CC BY
50
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2017. № 3 (52). С. 148-154.
УДК 343.2
DOI 10.25513/1990-5173.2017.3.148-154
ПРОБЛЕМЫ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ И УГОЛОВНОГО НАКАЗАНИЯ В ДОКЛАДЕ «УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА: ДОРОЖНАЯ КАРТА (2017-2025 гг.)»
PROBLEMS OF CRIMINAL LIABILITY AND CRIMINAL PUNISHMENT IN THE REPORT "CRIMINAL POLICY: ROAD MAPS (2017-2025)"
В. М. СТЕПАШИН (V. M. STEPASHIN)
Анализируются предложения по реформированию уголовных наказаний, сделанные в докладе «Уголовная политика: дорожная карта (2017-2025 гг.)». Автор приходит к выводу, что эти предложения противоречивы, необоснованны, а некоторые из них опасны.
Ключевые слова: экономия репрессии; уголовное наказание; освобождение от уголовной ответственности.
The article analyzes proposals on reforming criminal penalties, made in the report "Criminal policy: road map (2017-2025)". The author comes to the conclusion that these proposals are contradictory, unreasonable, and some of them are dangerous.
Key words: saving repression; criminal penalty; exemption from criminal liability.
Не будучи в состоянии обмениваться мыслями, люди перебрасываются картами.
А. Шопенгауэр
Не самое приятное впечатление оставило ознакомление с докладом «Уголовная политика: дорожная карта (2017-2025 гг.)» [1], громкое и скорее пафосное название которого плохо сочетается со слабым, явно недоработанным содержанием. Такое мнение обусловлено не только неприятием стилистики, непозволительной, на наш взгляд, для столь претенциозного труда. Не могут не коробить обороты наподобие «чисто "уголовные" штрафы» (с. 42), «"ползучая" реформа» (с. 25), как и банальные заявления о том, что «в России тюрьма - наряду со школой и армией - стала одним из институтов, влияющих на социокультурные установки россиян» (с. 6), предполагающие, видимо, что таким влиянием «тюрьма, школа и армия» пользуются исключительно в России, а сам категориальный ряд безупречен. Трудно представить, что авторы имели в виду, предлагая
последовательно проводить «принцип максимального благоприятствования лицу, впервые совершившему преступление» (с. 33). В чём здесь должны выражаться покровительство, благосклонность, поощрение (по В. И. Далю), создание хороших условий для взаимных связей, отношений (по С. И. Ожегову и Н. Ю. Шведовой) или одобрение, помощь, содействие (по А. П. Евгеньевой и Г. А. Разумниковой)?
Столь же вольно авторы обращаются и с устоявшейся уголовно-правовой терминологией, предлагая, например, «дополнять наказание иными мерами, в особенности в приложении к незначительным преступлениям» (с. 49). Любое преступление значительно, поскольку представляет собою крайнюю форму противоправного поведения; если же деяние в силу малозначительности не представляет общественной опасности, то оно и не является преступлением (ч. 2 ст. 14 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ)). Не в меньшей степени «повезло» в Докладе и условному осуждению,
© Степашин В. М., 2017 148
которое то приравнивается к наказанию (с. 7), то относится к мерам уголовно-правового характера (с. 30), то называется в числе наиболее востребованных видов освобождения от уголовного наказания (с. 64). При этом авторы то сетуют на частое применение условного осуждения (с. 7), предлагая ввести дополнительные ограничения в его назначении (с. 39-40), то считают возможности условного осуждения исчерпанными, но тут же полагают желательным увеличение доли условного осуждения (с. 66) и, на всякий случай, выступают за внедрение начал пробации в правоохранительную практику (с. 20, 49).
