CC BY
150
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
8 Так, Звенигородская Н.Ф. Рассматривая вопросы исполнения алиментных обязательств, предлагает определять «способ платежа» в качестве предусмотренного соглашением сторон алиментного обязательства принцип исчисления подлежащих уплате алиментов, тогда как порядок, по мнению автора, включает в себя такие составляющие, как срок (период) платежа, место платежа, форму платежа, а также порядок отчетности перед получателем (См.: Звенигородская Н.Ф. Взаимосвязь формы алиментного соглашения и порядка его исполнения // Исполнительное право. 2009. № 2. С. 47—48. (СПС «Консультант -Плюс»).
9 Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азбуковник, 2002. С. 566.
10 Там же. С. 757.
11 См.: пп. «б» п. 36 Постановления Правительства РФ от 28.12.2015 № 1456 «О мерах по реализации федерального закона «О федеральном бюджете на 2016 г. // «Собрание законодательства РФ». 11.01 2016. № 2 (Ч. I). Ст. 332.
12 Письмо Казначейства России от 19.05.2015 № 07-04-05/09319 «О направлении обзора решений контрольных органов в сфере закупок» // «Экономика и жизнь» (Бухгалтерское приложение). № 21. 05.06.2015 (СПС «Консультант - Плюс»).
13 Следует учитывать, что согласно п. 4 ст. 110.2, введенной Федеральным законом от 03.07.2016 № 314-ФЗ, контракт, предметом которого является строительство или реконструкция объектов капитального строительства, должен содержать условие о поэтапной оплате выполненных подрядных работ (Федеральный закон от 03.07.2016 № 314-ФЗ «О внесении изменений в статью 1294 части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации и Федеральный закон «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд») // «Собрание законодательства РФ». 04.07.2016. № 27 (Ч. II). Ст. 4247.
14 Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях» от 30.12.2001 № 195-ФЗ // «Собрание законодательства РФ». 07.01.2002. № 1 (ч. 1). Ст. 1.
УДК 347.44 ББК 67
ПРОБЛЕМЫ ПРИМЕНЕНИЯ ПРИНЦИПОВ РАЗУМНОСТИ И ДОБРОСОВЕСТНОСТИ ПРИ РЕГУЛИРОВАНИИ ДОГОВОРНЫХ ОТНОШЕНИЙ С УЧАСТИЕМ ПОТРЕБИТЕЛЕЙ
ВАЛЕНТИНА ИГОРЕВНА ОБРАЗЦОВА,
аспирант кафедры гражданского права Московского государственного юридического университета им. О.Е. Кутафина (МГЮА)
E-mail: matrix.law23@gmail.com
Научная специальность 12.00.03 — гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право
Научный руководитель: доктор юридических наук, профессор кафедры гражданского права Московского государственного юридического университета им. О.Е. Кутафина (МГЮА) Е.Е. Богданова
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. В представленной работе автор на примере анализа материалов судебной практики осуществляет исследование проблем реализации принципов разумности и добросовестности в договорных отношениях с участием потребителей. Исходя из специфики правового статуса потребителя делается вывод об особенностях критериев разумности в отношениях с участием данных субъектов; проводится соотношение «потребительского экстремизма» и злоупотребления правом. Делается вывод о необходимости соответствия поведения любого субъекта права принципам разумности и добросовестности.
Ключевые слова: разумность, добросовестность, потребитель, злоупотребление правом.
Abstract. In this work, the author of the example of the analysis of the judicial practice conducting a research of problems of realization of the principles of reasonableness and good faith in contractual relations involving consumers. Because of the nature of the legal status of the consumer is concluded on the peculiarities of criteria of reasonableness in dealing with the participation of these subjects; conducted correlation categories of «consumer extremism» and abuse of rights. The author makes a conclusion about the necessity of compliance behavior of any subject of law to principles of reasonableness and good faith.
Keywords: reasonableness, good faith, consumer, abuse of rights.
