CC BY
284
Н.А. Омельченко, Ф.М. Гасратова
ПРОБЛЕМЫ ЛЕГИТИМАЦИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВЛАСТИ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ: ОТ ТЕОРИИ К ПРАКТИКЕ
Аннотация
В статье рассмотрены теоретические аспекты процесса легитимации политической власти, определены составляющие данного процесса, его виды. Особое внимание уделяется выявлению влияния политической культуры на процессы легитимации в современной России, как на федеральном, так и на региональном (республики Северо-Кавказского федерального округа) уровнях. В исследовании использованы результаты интернет-опроса студентов северокавказского региона по восприятию ими современных политических реалий, позволившие выявить политические ценности, разделяемые наиболее «продвинутыми» представителями северокавказской молодежи, проводится сравнение выявленных предпочтений в молодежной среде северокавказских республик с характером восприятия этих ценностей в России в целом. Важное место авторы статьи отводят анализу особенностей процессов легитимации деятельности правительства, парламента и политических партий России. В статье также дана характеристика легитимационных практик, реализуемых федеральными и региональными властями.
Ключевые слова:
легитимность, легитимация власти, политическая культура, политические институты, политические ценности, Северный Кавказ.
N. Omelchenko, F. Gasratova
PROBLEMS OF LEGITIMATION OF POLITICAL POWER IN MODERN RUSSIA: FROM THEORY TO PRACTICE
Abstract
This article deals with theoretical aspects of the process of legitimation of political power, defines the components of the process, its types. Influence of political culture on the features of the process of legitimation on both federal and regional (republics of the North Caucasian Federal District) levels is considered. There are results of the online survey of students of the North Caucasian region on the perception of political values. The survey reveals political values shared by the most "advanced" representatives of the North Caucasian youth. There is a comparison of value preference among the youth of the North Caucasian republics and Russian citizens in general on the perception of these values. Authors of the article analyze characteristics of the processes of legitimating of government, parliament and political parties in Russia. Characteristic of legitimation practices implemented by federal and regional authorities is considered.
Key words:
legitimacy, legitimation of power, political culture, political institutes, political values, North Caucasus.
Проблемы легитимности политической власти, равно как и современные легитимационные практики в последнее время привлекают внимание не только ученых-политологов, но и представителей других областей науки -социологов, юристов, философов, психологов и, строго говоря, становятся предметом междисциплинарных исследований.
В практическом значении слова легитимация политической власти является одной из разновидностей процесса легитимации и представляет собой сложный двунаправленный процесс наделения и обретения властью легитимности. Как и любой политический процесс, процесс легитимации власти обладает сложной структурой, включающей в себя субъекты и объекты легитимации, средства, методы и ресурсы, обеспечивающие приобретение властью легитимности. Среди факторов, оказывающих влияние на процесс легитимации, исследователи выделяют в качестве основных: имидж (персональный и институциональный), эффективность, авторитет, время, фактор новизны, политическая коммуникация, фактор стабильности, интегративный фактор и др.. Данный перечень остается открытым. Для исследователя важен также анализ уровней, концепций и режимов легитимации власти.
Основаниями для выделения тех или иных видов легитимации могут выступать: направленность процесса легитимации, характер политического режима, признаки рациональности, признаки формальности, масштаб, средства. По направленности процесса легитимации различают восходящий и нисходящий характер легитимации. Восходящая легитимация политической власти связана с процессом признания власти населением, выражением согласия или несогласия с властью с помощью формальных (например, выборы) или неформальных (например, создание неформальных объединений, публичные протесты) практик. В отличие от этого нисходящий характер легитимации политической власти связан, прежде всего, с воздействием самих субъектов политической власти на население/целевые группы с целью завоевания доверия, обеспечения согласия с властью и поддержки ее решений. Если в рамках восходящей легитимации население/целевые группы принято рассматривать в качестве активного субъекта легитимации власти, то, напротив, нисходящая модель легитимации отводит населению/целевым группам роль пассивного объекта воздействия со стороны институтов политической власти. В случае с нисходящей легитимацией основная цель власти заключается в стремлении добиться расположения и поддержки граждан через легитимацию политической системы, стратегий, решений, планов и пр.
Политические институты, решения, действия власти выступают в данном случае в качестве непосредственных (первичных) объектов легитимации, тогда как население, его сознание и поведение рассматривается как вторичный объект легитимации.
Можно утверждать, что большинство современных легитимационных технологий имеют преимущественно нисходящий и в определенной степени манипулятивный характер. Согласно новейшим исследованиям, в эпоху постмодерна человек теряет политическую субъектность, постепенно превращается в объект политики и «лишь периодически «подключается» к властно-политическому порядку с помощью таких процедур, как выборы, референдумы, соцопросы» [14, с. 83]. Не трудно понять, что эти особенности современного процесса легитимации власти создают широкие возможности для комплексного манипулирования людьми через чувства, инстинкты, потребности, эффекты восприятия, вместо традиционных методов воздействия на разум людей с помощью идей.
Наряду с принятым в науке и практике разделением технологий легитимации власти на рациональные и нерациональные представляется важным в рамках рациональной группы выделить формальные (или политико-правовые) и неформальные технологии и механизмы.