Бросается в глаза постоянное отождествление в докладе, с одной стороны, законодательства, с другой - практики его применения. Уже во введении заявляется, что, «опираясь на статистику назначения наказаний, авторы демонстрируют избыточную репрессивность уголовного закона», и тут же указывается, что «лишение свободы условно или реально назначается в качестве наказания 60 % осуждённых» (с. 7). А это уже пример манипулирования статистикой: корректность уравнивания условно осуждённых с лицами, фактически лишёнными свободы, крайне сомнительна. Более того, реальные статистические данные в докладе вовсе игнорируются. Так, с 2012 по 2016 гг. последовательно снижается численность осуждённых к лишению свободы впервые (с 216 683 чел. в 2012 г. до 182 895 в 2016 г.), за преступления небольшой тяжести (с 18 391 до 14 857 чел.) и средней тяжести (с 65 151 до 57 201 чел.); заметно сокращается доля осуждённых к лишению свободы на сроки от 5 до 10 лет (с 225 019 до 169 803), свыше 10 до 15 лет (с 67 483 до 56 851) и свыше 15 лет (с 31 441 до 29 208 чел.). Более 55,7 % осуждённых отбывают лишение свободы за совершение убийств и преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков, а остальные -за кражи (14,6 %), разбои (7,3 %), грабежи (6 %), иные преступления (14,4 %). Таким образом, в настоящее время в исправительных учреждениях отбывают наказание в основном осуждённые за наиболее опасные преступные посягательства [2]. Но, видимо, коль скоро статданные плохо согласуются с заявлениями, сделанными в дорожной карте, их проще не заметить.
Слабость или полное отсутствие надлежащей аргументации могут претендовать на роль визитной карточки доклада.
Справедливо указав, что причина излишней репрессивности коренится в том числе в устаревших подходах к построению санкций (с. 48), авторы дорожной карты к этой проблеме сочли возможным более не обращаться. «В основу новой пенализации должна быть положена идея экономии уголовной репрессии», - утверждается в докладе (с. 49), и с этим следовало бы безоговорочно согласиться, однако на протяжении всего текста идея экономии репрессии безапелляционно подменяется идеей отказа от репрессии, причём необоснованного, иногда безудержного и зачастую весьма избирательного. Многие предложения при этом нелепы и опасны.
К числу таковых следует отнести предложение «перевести все особо тяжкие преступления, которые не были сопряжены при их совершении с общеопасным способом их совершения либо применением насилия или угрозой его применения, в категорию тяжких преступлений за счёт понижения максимума санкции» (с. 34). Ратуя за подобное решение, разработчики дорожной карты, очевидно, преследовали цель вывода из категории особого тяжких деяний прежде всего преступлений в сфере экономической деятельности и, возможно, не учли, что в таком случае перестанут быть особо тяжкими многие преступления против общественной безопасности, в частности создание банды (ч. 1 ст. 209), в том числе совершённое с использованием своего служебного положения (ч. 3 ст. 209), организация преступного сообщества (преступной организации) или участие в нём (ней) (ст. 210); преступления против здоровья населения и общественной нравственности, включая, в частности, незаконные действия в отношении наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, даже совершённые в особо крупном размере (ст. 228), или использование несовершеннолетнего в целях изготовления порнографических материалов или предметов (ч. 2 ст. 242.2); значительная часть преступлений против основ конституционного строя и безопасности государства, включая государственную измену (ст. 275) и шпионаж
(ст. 276); практически все преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления. Более того, такие преступления могут быть переведены в категорию средней тяжести вследствие применения правил ч. 6 ст. 15 УК РФ. Нужны ли комментарии?
«Очевидной тенденцией российского законодателя, - считают авторы дорожной карты, - является поиск вариантов наказания преступников без применения к ним последствия в виде судимости... Свидетельством этого, по их мнению, являются всё новые и новые нормы, устанавливающие завуалированные варианты наказания, не влекущие судимость (освобождение от уголовной ответственности при кратном возмещении причинённого ущерба, назначение судебного штрафа без судимости и др.).» (с. 50). Более того, предлагается расширить область применения обязательного освобождения от уголовной ответственности с выплатой компенсации государству и возмещением ущерба потерпевшему (с. 33).
Сама идея применения уголовной репрессии (кары, возмездия, а не мер предупреждения или безопасности) вне рамок уголовной ответственности видится глубоко ущербной, неправой и неправовой. Как верно заметил Ю. Е. Пудовочкин, сущность уголовного наказания, отличающая его от иных мер уголовно-правового характера, состоит, во-первых, в том, что только оно может ограничивать специфический круг прав и свобод человека, недоступный для воздействия со стороны иных мер, а во-вторых, в том, что его основным бенефициаром выступает само государство. Максимально репрессивным из всех существующих в арсенале государства средств правового воздействия может быть только уголовное наказание. Более того, учёный справедливо обращает внимание на «катастрофическую несоотносимость санкций в административно-деликтном и уголовном законодательстве», которая усугубляется «вынесением за скобки» уголовного закона целого ряда иных правоограничительных мер, искусно маскируемых под меры профилактики и предупреждения преступности (запрет на профессию, административный надзор, лишение родительских прав и пр.) [3].