При анализе особенностей правового регулирования отношений с участием потребителей представляет интерес применение принципа разумности при осуществлении сторонами своих прав и исполнении обязанностей. Следует отметить, что гражданское законодательство, наряду с требованием добросовестности и справедливости, содержит указание на соответствие поведения участника договорных отношений также принципу разумности.
В этой связи, как замечает на основании анализа примеров судебной практики Е.Е. Богданова: суды рассматривают принятие одной стороной договора на явно и/или заведомо невыгодных для себя условий как неразумность, а предложение и использование другой стороной договора таких условий к своей выгоде как недобросовестность. Таким образом, полагает данный автор, непроявление субъектом заботы о своих интересах и действия в ущерб им — это неразумность. Руководство же лица исключительно своими интересами, своей выгодой за счет другого участника — можно оценить как недобросовестность1.
В результате Е.Е. Богданова приходит к выводу, что разумность означает наличие соответствующего опыта субъекта права при его участии в гражданском обороте и эта опытность должна соответствовать опытности среднего участника гражданского оборота. Отсутствие опытности субъекта может выражаться, например, в заключении соглашений с непропорциональным распределением прав и обязанностей сторон, предусматривающих неэквивалентные имущественные предоставления сторонами по договору; заключение договоров, существенно ограничивающих или исключающих ответственность контрагента и др.2. Применительно к отношениям с участием потребителя, возникает вопрос о критериях разумности поведения потребителя при заключении договора, могут ли они соответствовать требованиям опытности среднего участника гражданского оборота?
В этой связи представляет интерес следующий спор. В рамках дела о банкротстве КБ «Мастер Банк» в Арбитражный суд обратился кредитор-заявитель, заявив возражения на отказ конкурсного управляющего во включении требований кредитора — заявителя в первую очередь реестра требований кредиторов Банка. Обосновывая возражения,
кредитор-заявитель указывал на то, что является вкладчиком Банка в размере 14 749 070 руб., о чем им были подписаны с первым заместителем Председателя Правления Банка, действовавшей по доверенности, договоры, содержащие пункт 4.5 о приеме денежных средств во вклад, согласно которому Банк гарантировал возврат вкладов и начисленных на вклады процентов. Поясняя обстоятельства заключения договоров заявитель указывал на то, что договоры заключены по личному распоряжению Председателя Правления Банка в депозитарии Банка, пересчет и прием денежных средств в кассу осуществлялся руководителем Управления депозитов и ценных бумаг Банка и его сотрудниками, после чего договоры подписывались руководством Банка, что, по мнению заявителя, исключало сомнения в ненадлежащем оформлении договоров банковского вклада, несмотря на то, что вкладчику не были выданы приходно-кассовые ордера или выписки по счету, поскольку руководителем Управления неоднократно подтверждалось, что договоры являются документами, удостоверяющими прием вклада.
Поскольку при обращении к конкурсному управляющему Банка в порядке Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций» с требованием о включении в первую очередь реестра требований кредиторов должника требований заявителя конкурсный управляющий отказал в удовлетворении заявления со ссылкой на отсутствие обязательств Банка перед ним, то заявитель обратился в арбитражный суд с возражениями на отказ конкурсного управляющего во включении его требований в первую очередь реестра требований кредиторов должника и о включении требований в размере 14 749 070 руб. в первую очередь реестра требований кредиторов КБ «Мастер Банк», так как полагает, что вывод о недоказанности факта внесения денежных средств во вклад противоречат имеющимся в деле доказательствам, так как пункт 4.5 договора является прямым доказательством внесения денежных средств, а также считает, что к спорным отношениям сторон подлежали применению нормы Закона «О защите прав потребителей».
Суд, рассмотрев обстоятельства дела, пришел к выводу, что нормальная банковская практика свидетельствует о заключении договоров банковского
вклада путем присоединения вкладчиков к уже разработанным банком стандартным условиям договора, одинаково доступным по доведению до вкладчиков информации об условиях вклада для всех без исключения лиц, и не допускает выборочного оформления договоров банковского вклада.
