CC BY
147
ОБЩЕТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ИСТОРИКО-ПРЯЙОЙЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЮРИДИЧЕСКОЙ НЯЧКИ И ПРЯКТИКИ
С.Г. Пишина
Пишина Светлана Георгиевна — заведующая кафедрой гражданского права и гражданского процесса Нижегородского Филиала Государственного университета — Высшей школы экономики, кандидат юридических наук, доцент
E-mail: s.g.pishina@mail.ru
Проблемы определения критерия истинности толкования правовых норм как элемента правоинтерпретационной техники
В статье рассматриваются подходы к определению критерия истинности толкования правовых норм как неотъемлемой части правоинтерпретационной техники. Под критерием истинности толкования правовых норм понимается нормативно закрепленный приоритетный правовой принцип, выявление которого является задачей высших судебных органов Российской Федерации. Автор подчеркивает ведущую роль высших судебных органов в формировании критерия истинности толкования правовых норм в целях противодействия правовому нигилизму и реализации принципа единообразия судебной практики.
This article discusses approaches to defining the criterion of low interpretation as an integral part of the technique of low interpretation. Under the criterion of low interpretation refers to the normative priority set forth the legal principle, the identification of which is the task of highest courts of the Russian Federation. The author stresses the leading role of highest courts in the formation of the criterion of low interpretation in order to counter the legal nihilism and the implementation of the principle of uniformity of judicial practice.
Определение критерия истинности толкования правовых норм представляет собой часть техники юридической интерпретации. Критерий лежит в основе юридической интерпретации, предопределяя ее назначение и результат.
Юридическая наука, будучи общественной наукой, неизбежно претерпевает изменения, обусловленные изменениями в обществе. Поэтому категориальный аппарат в каждый исторический период приобретает свойственные этому периоду смысловые оттенки. В связи с этим в современных исторических условиях необходимо сообразно продумать подходы к определению критериев, поскольку прежние критерии были выявлены и обозначены в совершенно ином общественно-политическом строе.
Сознавая ответственность за качество подготовки формирующегося поколения юристов, необходимо предельно точно выявлять и обосновывать критерии истинности толкования правовых норм. Необходимо бороться с правовым нигилизмом, препятствуя его развитию. В этих целях следует на уровне дисциплины, изучаемой на определенном этапе подготовки юристов, выстроить учебный курс, целью которого стало бы освоение структуры правоинтерпретационной техники.
Стоит отметить тот факт, что на уровне освоения учебных дисциплин на юридических факультетах, на наш взгляд, уделяется пока недостаточно внимания вопросу о критериях истинности толкования правовых норм, что влечет ограничение профессионального кругозора формирующегося юриста.
Все это обусловливает необходимость тщательной разработки подходов к определению критерия истинности толкования правовых норм.
Вопрос о критериях истинности толкования получил освещение в отечественной науке. Ранее к критериям причислялись критерии юридического характера, критерии государственно-политического характера, критерии нравственного характера, критерии доктринального характера.
К критериям юридического характера П.Е. Нед-байло причислял толкуемый закон. A.C. Пиголкин, Н.Л. Гранат считали ориентирами при толковании правовые принципы1. По мнению А.Ф. Черданце-ва, Н.Л. Гранат, критерием правильности толкования следовало считать юридическую практику2. В.В. Кошелева сделала вывод о том, что сама конституционная практика вырабатывает определенные критерии толкования и, наряду с правоприменительной практикой, не исключается учет законотворческой и иной практики, то есть не противоречащей Конституции РФ и другим законам деятельности органов государственной власти3.
A.M. Пиголкин и П.С. Элькинд обозначали критерии государственно-политического характера. По мнению П.С. Элькинд, критерием можно считать выраженную в правовой норме государственную волю4. A.C. Пиголкин считал, что при толковании ориентиром может быть целесообразность, гуманизм советского права, ближайшая и конечная цель издания данного нормативного акта5.