Трудно назвать хотя бы один принцип уголовного права, уже грубо не нарушенный «новациями» (ч. 2 ст. 76.1, ст. 76.2, гл. 15.2 УК РФ):
1. По своему содержанию и денежное возмещение, и судебный штраф, не являясь лишь формально наказанием (и следовательно, формой реализации уголовной ответственности), представляют собой денежное взыскание, т. е. штраф-наказание. Более того, правила назначения судебного штрафа идентичны правилам назначения уголовного наказания. Принципиальное отличие от штрафа-наказания, если не касаться вопросов уклонения от уплаты денежного взыскания, только одно: применение этих мер не влечёт судимости.
2. Количественно судебный штраф может превосходить минимальные пределы уголовного наказания в виде штрафа (в том числе в случае признания вины лица в совершении соответствующего преступления и назначения ему штрафа-наказания в пределах санкции статьи Особенной части УК). Размеры денежного возмещения в порядке ч. 2 ст. 76.1 УК РФ и вовсе близки к максимальным значениям штрафа-наказания.
3. Освобождение от уголовной ответственности предполагает отказ государства, выраженный в акте компетентного государственного органа, от уголовного преследования лица, предположительно совершившего преступление, что означает отказ от применения уголовной репрессии. Предписания анализируемых норм, напротив, предполагают обязательное применение репрессии, т. е. фактически никакого освобождения от уголовной ответственности не происходит вовсе.
4. Применение квазиштрафа представляет собой не освобождение от уголовной ответственности, а, напротив, применение уголовной репрессии (ответственности) в упрощённом порядке.
5. Н. Ф. Кузнецова отмечала: «Без вины осуществляется компенсация вреда, причинённого жизни, здоровью, имуществу гражданина при использовании источников повышенной опасности, в результате незаконных осуждения, привлечения к уголовной ответственности, применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписку о невыезде, наложение админист-
ративного взыскания в виде ареста или исправительных работ и т. д.» [4]. Однако согласно принципу вины (ч. 1 ст. 5 УК РФ) лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. Вопреки требованиям Конституции РФ и УК РФ уголовная репрессия при этом применяется к лицам, чья вина в совершении преступления не установлена. Тем самым в уголовный закон бесцеремонно введена презумпция виновности.
6. Индивидуализация репрессии (фактически - уголовной ответственности) при применении судебного штрафа существенно ограничена, а при применении денежного возмещения исключена вовсе, что грубо противоречит требованию справедливости (ч. 1 ст. 6 УК РФ).
7. Правила применения судебного штрафа фактически допускают повторное применение наказания и, более того, последовательное применение двух основных видов наказания, хотя никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление (ч. 2 ст. 6 УК РФ). Видимо, если только «первую ответственность» не признать ответственностью.
Не случайна оценка этой новеллы, предусматривающей фактическое возложение уголовной ответственности на лиц, чья вина не установлена вступившим в законную силу приговором суда, как противоречащей Конституции РФ и международно-правовым нормам, гарантирующим права личности и разрушающей сами основы и принципы российского уголовного права [5].
Поскольку проблема реализации экономии репрессии при освобождении от уголовной ответственности является самостоятельной и выходит за рамки предмета настоящего исследования, ограничимся лишь констатацией возможных направлений совершенствования этого института в контексте экономии репрессии. Таковыми могут быть:
1. Увеличение спектра условий освобождения от уголовной ответственности (условиями освобождения мы полагаем совокупность формальных юридических требований, предъявляемых к поведению лица, предположительно совершившего преступление,
а основанием - утрату или существенное уменьшение общественной опасности личности предположительно виновного или содеянного им), в том числе путём конструирования специальных видов освобождения от уголовной ответственности за отдельные преступления (виды преступлений). В частности, мы последовательно выступаем за установление в законе обязательного освобождения от уголовной ответственности лиц, совершивших хищения чужого имущества, относящиеся к категориям небольшой и средней тяжести, в случае полного возмещения причинённого преступлением ущерба (не исключающих возможности иных компенсационных выплат потерпевшим) и примирения с потерпевшими.