Участие в отношениях по банковскому вкладу, не отвечающих общепринятым и общеизвестным стандартам поведения в сфере привлечения денежных средств физических лиц во вклад, не согласуется с презумпцией разумности и добросовестности участников гражданского оборота, установленной п. 3 ст. 10 ГК РФ, в связи с чем арбитражный суд отклонил требования кредитора-заявителя на необходимость применения к спорным отношениям норм Закона «О защите прав потребителей», устанавливающим презумпцию отсутствия у потребителей специальных познаний о свойствах и характеристиках товара (работы, услуги). Ввиду того, что несоблюдение письменной формы договора банковского вклада влечет его недействительность (п. 2 ст. 836 ГК РФ) суд в удовлетворении заявленного требования отказал3.
Действительно, как отмечается в п. 44 постановления Пленума ВС РФ от 28 июня 2012 г. № 17 при рассмотрении требований потребителя о возмещении убытков, причиненных ему недостоверной или недостаточно полной информацией о товаре (работе, услуге), суду следует исходить из предположения об отсутствии у потребителя специальных познаний о его свойствах и характеристиках. То есть предполагается, что специальные познания у потребителя в отношении приобретаемых товаров, работ и услуг отсутствуют. В этой связи, представляется, что даже предъявление к потребителю требования о средней опытности субъекта гражданского оборота, является чрезмерным. Исходя из смысла Закона «О защите прав потребителя» вытекает, что потребитель — это не обычный участник гражданского оборота, а специфический, особый субъект, у которого нет специальных знаний о приобретаемом товаре, и, более того, у которого законодатель наличия этих знаний не требует (п. 4 ст. 12 Закона «О защите прав потребителей»).
Таким образом, можно сказать, что требования к разумности потребителя являются более мягкими, чем к обычному «среднему» участнику
гражданского оборота и, наоборот, повышенными по отношению к другой стороне- предпринимателю- который предполагается специалистом в своей области.
В то же время, на примере рассмотренного судебного спора, можно сделать вывод, что законодатель все-таки требует от потребителя соблюдения требований разумности. Как отмечается в судебном постановлении: «Участие в отношениях по банковскому вкладу, не отвечающих общепринятым и общеизвестным стандартам поведения в сфере привлечения денежных средств физических лиц во вклад, не согласуется с презумпцией разумности и добросовестности участников гражданского оборота, установленной п. 3 ст. 10 ГК РФ». Таким образом, судебная практика пытается сформулировать критерии разумности поведения потребителя как соответствие действий потребителя общепринятым и общеизвестным стандартам поведения в сфере заключаемого договора, не давая потребителю возможности полностью избежать ответственности за свои действия со ссылкой на свою неразумность. Можно заключить, что принцип разумности распространяется на отношения с участием потребителей, однако ограничивается соответствием поведения потребителя общепринятым и общеизвестным стандартам поведения при заключении и исполнении договора.
В то же время, если мы проанализируем те критерии разумности, которые предусматривает законодатель для другой стороны — предпринимателя, то они также будут отличаться от соответствия средней опытности участника гражданского оборота: данные требования будут заметно более строгими. Так, в частности, п. 3 ст. 4 Закона «О защите прав потребителей» предусматривает, если продавец (исполнитель) при заключении договора был поставлен потребителем в известность о конкретных целях приобретения товара (выполнения работы, оказания услуги), продавец (исполнитель) обязан передать потребителю товар (выполнить работу, оказать услугу), пригодный для использования в соответствии с этими целями. То есть, продавец (исполнитель) должен передать товар, который пригоден для использования не только в обычных целях, но и в тех конкретных целях, о которых его уведомил потребитель.