К формальным технологиям и механизмам легитимации власти относят выборы и референдум, к неформальным - построение персонального или институционального имиджа, символьную политику, политическую коммуникацию и пр. К числу нерациональных технологий и механизмов легитимации власти принято относить различные инструменты сакрализации власти: политические мифы, культы, обряды и ритуалы. Сложнее обстоит дело с отнесением СМИ в какую-либо из названных групп технологий и механизмов легитимации, так как, с одной стороны, СМИ, так или иначе, охватывают все современное политическое пространство, с другой стороны, посредством СМИ осуществляется и рациональная, и иррациональная легитимация власти.
В конечном счете, содержание и особенности легитимационных технологий определяются характером и особенностями политической культуры той или иной страны, того или иного общества. Так, в западных странах с присущим им формально-правовым сознанием основным средством оправдания власти выступают выборы, вокруг которых, если можно так выразиться, «вращается» политическая жизнь. В отличие от правового отношения евро-
пейских граждан к государственным институтам, отношение русских к государству всегда было более эмоциональным, личностным; «русские люди не терпели посредников между собой и верховной властью и отрицательно относились к государственной бюрократии...» [18, с. 50]. В России с неотработанными механизмами взаимодействия власти и общественности, преобладающим уважением к личности во власти, а не к институту власти выборы не носят такого легитимационного потенциала, и власти сталкиваются с необходимостью повторной легитимации после выборов посредством неформальных и иррациональных средств с опорой на административный ресурс.
Интерес в этой связи представляет точка зрения современного исследователя Р. Роуза, рассматривающего российское общество в виде общества песочных часов, в верхней и нижней части которого протекает активная социальная жизнь, но связи между верхами и низами ограничены. В обществе песочных часов граждане не могут оказать на государство никакого влияния и дистанцируются от него. Для такого общества характерно «институциональное лицемерие», когда люди думают одно, но делают то, чего от них требуют [10, с. 44]. Как бы то ни было, отношения между властью и населением в России характеризуются доминирующей ролью власти и пассивной позицией «невмешательства» граждан, которые считают власть чем-то обособленным и недосягаемым. В этой ситуации власть должна сама принимать меры для обеспечения признания ее права на легитимное принуждение, т.е. мы имеем дело с формой легитимации, которую ранее определили как нисходящую легитимацию [10, с. 65].
Политическое поведение россиян отличается электоральным абсентеизмом и пассивностью. О политической пассивности населения говорят данные, опубликованные Левада-Центром в апреле 2015 г.: 71% опрошенных не готовы активно участвовать в политике; значительная часть опрошенных (36%) считает, что политика - не для рядовых граждан; 26% из числа не желающих участвовать в политике просто в ней ничего не понимают и не знают, как работают органы власти [3]. Выводы напрашиваются сами - при разработке легитимационных технологий власть должна прилагать максимум усилий для преодоления абсентеизма населения и заботиться о распространении политического знания, повышения уровня политической культуры граждан, их политической социализации.
Среди многообразия легитимационных практик в современной России можно выделить следующие: сакрализацию власти и ее носителей, религи-
озную легитимацию, построение персонального имиджа, «легитимацию через будущее», «легитимацию через отрицание», возведение современности в ранг истории, символьную политику, легитимацию через партию власти, медиатизацию политики и медиалегитимацию власти, «прямые линии» с Президентом, формирование «образа врага». Определенную роль может играть ситуативный фактор. Аналитики обращают внимание на высокий уровень легитимности Президента по сравнению с легитимностью законодательной и исполнительной властей.
О том, насколько высоко оценивается населением роль Президента в общественной и политической жизни страны, говорят результаты опроса, проведенного ВЦИОМ в 2014 году. Так, 55% опрошенных считали, что носителем суверенитета и источником власти в России является Президент, причем, среди сторонников «Единой России» такой ответ дали 57% опрошенных, а среди приверженцев непарламентских партий - 40%. Только незначительная часть опрошенных источником власти в государстве называла народ (23% опрошенных респондентов), многие в качестве источника власти приводили Парламент страны (11%) [5]. Приведенные данные позволяют сделать вывод о политической неграмотности и пассивности значительной части населения, которая не видит себя источников власти и не считает, что каким-то образом может влиять на принятие управленческих решений.
Исследователь Демидова О.А. провела сравнительный эконометриче-ский анализ уровня доверия населения различных стран к основным социальным и политическим институтам, сгруппировав рассмотренные страны в 5 самостоятельных кластеров. Россия по результатам проведенного исследования вошла в самый многочисленный третий кластер (здесь же оказались все ранее входившие в состав Советского Союза национальные республики, приобретшие статус самостоятельных государств). Для стран этого кластера характерна выстроенная система предпочтений: «армии доверяют больше, чем полиции; правительству больше, чем парламенту; а последнему, в свою очередь, больше, чем политическим партиям (это самый непопулярный институт)» [8, с. 124]. Показательно, что старшее поколение стран третьего кластера доверяет политическим институтам в значительно большей степени, чем молодежь, из чего напрашиваются вполне очевидные выводы.
В России уровень легитимности парламента и правительства по последним данным оказывается невысоким по сравнению с уровнем легитимности Президента. Так, согласно проведенному Левада-Центром в начале
2015 г. опросу население России оценило роль Правительства в жизни страны на 3,71 балла по пятибалльной шкале, что ставит Правительство России на 5-е место в рейтинге после Президента (4,5 балла), ФСБ (3,93 балла), Вооруженных сил (3,91 балла) и Президентской администрации (3,8 балла) [19]. В то же время 48% населения выступает против отставки Правительства (за отставку выступило только 28% респондентов). По мнению заместителя директора Левады-Центра Алексея Гражданкина, такие результаты связаны с тем, что, во-первых, у населения нет представления о том, кто бы другой справился лучше на месте нынешнего правительства; во-вторых, из-за ухудшения ситуации, связанной с внешними обстоятельствами, сейчас не время для перемен, т.е. «риски от смены правительства воспринимаются серьезнее, чем его неэффективность ...» [20].
