CC BY
132
УДК 821.111.09
раздел ФИЛОЛОГИЯ и ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
ПРОБЛЕМЫ ЛИТЕРАТУРНОГО ТВОРЧЕСТВА В ЭССЕИСТИКЕ У. ГОЛДИНГА
© А. А. Федоров1*, Ю. А. Шанина2
'Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450076 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 32.
2Башкирский государственный педагогический университет им. М. Акмуллы Россия, Республика Башкортостан, 450000 г. Уфа, ул. Октябрьской революции, 3а.
Тел.: +7 (342) 273 68 74.
E-mail: fedo ralexan @ yandex. ru
Задача данного исследования — определение своеобразия эстетических взглядов Уильяма Голдинга (1911—1993) на основе анализа эссе и лекций разных лет, посвященных вопросам литературного творчества: «На гребне волны» («On the Crest of the Wave», 1960), «Притча» («Fable», 1962), «Движсущаяся мишень» («A Moving Target», 1976), «Утопия и антиутопия» («Utopias and Antiutopias», 1977), «Грубая магия» («Rough Magic», 1977) «Вера и творчество» («Belief and Creativity», 1980). Решая вопросы судеб романа в современную эпоху, интерпретации художественных текстов, взаимодействия читателя и писателя, поэтики европейского романа, Голдинг опирается на культурную реалистическую традицию и делает вывод о неизменном предназначении литературы раскрывать истину, утверждать высокие нравственные идеалы.
Ключевые слова: английская литература, Голдинг, эссе, эстетика.
На протяжении нескольких последних десятилетий исследователи и критики, занятые западной литературой, часто предпочитали изучать и оценивать новаторские эстетические искания, рассматривать развитие новых художественных направлений, представляющих неклассический характер литературных произведений. Сама эпоха модернизма первой половины ХХ века выглядела как классический вариант изображения жизни и человека вне реалистической традиции. Поэтому, чтобы обозначить вехи новейших художественных принципов, приемов и ракурсов, в трактовке материала для творчества стали употреблять термин постмодернизм. При этом возникла некая ситуация постмодернизма «без берегов», когда во многих литературных произведениях прошлого и в большинстве более поздних текстов стали настойчиво искать принципы и явления постмодернизма. Литературные произведения, статьи, интервью и программные заявления целого ряда писателей очень часто дают возможность зачислять их в каталог авторов-постмодернистов. В частности, это касается и английской литературы. Например, один из известных английских прозаиков последней трети прошлого века Дж. Барнс в одном из своих интервью на тему «Что такое литература?» заявил, что он является писателем эпохи постмодернизма.
Но, по существу, в последние десятилетия ХХ века наметилась тенденция возвращения к вечным вопросам литературного творчества, глубоко разработанным в произведениях писателей реалистического направления. В частности, это такие проблемы, как литература и познание жизни, человек и действительность, внимание к жанровой специфике прозы и поиск возможных новых жанровых модификаций, необходимость исследовать характер и психологию героя, живущего в современном мире, синтез искусств и культурное наследие в художест-
антиутопия, притча, реализм, роман, Уильям
венных текстах. Современной подобную тематику делает то, что писатели стремятся определить свое творчество в контексте культуры, поэтому общепринятые соотношения, в которых изображался человек (герой и семья, герой и общество, герой и природа, герой и среда), объединены более общим отношением: герой и культура, герой и цивилизация. В результате литература вновь актуализирует необходимость ответить на самый фундаментальный вопрос, является ли искусство средством познания жизни.
В этом плане чрезвычайно интересна философия творчества Уильяма Голдинга (1911-1993), который оказался писателем, жившим на границе между модернизмом и постмодернизмом, поэтому определение его эстетической позиции является предметом неутихающих споров среди литературоведов. Тем более, что и сам английский прозаик очень иронично относился к любым попыткам однозначного соотнесения своих произведений с конкретными художественными и философскими направлениями и требовал «привилегии сочинителя историй, который должен быть мистифицирующим, противоречивым и непонятным» [1, c. 202]. Но обращаясь к проблемам литературного творчества в таких эссе, как «На гребне волны» («On the Crest of the Wave», 1960), «Притча» («Fable», 1962), «Движущаяся мишень» («A Moving Target», 1976), «Утопия и антиутопия» («Utopias and Antiutopias», 1977), «Грубая магия» («Rough Magic», 1977) «Вера и творчество» («Belief and Creativity», 1980), писатель высказывается достаточно определенно. Конечно, он избегает прямого теоретизирования: его рассуждения полны аллегорий, иносказаний, параллелей с другими видами искусств, сопоставлений. Но в целом возникает определенный контекст культурной традиции, с которым Голдинг соотносит свой эстетический идеал.