Стимулирует разумное поведение продавца (исполнителя) законодатель, устанавливая правило п. 6 ст. 13 Закона РФ «О защите прав потребителей» в соответствии с которыми при удовлетворении судом требований потребителя о взыскании убытков, неустойки, суд также взыскивает с изготовителя (исполнителя, продавца, уполномоченной организации или уполномоченного индивидуального предпринимателя, импортера) за несоблюдение в добровольном порядке удовлетворения требований потребителя штраф в размере 50% от суммы, присужденной судом в пользу потребителя независимо от того, заявлялось ли такое требование суду. Данное положение направлено на обеспечение досудебного урегулирования споров с потребителем и таким способом освобождает потребителя от тягот судебного разбирательства.
На основе проведенного анализа, следует признать неодинаковый законодательный подход к определению разумности предпринимателя и разумности потребителя, что обусловлено не только отсутствием специальных знаний у потребителя и их наличием у его контрагента, но и намеренного правового воздействия на данную сферу общественных отношений с целью стимулирования предпринимателей к высокой степени разумному ведению дел в отношении потребителей.
Представляет также интерес реализация в отношениях с участием потребителя принципа добросовестности. Согласно п. 3, 4 ст. 1 ГК РФ при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно. Никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения.
Таким образом, принцип добросовестности как общегражданский принцип распространяется на все общественные отношения, входящие в предмет гражданского права, в том числе с участием потребителя.
Е.В. Вавилин отмечает, что под содержанием принципа добросовестности следует понимать следующие императивы: обязанность субъектов строить свои отношения в соответствии с универсальными требованиями морали и права, проявлять заботу о справедливых интересах других участников гражданско-правовых отношений, конструктивно
подходить к решению споров, соблюдая баланс общих и индивидуальных интересов4.
Следует отметить, что по вопросу о содержании данного принципа в науке гражданского права ведется дискуссия, в которой ученые-цивилисты, придерживаясь различных точек зрения, сходятся в том, что категория добросовестность является оценочной и в этой связи наличие или отсутствие добросовестности в действиях субъекта будет в итоге определяться судом с учетом всех обстоятельств дела5. Как утверждается в ч. 3, 4 п. 1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г № 25 «О применении судами некоторых положений раздела 1 части первой ГК РФ» оценивая действия сторон как добросовестные или недобросовестные, следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации. Поведение одной из сторон может быть признано недобросовестным не только при наличии обоснованного заявления другой стороны, но и по инициативе суда, если усматривается очевидное отклонение действий участника гражданского оборота от добросовестного поведения. В этом случае суд при рассмотрении дела выносит на обсуждение обстоятельства, явно свидетельствующие о таком недобросовестном поведении, даже если стороны на них не ссылались6. Таким образом, постановление Пленума устанавливает правило об инициативе суда при разрешении вопроса об оценки поведения сторон как добросовестного, даже если другая сторона не делает по этому вопросу самостоятельного заявления.
В этой связи представляет интерес исследование Директивы ЕС 2005/29/ЕС от 11 мая 2005 г. «О запрете недобросовестной коммерческой практи-ки»7, согласно п. 1 ст. 5 которой запрещается недобросовестная коммерческая практика между потребителем и продавцом. Коммерческая деятельность признается недобросовестной если она противоречит требованиям профессиональной этики добропорядочного торговца (Professional deligence) и она существенно искажает или может существенно исказить экономическое поведение среднего потребителя, на которого она направлена или которому адресована, или группы потребителей в отноше-
нии определенного товара. Под экономическим поведением по смыслу Директивы рассматривается возможность потребителя принять обдуманное и взвешенное решение по поводу заключения сделки. Такого рода деятельность продавца предполагается недобросовестной.