К критериям истинности толкования причислялись и морально-нравственные категории. Так, Е.В. Васьковский писал: «Неясную норму нужно тол-
ОБЩЕТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ИСТОРИКО-ПРЯЙОЙЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЮРИДИЧЕСКОЙ НЯУКИ И ПРЯКТИКИ
ковать в таком смысле, при котором она представляется более справедливой; из двух одинаково возможных справедливых вариантов следует отдавать предпочтение тому, который более целесообразен; из двух одинаково справедливых и целесообразных толкований нужно отдавать предпочтение тому, при котором норма наиболее милостива»6.
В качестве критериев обозначены также докт-ринальные категории. Ценности естественного права — права и свободы человека, по мнению Б.С. Эб-зеева и Н.Л. Гранат, способны быть критериями правильности толкования7.
В настоящее время вопрос об определении каких-либо ориентиров юридической интерпретации ставится, но решается исследователями далеко не однозначно. Налицо настоящий своего рода «конфликт интерпретаций»8, поскольку одни исследователи призывают более или менее истинный критерий стараться определять, а представители иной точки зрения какие бы то ни было ограничения в толковании отвергают.
Сторонники критерия при толковании норм рекомендуют ориентироваться на правовые принципы или юридическую практику.
Н.В. Таева считает, что во избежание искажения воли законодателя в процессе интерпретации необходимо нормативно установить пределы толкования9. Б.С. Эбзеев относит к критериям правовые принципы10. В.А. Кряжков осветил позицию, согласно которой при толковании Конституции РФ Конституционный Суд должен руководствоваться принципами, закрепленными в Конституции РФ, и принимать во внимание общие принципы права11.
Х.И. Гаджиев отметил, что при толковании Конституции РФ Конституционный Суд РФ ограничен своими правовыми позициями, которые сформулированы в ранее принятых решениях12.
В.О. Белоносов и Е.В. Колесников утверждают, что критерием истинности толкования результатов правовых норм следует считать «совокупность требований, содержащих качества ясности, определенности при ведущей роли уголовно-процессуальной практики, которая выступает в форме языкового общения, обладающего логической правильностью»13.
Однако согласно иной распространенной в настоящее время позиции установление каких-либо определенных рамок правоинтерпретационной деятельности является излишним, нелогично в современной действительности по причине свойственных ей непредсказуемых перемен.
Так, Л.В. Бойцова высказала тезис о том, что традиционные пределы интерпретации, которые «жестко ограничивали бы значение правового текста, неуместны, если речь идет об интерпретации Конституции»14. В.О. Елеонский считает, что «различное понимание одной конституционной нормы по разным делам свидетельствует о "продолжающемся процессе познания данной нормы"»15. В.В. Бриксов отмечает, что всем правовым позициям Конституционного Суда РФ, выработанным посредством казуального толкования, присуще «свойство изменяемости»16.
Показателен тот факт, что при рассмотрении техники правоинтерпретационной деятельности вопрос о критериях истинности толкования может выйти из поля зрения исследователя17.
На основе указанных точек зрения можно сделать вывод о том, что толкование правовых норм не следует ограничивать, это даже вредно в условиях, когда все вокруг постоянно меняется. Результат толкования нормы всегда может быть разным, а от чего он зависит лучше и не задумываться.
С таким подходом трудно согласиться. Более того, считаем возможным заявить, что активное развитие указанного подхода только усилит правовой нигилизм и, как следствие, нестабильность в обществе. Толкование — процесс рукотворный, подчиненный разуму и воле интерпретатора. Он не может быть стихийным, спонтанным и непредсказуемым, в противном случае он непредсказуем именно по воле интерпретатора. Право по-прежнему призвано быть универсальным и гармоничным регулятором жизни государства и его граждан, во имя благоденствия вышеназванных толкование норм права должно быть структурировано, упорядочено и ограничено критериями истинности толкования. В настоящее время в целях обеспечения единообразия судебной практики, а следовательно, и укрепления судебной системы актуальна разработка стабильных ориентиров правовой интерпретации. Все это в конечном итоге усилит действие правовых норм, в том числе норм Конституции РФ, способствуя более успешной защите конституционных прав и свобод.