2. Минимизация требований (условий) освобождения от уголовной ответственности.
3. Императивность освобождения от уголовной ответственности.
4. Возможность освобождения от уголовной ответственности на досудебной стадии.
5. Минимизация требований к поведению лица, освобождаемого от уголовной ответственности условно.
Активно же формирующийся институт уголовно-правовых репрессивных мер, применяемых вне уголовной ответственности, свидетельствует о глубоком кризисе современного уголовного права. Этот нарастающий процесс требует решительного противодействия со стороны научного сообщества. Предложения авторов дорожной карты в этой части заслуживают только осуждения.
Столь же непроработанными являются многие идеи в части реформирования системы наказаний и правил применения отдельных видов мер государственного принуждения.
Крайне сомнительна необходимость модернизации штрафа лишь с учётом того, что «штрафы в КоАП РФ - в разы превышающие чисто "уголовные" штрафы по УК РФ» (с. 42). Вывод об относительной незначительности уголовно-правовой репрессии при сопоставлении видов уголовного наказания с иными мерами правового воздействия (например, административным наказанием) только по некоторым из показателей репрессии (в данном случае - количественному) не вполне корректен. Во-первых, неотъемле-
мым качественным последствием применения уголовного наказания является судимость, уголовно-правовое и общеправовое значение которой существенно. Во-вторых, следует учитывать и правовые последствия уклонения от отбывания уголовного наказания. Учёт уже этих обстоятельств вряд ли позволит безапелляционно утверждать о безусловно большей репрессивности административных штрафов.
Авторы доклада считают необходимым расширение круга лиц, отбывающих наказание в колонии-поселении (с. 63), предлагая при этом исключить из системы наказаний принудительные работы. Но следовало бы учесть, что содержание и режим исполнения наказания в виде принудительных мало отличаются от содержания как раз лишения свободы с отбыванием в колонии-поселении [6] (при этом, отметим, справедливо обращается внимание и на то, что правовая природа исполняемого в колониях-поселениях наказания не соответствует отнесению их к учреждениям, исполняющим лишение свободы [7], а пребывание в колонии-поселении и ранее предлагалось признать самостоятельным видом наказания [8]). Правомерно ставится вопрос, не окажется ли пребывание осуждённого в традиционной исправительной колонии более выгодным для осуждённого, чем принудительные работы [9].
По этой причине крайне сомнительными представляются как «самостоятельность», «альтернативность», так и эффективность этой меры государственного принуждения.
Кроме того, авторы доклада неоднократно призывают вернуться к идее реализации уголовного наказании в виде ареста (с. 33, 34 и др.).
Представляется, что законодатель, напротив, должен отказаться от введения самостоятельного наказания в виде ареста, поскольку нижний предел лишения свободы уже уменьшен до двух месяцев. Для достижения «шокового» эффекта при этом достаточно ужесточить условия отбывания краткосрочного (от двух до шести месяцев) лишения свободы.
13 октября 2005 г. Правительством России одобрен законопроект об отмене ареста как вида уголовного наказания, однако и по настоящее время уголовное и уголовно-
исполнительное законодательство содержат нормы об аресте, неприменяемые свыше тринадцати лет. Эта мера государственного принуждения не имеет перспектив, конкури -рует с краткосрочным лишением свободы, дестабилизирует систему наказаний, чрезмерно затратна, а потому излишня.
Предложение авторов дорожной карты о широком применении ареста тем удивительней, что упоминаемые в ней и Проект уголовного кодекса (Общая и Особенная части), разработанный в 2014-2016 г. коллективом авторов из Саратовской государственной юридической академии под руководством Н. А. Лопашенко, и Проект уголовно-исполнительного кодекса (Общая часть), представленный в 2016 г. рабочей группой под руководством В. И. Селивёрстова (МГУ имени М. В. Ломоносова), предполагают исключение из системы наказаний ареста, как и специальных наказаний для военнослужащих (о последних в дорожной карте и вовсе не сказано ни слова).