Однако в последнее время возникло явление, которому дали название «потребительский экстремизм» и которое стало показателем недобросовестного поведения самого потребителя, выражающегося в крайней форме недобросовестности — злоупотреблении потребителем своим правом. Так, Т.В. Закупень под потребительским экстремизмом понимает следующие действия: «действия потребителей в обход закона, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу; злоупотребление потребителями своим особым положением на рынке товаров, работ и услуг; недобросовестное поведение потребителей, злоупотребление правом; умышленные противоправные деяния потребителей, совершаемые с целью обращения в свою пользу имущества предпринимателей путем обмана или злоупотребления особым отношением к потребителям»8. Г.А. Ожегова под термином «потребительский экстремизм» понимает недобросовестное манипулирование нормами закона со стороны клиента, основная цель которого — не защита своих прав, а получение материальной выгоды9.
Следует отметить, что «потребительский экстремизм» можно охарактеризовать как злоупотребление потребителем своим правом (ст. 10 ГК РФ), прежде всего, правом на защиту, используя свой особый статус стороны, нуждающейся в особой защите. Причем, судебная практика по квалификации действий потребителя как злоупотребления правом складывается противоречивая.
Так, отказывая в удовлетворении иска о получении от ответчика уплаченных за товар денежных средств, суд усмотрел в действиях гражданина злоупотребление его правами как потребителя, исходя из следующих обстоятельств. Организация (ЧГОПО), учредителем которого является сам истец-гражданин, систематически обращается в суд г. Челябинска и к мировым судьям г. Челябинска с исками, аналогичными данному иску. Организация обращается с указанными исками то в интересах самого гражданина-истца, то в интересах иных лиц,
но при этом схема действий потребителей и организации остается неизменной. Это приобретение товара и направление в адрес продавца претензии об отказе от товара в течение семи дней с момента получения товара. При этом содержание и форма указанных претензий являются практически идентичными (за исключением дат, сумм, названия товаров и указания реквизитов сторон).
В случае если бы судом были удовлетворены исковые требования гражданина-истца о взыскании с ответчика уплаченной за товар денежной суммы, неустойки и компенсации морального вреда, суд обязан был бы взыскать с ответчика штраф, 50 процентов которого подлежали бы перечислению в пользу организации, непосредственным учредителем которого является сам гражданин-истец.
При таких обстоятельствах обращение в суд с указанными исками ЧГОПО суд расценил не как способ защиты гражданином-истцом его нарушенных прав или нарушенных прав тех потребителей, в интересах которых действовала названная организация, а как способ неосновательного обогащения гражданина-истца за счет продавцов10.
В данном случае суд расценил подобные действия истца как злоупотребление правом в форме шиканы — осуществление правом исключительно с намерением причинить вред другому лицу (ст. 10 ГК РФ). Однако намерение причинить вред доказать крайне трудно, в рассмотренном примере об этом свидетельствовало совершение истцом ряда аналогичных действий, направленных на причинение вреда продавцам с целью обогащения за их счет, искажая смысл п. 6 ст. 13 Закона «О защите прав потребителей» , согласно которой если с заявлением в защиту прав потребителя выступают общественные объединения потребителей (их ассоциации, союзы) пятьдесят процентов от суммы взысканного штрафа перечисляются указанным объединениям (их ассоциациям, союзам).
В рассмотренном выше споре, суд признал в действиях истца признаки злоупотребления правом. Однако, следует отметить, что судебная практика о недобросовестных действиях потребителя, довольно противоречива. Так, по делу об обнаружении грызуна в батоне колбасы и взыскании в этой связи потребителем компенсации морального вреда с изготовителя, суд требование о компенсации мо-
рального вреда удовлетворил в размере 30 000 руб., несмотря на ссылки ответчика о потребительском экстремизме, установив, что представленные доказательства, в том числе материалы экспертизы, подтверждают доводы потребителя и виновность изготовителя и не содержат данных о злоупотреблении потребителем правом на защиту11.