Очевидно, такой поход близок и Европейскому суду по защите прав человека (ЕСПЧ), который при интерпретации положений Европейской конвенции определяет их смысл, исходя из целей Конвенции. Одновременно Европейский суд, как замечает Е.С. Алисиевич, игнорирует национальное законодательство, наполняющее их свойственным ему содержанием18. Однако в этом можно усмотреть определенную логику, если учесть, что заявители обращаются в Европейский суд после того, как исчерпаны все средства внутринациональной защиты. Австрийский профессор Ф. Быдлински указывает, что, игнорируя национальное законодательство, Европейский суд принимает решения на основе принципа полезного эффекта в рамках телеологического толкования Конвенции19.
Все приведенные соображения обосновывают необходимость установления определенного критерия истинности толкования. Полагаем, что критерием истинности толкования следует считать нормативно закрепленный правовой принцип20.
Вместе с тем отмечаем, что правовые принципы могут образовать коллизию. Интересно замечание М.В. Преснякова о том, что в коллизию вступают не принципы, а субъективные права, на них основанные21. Этот изящный вывод эффектно обходит трудности правовой интерпретации, однако не рассеивает проблемы. Действительно, правовые принципы входят в коллизию так же, как и ценности личности могут противоречить ценностям общества.
ОБЩЕТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ИСТОРИКО-ПРЯВОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЮРИДИЧЕСКОЙ ИЯЧКИ И ПРЯКТИКИ
В попытках разрешения проблемы целесообразно согласиться с Н.С. Бондарем, который предлагает в качестве методологического приема преодоления противоречий рассматривать баланс конституционных ценностей и определять их соотношение22. Н.С. Бондарь утверждает, что конституционные ценности следует рассматривать не только как общетеоретическую категорию, но и как категорию действующего права, «нормативно-преобразующее значение» которой проявляется, в частности, в том, что с их помощью Конституционный Суд РФ оценивает правовые модели организации сфер общественных отношений. Ученый справедливо отмечает, что в «современной государственно-правовой действительности» принципиальное значение имеет вопрос «об иерархических связях и зависимостях в системном ряду конституционных ценностей». Констатируя существующую конкуренцию прав и свобод человека и безопасности, Н.С. Бондарь приходит к выводу о том, что «в современном мире главным является поиск баланса между ценностями публичного характера и личными, частными ценностями»23.
Идея поиска равновесия отражена и в других исследованиях. Так, Ф. Быдлински подчеркивает, что принципы права как правила с динамичным содержанием в случае коллизии нуждаются в их взвешенном сбалансировании, в частности, при применении права24.
Думается, полезно рассмотреть соотношение правовых принципов с целью выявления такого принципа, который логично было бы считать критерием истинности толкования.
В современных историко-политических условиях толкования правовой нормы критерием истинности ее толкования должен стать такой правовой принцип, который, исходя из насущных общественно-политических задач, признает приоритетным суд. В этом вновь проявляется ведущая роль судебной власти, призванной законным путем умиротворять общественные противоречия. Это налагает на судебную власть особую ответственность, осознавая которую, она должна сделать судьбоносный исторический выбор.
Н.С. Бондарь обоснованно утверждает, что поиск баланса несовпадающих, в том числе, противостоящих ценностей является важной задачей конституционного правосудия25.
В свете данного вывода интересно обратиться к содержанию Постановления Конституционного Суда РФ «По делу о проверке конституционности положений части 4 статьи 170, пункта 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами закрытого акционерного общества «Производственное объединение "Берег"», открытых акционерных обществ «Карболит», «Завод "Микропровод"» и «Научно-производственное предприятие "Респиратор»"» от 21 января 2010 года № 1-П26.
Заявители попытались оспорить конституционность положений пункта 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 АПК РФ «в их истолковании Высшим Ар-
битражным Судом Российской Федерации», так как в результате обозначенного истолкования (которое содержится в п. 5.1 Постановления Пленума ВАС РФ от 12 марта 2007 г. № 17 в ред. Постановления Пленума ВАС РФ от 14 февраля 2008 г. № 14) был неправомерно расширен перечень законных оснований для пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам, и, вследствие этого, были изменены закрепленные федеральным законом процедуры пересмотра вступивших в законную силу судебных актов, в том числе, введен иной порядок исчисления срока обращения в арбитражный суд с заявлением о пересмотре судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам.