Более взвешенный подход, как представляется, демонстрируют специалисты, отмечающие, что при построении современной системы наказаний законодателем не учтён исторический опыт по сокращению перечня видов наказаний, а потому ратующие за её оптимизацию путём сокращения видов наказания. Ревизия системы наказаний, по мнению Ю. В. Голика, подразумевает пересмотр и упорядочивание перечисленных в УК РФ видов уголовных наказаний, исключение недееспособных видов, дополнение системы новыми видами [10].
Мы в полной мере разделяли и разделяем именно такой подход. Его реализация в полной мере соответствует требованиям принципа экономии репрессии. Более того, именно идея экономии репрессии (но не её беспредельной «либерализации») и должна быть положена в основу реформирования системы наказаний, обеспечивая возможность выбора оптимального вида наказания из научно обоснованной, необходимой и достаточной системы, элементы которой качественно различны и способны обеспечить допускающий максимальную индивидуализацию уровень репрессивности.
С точки зрения эффективности применяемой репрессии (в форме уголовного нака-
зания), реализации принципа экономии репрессии наиболее важными представляются следующие недостатки системы наказаний:
1) включение в систему наказаний (сохранение в системе) заведомо недействующих элементов;
2) наличие в системе наказаний элементов, частично совпадающих по содержанию (неоправданное дублирование элементов);
3) неточное расположение элементов наказаний в иерархическом перечне ст. 44 УК РФ.
Применительно к каждому виду наказания в строгом соответствии с принципом экономии репрессии необходимо оптимизировать его параметры.
Ещё большую озабоченность вызывают необдуманные предложения авторов дорожной карты по оптимизации правил назначения наказания в виде лишение свободы.
К ней относится инициатива ввести запрет на назначение лишения свободы (с. 34) при совершении впервые любого преступления небольшой или средней тяжести, а также (выделено нами. - В. С.) при совершении впервые преступлений в сфере экономики, а также иных преступлений, причинивших имущественный ущерб (за исключением преступлений, которые были сопряжены при их совершении с общеопасным способом их совершения либо применением насилия или угрозой его применения).
В случае реализации такой идеи запрет назначения лишении свободы будет распространяться не только на некоторые виды тяжких (!) и особо тяжких (!!!) преступлений, но и на все неосторожные преступления -независимо от вызванных ими последствий, включая причинение смерти многим лицам. Он коснётся, например, наказания за нарушение лицом, находящимся в состоянии опьянения, управляющим автомобилем, трамваем либо другим механическим транспортным средством, правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств, совершённое лицом, повлёкшее по неосторожности смерть двух или более лиц (ч. 6 ст. 264 УК РФ).
Не менее абсурдно предложение ограничить верхний предел лишения свободы при отсутствии отягчающих наказание обстоятельств половиной (или даже одной третьей)
максимума санкции (с. 34). Трудно представить, на чём даже может быть основана такая рекомендация.
По меньшей мере стоило бы учесть, что по своему содержанию перечень обстоятельств, отягчающих наказание, во многом совпадает с содержанием квалифицирующих и особо квалифицирующих признаков отдельных составов преступлений, как правило тяжких или особо тяжких. При этом законодательно установлен запрет двойного учёта обстоятельств, отягчающих (а равно и смягчающих) наказание. Например, почти все обстоятельства, отягчающие наказание, совпадают (полностью или частично) по своему содержанию с квалифицирующими признаками убийства (ч. 2 ст. 105 УК РФ). Иначе говоря, признание убийства как совершённого при отягчающих наказание обстоятельствах весьма проблематично. Однако, следуя логике авторов дорожной карты, например, за убийство двух или более лиц, в том числе малолетнего; женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности; совершённое с особой жестокостью и общеопасным способом (п. «а», «в», «г», «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ), при отсутствии отягчающих обстоятельств (что более чем вероятно) наказание не должно превышать десяти («или даже» шести лет восьми месяцев) лишения свободы. И вновь комментарии излишни.
Загадкой являются даже сами этапы предлагаемой «ползучей реформы», их последовательность и сроки реализации:
- гуманизация уголовного законодательства и практики его применения;
- систематизация уголовно-правового поля;
- новая пенализация (с. 25).
Почему, например, пенализация, которой посвящён почти весь обзор, должна быть осуществлена только на заключительном этапе и только через 5 лет, причём уже после того, как удалось достичь гуманизации закона, а затем и его состоявшейся систематизации?