В другом споре суд расценил как злоупотребление правом действия потребителя, которые в действительности не являлись недобросовестными. Так, в связи с предстоящей поездкой за пределы Российской Федерации истец в рамках заключенного с ответчиком договора на оказание услуг связи воспользовался услугой «международный роуминг». Однако во время нахождения в г. Пекине Китайской Народной Республики он обнаружил отсутствие связи. Автоматический поиск доступных сетей положительного результата не дал, SIM-карта в сети не регистрировалась.
В связи с невозможностью воспользоваться услугами связи со своего абонентского номера в роу-минге, он был вынужден за границей пользоваться стационарными телефонами для связи с близкими и друзьями, что причинило ему убытки.
По возвращении, истец обратился с претензией к ответчику и просил возместить ему понесенные на телефонные переговоры расходы, а также выплатить компенсацию морального вреда, которую ответчик удовлетворить отказался. Истец обратился в суд.
По данному спору, суд апелляционной инстанции указал, что понесенные истцом расходы не являются прямыми последствиями виновных действий ответчика, а использование истцом дорогостоящих видов связи является злоупотреблением правом с его стороны. Затем данное определение было отменено судебной коллегией по гражданским спорам Верховного Суда РФ, которая не обнаружила признаков злоупотребления правом и разъяснила, что согласно ст. 397 ГК РФ в случае неисполнения должником обязательства оказать услугу, кредитор вправе в разумный срок поручить выполнение обязательства третьим лицам за разумную цену, если иное не вытекает из закона, иных правовых актов, договора или существа обязательства, и потребовать от должника возмещения понесенных необходимых расходов и других убытков. Поэтому невозможность пользования услугами связи ответчика в силу ст. 397 ГК РФ повлекла
для истца необходимость воспользоваться иным видом связи, а доказательств завышенной стоимости этих услуг не было представлено12.
На основании проведенного исследования реализации принципа добросовестности в отношениях с участием потребителей, следует сделать вывод, что законодатель, хотя бы и неявно, но склонен презю-мировать добросовестное поведение потребителя и недобросовестное поведение предпринимателя, что отражается даже в названии Закона, который предусматривает именно защиту прав, то есть права потребителя подразумеваются уже нарушенными недобросовестными действиями предпринимателя. Конечно, подобная ситуация дает определенные возможности для злоупотребления потребителями своими правами, однако, анализ данной категории дел показывает, что суды способны бороться с таким явлением как «экстремизм потребителя», применяя ст. 10 ГК РФ. Следует учитывать, что подвергаться оценки в таких спорах должно поведение не только предпринимателя, но и потребителя. Поведение любого участника гражданского оборота должно быть добросовестным.
Литература
1. Богданова Е.Е. Эволюция принципов договорного права в условиях реформы гражданского законодательства. В кн.: Договорное право России: реформирование, проблемы и тенденции развития: Монография/ Под общ. ред. Л.Ю. Василевской. М., «НОРМА», «ИНФРА-М», 2016.
2. Богданова Е.Е. Принцип добросовестности и эволюция защиты гражданских прав в договорных отношениях.: монография. М., Юрлитинформ. 2014.
3. Вавилин Е.В. Осуществление и защита прав потребителей: принцип добросовестности // Законы России: опыт, анализ, практика. 2010. № 5.
4. Закупень Т.В. Потребительский экстремизм как форма злоупотребления правом при заключении банками кредитного договора с гражданами-заемщиками // Банковское право. 2015. № 1.
5. Ожегова Г.А. К понятию «потребительский экстремизм» // Юрист. 2014. № 14.
References
1. Bogdanova E.E. The évolution of the principles of Contact law in conditions of civil législation reform. In the book: Russian Contract Law: reform, problems
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
and trends: Monograph / Under Ed. L.Y. Vasilevskaya. M., «Norma», «INFRA-M», 2016.
2. Bogdanova E.E. The principle of good faith and the evolution of the protection of civil rights in contractual relationships: monograph. M., Yurlitinform. 2014.