Важно отметить, что роль парламента в стране оценивается гражданами России ниже роли правительства. Роль Совета Федерации в жизни страны оценена респондентами на 3,49 балла (8 место), а роль Государственной Думы на 3,38 балла (11 место) [19]. 39% респондентов уверены, что России нужна Госдума, однако, по мнению 43% опрошенных, жизнь страны может быть с не меньшим успехом организована указами Президента, что еще раз подтверждает низкую популярность нижней палаты Парламента среди населения [17]. Половину опрошенных даже не интересует, чем занимаются депутаты Государственной Думы (51% респондентов), практически столько же совершенно не осведомлены о том, чем занимаются депутаты, каковы их политические цели и предпочтения - 49% [17].
В качестве мер, способствующих увеличению степени доверия к основным институтам, исследователь О.А. Демидова называет снижение уровня коррупции в стране, пропаганду семейных ценностей (так как семейный статус способствует большему доверию к основным институтам), создание благоприятных условий для роста благосостояния населения (с ростом дохода степень доверия к основным социальным и политическим институтам увеличивается) [8, с. 127].
В последнее время высказывается мнение о необходимости введения прямых выборов членов Совета Федерации, что позволит, по мнению специалистов, набирать в верхнюю палату парламента людей, имеющих непосредственную связь с регионом, знающих проблемы региона, который они представляют. Данная мера должна сократить дистанцию между властью и народом, повысить уровень доверия к парламенту в целом, так
как позволит гражданам выбирать и знать, кто представляет их регион в верхней палате парламента.
Одним из самых непопулярных политических институтов в стране по данным опросов населения выступают политические партии, их роль в жизни России оценена респондентами на 2,95 балла по пятибалльной шкале; в общем рейтинге политические партии занимают 18 строку, ниже оказались только Общероссийский народный фронт, интеллигенция и профсоюзы [20]. Более половины респондентов (65%) считают, что партии борются за свои интересы, мнение людей при этом игнорируется, и результат борьбы не приносит народу пользы [16, с. 103].
В связи с этим некоторые специалисты указывают на необходимость внесения изменений в ФЗ «О партиях» относительно минимальной численности членов партий, увеличив ее с 500 до 5000. Маленькие партии априори не могут составить серьезную конкуренцию партиям-монополистам и объективно не в состоянии выражать интересы широких слоев населения. Как выход из положения, приводится пример политических практик ряда развитых демократических государства, в которых партиям, активно участвующим в избирательном процессе, предоставляются дополнительные права, в то время как в отношении электорально пассивных партий вводятся санкции [22].
Описанные особенности легитимации властных отношений в России на федеральном уровне, в целом характерны и для легитимационных практик на уровне регионов Российской Федерации, на характеристике которых мы остановимся подробнее. В данном случае нас будут интересовать республики Северо-Кавказского федерального округа (СКФО). Сразу укажем на весьма ограниченное число научных работ, освещающих вопросы легитимации власти в республиках Северного Кавказа. Большая часть научных публикаций, предметом исследования которых являются республики СКФО, посвящены либо изучению социально-экономического развития республик, либо анализу геополитических проблем региона.
Прежде всего, важно понимать, что выявление и анализ особенностей легитимации властных отношений в республиках Северного Кавказа невозможно без внимательного анализа и творческого осмысления национального менталитета и политической культуры северокавказских народов, которые, собственно говоря, и определяют своеобразие региональных общественно-политических процессов. Существующие научные исследования по данной проблематике показывают, что для политической культуры республик ха-
рактерны этнический и профессиональный корпоративизм, персонифицированная власть, поиск харизматичного лидера, установки на авторитаризм и клиентелизм, большая роль традиционных ценностей. В то же время народам северокавказских республик в большей степени свойственны абсентеизм и политический пессимизм. С другой стороны, неспособность светской власти решить проблемы региона привела к росту влияния исламской идентичности, что делает актуальной задачу распространения светских ценностей, не допущения деструктивного баланса гражданской и религиозной идентичностей. Непременным атрибутом эффективной власти для населения региона является императив силы, который сочетается со способностью решать актуальные социально-экономические проблемы.
Для проведения сравнительного анализа используем некоторые результаты проведенного в 2013 г. кафедрой социологии и психологии политики факультета политологии МГУ им. М.В. Ломоносова масштабного политико-психологического исследования «Политические ценности и их восприятие российским обществом» [24, с. 64]. Респондентам было предложено оценить политические ценности как понятия по шкале: «отрицательное значение», «не имеет значения», «имеет небольшое значение», «довольно значимо», «очень значимо». Сравним распределение ценностей в российском обществе (на основе данных указанного выше исследования) и распределение ценностей в республиках СКФО (на основе проведенного исследователем интернет-опроса студентов республик Северо-Кавказского федерального округа). Всего в период с октября по декабрь 2015 г. было опрошено 150 человек (пропорционально численности населения в республиках) в возрасте от 18 до 23 лет. На наш взгляд, такая выборка позволяет выявить политические ценности, разделяемые наиболее «продвинутыми» представителями северокавказской молодежи, активными пользователями интернета, которые в недалеком будущем будут определять тенденции региональной политической жизни. Данное сравнение ни в коем случае не противопоставляет Россию республикам СКФО, но позволяет выявить объективно существующие различия в оценках определенных ценностей. В ходе опроса было также измерено эмоциональное отношение респондентов к тем или иным политическим ценностям. Для выявления эмоционального отношения использовалась методология, примененная исследователем И.В. Богданом: доли выбравших определенную оценку из общего количества респондентов умножались на веса («-3», «0», «1», «+2», «+3») и складывались по каждой
отдельной ценности. Таким образом, итоговое значение «3» предполагает оценку ценности респондентами максимально положительно, а «-3» - максимально отрицательно [2, с. 74].