Конституционный суд РФ признал «взаимосвязанные положения» не противоречащими Конституции РФ.
Подробно изложенная в Постановлении аргументация включает в себя и раскрытие содержания конституционного права на судебную защиту, и рассмотрение пересмотра судебных актов арбитражных судов, и освещение правомочия Высшего Арбитражного Суда РФ давать разъяснения по вопросам судебной практики, и указание на конституционный принцип недопустимости придания обратной силы закону, устанавливающему или отягчающему ответственность.
Однако так и остался без ответа вопрос: является ли обоснованным расширительное толкование пункта 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 АПК РФ, данное Пленумом Высшего Арбитражного Суда РФ? На основе какого правового принципа (как критерия истинности толкования) нормы были истолкованы так, что в результате ранее принятые судебные акты были отменены и в удовлетворении требований о взыскании неосновательного обогащения было отказано?
Судья Конституционного суда РФ Г.А. Жилин, весьма критично оценив в своем Особом мнении выводы Конституционного Суда РФ, отметил, что применение по делам заявителей процессуального механизма, установленного Пленумом ВАС РФ, привело к нарушению их права на судебную защиту, однако в Постановлении Конституционного Суда РФ «оценки этому не дано»27.
Вместе с тем в пункте 6 Постановления Конституционного Суда РФ отмечено, что данное Постановлением Пленума ВАС РФ от 14 февраля 2008 года № 14 «указание на сроки» само по себе не может рассматриваться как нарушающее сроки, установленные статьей 312 АПК РФ. Более того, «сформированный» постановлениями Пленума ВАС РФ механизм пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам «вытекает из полномочий Высшего Арбитражного Суда РФ, закрепленных статьей 127 Конституции РФ».
Таким образом, Конституционный суд РФ официально заявил о легальном существовании прецедентного права в Российской Федерации.
Из этого, на наш взгляд, следует, что, взяв на себя функцию законодателя, высшие судебные органы должны разъяснить нижестоящему право-
ОБЩЕТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ИСТОРИКО-ПРЯЙОЙЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЮРИДИЧЕСКОЙ ИЯУКИ И ПРЯКТИКИ
применителю принципы надлежащей, по их мнению, правовой интерпретации. Иначе правоприменитель не сможет безошибочно истолковать правовую норму и принять соответствующее закону решение, которое впоследствии не будет отменено. Если высшие судебные органы, вырабатывая прецеденты, не будут раскрывать критерии истинного толкования рассматриваемых правовых норм, то осуществление принципа единообразия судебной практики станет невозможным.
Необходимо понимать, что вместе с укреплением действия юридической силы судебных актов усиливается и ответственность судебной власти перед обществом, результат деятельности которой в современных сложнейших социально-экономических условиях может повлиять на развитие государства.
Таким образом, критерием истинности толкования правовых норм, по нашему мнению, следует считать нормативно закрепленный приоритетный правовой принцип, определяемый высшими судебными органами Российской Федерации.
Критерий истинности толкования как элемент правоинтерпретационной техники ввиду его практической значимости нуждается в глубокой теоретической разработке.
Примечания
1. См.: Недбайло П.Е. Применение советских правовых норм. — М., 1960; ПиголкинA.C. Толкование нормативных актов в СССР. — М., 1962. — С. 106; Эбзе-евБ.С. Толкование Конституции Конституционным Судом РФ: теоретические и практические проблемы // Государство и право. — 1998. — № 5. — С. 9; Гранат Н.Л. Толкование норм права в правоприменительной деятельности органов внутренних дел / Н.Л. Гранат, О.М. Колесникова, М.С. Тимофеев. — М., 1991. — С. 18.
2. См.: Черданцев А.Ф. Толкование советского права. — М., 1979; Гранат Н.Л. Указ. соч. / Н.Л. Гранат, О.М. Колесникова, М.С. Тимофеев. — С. 21.
3. См.: Кошелева В.В. Акты судебного толкования правовых норм. Вопросы теории и практики: Дис... канд. юрид. наук. — Саратов, 1999. — С. 125—126.
4. См.: Элькинд П.С. Толкование и применение норм уголовно-процессуального права. — М., 1967. — С. 59.