3. Vavilin E.V. Exercise and protection of consumers' rights: the principle of good faith // Laws of Russia: experience, analysis, and practice. 2010. № 5
4. Zakupen T.V. Consumer extremism as a form of abuse of the right at the conclusion of the credit contracts with banks and citizen-borrowers // Banking law. 2015. №1.
5. Ozhegova G.A. On the concept of «consumer extremism» // Lawyer. 2014. № 14.
1 Богданова Е.Е. Эволюция принципов договорного права в условиях реформы гражданского законодательства. В кн.: Договорное право России: реформирование, проблемы и тенденции развития: Монография / Под общ. ред. Л.Ю. Василевской. М., «НОРМА», «ИНФРА-М», 2016. С. 29.
2 Богданова Е.Е. Указ. соч. С. 31.
3 Постановление Арбитражного суда Московского округа от 20.01.2015 № Ф05-3861/2014 по делу № А40-172055/2013 // СПС КонсультантПлюс.
4 Вавилин Е.В. Осуществление и защита прав потребителей: принцип добросовестности // Законы России: опыт, анализ, практика. 2010. № 5 // СПС КонсультантПлюс.
5 См.: Богданова Е.Е. Принцип добросовестности и эволюция защиты гражданских прав в договорных отношениях.: монография. М., Юрлитинформ. 2014. С. 22—23.
6 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела 1 части первой ГК РФ» // СПС КонсультантПлюс.
7 Directive 2005/29/EC of the European Parliament and of the Council of 11 May 2005 «Unfair Commercial Practice Directive»//Official Journal Of the European Union. L149/22. 11.6.2005.
8 Закупень Т.В. Потребительский экстремизм как форма злоупотребления правом при заключении банками кредитного договора с гражданами-заемщиками//Банковское право. 2015. № 1 // СПС КонсультантПлюс.
9 Ожегова Г.А. К понятию «потребительский экстремизм» // Юрист. 2014. № 14. С. 15—19 // СПС КонсультантПлюс.
10 Решение Центрального районного суда г. Челябинска // URL: http://centr.chel.sudrf.ru/modules.php?name=bsr&op=show_ text&srv_num=1&id=74600021209101057355001001098559.
11 Иркутский областной суд. Апелляционное определение от 14.10.2015 г. по делу № 33-9073/2015//СПС КонсультантПлюс.
12 Определение Верховного Суда РФ от 17.12.2013. № 72-КГ13-8 // СПС КонсультантПлюс.
УДК 347.2/.3 ББК 67.404.1
ПРАВОВАЯ ПРИРОДА ИМУЩЕСТВЕННЫХ ПРАВ ПО ДОГОВОРУ УЧАСТИЯ В ДОЛЕВОМ СТРОИТЕЛЬСТВЕ
ЕКАТЕРИНА ГЕННАДЬЕВНА СЕМЕНОВА,
доцент кафедры государственных и гражданско-правовых дисциплин Крымского филиала Краснодарского университета МВД России, кандидат юридических наук
E-mail: aleksandrignatov@mail.ru
Научная специальность 12.00.03 — Гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Проанализированы нормы действующего законодательства и правовой доктрины относительно определения правовой природы имущественных прав по договору участия в долевом строительстве, возможности их оборота и защиты. Установлено, что по договору у участника возникает обязательственное право требования передачи объекта в будущем; возникновение и оборот вещных прав на будущую недвижимость возможен, если данные права, а не сама будущая недвижимость будут предметом сделки.
Ключевые слова: имущественные права, права требований, недвижимость, договор участия в долевом строительстве.
Abstract. The article presents the analysis of the current legislation and legal doctrine concerning the definition of the legal nature of property rights under participatory share construction agreement, the possibility of turnover and protection. It was established that under the contract the participant appears liability law object transfer requirements in the future; the occurrence and turnover of real rights on real estate future is possible if the data is right, and not the property will be subject to future transactions.
Keywords: property rights, incorporeal rights, real estate, under participatory share construction agreement.