При анализе имеющихся данных бросается в глаза более яркая эмоциональная оценка ценностей респондентами из республик СКФО. Единственной антиценностью со знаком минус для данной категории респондентов оказался «национализм» со значением «-0,34», данная антиценность также представляет собой наименее популярную среди российских респондентов в целом (0,05).
Исследователь И.В. Богдан объясняет расхождение между оценкой национализма как неактуальной ценности и распространенностью националистических взглядов среди населения России тем, что «распространенный среди населения национализм - скорее бытовой, а не политический», «подавляющее большинство придерживается ... «кухонного национализма», «когда люди ворчат на кухне, но считают неприличным заявлять об этом публично» [2, с. 93]. Считаем, что наряду с признанием факта «кухонного национализма», приведенные данные свидетельствуют также о том, что северокавказская молодежь не рассматривает национализм как ценность, которая бы определяла идеальное государство, а это, на наш взгляд, значит, что не следует утрировать ситуацию и преувеличивать значение национализма для местного населения в политической жизни республик.
Не меньший интерес представляют такие ценности как «равенство» и «толерантность», которые вошли в группу непопулярных ценностей среди российских респондентов со значениями 1,52 и 1,24 соответственно, однако студенты северокавказского региона оценили их выше (2,27 и 2,21 соответственно), что позволяет их включить в группу актуальных и положительно оцениваемых. Можно утверждать, что высокие значения этих ценностей в ответах северокавказской молодежи во многом объясняются многонациональным составом региона и многовековым опытом совместного проживания северокавказских народов. «Коллективизм» и «традиционность» также оценены северокавказскими респондентами выше - 1,54 и 1,76 соответственно, но, тем не менее, вошли в группу неактуальных ценностей по сравнению с остальными. Трудно назвать существенной разницу в оценках двух групп респондентов понятия «традиционность» как политической ценности (1,76 -студенты СКФО; 1,22 - респонденты России в целом), однако, совершенно
очевидно, что для студенческой молодежи северокавказского региона данная ценность не является самой актуальной.
Самыми популярными ценностями среди российских респондентов в целом оказались - «безопасность» (2,51), «мир» (2,49), «законность» (2,47), а среди студентов северокавказских республик - «справедливость» (2,78), «безопасность» и «порядок» (по 2,71), а также «мир» (2,69). Столь высокая оценка «справедливости» северокавказскими студентами (которая в оценках российских респондентов заняла лишь шестую позицию со значением 2,35) позволяет сделать вывод, что респонденты северокавказских республик чувствуют себя «брошенными», забытыми властями. В то же время в оценках респондентов северокавказского региона «законность», как ценность, оказалась лишь на шестой позиции после «справедливости», «безопасности», «порядка», «мира», «прав человека» и «свободы». Можно предположить, что респонденты рассматривают закон не как единственную возможность решения проблем, возможно даже готовы признать другие источники, лишь бы в регионе были решены проблемы безопасности и порядка. Сказанное в значительной мере относится и к такой актуальной для России ценности, как «демократия». Несмотря на то, что оценки студентами северокавказских республик большинства политических ценностей выше, чем оценки тех же ценностей по России, «демократия» оценивается ими даже ниже чем в России в целом: значение 1,44 (СКФО) против 1,49 (Россия в целом). При этом надо иметь в виду, что в данном случае был приведен только срез по студентам, а не опрос всех категорий населения. Таким образом, даже среди студенческой молодежи демократические ценности сегодня не пользуются популярностью, они дискредитировали себя в регионе и вера в них утрачивается, что, на наш взгляд, является достаточно тревожным явлением.
С другой стороны, низкие оценки студентами северокавказского региона таких ценностей, как «национализм», «коллективизм» и «традиционность», на наш взгляд, позволяют предположить, что в недалеком будущем картина региональной политической жизни претерпит определенные изменения. Эти ценности теряют свою актуальность среди молодежи перед лицом социально-экономических и политических проблем региона. Вполне вероятно, в случае если молодежь получит от федерального центра и региональной власти модель властных отношений, основанную на ценностях, которые она ждет от власти - справедливость, безопасность, порядок и мир - тогда
можно будет говорить о легитимной, современной, эффективной региональной власти. Если же ситуация останется прежней, то федеральный центр может столкнуться с большими проблемами, чем нелегитимность местных органов власти.
Чтобы разобраться в реальном положении дел, следует обратиться к оценкам деятельности законодательной и исполнительной властей в республиках СКФО. Определенную помощь в этом нам могут оказать данные исследований парламентских институтов в республиках Северного Кавказа, проводимых Центром политических технологий. К основным особенностям, характеризующим деятельность парламентов северокавказских республик, по результатам исследований были отнесены: высокая степень зависимости законодательной власти от исполнительной, низкий уровень профессиональной подготовки депутатов, незначительная доля депутатов, работающих на постоянной (профессиональной основе), что в совокупности предопределяет крайне низкую степень участия депутатов в подготовке законопроектов для обсуждения их в региональных парламентах. Как справедливо отмечается в итоговом заключении, подготовленном Центром политических технологий по результатам проведенного исследования, по сути, «республиканские парламенты превращаются в органы формального представительства различных групп местной элиты, этнических кланов, землячеств, бизнеса и т.п.» [21, с. 14]. При такой системе властных отношений обратная связь с обществом по большей части осуществляется через личные связи («преференции определённым этносам, землякам и родственникам», а не по формальным каналам и не на основе законодательства) [21, с. 19].