* автор, ответственный за переписку
ISSN 1998-4812
Вестник Башкирского университета. 2014. Т. 19. №2
497
Осознавая себя человеком переходной эпохи, сопровождающейся глубоким мировоззренческим кризисом и поставившей под сомнение ценности прежней гуманистической культуры, английский писатель считал важным заново определить задачи литературного творчества. Он не разделял скепсиса современников в отношении судеб романной формы и выступал с резкой критикой прагматизма и техницизма ХХ века. С сожалением он констатировал, что «искусство стало бедной родственницей, так как оно не может вылечить больного, увеличить продуктивность или обеспечить оборону. Оно может только врачевать болезни настолько глубокие, что мы начали воспринимать их в нашем новом изобилии как неотъемлемое свойство: это скука и насыщение, эгоизм и страх» [2, с. 130].
В сложившейся ситуации У. Голдинг настаивал на восприятии литературы и искусства как особой формы познания мира, принципиально отличной от науки: «Наша человеческая природа основывается на способности определять ценностные категории, на возможности решить, что есть правда, а что ложь, что безобразно, а что красиво, что справедливо, а что - нет. Это именно те вопросы, на которые наука не готова ответить с ее системой мер и анализом. На них может быть найден ответ только методами философии и искусства» [3, с. 130]. Поэтому он не принимал один из основополагающих тезисов реализма предшествующего столетия: он отказывал литературе в исследовательском пафосе. Кроме того, за пределы сферы литературы Голдинг выводил вопросы политики и социологии. Он объявил о гибели таких жанров, как утопия, сатира, антиутопия, которые, с его точки зрения, обращаются к следствиям проблем, а не их причинам. Человечество под влиянием культа научной картины мира слишком поглощено стремлением разгадать будущее, исследованиями космического пространства, и только литература способна вернуть общество к проблеме, без решения которой невозможно само существование человеческой личности: «Мы должны создать homo moralis, человека, который не сможет убить себе подобного, или эксплуатировать, или ограбить другого. Тогда никому не понадобится писать утопию, сатиру или антиутопию, так как мы сами будем обитателями утопии» [4, с. 184].
Подчеркивая морализирующую функцию литературы, Уильям Голдинг свои ранние произведения относил к жанру притчи, ставил их в один ряд с такими романами, как «Путешествие Гулливера» Д. Свифта, «Путь паломника» Д. Беньяна, «Робинзон Крузо» Д. Дефо, «Скотный двор» Д. Оруэлла. Роль создателя притч, по определению писателя, «ино-сказателя», он сравнивал с ролью шута, которому дозволено говорить правду. Главная же задача притчи - поучение, мораль, которая преподносится читателю в занимательной и доступной форме: «По роду своего ремесла иносказатель занимается нравоучениями, его задача - преподать моральный урок. Люди вообще-то не очень любят моральные уроки. Пилюлю надо подсластить - остроумием, или занимательностью, или какой-нибудь другой
затеей. А когда суть нравоучения наконец-то станет ясна, моралисту лучше быть подальше от своей жертвы. Ибо он исходит из непростительного убеждения, что знает истину лучше, чем читатель» [5, с. 464]. По мнению писателя, сосредоточенность на нравственных проблемах делает притчу одной из наиболее актуальных форм для послевоенной литературы.
Во второй половине двадцатого века европейское общество оказалось перед необходимостью пересмотреть прежние представления и предубеждения в свете уроков истории фашизма. Истоки мировой войны Голдинг видит в том, что «общественные и политические системы строились без оглядки на истинную природу человека», в результате чего «идеалистические теории примитивного социализма обернулись сталинизмом», а «плодом политического и философского идеализма в Германии оказалось правление Адольфа Гитлера» [5, с. 466]. Западное общество было слишком увлечено умозрительными социальными теориями, которые строились без осознания истинных источников зла и неблагополучия в мире. Поэтому в качестве магистральной темы современной притчи Голдинг объявляет определение «человеческой сущности в целом». Правда, которую должен донести иносказа-тель ХХ столетия, заключается в раскрытии «хронического морального недомогания», переживаемого человечеством. Но целью не является пессимистическое утверждение греховности человека, напротив, сочинитель притч исполнен надежды на то, что его произведение послужит уроком, станет поводом для переосмысления определенных мнений и предрассудков.