5. См.: Пиголкин A.C. Указ. соч. — С. 105.
6. Васьковский Е.В. Учение о толковании и применении гражданских законов. — Одесса, 1901. — С. 190—193.
7. См.: Эбзеев Б.С. Указ. соч. — С. 9; Гранат Н.Л. Указ. соч. / Н.Л. Гранат, О.М. Колесникова, М.С. Тимофеев.
8. См.: Рикер П. Конфликт интерпретаций (Очерки о герменевтике). — М., 1995.
9. См.: Таева Н.Е. Пределы толкования конституционно-правовых норм Российской Федерации // Государство и право. — 2006. — № 12. — С. 105.
10. См.: Эбзеев Б.С. Указ. соч. — С. 9.
11. См.: Кряжков В.А. Толкование Конституции Конституционным Судом России: практика и проблемы // Вестник Конституционного Суда РФ. — 1997. — № 3. — С. 8.
12. См.: Гаджиев Х.И. Пределы толкования норм Конституции Конституционным судом // Право и политика. — 2000. — № 12. — С. 38.
13. Белоносов В.О. Критерии истинности результатов толкования уголовно-процессуальных норм / В.О. Белоносов, Е.В. Колесников // Журнал российского права. — 2003. — № 5.
14. Бойцова Л.В. Конституционная юстиция, теория интерпретации и демократический процесс // Вестник Конституционного суда. — 1997. — № 2. — С. 3.
15. Елеонский В.О. Правовые позиции Конституционного Суда РФ по отдельным аспектам федеративного устройства России // Теоретические проблемы российского конституционализма. — М., 2000. — С. 96.
16. БриксовВ.В. Критерии конституционности объектов федерального судебного конституционного контроля: некоторые проблемы // Государство и право. — 2002. — № 12. — С. 103.
17. Например, цель работы Е.А. Попенкова обозначена как «многосторонний системный анализ технико-юридического аспекта правоинтерпретационной деятельности», значение которой заключается «в конкретизации абстрактных правовых предписаний, в их адаптации к фактическим юридическим составам, в устранении противоречий, неточностей и иных погрешностей в содержании правовых норм, в обеспечении четкости и ясности понимания сути процесса правового регулирования, а также в приобретении новых знаний и навыков в сфере правотворческой и правоприменительной деятельности». Удивительно, что вопрос о проверке качества результата толкования не нашел отражения в данном определении. См.: Попенков Е.А. Юридическая техника правоинтерпретационной деятельности: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — СПб, 2003.
18. См.: Алисиевич Е.С. Автономное значение правовых понятий в практике толкования Европейским судом положений конвенции о защите прав человека // Государство и право. — 2005. — № 8. — С. 77.
19. См.: Быдлински Ф. Основные положения учения о юридическом методе // Вестник гражданского права. — 2006. — № 1.
20. См.: Пишина С.Г. Правоинтерпретационные ошибки. Проблемы теории и практики: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 2000. — С. 10—11.
21. См.: Пресняков М.В. Критерии справедливого баланса конституционных ценностей в деятельности Конституционного Суда России // Журнал конституционного правосудия. — 2009. — № 4.
22. См.: Особое мнение судьи Конституционного Суда РФ Бондаря Н.С. по делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 ГК РФ // Вестник Конституционного Суда РФ. — 2007. — № 1.
23. Бондарь Н.С. Конституционные ценности — категория действующего права (в контексте практики Конституционного Суда России) // Журнал конституционного правосудия. — 2009. — № 6.
24. См.: Быдлински Ф. Указ. соч.
25. См.: Бондарь Н.С. Указ. соч.
26. Российская газета. — 2010. — 10 февраля.
27. См.: Особое мнение судьи Конституционного суда РФ Г.А. Жилина по делу о проверке конституционности абзаца 4 пункта 3 части 4 статьи 170, пункта 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 Арбитражного Процессуального Кодекса Российской Федерации в связи с жалобами ОАО «Карболит», ЗАО «Производственное объединение "Берег"», ОАО «Завод "Микропровод"» и ОАО «Научно-производственное предприятие "Респиратор"» // Российская газета. — 2010. — 10 февраля.
