категорически отказался признать его подразумеваемым. Согласно Гроцию, значение имеет лишь изменение тех обстоятельств, которые служили (юриди-
28 Augustini Leyseri. Meditationes ad Pandectas Libri XI. Vol. 1: Lipsiae et Guelpherbyti. 1733. ad lib. 2, tit. 14.
29 О формировании данного принципа см.: Полдников Д.Ю. Pacta sunt servanda: проблема преемственности в европейском частном праве // Государство и право. 2011. № 3. C. 67-75.
чески значимым) мотивом для заключения договора, т.е. стали одним из условий его действительности30.
Сторонники естественного права во Франции (прежде всего Жан Дома и Робер Потье) последовательно игнорировали условие clausula rebus, подчеркивая принцип обязательности правомерно заключенных договоров. В результате уже в последнее столетие Старого порядка гражданское право Франции отвергло значение непредвиденных изменившихся обстоятельств на действительность договоров. ФГК 1804 г. лишь укрепил нерушимость договоров, придав им силу закона для контрагентов (ст. 1134 ФГК).
Аналогичная участь постигла оговорку об изменившихся обстоятельствах и в немецкой юридической доктрине XIX в. Исследователь данной темы Л. Пфаф смог назвать только одного автора, который высказался за сохранение оговорки в договорах о создании произведений искусства31. Прочие правоведы или отвергали, или игнорировали ее. А. Тибо вернулся к позиции римских юристов, утверждая, что договоры следует исполнять до тех пор, пока это не станет объективно невозможным32. Его идейный оппонент Ф. Савиньи признал влияние на действительность договора только принуждения, обмана и заблуждения, случаи объективной невозможности исполнения33. Влияние существенного изменения обстоятельств известный правовед признавал, пожалуй, лишь в отношении договора дарения, который мог быть расторгнут ввиду неблагодарности одаряемого34.
История формирования clausula rebus sic stantibus в средневековом праве ученых демонстрирует их незаурядное умение обобщать римскую казуистику и вплетать ее в контекст правовой науки своего времени. Сегодня многие считают правоведов-схоластов догматиками, преклоняющимися перед авторитетом текста закона и не способными к его рациональной критике. Однако их рассуждения, скорее, подтверждают истинность замечания богослова Алана Лилльского (ум. 1203) насчет «воскового носа» авторитета, «форму которого можно изменять по желанию»35.
30 Гроций. О праве войны и мира / Пер. с лат. А.Л. Саккетти. М., 1994 (Кн. 2, гл. 16, § 25.2). С. 412.
31 Ahrens. Naturrecht (1816) со ссылкой на §1000 ff. Прусского Ландрехта; см. также: PfaffL. Die Clausel Rebus sic stantibus in der Doctrin der österreichischen Gesetzgebung // Festschrift zum 70. Geburtstag von Joseph Unger. Stuttgart, 1898. S. 223 ff.
32 Thibaut A.F.J. System des Pandekten-Rechts. Jena, 1803. § 201.
33 Savigny F.C. Das Obligationenrecht als Theil des heutigen römischen Rechts. Berlin, 1853. Vol. 2. § 81.
34 Savigny F.C. System des heutigen Römischen Rechts. Berlin, 1841. Vol. 4. § 169. Анализ мнений Савиньи и прочих пандектистов см.: Köble R. Op. cit. P. 63 f.
35 Эко У. Средние века уже начались // Иностранная литература. 1994. № 4. C. 264-265.
Переосмысление римской казуистики об изменившихся обстоятельствах канонистами и цивилистами и возникновение оговорки о неизменности обстоятельств лишний раз подтверждают, что определяющим фактором в развитии правовой доктрины ius commune являлись не слепое преклонение перед авторитетным законом и не его строгая экзегеза, а господствующее мировоззрение и насущные социальные потребности. Именно им подчинены приемы интерпретации и поиска смысла закона (ratio legis).
Список литературы
1. Гроций Г. О праве войны и мира / Пер. с лат. А.Л. Саккетти. М., 1994.
2. Дигесты Юстиниана / Отв. ред. Л.Л. Кофанов: В 8 т. М., 2002—2006.
3. Зейц А.Г. Влияние изменившихся обстоятельств на силу договоров (clausula rebus sic stantibus) // Вестник гражданского права. 2013. № 5.
4. Лысенко О.Л. Доктрина «о неизменности обстоятельств» и становление современной теории «нарушения основания сделки» в германском праве в конце XIX — начале XX в. // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11. Право. 2009. № 2.
5. Очхаев Т.Г. Существенное изменение обстоятельств и смежные институты обязательственного права // Вестник гражданского права. 2012. № 6.
6. Полдников Д.Ю. Pacta sunt servanda: проблема преемственности в европейском частном праве // Государство и право. 2011. № 3.
7. Римские стоики. Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. М., 1995.
8. Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. М., 2000.
9. Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях. М., 1974.
10. Aquinas Th. Summa Theologiae. Textum Leoninum. Roma, 1888.
11. Decretum magistri Gratiani / Ed. by E. Friedberg. Lipsae, 1879.
12. Feenstra R. Fata iuris Romani. Etudes d'histoire du droit par Robert Feenstra. Leyde, 1974.
13. Holmes O.W. The Common Law. Cambr., 2009.
14. KöbleR. Die "clausula rebus sic stantibus" als allgemeiner Rechtsgrundsatz. Tübingen, 1991.
15. Pfaff L. Die Clausel Rebus sic stantibus in der Doctrin der österreichischen Gesetzgebung // Festschrift zum 70. Geburtstag von Joseph Unger. Stuttgart, 1898.
16. The enforceability of promises in European contract law / Ed. by J. Gordley. Cambr., 2001.
17. Wolter U. Ius canonicum in iure civili. Köln, 1975.
18. Zimmermann R. Roman Law, Contemporary Law, European Law: The Civilian Tradition Today. Oxford, 2001.
19. Zimmermann R. The law of obligations. Roman foundation of the civilian tradition. Oxford, 1996.