Диагноз современной системе уголовных наказаний давно поставлен ведущими специалистами в области уголовного наказания и в целом уголовно-правового воздействия [11], хотя как раз предлагаемые ими решения в докладе, по сути, проигнорированы... Болевые точки, названные авторами
дорожной карты, общеизвестны, но предлагаемые пути решения проблем уголовного наказания не выдерживают критики: по сути, они и не представлены. Очевидно, и задача у авторов дорожной карты была другая.
1. Далее документ воспроизводится по изд.: Есаков Г. А., Долотов Р. О., Филатова М. А., Редчиц М. А., Степанов П. П., Цай К. А. Уго-ловная политика: дорожная карта (20172025 гг.). - М., 2017. - 76 с. // Центр стратегических разработок : [сайт]. - URL: http://csr.ru/wp-content/uploads/2017/04/Report-cp.pdf (дата обращения: 08.04.2017).
2. См.: Личность осуждённого : монография / под ред. Ю. М. Антоняна. - М. : Юрлитин-форм, 2017. - С. 41-45.
3. Пудовочкин Ю. Е. Наказуемость деяния как признак преступления // Библиотека уголовного права и криминологии. - 2016. - № 5. -С. 171, 169.
4. Кузнецова Н. Ф. Проблемы квалификации преступлений : лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений» / под науч. ред.
B. Н. Кудрявцева. - М. : Городец, 2007. -
C. 220.
5. См.: Крылова Н. Е. Гуманизация уголовного законодательства продолжается? Анализ проектов федеральных законов, одобренных пленумом Верховного Суда РФ 31 июля 2015 г. // Закон. - 2015. - № 8. - С. 106.
6. К такому мнению пришли многие исследователи. См., например: Антонов А. Г. Принудительные работы: понятие, содержание и место в системе уголовных наказаний // Организация исполнения уголовного наказания в виде принудительных работ : сб. материалов науч.-практ. конф. (Москва, 20 сент. 2012 г.). -М. ; Рязань, 2012. - С. 7; Лядов Э. В. Принудительные работы как вид уголовного наказания: реалии и перспективы // Человек: преступление и наказание. - 2013. - № 1. - С. 99; Антонченко В. В. О наказаниях, не связанных с лишением свободы, в свете реализации Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года // Ведомости уголовно-исполнительной сис-
темы. - 2013. - № 3. - С. 29; Маликов Б. З. Уголовная политика: проблемы наказания в соответствии с Уголовным кодексом Российской Федерации // Вестник института: преступление, наказание, исправление. - 2013. -№ 4. - С. 16.
7. См.: Наташев А. Е., Стручков Н. А. Основы теории исправительно-трудового права. - М., 1967. - С. 145; Наташев А. Е. О каре и воспитании // К новой жизни. - 1964. - № 3. -С. 64; Каданёва Е. А. Юридическая природа наказания, исполняемого в колониях-поселениях // Вестник Кузбасского института. -2013. - № 2. - С. 100-101.
8. См., например: Горобцов В. Н., Силков В. Е. Юридическая природа наказания, отбываемого в колониях-поселениях // Вопросы совершенствования уголовно-правовых мер борьбы с преступностью. - Свердловск, 1983. -С. 103.
9. См.: Калачян К. Ю. Принудительные работы: альтернатива или самостоятельное наказание // Вестник Российского университета кооперации. - 2013. - № 3. - С. 85.
10. Голик Ю. В. Остановить умерщвление уголовного права! // Современная уголовная политика: поиск оптимальной модели : материалы VII Рос. конгресса уголовного права (31 мая - 1 июня 2012 г.). - М. : Проспект,
2012. - С. 362.
11. См., например: Филимонов В. Проблемы дифференциации видов наказаний, не связанных с лишением свободы, и ответственности за уклонение от их отбывания // Уголовное право. - 2013. - № 2. - С. 42-43; Уткин В. А. Основания и пути модернизации системы наказаний // Вестник Томского государственного университета. - 2011. - № 249. - С. 128; Его же. Тенденции применения альтернативных наказаний в России // Уголовная юстиция. -
2013. - № 1. - С. 79; Уголовное право. Общая часть. Преступление. Академический курс : в 10 т. Т. III. Уголовная политика. Уголовная ответственность / под ред. Н. А. Лопашенко. -М. : Юрлитинформ, 2016. (Автор главы -А. П. Козлов.)