В известной мере отмеченная специфика в деятельности республиканских парламентов на Северном Кавказе объясняется особенностями и современным состоянием избирательных систем республик СКФО. На сегодняшний день практически во всех из них - кроме Республики Северная Осетия-Алания - выборы депутатов региональных парламентов осуществляются на основе пропорциональной избирательной системы. В Республике Северная Осетия-Алания депутаты парламента избираются на основе смешанной мажоритарно-пропорциональной системы (Закон Республики Северная Осетия-Алания от 29.12.2006 №69-РЗ (ред. от 06.06.2013) «О выборах депутатов Парламента Республики Северная Осетия-Алания»); последние выборы депутатов по этой избирательной системе были проведены 14 октября 2012 г. Выборы в Народное Собра-
ние (Парламент) Карачаево-Черкесской Республики первоначально также осуществлялись по мажоритарно-пропорциональной системе (так, на выборах парламентариев 1 марта 2009 года 37 депутатов были избраны по общереспубликанским спискам кандидатов и 36 депутатов - по одномандатным избирательным округам). Однако в 2014 г. депутаты парламента единогласно приняли законопроект, согласно которому изменялся тип избирательной системы, и предусматривалось избрание депутатов народного собрания республики только по партийным спискам. Последние выборы в республиканский парламент проводились 14 сентября 2014 года на основе пропорциональной избирательной системы [4].
Безусловно, само по себе преобладание пропорциональных избирательных систем в республиках Северного Кавказа не может рассматриваться как главный критерий указанных недостатков в работе региональных парламентских институтов. Для этого существует множество других факторов, связанных, в том числе, как мы уже пытались показать, с национальными традициями, характером и особенностями политической культуры общества. В то же время нельзя недооценивать и важности правильного выбора типа избирательной системы, учитывающего особенности политического развития общества, наличие в стране развитой партийной системы и другие факторы. Несомненно, в случае, если политические партии поддерживаются населением, пропорциональная избирательная система может способствовать легитимации парламента. Парламентские выборы, организованные на основе пропорциональной избирательной системы, как показывает практика, обходятся для бюджетов субъектов гораздо дешевле и в идеале могут оказывать благотворное влияние на развитие самих партий. Однако в условиях, когда роль политических партий в регионе чрезвычайно низка, пропорциональная избирательная система очень часто используется местными элитами для обслуживания своих корпоративных интересов. Именно это имел в виду ингушский правозащитник Магомед Муцольгов, заявляя о необходимости замены пропорциональной системы смешанной системой выборов депутатов Народного собрания Республики Ингушетия. По словам правозащитника, политическим партиям в республике «отводится скромная роль статистов, обслуживающих интересы власть имущих и их ближайших родственников, которые далеки от интересов народа» [15]. Аналитики и практики называют и ряд других недостатков пропорциональной избирательной системы на парламентских выборах в республиках. Указывается на эффект
отчуждения депутатов, избранных по партийным спискам, от своих избирателей, непопулярной пропорциональную систему может сделать и то, что «система распределения голосов зачастую непонятна плохо информированным избирателям».
Бесспорно, действующие в республиках избирательные системы не являются раз и навсегда установленными. Республики Северного Кавказа, как и все субъекты страны, находятся «в поисках тех политических институтов и тех практик, которые в наибольшей степени позволяют народу ощущать, что он действительно влияет на власть и власть выражает его интересы» [11]. Следует согласиться с мнением исследователя А.В. Кыне-ва, считающего, что в условиях России необходима вариативность избирательных систем на региональном уровне, обеспечивающая более полный учет этноконфессиональных, исторических, культурных, социально-экономических, географических и иных особенностей регионов страны. Однако любой вариант избирательной системы должен предполагать соблюдение стандартов свободных и справедливых выборов и исключать электоральные манипуляции.
Важным требованием, в свете сказанного, представляется часто обсуждаемое в политических дискуссиях требование возвращения минимального порога явки избирателей на региональные выборы, что, по мнению специалистов, не только позволит повысить авторитет и легитимность региональных властей, так как избиратели будут воспринимать выборы как более честные, но и будет способствовать преодолению традиционного электорального абсентеизма в республиках,. По мнению вице-президент Центра политических технологий А.В. Макаркина, умеренным на региональных выборах можно считать порог явки в 25%, более высокий порог явки может привести к необходимости неоднократного проведения избирательных кампаний ввиду слабой активности избирателей [6]. Мы склонны согласиться с этим мнение политолога, и считаем справедливым и своевременным отклонение внесенного в 2015 г. в Государственную Думу членом Комитета Госдумы по федеративному устройству и вопросам местного самоуправления Маргаритой Свергуновой (ЛДПР) проекта закона, устанавливающего минимальный порог явки не менее 50 процентов от внесённых в списки избирателей на выборах всех уровней, кроме местного самоуправления [9].