В то же время Голдинг выдвигает и некоторые требования к характеру образности. Во-первых, истина должна быть преподнесена в форме иносказания, аллегории, которая и придает притче занимательность и доступность. Иносказательность позволяет создать обобщенную модель жизненной ситуации, выделить наиболее важные аспекты, делает моральный вывод более очевидным. Во-вторых, «притчу нельзя выводить за пределы прямого сопоставления, точной параллели; а литературные параллели, за которыми стоит сама жизнь, нельзя продолжать до бесконечности» [5, 476]. Образы, созданные автором, должны быть художественно цельными, строго соответствовать жизненному материалу, обладать тематическим единством и не допускать амбивалентных трактовок, что достижимо при условии четкого представления самого автора о предмете. В-третьих, «откровенная дидактика в притче противопоказана» [5, с. 474]. Соответствие между предметом и изображением не должно быть прямолинейным, так как художественный образ предполагает определенную неоднозначность.
Таким образом, настаивая на жанре притчи, Голдинг стремился указать на то, что он воспринимает свое творчество как часть английской национальной культуры, в структуре которой литературе отводится особое место. Как и его предшественники, Голдинг, создавая свои произведения, исходил
498
ФИЛОЛОГИЯ и ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
из определенной идеи, которую стремился донести до читателя. Тезис, авторское умозаключение формировали сюжет, поэтому не случайно столь часто и настойчиво писатель комментировал свои произведения в многочисленных интервью, лекциях и эссе. Популяризируя свое творчество, автор был движим надеждой на то, что его произведения станут формой самопознания общества беспристрастной и бескомпромиссной.
Но со временем позиция автора в отношении жанровой принадлежности своих произведений претерпевает изменение. В 1970-е годы писатель придерживается крайне широкого определения романной формы: «история, которая по крайней мере отчасти вымысел и которую не увидишь с экрана, не услышишь через громкоговоритель, но записана в материальной книге» [6, с. 156]. Это произведение, которое создается силой авторского воображения, призвано удовлетворить эстетические потребности человека и отличается от других видов искусства повествовательной, книжной формой. Критерием же уровня художественности романа, с точки зрения Голдинга, является способность писателя «овладеть кругом нашего сознания» [3, с. 139], которая напрямую зависит от жизненности созданных характеров: «Характеры в романе должны быть рассмотрены в изменении», «персонаж должен двигаться, действовать, так как он должен изменяться, должен быть живущим» [3, с. 132, 135]. Данный принцип является одним из открытий реалистического романа XIX века, поэтому в качестве образца жизнеподобных характеров английский прозаик приводит героев романов Ч. Диккенса, Т. Гарди, Д. Остин, У. Теккерея, Э. Бронте, чье творчество непосредственно связано с реалистической эстетикой.
Другим важным требованием к литературному произведению Голдинг считал соблюдение принципа единства мысли, которое и обеспечивает силу воздействия не только на воображение, но и мировоззрение читателя. «Если критик, читатель не понимают, несмотря на теологию, изобретательность ремесла, неудачи и жертвы, что человек низвержен нисхождением в его мир сияния и тайны, пламени и взрыва красоты, то книга не удалась. В ней нет темы» [6, с. 167]. Голдинг отказывается от принципов индивидуализма в художественном творчестве, которое не является формой самовыражения, так как, с его точки зрения, «писатель вовсе не выбирает тему, темы выбирают писателя» [6, с. 168]. Эта позиция близка скорее средневековой эстетике, которая трактовала искусство как отражение Божественной мысли, приобщение к сакральным истинам. Поэтому и идейное содержание собственных произведений Голдинг в определенной степени интерпретировал в теологическом ключе: «Я догадываюсь, что подспудной подоплекой существующего мира является надпись, начертанная в человеческой душе, знак того, что по ту сторону происходящих ужасов и красот нашего ада есть
Добро, которое первично и абсолютно» [1, с. 202]. Именно неистребимая вера в духовные возможности человека, в его способность возвыситься над собственным грехом, тьмой, инстинктами, эгоизмом была источником вдохновения для автора на протяжении всего творческого пути.
В целом Уильям Голдинг рассматривал литературу как важную часть духовной жизни общества, поэтому романистов он ставил в один ряд со святыми, которые обладают глубоким знанием человеческой природы, «свойств жизненных процессов и движений, биения людских сердец» [3, с. 143]. «Более чистое видение, понимание святых заключено в странной сфере непознанного, психокинетики, экстрасенсорного понимания, второго зрения. <...> Разве не обнаруживают наши великие романисты Флобер, Стендаль, Диккенс, Остин, Достоевский оттенок того качества, которое в полной мере представлено в святых» [3, с. 144]. Таким образом, в наследии классического реализма Голдинг ценит, прежде всего, точное раскрытие свойств человеческой натуры, тонкий психологизм. Уподобление великих классиков святым подчеркивает важность гуманистического пафоса их произведений, которые должны стать залогом сохранения человечности.