Следует отметить, что лидеры северокавказских республик, для того чтобы удержаться у власти, используют различные легитимационные прак-
тики, начиная от «прямых линий» с населением, участия в социальных сетях и ведения блогов, организации встреч с населением, апелляции к религиозной легитимации, привлечения молодежи и заканчивая созданием «Советов старейшин» при главах республик. Тем не менее это не отменяет того факта, что реальная практика властных отношений в регионе основана на других основаниях. По мнению специалистов, существующие модели легитимации власти на Северном Кавказе могут быть охарактеризованы преимущественно как горизонтальные, в рамках которых доверие народа к власти может не учитываться, достаточно лишь взаимного признания членов элиты.
Неспособность формальных институтов решить проблемы региона приводит к возникновению сети неформальных институтов, альтернативных официальным органам власти. Нередко неформальные структуры, апеллирующие к традициям народов региона, намеренно создаются местными властями для обеспечения дополнительной легитимации, позиционируются как строительство институтов гражданского общества снизу. Как правило, такие структуры носят декоративный характер и не имеют реальной силы. С другой стороны, бессилие и неэффективность светских властей ведет к росту влияния исламской идентичности в регионе.
Независимо от национальной принадлежности жители республик Северного Кавказа недовольны существующим положением дел в своих республиках. Большинство авторов, исследующих протестные настроения на Северном Кавказе, убеждены, что снизить протестный потенциал посредством лишь политических технологий уже не удастся, необходимо решать волнующие население проблемы: безработица, коррупция, терроризм и др. [23, с. 16]. С нашей точки зрения, инициатором модернизационных процессов в регионе может стать только федеральный центр, от которого требуются политическая воля и последовательность в политике, в то время как до последнего времени политика центра была направлена по преимуществу на обеспечение лояльности местного общества и его элиты. Что касается региональных властей, то их внимание и силы должны быть направлены на решение насущных проблем региона, региональная власть должна продемонстрировать результативность функционирования, способность оправдать надежды населения, успешно справляться с поставленными задачами.
При всех возможных вариантах способы организации региональной власти как компоненты государственной вертикали власти, по нашему мнению, должны вписываться в общую схему организации власти в стране и
быть едиными для всех субъектов России. Точно так же как ошибочным является, с нашей точки зрения, поощрение традиционализма на Северном Кавказе, нельзя согласиться с широко распространенными утверждениями о невозможности встраивания региона в общероссийский модернизационный процесс [21, с. 47]. Более прав в этом смысле, как нам представляется, современный исследователь А. Зубов, трактующий популярный среди части региональных элит концепт национально-территориальной федерации как «бомбу, заложенную под здание российской государственности» [13, с. 210]. В качестве реальной альтернативы исследователь указывает на необходимость пропаганды светских ценностей в регионе и интеграции региона в единое культурное пространство России [13, с. 238].
Совершенно очевидно также, что одним из направлений модернизаци-онного процесса в регионе должно стать создание эффективной системы обратной связи между обществом и властью. Необходимо вернуть населению возможность прямых выборов глав республик и обеспечить честность и открытость выборов, чтобы не уничтожить окончательно веру населения в демократические процедуры.
Интерес представляет точка зрения, согласно которой наиболее оптимальным вариантом реформ для развития демократических процедур в регионах должно стать формирование «региональным парламентом подотчетного ему правительства на основе коалиции депутатского большинства», поскольку подобная коалиционность позволит «демократическим путем обеспечить балансы между различными элитными группами, в том числе де-факто образованными по этническому признаку» [12]. Вполне реалистичным выглядит также предложение о наделении региональных парламентов правом выражать недоверие главе региона и конкретным чиновникам администрации с последующей их отставкой, что усилило бы сдержки и противовесы и стимулировало бы «региональные администрации к принятию более сбалансированных и адекватных решений, в том числе кадровых» [12].
В качестве возможных мер предлагается создание школ молодых управленцев (в т.ч. на базе существующих общественно-политических молодежных организаций) в республиках, «перезагрузка» социальных лифтов в республиках, антрепренерский способ рекрутирования политических элит. Возможны и другие варианты и модели развития. Член правления Института современного развития, профессор Е.Ш. Гонтмахер предлагает, например, сменить властные элиты Северного Кавказа через
использование soft power - опоры на местное гражданское общество, а также «вернуть в регион тех выходцев с Северного Кавказа, которые сделали успешную карьеру в других частях России», и интегрировать северокавказские элиты в элиту общероссийскую [7].
Мы рассмотрели наиболее важные аспекты исследуемой проблемы, связанные с особенностями легитимационных процессов в современной России на федеральном и региональном уровнях. Для нас совершенно очевидно, что модернизация легитимационных практик, реализуемых федеральными и региональными властями - улица с двусторонним движением. Центр в своей региональной политике должен учитывать этноконфессиональные, историко-культурные, социально-экономические и иные особенности развития регионов, но при условии сохранения государственного единства и интеграции регионов в единое политико-государственное пространство страны. Региональная власть должна научиться вырабатывать и реализовывать новые формы взаимодействия с населением, быть более открытой и готовой к диалогу со всеми слоями общества и, по крайней мере, не допускать деструктивного баланса гражданской и религиозной идентичностей. Пока же пример северокавказского региона дает нам другую картину: с одной стороны, региональная власть стремится доказать свою лояльность федеральной власти, заручиться ее доверием и поддержкой (политической и экономической) и оправдать свою власть в глазах Центра; с другой стороны, в ряде республик Северного Кавказа в ситуации так называемого «постконфликтного синдрома» после Кавказской войны мы наблюдаем недоверие федеральному центру, «который со стороны этнических меньшинств идентифицируется как «русская власть» [1, с. 232].
Литература
1. Ашхамахова А.А. Социально-философский анализ менталитета: общее и особенное: дис... док. филос. наук. Майкоп: Адыгейский республиканский институт гуманитарных исследований им Т.Н. Керашева, 2006.
2. Богдан И.В. Восприятие политических ценностей гражданами современной России (политико-психологический анализ): дис. канд. полит. наук. М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 2015.
3. Взаимодействие граждан и государства. Левада-Центр. 06.04.2015. URL: http://www.levada.ru/06-04-2015/vzaimodeistvie-grazhdan-i-gosudarstva (дата обращения 25.10.2015).
4. В Карачаево-Черкесии выборы в парламент назначены на 14 сентября. Кавказский узел. 11.06.2014 г. URL: http://www.kavkaz-uzel.ru/articles/244073/ (дата обращения 09.12.2015).
5. Власть в России: по Конституции и по жизни. ВЦИОМ. 11.12.2014. URL: http://wciom.ru/index.php?id=459&uid = 115087 (дата обращения 10.12.2015).
6. Возвращение порога явки на региональных выборах реально - эксперты. РИА Новости. URL: http://ria.ru/politics/20130116/918399135.html (дата обращения 10.12.2015).
7. Гонтмахер Е.Ш. Новая политика: Как интегрировать Кавказ. 1.11.2013. URL: http://www.vedomosti.ru/newspaper/articles/2013/11/01/kak-integrirovat-kavkaz (дата обращения 05.12.2015).
8. Демидова О.А. Моделирование доверия населения к основным социальным и политическим институтам: сравнительный эконометрический анализ // Прикладная эконометрика. 2011. №1(21).
9. Дятловская Е. Голосуй «за» или не ходи. Новые известия. URL: http://www.newizv.ru/politics/2015-10-20/229213-golosuj-za-ili-ne-hodi.html (дата обращения 08.12.2015).
10. Кузнецова С.В. Правовые и символические аспекты легитимации политической власти в России: дис... канд. полит. наук. Саратов: СГУ имени Н.Г. Чернышевского, 2003.
11. Кунекова Р. Избирательная система 2013-2014. URL: http://of-law.ru/stati/izbiratelnaya-sistema-2013-2014.html (дата обращения: 05.12.2015).
12. Кынев А. Не Кавказом единым. Газета.ш. 27.03.2013. URL: http://www.gazeta.ru/comments/2013/03/27_x_5118061.shtml (дата обращения 05.12.2015).
13. Литвинова Т.Н. Политические институты на Северном Кавказе в контексте развития российской государственности. URL: http://www.isras.ru/files/File/Publication/Litvinova_Politicheskie_instituty.pdf (дата обращения 06.12.2015).
14. Мартьянов В.С. «Человек политический»: модели оправдания власти // Человек. 2009. №4.
15. Муцольгов М. По выборам: Открытое обращение Координационного совета неправительственных организаций Республики Ингушетия. Кав-
казский узел. 16.12.2011. URL: http://www.kavkaz-
uzel.ru/blogs/342/posts/10092 (дата обращения 20.11.2015).
16. Общественное мнение - 2014. М.: Левада-Центр, 2015. URL: http://www.levada.ru/books/obshchestvennoe-mnenie-2014 (дата обращения 05.12.2015).
17. Общественное мнение о деятельности Госдумы и депутатах. Левада-Центр. 26.11.2013. URL: http://www.levada.ru/26-11-2013/obshchestvennoe-mnenie-o-deyatelnosti-gosdumy-i-deputatakh (дата обращения 05.10.2015).
18. Роль социальных институтов. Левада-Центр. 12.02.2015. URL: http://www.levada.ru/12-02-2015/rol-sotsialnykh-institutov (дата обращения 25.10.2015).
19. Россияне оказались не готовы к отставке Правительства. Левада-Центр. 10.02.2015. URL: http://www.levada.ru/10-02-2015/rossiyane-okazalis-ne-gotovy-k-otstavke-pravitelstva (дата обращения 23.11.2015).
20. Современная эволюция политической системы на Северном Кавказе и перспективы модернизационных процессов. Центр политических технологий. Июнь, 2011. URL: http://www.politcom.ru/tables/otchet_tur.pdf (дата обращения 07.12.2015).
21. Фонд развития гражданского общества. Российская партийная система: текущее состояние и перспективы развития. 02.12.2013. URL: http://civilfund.ru/doklad_rossiyiskaya_partiynaya_sistema_forgo.pdf (дата обращения 12.11.2015).
22. Хайкин С.Р., Попов Н.П. Протестные настроения на Северном Кавказе: общее и особенное (Часть 1) // Мониторинг общественного мнения. 2012. №4(110).
23. Шестопал Е.Б. Ценностные характеристики российского политического процесса и стратегия развития страны. 2014. URL: http://www.politstudies.ru/files/File/2014/22/2014-2-Shestopal.pdf (дата обращения 05.12.2015).
References
1. Ashkhamakhova A.A. Sotsial'no-filosofskii analiz mentaliteta: obshchee i osobennoe: dis... dok. filos. nauk. Maikop: Adygeiskii respublikanskii institut gumanitarnykh issledovanii im T.N. Kerasheva, 2006.
2. Bogdan I.V. Vospriyatie politicheskikh tsennostei grazhdanami sovre-mennoi Rossii (politiko-psikhologicheskii analiz): dis... kand. polit. nauk. M.: MGU im. M.V. Lomonosova, 2015.