Подводя итоги, можно сделать вывод о том, что эстетическая позиция У. Голдинга была лишена принципиального новаторства, не случайно отдельные исследователи расценивать замечания Голдинга о своем искусстве как «эфемерные и даже банальные» [7, с. 204] . Но в условиях торжества научно-технического прогресса писатель считал необходимым напомнить о том, что специфика литературного творчества заключается в раскрытии потенциальных возможностей человеческого духа, в постановке проблемы его самоопределения не столько в социуме, сколько в окружающем мироздании. Кроме того, особенности эстетической позиции, представленной в эссеистике прозаика, актуализируют не столько вопросы о новшествах постмодернизма в литературе ХХ века, сколько проблемы путей осмысления традиций классического реализма, форм реалистического творчества.
ЛИТЕРАТУРА
1. Golding W. Belief and Creativity // Golding W. A Moving Target. London: Faber and Faber, 1982. Р. 185-202.
2. Golding W. On the chest of the wave // Golding W. The Hot Gates and other occasional pieces. London - Boston: Faber and Faber, 1965. P. 125-132
3. Golding W. Rough Magic // Golding W. The Hot Gates and other occasional pieces. London - Boston: Faber and Faber, 1965. P. 125-146.
4. Golding W. Utopias and Antiutopias // Golding W. A Moving Target. London: Faber and Faber, 1982. Р. 171-184.
5. Голдинг У. Притчи // Голдинг У. Собрание сочинений. СПб.: Симпозиум, 1999. С. 464.
6. Golding W. A Moving Target. London: Faber and Faber, 1982. P. 154-170.
7. Redpath Philip. William Golding: A structural Reading of his Fiction. London: Vision & Barnes and Noble, 1986. 222 р.
Поступила в редакцию 08.06.2014 г.
ISSN 1998-4812
BecraaK BamKHpcKoro yHHBepcHTeTa. 2014. T. 19. №2
499
THE PROBLEMS OF LITERARY CREATIVITY IN W. GOLDING'S NONFICTION
© A. A. Fedorov1*, J. A. Shanina2
1Bashkir State University 32 Validy st., 450076 Ufa, Republic of Bashkorto Russia.
2M. Akmulla Bashkir State Pedagogical University 3a Oktyobrskoi Revolutsii st., 450000 Ufa, Republic of Bashkortostan, Russia.
Phone: +7 (342) 273 68 74. E-mail: fedo ralexan @ yandex. ru
The purpose of our research is to determine the peculiarity of William Golding's (1911-1993) views on the literary creativity which are reflected in essays and lectures such as "On the Crest of the Wave" (1960), "Fable" (1962), "A Moving Target" (1976), "Utopias and Antiutopias" (1977), "Rough Magic" (1977), "Belief and Creativity" (1980). Resolving the problems of the novel's chances in the XXth century, of the interpretation by readers, of the novel form, Golding was guided by the broad cultural traditions and concluded that the unfailing function of literature is consisting in revelation or the truth and in strengthening of the moral ideals.
Keywords: aesthetics, antiutopias, English literature, essay, fable, novel, realism, utopias, William Golding. Published in Russian. Do not hesitate to contact us at bulletin_bsu@mail.ru if you need translation of the article.
REFERENCES
1. Golding W. Golding W. A Moving Target. London: Faber and Faber, 1982. Pp. 185-202.
2. Golding W. Golding W. The Hot Gates and other occasional pieces. London - Boston: Faber and Faber, 1965. Pp. 125-132
3. Golding W. Rough Magic Golding W. The Hot Gates and other occasional pieces. London - Boston: Faber and Faber, 1965. Pp. 125-146.
4. Golding W. Golding W. A Moving Target. London: Faber and Faber, 1982. Pp. 171-184.
5. Golding W. Pritchi Golding U. Sobranie sochinenii. Saint Petersburg: Simpozium, 1999. Pp. 464.
6. Golding W. A Moving Target. London: Faber and Faber, 1982. Pp. 154-170.
7. Redpath Philip. William Golding: A structural Reading of his Fiction. London: Vision & Barnes and Noble, 1986.
Received 08.06.2014.