3. Vzaimodeistvie grazhdan i gosudarstva. Levada-Tsentr. 06.04.2015. URL: http://www.levada.ru/06-04-2015/vzaimodeistvie-grazhdan-i-gosudarstva (data obrashcheniya 25.10.2015).
4. V Karachaevo-Cherkesii vybory v parlament naznacheny na 14 senty-abrya. Kavkazskii uzel. 11.06.2014 g. URL: http://www.kavkaz-uzel.ru/articles/244073/ (data obrashcheniya 09.12.2015).
5. Vlast' v Rossii: po Konstitutsii i po zhizni. VTslOM. 11.12.2014. URL: http://wciom.ru/index.php?id=459&uid=115087 (data obrashcheniya 10.12.2015).
6. Vozvrashchenie poroga yavki na regional'nykh vyborakh real'no -eksperty. RIA Novosti. URL: http://ria.ru/politics/20130116/918399135.html (data obrashcheniya 10.12.2015).
7. Gontmakher E.Sh. Novaya politika: Kak integrirovat' Kavkaz. 1.11.2013. URL: http://www.vedomosti.ru/newspaper/articles/2013/11/01/kak-integrirovat-kavkaz (data obrashcheniya 05.12.2015).
8. Demidova O.A. Modelirovanie doveriya naseleniya k osnovnym sot-sial'nym i politicheskim institutam: sravnitel'nyi ekonometricheskii analiz // Prik-ladnaya ekonometrika. 2011. №1(21).
9. Dyatlovskaya E. Golosui «za» ili ne khodi. Novye izvestiya. URL: http://www.newizv.ru/politics/2015-10-20/229213-golosuj-za-ili-ne-hodi.html (data obrashcheniya 08.12.2015).
10. Kuznetsova S.V. Pravovye i simvolicheskie aspekty legitimatsii poli-ticheskoi vlasti v Rossii: dis... kand. polit. nauk. Saratov: SGU imeni N.G. Chernyshevskogo, 2003.
11. Kunekova R. Izbiratel'naya sistema 2013-2014. URL: http://of-law.ru/stati/izbiratelnaya-sistema-2013-2014.html (data obrashcheniya: 05.12.2015).
12. Kynev A. Ne Kavkazom edinym. Gazeta.ru. 27.03.2013. URL: http://www.gazeta.ru/comments/2013/03/27_x_5118061.shtml (data obrashcheniya 05.12.2015).
13. Litvinova T.N. Politicheskie instituty na Severnom Kavkaze v kontekste razvitiya rossiiskoi gosudarstvennosti. URL: http://www.isras.ru/files/File/Publi-cation/Litvinova_Politicheskie_instituty.pdf (data obrashcheniya 06.12.2015).
14. Mart'yanov V.S. «Chelovek politicheskii»: modeli opravdaniya vlasti // Chelovek. 2009. №4.
15. Mutsol'gov M. Po vyboram: Otkrytoe obrashchenie Koordinatsionnogo soveta nepravitel'stvennykh organizatsii Respubliki Ingushetiya. Kavkazskii uzel. 16.12.2011. URL: http://www.kavkaz-uzel.ru/blogs/342/posts/10092 (data obrashcheniya 20.11.2015).
16. Obshchestvennoe mnenie - 2014. M.: Levada-Tsentr, 2015. URL: http://www.levada.ru/books/obshchestvennoe-mnenie-2014 (data obrashcheniya 05.12.2015).
17. Obshchestvennoe mnenie o deyatel'nosti Gosdumy i deputatakh. Le-vada-Tsentr. 26.11.2013. URL: http://www.levada.ru/26-11-2013/obshchestvennoe-mnenie-o-deyatelnosti-gosdumy-i-deputatakh (data ob-rashcheniya 05.10.2015).
18. Rol' sotsial'nykh institutov. Levada-Tsentr. 12.02.2015. URL: http://www.levada.ru/12-02-2015/rol-sotsialnykh-institutov (data obrashcheniya 25.10.2015).
19. Rossiyane okazalis' ne gotovy k otstavke Pravitel'stva. Levada-Tsentr. 10.02.2015. URL: http://www.levada.ru/10-02-2015/rossiyane-okazalis-ne-gotovy-k-otstavke-pravitelstva (data obrashcheniya 23.11.2015).
20. Sovremennaya evolyutsiya politicheskoi sistemy na Severnom Kavkaze i perspektivy modernizatsionnykh protsessov. Tsentr politicheskikh tek-hno-logii. Iyun', 2011. URL: http://www.politcom.ru/tables/otchet_tur.pdf (data obrashcheniya 07.12.2015).
21. Fond razvitiya grazhdanskogo obshchestva. Rossiiskaya partiinaya sistema: tekushchee sostoyanie i perspektivy razvitiya. 02.12.2013. URL: http://civilfund.ru/doklad_rossiyiskaya_partiynaya_sistema_forgo.pdf (data obrashcheniya 12.11.2015).
22. Khaikin S.R., Popov N.P. Protestnye nastroeniya na Severnom Kavkaze: obshchee i osobennoe (Chast' 1). Monitoring obshchestvennogo mneniya. 2012. №4(110).
23. Shestopal E.B. Tsennostnye kharakteristiki rossiiskogo politicheskogo protsessa i strategiya razvitiya strany. 2014. URL: http://www.politstudies.ru/ files/File/2014/22/2014-2-Shestopal.pdf (data obrashcheniya 05.12.2015).
